Роман французского писателя Луи Жаколио (1837–1890) "Месть каторжника" поражает запутанностью и остротой сюжета. Таинственное убийство начальника полиции безопасности Парижа Жака Фроле привело к расследованию, в ходе которого раскрылись страшные картины связи полиции и органов юстиции с преступным миром.
Иллюстрации Г. Кателли.
Содержание:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Таинственное убийство 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Странное общество 15
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - Каторжники 21
Примечания 24
Луи Жаколио
Месть каторжника
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Таинственное убийство
ДЕ ВЕРЖЕН, ПРЕФЕКТ ПОЛИЦИИ, ПОСЛЕ большого представления в Оперном театре, где он был со своей женой и дочерью, вернулся в здание префектуры, когда было около часа ночи. Он уже собирался проводить дам на их половину, когда заметил своего секретаря, бросившегося к нему навстречу у входа в отделение префектуры. Молодой человек был в таком волнении, что де Вержен, пораженный его изменившимся лицом, быстро спустился по лестнице, по которой уже поднялся на несколько ступенек, и сказал:
- Что, Серван, случилось что-нибудь?
- Нечто ужасное, господин префект! - отвечал молодой человек. - Жак Фроле, начальник полиции общественной безопасности, убит в своем кабинете не более пяти минут тому назад. Агент, который сообщил мне об этом, поспешил за доктором; у меня едва было время отдать приказ никого не выпускать, и вот я поспешил за вами.
- А убийца?
- Отряд, который должен был нести службу в эту ночь, обыскивает все закоулки здания префектуры и, наверное, захватит его, так как невозможно, чтобы он как-нибудь проскользнул.
Действительно, со всех сторон слышалось какое-то необыкновенное движение, с минуты на минуту все усиливавшееся. В это время агент Буске, первым давший знать о происшествии, вошел с доктором Бурдоном, одним из врачей, живших по соседству с префектурой.
Де Вержен поспешил им навстречу со своим секретарем, и все четверо молча стали подниматься по лестнице, которая вела в кабинет несчастного Фроле.
Де Вержен был человек лет сорока, высокий, стройный, с изящной бородкой, умеющий элегантно одеваться; в его манере держаться видна была выправка кавалерийского офицера; тонкий политик, он умел, несмотря на частые перемены в министерстве и в правительстве, оставаться на своем посту, искусно выполняя свои щекотливые обязанности. И нужно сознаться, что никогда полиция не была в таких надежных руках; де Вержен обладал редким даром разгадывать людей и давать им поручения сообразно их способностям; щадя их силы в обычное время с тем, чтобы в случае надобности потребовать от них все, что они могли сделать, он особенно удивительно умел предупреждать борьбу между своими подчиненными из-за самолюбия и конфликты из-за преимуществ в различных отделах службы - это обычное зло лучших административных учреждений; в конце концов постепенно он окружил себя избранным персоналом, не имевшим себе равного во всей Европе.
Это был лучший период жизни французской полиции; слава о подвигах Фроле, Люса и подобным им гениальных агентов полиции, распространяясь на их начальника, сделала положение последнего непоколебимым, и до такой степени эта должность отождествлялась с занимавшим ее человеком, что уже нельзя было даже представить себе префектуру без де Вержена. Поэтому легко понять, с каким волнением, хотя и стараясь, благодаря привычке скрывать свои чувства, не дать это заметить, этот высокопоставленный чиновник принял известие о преступлении, лишившем его одного из самых ловких сотрудников.
Жак Фроле, в продолжение десяти лет бывший начальником полиции общественной безопасности, успешно вел дела, не только непосредственно относящиеся к его служебной компетенции, но и затрагивающие политические или частные интересы, - и ни разу не потерпел неудачи. Умный, энергичный, испытанной храбрости, без тени каких бы то ни было предрассудков, презирающий людей за их подлости, в чем его убедил и собственный опыт, и дела префектуры, он имел талант сразу правильно ориентироваться и составить план, который вслед за тем быстро выполнялся, не давая преступникам или, вообще, противникам времени опомниться. Потеря подобного человека была невосполнима! Такова, по крайней мере, была мысль де Вержена, когда он получил известие о только что совершенном ужасном преступлении.
