- Думаю, нет нужды торопиться, Джанет, - сказал Маккиннон. - В ту дверь уже колотят целых пятнадцать минут, а ответа никакого. Это может что-то значить, а может и вообще ничего не значить. Дело в том, что не было смысла ломать ту дверь, пока там под рукою был врач и пока доктор Синклер не закончил свой обход.
- Вы хотите сказать, Арчи, что тем, кто находится в той палате, помощь врача не понадобится?
- Надеюсь, что я не прав, но боюсь, что так и есть.
Она тяжело опустилась на свою постель.
- Значит, я ничего не поняла. Простите меня.
- Извиняться не за что.
Маккиннон повернулся и прошёл в палату А. Первым человеком, привлекшим его внимание, оказалась Маргарет Моррисон. ещё более бледная, чем Джанет Магнуссон, она сидела на стуле за своим столом, а сестра Мария осторожно перевязывала ей голову. Однако Маккиннон пошёл не к ней, а в дальний правый конец палаты, где находились кровати лейтенанта Ульбрихта, Боуэна и Кеннет. Лейтенант сидел на постели, а Боуэн и Кеннет лежали пластом.
- Ещё три жертвы, - сказал доктор Синклер. - Я бы сказал, случайное невезение. В то время как взрывная волна в палате В прошла прямо, здесь она, похоже, несколько отклонилась...
Маккиннон посмотрел на Ульбрихта.
- Что с ним?
У Ульбрихта была перевязана шея.
- Ему повезло, - сказал Синклер. - Просто чертовски повезло. Кусочек шрапнели - видимо, острый как бритва - прошёл через шею. ещё четверть дюйма вправо и он бы перерезал сонную артерию. И тогда бы нам пришлось говорить о лейтенанте Ульбрихте как о покойнике.
Ульбрихт посмотрел на Маккиннона. Его лицо не выражало никаких эмоций.
- Насколько я помню, вы послали нас сюда ради нашей собственной безопасности?
- Я тоже так считал и был уверен, что весь свой огонь они направят на мостик. Я не извиняюсь, поскольку считаю, что расчеты мои были верны, просто боевой расчет подводной лодки впал в панику. Я уверен, что Клаусен не давал распоряжения стрелять в корпус.
- Клаусен?
- Да, обер-лейтенант. Капитан. Кстати, выжил, хотя находится в довольно плачевном состоянии.
- Сколько человек смогли спастись?
- Шестеро.
- А остальных вы отправили на дно?
- Да, виновная сторона, если это вы имеете в виду, хотя я не особенно чувствую себя виноватым. Но я несу ответственность, да.
- Думаю, что это можно сказать о нас обоих. Несём ответственность, но не виновны.
Ульбрихт пожал плечами и, похоже, больше был не склонен продолжать разговор. Маккиннон подошёл к постели капитана.
- Сожалею, что приходится слышать, что вы вновь пострадали, сэр.
- Не только я, но и Кеннет. Оба получили ранения в левое бедро.
Доктор Синклер убеждает меня, что это только царапина, но мне что-то не верится. Я хочу сказать, что по ощущению на царапину не похоже. Ну что ж, Арчи, мой мальчик, вы всё-таки сделали это. Я знал, что вы сможете это сделать. Если бы не эти чертовы бинты, я бы пожал вам руку и поздравил. Вы можете гордиться собой.
- Я так не считаю, сэр. С другой стороны, если бы им удалось спастись и добраться до запечатанного отделения, они не стали бы жалеть своих жизней... и тогда... мы бы покоились на дне Норвежского моря.
- Так оно, конечно, так. Но укорять себя, Арчи, не следует. Они или мы. Неприятно, но вопрос может стоять только так. - Боуэн быстро сменил тему разговора:
- Мы, кажется, набираем скорость, да? Как я понимаю, носовая часть пострадала незначительно.
- Напротив, сэр. Там огромная дыра. Но большой кусок обшивки подводной лодки закрыл эту дыру. Будем надеяться, что он там и останется.