Войдя в кабинет начальника полиции общественной безопасности, префект и его спутники увидели несчастного лежащим на разостланном на полу матраце, взятом из принадлежностей для оказания помощи раненым; тело его поддерживали стоящие перед ним на коленях два агента его бригады, между тем как его помощник Люс прикладывал смоченную холодной водой губку к ране, полученной сзади, в которой еще торчал поразивший его кинжал: никто не решался выдернуть это орудие смерти до прихода врача.
- Он еще жив, - проговорил доктор Бурдон, бегло осмотрев раненого. - Но от этого не легче: сердце бьется чрезвычайно слабо, а пульс почти незаметен.
- В таком случае нет больше надежды? - печально спросил префект.
- Я не вижу ее! - отвечал доктор, изучая направление раны. - Лезвие проникло в легкое, между четвертым и пятым ребром, и в результате произошло внутреннее кровоизлияние, против которого средства науки бессильны…
- Значит, он умрет, не сказав ни слова… не назвав нам своего убийцу?
- По всей вероятности, господин префект; однако бывают иногда случаи, настолько странные и непонятные, что категорически я ни за что не могу ручаться. Чем дальше я осматриваю рану, тем все более она мне кажется смертельной. Но не будет ничего невероятного, если мой диагноз и не оправдается; если лезвие кинжала не повредило ни одного из важных органов и если внутреннее кровоизлияние, которого я опасаюсь, не произошло, то я не только буду в состоянии вернуть его к жизни, но может статься, что он даже выздоровеет.
- Да поможет вам Бог, доктор…
Во время этого разговора доктор, не теряя времени, ловко разрезал своими хирургическими ножницами платье умирающего и, обнажив его туловище и приготовив повязки, бинты, корпию и другие необходимые предметы, в изобилии имеющиеся на складе медикаментов при префектуре, принялся за извлечение из раны кинжала - операцию очень опасную, которая могла привести к немедленной смерти начальника полиции безопасности. Но все же средств избежать ее не было, сердцебиение становилось все слабее и слабее, а пульс уже совсем не чувствовался. Кабинет наполнился народом, несмотря на присутствие префекта, и каждую минуту старшие и простые агенты приходили к помощнику начальника Люсу, отдавая ему отчет о ходе дела по преследованию убийцы, так как в ту минуту все были уверены, что преступник не мог убежать, благодаря тому что со времени печального происшествия уже никто не мог проскользнуть через многочисленные выходы обширного здания префектуры. Доктор жестом обратил внимание де Вержена на эту толпу, не перестававшую увеличиваться и мешавшую ему своим шумом и в то же время повышавшую температуру в комнате, что было совсем нежелательно для раненого. Префект приказал очистить кабинет, что было исполнено моментально, и в комнате остались еще только помощник и два агента, поддерживающие несчастного Фроле. Тогда доктор Бурдон взялся правой рукой за ручку кинжала, и, придерживая рану двумя пальцами левой руки, стал вытаскивать оружие, медленно, постепенно, без толчков… Вдруг он остановился, и присутствующие заметили, как он слегка побледнел.
- Что такое, доктор? - спросил префект, с глубокой тоской следивший за этой сценой.
- Вот видите, - отвечал врач, - клинок вышел из раны уже на двадцать сантиметров, а я еще не вынул его до конца. Кроме того, раны от кинжалов подобной формы почти всегда смертельны вследствие тех изменений, которые они производят в органах… через десять минут этот человек будет уже мертв!
- Ради Бога! - вскричал де Вержен. - Попробуйте привести его в чувство, чтобы мы узнали, по крайней мере, имя его убийцы…
- В таком случае следует воспользоваться последними проблесками оставшейся ему жизни.
С этими словами доктор, отбросив уже бесполезную осторожность, сразу выдернул из раны весь клинок и зажал слегка двумя пальцами отверстие раны, так что кровь могла вытекать лишь тоненькой струйкой, освобождая легкое и не грозя вызвать кровоизлияние, которого опасался врач. Эти действия оказались вполне удачными, насколько такое вообще возможно в подобном безнадежном положении; через несколько секунд умирающий издал вздох и открыл глаза. Легкое, освобожденное от заполнявшей его крови, дало возможность вздохнуть с хрипом и свистом, но в то же мгновение пенистая и бледная кровь показалась в отверстии раны. Это последнее обстоятельство, несомненно, показалось доктору очень важным, так как он отрывисто сказал де Вержену:
- Поспешите его спросить, если он в состоянии вам ответить! - после чего прибавил более тихо: - Через пять минут все будет кончено.
- Фроле, - произнес префект, - в состоянии вы меня понимать?
Раненый отвечал утвердительным знаком.
Де Вержен продолжал:
- Мужайтесь, мой бедный Фроле, ваше положение вовсе не безнадежно!
- Не теряйте напрасно времени, господин префект, - тихо проговорил доктор, - с минуты на минуту он должен умереть!
Со своей стороны, Фроле энергичными знаками отвечал отрицательно на утешительные слова своего начальника; его лихорадочно блестевшие глаза открывались и снова закрывались, а правая рука делала, слабые движения, как будто отыскивая что-то.
- Скорее аспидную доску! - сказал вдруг де Вержен, озаренный внезапной мыслью. - Он не может говорить и хочет нам ответить письменно.
Луч радости блеснул на лице старого служаки, увидевшего, что его поняли; он чувствовал тяжесть своего положения и не хотел умереть, не имея надежды быть отмщенным.
Приказание префекта было немедленно исполнено, и один из агентов стал рядом с Фроле, крепко держа доску, взятую со стола начальника полиции безопасности, так, чтобы последний мог писать, не утомляясь.
- Вы знаете вашего убийцу? - спросил де Вержен раненого.
Фроле отвечал утвердительным знаком и с трудом протянул руку с грифелем к доске, которую ему подставил агент Буске. Необыкновенное волнение охватило присутствующих… силы Фроле явно убывали, слабели. Сможет ли он писать? Два или три раза доктор давал ему нюхать соль, и это, по-видимому, придало ему силы, так как доска начала скрипеть при соприкосновении с грифелем, и в результате этих усилий появились две довольно хорошо написанные буквы - ДЕ. У префекта не было времени доискиваться смысла сочетания этих букв, так как несчастный Фроле, переставший писать, запыхавшийся и изнеможенный, снова положил руку на доску и собрал свои последние, слабеющие силы, чтобы написать имя того, кто так подло убил его… Но напрасно - смерть уже заканчивала свое дело, не дав ему и этого удовлетворения. Едва, с огромным трудом, нарисовал он следующую букву, М, как грифель выскользнул из его руки, голова внезапно закинулась назад, тело судорожно вытянулось, - и жизнь кончилась.
В то же время старшие агенты ночной смены, обыскавшие со своими бригадами все здание сверху до низу, явились, немного сконфуженные результатами обыска, к префекту и заявили о полной неудаче в поисках убийцы. "Однако, - говорили они с глубоким убеждением, - убийца, несомненно, не имел возможности убежать".
По одному из наиболее важных донесений, подтверждавшему эти слова, двое из часовых, охранявших многочисленные выходы обширного здания, заявили, что в тот момент, когда был получен на постах телеграфный приказ никого не пропускать и когда они еще не знали причины этого приказа, какой-то незнакомец подошел к двум маленьким калиткам в восточной части здания и снова ушел во внутреннюю его часть, узнав, что проход воспрещен. Этот человек, утверждали старшие агенты, несомненно, убийца, и если он еще не попал в их руки, то только потому, конечно, что скрылся в ту часть здания, где живет префект и которую они не осмелились обыскивать, не имея на то полномочий. Что же касается примет этого господина, то дать их часовые не могли, так как де Вержену небезызвестно, что двери, о которых шла речь, служили выходом с маленьких лестниц в служебные помещения, уже не освещаемые после ухода чиновников из бюро; часовые, не знавшие значения приказа, который только что был получен, заслышав шум шагов на лестнице, ограничивались лишь окриком: "Проход через эту дверь воспрещен", - не интересуясь более проходящими по лестнице, которые даже и не были видны в темноте. Однако на одно весьма важное обстоятельство оба часовых, дававших свои показания отдельно друг от друга, указывали совершенно согласно: они говорили, что были удивлены той поспешностью, с которой незнакомец поднялся снова на верхний этаж. После этого допроса агентов префект полиции, как и они, был того мнения, что убийца не мог выйти из здания префектуры; префект отдал приказ перенести тело бедного Фроле в больницу при префектуре, чтобы избежать предварительного допроса в присутствии еще не остывшего трупа несчастной жертвы, и остался только с помощником Люсом и теми, кто играл какую-либо роль в этом деле.