- Нам остается только молиться, боцман. Иного выхода у нас нет. Вне зависимости от того, как вы сами себя чувствуете, каждый человек на борту этого корабля у вас в долгу.
- Я навещу вас позже, сэр.
Он повернулся, посмотрел на Маргарет Моррисона, а затем на доктора Синклера.
- Её сильно задело?
- Довольно сильно, но ничего серьёзного. Она как раз сидела на постели капитана Боуэна, когда раздался взрыв. Её задело дважды. Довольно глубокое ранение в верхней части правой руки и незначительная царапина на лбу, сестра Мария только что закончила бинтовать.
- Ей предписан постельный режим?
- Да. Но как я ни настаивал, все напрасно. Больше я и пытаться не буду. Может быть, вы попытаетесь?
- Нет, благодарю вас покорно.
Маккиннон подошёл к девушке, которая обратила на него укоризненный взгляд карих глаз, слегка затуманенных от боли.
- Это ваша вина, Арчи Маккиннон.
- Точно так же сказала и Джанет, - со вздохом произнёс Маккиннон. - Невозможно всем угодить. Очень, очень сожалею.
- И будете жалеть, и не только за это. Физическая боль, чтоб вы знали, ничто по сравнению с болью душевной. Вы обманули меня. Наш горячо уважаемый боцман на самом деле является тем, в чем обвинял меня, - выдумщиком.
- О, господи. Многострадальный боцман вновь предстал перед судом. И что же я сейчас не так сделал?
- Не только то, о чём я уже упомянула, но вы заставили меня почувствовать себя полной дурой.
- Вот как? Ничего подобного я не делал.
- Нет, делали. Помните, на мостике вы сказали - шутя, конечно, - что вы можете сражаться с подводной лодкой только ведя огонь черствым хлебом и гнилой картошкой. В общем, что-то вроде этого.
- Ага.
- Вот именно - ага! Помните ту эмоциональную сцену на мостике - эмоциональную с моей стороны, когда я говорила, что меня тошнит от дурацких разговоров, когда я умоляла вас сражаться и сражаться с ними. Вы же это помните?
- Да, кажется, помню.
- Кажется! Вы уже тогда решили, что будете сражаться с ними, разве не так?
- Допустим, да.
- Допустим, да, - передразнила она его. - Вы уже тогда приняли решение протаранить эту лодку.
- Да.
- Так почему вы не сказали мне этого, Арчи?
- Потому что вы могли случайно проболтаться об этом кому-нибудь, а тот человек - Невидимке, который сделал бы всё возможное, чтобы об этом стало известно капитану подводной лодки, и тогда, уверяю вас, лодка встала бы в такое положение, что у нас не было бы возможности её протаранить. Вы могли даже, совершенно не зная об этом, проболтаться самому Невидимке.
Она даже не попыталась скрыть боль в своих глазах.
- Значит, вы мне не доверяете. А утверждали обратное.
- Я вам абсолютно доверяю, и повторяю вам это.
- Тогда почему...
- Причин много. Тогда вы были сестрой Моррисон. Я не знал, что есть ещё Маргарет Моррисон. Теперь мне это известно.
- Т-так! - Она сжала губки, затем улыбнулась, явно успокоившись. - Теперь всё ясно.
Маккиннон оставил её, присоединился к ожидавшим его доктору Синклеру и Джемисону, и они втроем прошли к послеоперационной палате. Джемисон нес электродрель, молоток и несколько деревянных колышков.
- Вы видели входное отверстие от снаряда, - спросил Джемисон, - когда осматривали носовую часть?
- Да, видел. Оно примерно на дюйм-два выше ватерлинии. Через него могла попасть вода, но не обязательно. Трудно сказать.
- На какую высоту?
- Дюймов на восемнадцать. Это можно только предполагать.
Джемисон включил дрель. Сверхпрочное сверло без особого труда вошло в стальную дверь.
- Что произойдет, если там вода? - поинтересовался Синклер.
- Вставьте один из деревянных колышков, затем попытайтесь чуть выше.
- Прямо насквозь, - сказал Джемисон и немного отошел. - Все ясно.
Маккиннон дважды ударил кувалдой по стальной ручке. Ручка даже не шевельнулась. Когда он ударил третий раз, она затряслась и упала на пол.
- Какая жалость, - сказал Маккиннон. - Но выяснить, что произошло, мы все равно обязаны. Джемисон пожал плечами.
- Выхода нет. Осталась только сварка.
- Да, пожалуй.
Джемисон ушёл, вернулся он буквально минуты через две со сварочной горелкой и в сопровождении Маккриммона, тащившего газовый баллон, а также лампу на длинном шнуре. Джемисон включил горелку и начал делать полукруг в том месте, где была ручка. Маккриммон вставил вилку в розетку, и лампа с жестяным абажуром ярко загорелась.
- Мы можем только предполагать, где дверь заклинило, - раздался глухой голос Джемисона из-под защитной маски для сварочных работ.
- Если мы ошибаемся, будем разрезать вокруг петель. Думаю, однако, нам не придется этого делать. Главное, что дверь не прогнулась. Обычно заклинивает в районе замка или защелки.
- Я уверен, что сделал дыру насквозь, а эта чёртова дверь и не думает падать. Щеколда ещё стоит в своём гнезде.
Маккиннон осторожно ударил кувалдой по двери, и полукруглый кусок металла упал внутрь. Он вновь ударил по двери, на сей раз сильнее, и она чуть-чуть подалась. Со вторым ударом она открылась на несколько дюймов.
Боцман отложил в сторону кувалду и стал толкать дверь, пока она, протестуя и скрипя, чуть ли не распахнулась. Он взял лампу у Маккриммона и вошёл внутрь.
На полу была вода. Немного. Всего, наверное, дюйма два. Шпангоуты и головная часть палубы в результате взрыва сильно пострадали от шрапнели.
Входное отверстие от снаряда находилось во внешнем шпангоуте, примерно на высоте фута над палубой, и представляло собою дыру с неровными краями.
Двое матросов с "Аргоса" лежали в своих постелях, в то время как доктор Сингх, склонив голову к груди, сидел в небольшом кресле.
Казалось, что все трое мужчин совершенно не пострадали. Боцман поднёс лампу к лицу доктора Сингха. Что сделала шрапнель с его телом - было неясно, но лица его она не затронула. Единственными признаками ранения были тоненькие ручейки крови из его носа и ушей. Маккиннон передал лампу доктору Синклеру, который склонился над своим мертвым коллегой.
- О боже! Доктор Сингх. - Он несколько секунд его осматривал, а потом выпрямился. - И надо же такому случиться с чудесным врачом, с таким врачом, как доктор Сингх.
- Как я понимаю, доктор, вы не ожидали чего-то другого?
- Нет, не ожидал. Должно было произойти либо это, либо что-то вроде этого. - Он быстро проверил раненых, лежавших на своих постелях, покачал головой и отвернулся. - Всё равно такое спокойно воспринимать нельзя.
Ясно, что он имел в виду доктора Сингха.
- Согласен, - произнёс Маккиннон, кивая головой. - Не хочу казаться бессердечным, доктор, но что поделаешь, если слова звучат именно так... Вам больше не нужны эти люди? Я говорю, конечно, не о вскрытии.
- О господи! Нет, не нужны. Смерть наступила практически мгновенно. Контузия. Если это может служить каким-то утешением, они умерли, даже не сознавая этого. - Он помолчал. - Вы можете просмотреть их одежду, боцман. Может, там остались какие-нибудь документы.
- Вы имеете в виду бумаги с фамилиями, датами рождения и тому подобное? Да, сэр?
- Да. Мне придется выписывать свидетельства о смерти.
- Я прослежу за этим.
- Благодарю вас, боцман. - Синклер попытался улыбнуться, но это ему не удалось. - Как всегда, самую грязную работу я оставляю вам.
С этими словами он вышел из палаты, довольный тем, что может уйти.
Боцман повернулся к Джемисону.
- Могу я на время позаимствовать у вас Маккриммона, сэр?
- Конечно.
- Маккриммон, отыщите Керрана и Трента. Скажите им, что произошло. Керран знает, каких размеров необходимо брать парусину.
- А иглы и нить, боцман?
- Керран по специальности изготовитель парусов, так что предоставьте всё ему. Можете также передать ему, что здесь необходимо провести уборку.
- Уборку? - произнёс Джемисон, когда Маккриммон вышел. - Это же мерзкая работа. Почему-то вы, Маккиннон, всегда беретесь за самую грязную работу. Честно говоря, я даже не представляю, как вы можете её осуществлять. Если происходит что-то ужасное или надо сделать что-то неприятное, вы всегда вызываетесь первым.
- На сей раз нет. Первым, сэр, придется быть вам. Надо сообщить о том, что произошло, капитану, а затем - Паттерсону. Но самое худшее - хуже и не придумаешь - кто-то должен сказать об этом медицинскому персоналу, а вот этого, откровенно говоря, мне бы совершенно не хотелось делать.
- Девушки. Господи, я как-то даже не подумал об этом. Да, сообщать им об этом я тоже не хотел бы. Боцман, а не думаете ли вы, учитывая, что вы их хорошо знаете...
- Нет, не думаю, сэр, - едва улыбнувшись, ответил Маккиннон. - Разумеется, как офицер, вы же не станете посылать к подчиненным кого-нибудь другого, если вы сами в состоянии сделать это.
- К подчиненным! Ну, это уж чересчур! Очень хорошо. Надеюсь, больше не будет разговоров о том, что я якобы увиливаю от своих обязанностей, но с данного момента мне вас стало меньше жаль.
- Прекрасно, сэр. И вот ещё что: когда вы здесь закончите с уборкой, пусть ваши люди заделают дыру в шпангоуте. Я думаю, что они уже навострились это делать.
- Конечно. Будем надеяться, что это последняя заплата.
Джемисон вышел, а Маккиннон от нечего делать стал смотреть по сторонам. Его внимание в одном из углов палаты привлекла довольно большая деревянная коробка, и то только потому, что от взрыва её крышка несколько съехала в сторону. Не без труда боцман открыл крышку и несколько секунд просматривал содержимое коробки. Он закрыл крышку и, подняв кувалду, осторожно поставил коробку на место. Прямо на крышке большими красными буквами было выведены слова: "ОСТАНОВКА СЕРДЦА".
Маккиннон тяжело опустился за обеденный стол, за которым, как будто так и следовало ожидать, сидели пострадавшие сестра и сиделка - с таким видом, как будто они только что встали с постели, а на самом деле поставленные на ноги сестрой Марией и сиделкой Айрис; лейтенант Ульбрихт, совершенно позабывший, что был на волосок от смерти, и по существу вернувшийся к прежнему состоянию, что выразилось в том, что он уселся меж двух девушек. Синклер, Паттерсон и Джемисон устроились за круглой боковиной стола. Маккиннон задумчиво посмотрел на Ульбрихта, а затем обратился к доктору Синклеру:
- Не хочу ставить под сомнение вашу профессиональную компетентность, но лейтенант уже здоров и может вставать и ходить?
- Моя компетентность никого не интересует. - По всему было видно, что доктор Синклер всё ещё не отошел от шока, вызванного смертью его коллеги. - Лейтенант, так же как сестра Моррисон и сиделка Магнуссон, совершенно не управляем и не подчиняется никаким указаниям. Возможно, эти трое считают своё поведение проявлением свободы личности. Лейтенант Ульбрихт, если уж на то пошло, вне всякой опасности. То, что с ним произошло, даже нельзя назвать ранением. Просто оторвало кусок кожи, вот и все.
- Тогда, лейтенант, вы наверняка не будете возражать, если я ещё раз воспользуюсь вами как специалистом по навигации, которой мы не занимались с прошлой ночи.
- Я в вашем распоряжении, боцман. - Если лейтенант испытывал негативные эмоции по отношению к боцману из-за смерти своих земляков, он умело их скрывал. - В любое время. Я предлагаю прямо в полдень.
- Боцман, вы закончили все дела в послеоперационной палате? - спросил Паттерсон. Маккиннон кивнул. - Если человека без конца благодарить, он устает от этого, поэтому я воздержусь от благодарностей. - Когда мы будем их хоронить?
- Когда скажете, сэр.
- Ранним утром, прежде чем начнет светлеть. - Паттерсон натянуто рассмеялся. - Таково моё решение. Старший механик Паттерсон - ваш человек, когда речь заходит о принятии решений по вопросам, не имеющим значения. Но я что-то не помню, чтобы принималось решение атаковать подводную лодку?
- Это решение было принято, после моего разговора с капитаном Боуэном, сэр.
- Ага! - раздался голос Маргарет Моррисон. - Так вот что означало ваше двухминутное совещание с ним.
- Конечно. И он одобрил мой план.
- А если бы он не одобрил? - поинтересовалась Джанет. - Вы всё равно бы протаранили подводную лодку?
- Он не только одобрил, - сдерживаясь, произнёс Маккиннон, - но даже почувствовал вдохновение, сильный прилив сил. При всём моём уважении к присутствующему здесь лейтенанту Ульбрихту, капитан не чувствовал особого расположения к немцам. По крайней мере, в тот момент.
- Вы уходите от ответа, Арчи Маккиннон. Отвечайте на мой вопрос. Если бы он не одобрил вашего плана, вы всё равно пошли бы на таран?
- Пошёл бы, правда, говорить об этом капитану не следует.
- Сиделка Магнуссон. - Паттерсон с улыбкой обратился к Джанет, стараясь сгладить свою обидчивость словами. - Я думаю, что мистер Маккиннон заслуживает не допроса и порицаний, а только поздравлений за прекрасно выполненную работу. - Он поднялся, подошёл к шкафчику, где доктор Сингх хранил свои личные запасы, взял бутылку виски, несколько стаканов и, налив порцию Маккиннону, поставил стакан перед ним. - Я думаю, доктор Сингх с одобрением отнесся бы к этому.
- Благодарю вас, сэр, - ответил Маккиннон, уставившись на стакан, стоявший на столе. - Да, ему это больше не понадобится.
За столом воцарилась гробовая тишина, которую, как и следовало ожидать, нарушила Джанет.
- Я считаю, Арчи, это, по крайней мере, нелюбезно.
- Вы считаете это так сейчас. Может быть, вы правы, а может быть, и нет. - По его голосу чувствовалось, что он совершенно не раскаивается в своих словах. Он поднял стакан и сделал из него несколько глотков. - Узнаю его виски, действительно виски доктора Сингха.
Наступившая тишина на сей раз была длиннее, длиннее и напряжённее.
Смущенный этой тишиной, её нарушил Синклер:
- Я думаю, мистер Маккиннон, мы все поддерживаем те слова признательности, что произнёс мистер Паттерсон. Действительно, отличная работа. Но, пользуясь вашими же словами, - я не ставлю под сомнение вашу профессиональную компетенцию: может, вам всё-таки просто повезло?
- Вы хотите сказать, что я подвергал опасности жизни всех, кто находился на борту?
- Я этого не говорил.
Однако полная растерянность доктора Синклера свидетельствовала о том, что эта мысль приходила ему в голову, хотя вслух он её и не высказал.
- Это был точно рассчитанный риск, - сказал Маккиннон, - хотя не всё удалось рассчитать. Преимущества были на моей стороне, причём довольно существенные. Я абсолютно уверен в том, что подводная лодка имела приказ захватить нас, но не топить, вот почему я в равной степени уверен в том, что пушечный расчет стрелял в "Сан-Андреас" без приказа.