Никто не выходил из префектуры, и преступление оставалось еще неизвестным в Париже; нужно было действовать быстро, чтобы известие об аресте убийцы разошлось в одно время с известием о только что совершенном преступлении.
Де Вержен был очень чувствителен к нападкам прессы и думал об эффекте, который произвела бы весть об убийстве начальника полиции безопасности в его собственном кабинете, окруженном всевозможными агентами, если б при этом пришлось признаться, что убийца ускользнул. Он уже видел, как маленькие копеечные газетки, уже по натуре своей склонные все критиковать, пишут: "Если бы отныне честный буржуа вздумал насладиться приятностью безмятежного покоя, его безнаказанно зарезали бы в самой префектуре полиции, под бдительным оком этой полиции, которая простирает свою снисходительность до попустительства бегству убийцы…"
- Если в эту ночь, - сказал де Вержен, - негодяй, всадивший кинжал в Фроле, не будет в моих руках, то мне ничего не останется делать, как подать самому в отставку, чтобы избежать этого по требованию министра, которое последует под давлением общественного мнения, что в случае неуспеха не замедлит проявить себя.
Потом, обращаясь к помощнику, он прибавил:
- Господин Люс, в тот самый час, когда убийца Фроле будет задержан, я подпишу ваше назначение начальником полиции безопасности. Желаю, чтобы в новом расследовании, которое вы теперь должны предпринять, вы оказались более удачливы, чем когда отдавали приказания в качестве помощника. Если остается только осмотреть мои комнаты, то я проведу вас сам… Хорошенько сохраните доску, на которой несчастный Фроле написал эти три буквы - Д. Е. М., - чтобы передать ее следователю; если это первые буквы имени или прозвища убийцы, как мне думается, то это равносильно формальному указанию жертвы на своего убийцу… Кстати, как произошла эта трагедия? До сих пор у меня не было времени кого-нибудь спросить об этом.
- Мы знаем не больше вашего, господин префект! Я был долго занят переговорами с Фроле по поводу дела на улице Монтаргейль - наше первое за многие годы неуспешное дело, что, однако, не мешает газетам язвить по этому поводу на наш счет все эти дни.
- Дело будет совершенно другого рода, если скроется убийца Фроле!
- О! Что касается этого преступника, господин префект, то его дело дрянь, и мы, конечно, найдем его где-нибудь спрятавшимся в той части здания, где находится ваша квартира; я совершенно уверен, что никто не сможет выйти за двери здания, пока не будет отменен приказ… Возвращаюсь к рассказу о том, о чем вы меня спрашивали: я только что ушел от начальника и собирался подписывать наряды бригаде, как вдруг мы услышали глухой шум, словно от падения тела в кабинете Фроле. Агент Буске, находившийся близко от двери, открывает ее и бросается как раз вовремя, чтобы заметить, как закрылась противоположная дверь, открывающаяся в проход, ведущий в вашу канцелярию. Не беспокоясь о начальнике, лежащем на ковре, раскинувшись во весь рост, оказать помощь которому он предоставил нам, Буске подскакивает ко второй двери, но она не поддается его усилиям; у убийцы хватило присутствия духа заложить задвижку, которую вы приказали сделать с наружной стороны с целью прекратить, когда это понадобится, всякое сообщение с этой стороны с вашей квартирой.
В то время как агенты толпой бросились на центральный двор, собираясь попасть в противоположное крыло здания, которое убийца должен был непременно пройти, чтобы потом ускользнуть, я предупредил господина Сервана, вашего секретаря, который по телеграфу передал приказ на посты никого не пропускать; прошло не более двух минут со времени происшествия - время, в которое физически невозможно было достигнуть какого-нибудь выхода из здания от того места, где находился таинственный убийца! Мы только что подняли Фроле и положили его на матрац, принесенный из больницы при складе медикаментов, как пришли вы с доктором Бурдоном.
- Хорошо, у меня еще целый ряд вопросов для вас, но они будут иметь значение только в случае бегства убийцы; теперь же бесполезно на них останавливаться и задерживать более важные поиски. Итак, возьмите достаточное число людей и предупредите меня, когда вам останется осмотреть только ту часть здания, где находится моя квартира.
С этими словами префект оставил своего подчиненного и поспешил успокоить свою жену и дочь, которых он покинул уже более часа назад.
Оставшись один, Люс наконец дал волю своим чувствам, которые он вынужден был до сих пор скрывать: