- Давайте подойдём, - продолжал настаивать он. - Ничего страшного не произойдёт, уверяю. Смею вам напомнить, мистер Война, что я всего лишь пират, а не рыцарь-романтик из прошлого века. Признайтесь, ведь вам тоже неприятна эта ситуация?
Война хоть и через некоторую паузу но, всё же утвердительно кивнул в ответ.
- Хорошо, - продолжал гнуть свою линию Свод, - давайте тогда договоримся. Я сейчас не стану делать ничего из того, что могло бы скомпрометировать молодого пана, но он, за это, подойдёт со мной туда, - Ричи кивнул в сторону площади, - и там окажет мне некую мелкую услугу. Вы правильно заметили перемену моего настроения, Якуб. Думаю, для нас обоих будет лучше, если мы сделаем так, как я говорю.
Война в тот же миг преобразился. Становилось ясно, что время игр прошло, а складывающая не лучшим образом ситуация, требовала быстрых и точных решений.
- Если я правильно вас понял, - размеренно и с нажимом начал Война, - вы не оставляете мне шансов?
Свод едва заметно прикусил губу:
- Оставляю, …дьявол! - Выругался он. - Я совсем забыл о том, что вы в любой момент можете отказаться от моих услуг и вообще, послать меня к чёртовой бабушке.
- Могу, Свод, но! Что-то мне подсказывает, что сделай я так, вы, как весьма решительный человек редкой профессии, вот так ли, под горячую руку, или в какой-то иной ситуации, в случае моего отказа запросто можете изрубить в капусту и меня и дядюшкиных слуг? Я оружейный мастер, но далеко не мастер владеть оружием. Должен признать, что вы всё же провели меня, прикидываясь незаинтересованным чем-либо человеком. И, тем не менее, даже сильно рискуя, в данный момент я не пойду у вас на поводу.
- А если взамен на это я пообещаю вам, нет, …поклянусь в том, что никогда не причиню вреда никому из вашего рода?
- Так-таки и поклянётесь?
- Клянусь…
Война коротко вскинул глаза к небесам и прошипел сквозь зубы:
- Не пойму, чего вы добиваетесь, Свод?
Англичанин неопределённо пожал плачами:
- Я всегда думал, - признался он, - что такое возможно. Идёт казнь, и вдруг появляется какой-то человек. Он словно сказочный чародей отменяет страшное наказание и
…. За всю свою долгую жизнь я ни разу этого не видел, но, почему-то был уверен в том, что это возможно. Как вы считаете, Якуб? Ведь это маленькое чудо могло бы случиться в любом городе или селе мира, почему бы тогда этому не произойти в Литве? В общем, если облачить в слова мои желания, то я просто хочу выкупить и освободить эту девушку….
- Поня-а-атно, - недовольно протянул Война, - значит, "выкупить" - это относится ко мне, а "освободить" вы великодушно оставляете себе. Что ж, весьма благородно…
- Не обижайте меня, Якуб. Я не так часто в своей жизни искренне порывался сделать что-то хорошее. Видит бог, чтобы перечислить подобное достаточно будет пальцев рук Генри "Шпильки"[33].
- Хорошо. - Увлечённый игрой в добрых волшебников Якуб, сложил руки в молитве и красноречиво вскинул глаза к небу. - Чего не сделаешь, господи, ради исправления овец твоих заблудших. Итак, с чего мы начнём?
- Для начала давайте подойдём ближе….
Они без труда пробрались через изрядно поредевшую толпу. В это самое время человек, обращающийся к гражданам у позорного столба, закончил свои нравоучительные речи и стал помогать исполняющему обязанности палача, отвязывать подавленную наказанием жертву.
Свод, глядя на обессиленное тело девушки, сползающее на землю, просто почернел лицом. Не в силах больше смотреть на то, как палач и недавний чревовещатель принялись заботливо сматывать освободившуюся верёвку вместо того, чтобы помочь девушке подняться, Ричмонд подошёл к столбу.
Боль свежих ран не давала возможности несчастной опереться спиной на грязное, пропитанное потом и кровью многих жертв бревно. Она, став на четвереньки, медленно потянулась, откидывая голову назад. Тёмные волосы, словно креольские шторы, открыли смуглое и, ...чёрт побери, очень красивое лицо.
Свод, всё это время с состраданием наблюдавший за девушкой, сел рядом с ней на корточки. Палач и чревовещатель дружно выпучили глаза. Как же, достойно ли важного пана, подобное поведение? Война, находясь в нескольких шагах от места этих событий, был сосредоточен и задумчив.
Ричи тем временем старался заглянуть в полные боли глаза жертвы. Она, подогнув под себя ноги, села на землю. Не желая сейчас встречаться взглядом ни с кем, несчастная девушка часто захлопала слипшимися от слёз густыми ресницами.
Свод встал:
- Мистер Война, - задумчиво сказал он, - спросите, у кого можно выкупить её.
Якуб звучно потянул в себя воздух и после этого с тяжестью в голосе ответил:
- Ричмонд, боюсь, что всё это не так просто.
- Я лишь прошу вас спросить…
- Хорошо.
Война задумчиво сжал губы и, обращаясь к растерянному палачу, спросил:
- Скажите, …милейший, вы не знаете…, с кем можно обсудить…? Словом, этот …богатый иностранец интересуется, кому принадлежит девушка, и у кого можно выкупить её свободу?
Палач округлил глаза и кивнул на своего помощника-чревовещателя. Тот тоже был огорошен подобным вопросом. Судя по всему, это и был тот самый лавочник Винсент, у которого несчастная жертва, в данный момент в полоборота испепеляющая Якуба недобрым взглядом, украла деньги.
Война приценился к торговцу. Лысый, красноносый мужик, в засаленной телогрейке, только и всего…
Взгляд в один миг преобразившегося Войны был красноречив:
- Знаете, пан…?
- Винсент, - прохрипел неготовым к работе горлом лавочник.
- Вин-сент, - повторил по слогам его имя Якуб. - Этот важный господин перед вами, не кто иной, как старший приказчик охотничьих угодий самого государя Жигимонта II[34]. Я бы, - добавил он весьма значительно, - на вашем месте серьёзно задумался, прежде отвечать отказом такому злопамятному человеку. Наше счастье, что заможны[35] пан не знает ни одного из посполитых языков…
Война оглянулся назад и окинул взглядом площадь, на которой осталось что-то около двадцати зевак, двое из которых были быстро сообразившие, что панам может понадобиться их помощь, слуги дяди Бенедикта.
Якуб подмигнул им, повернулся и заговорщицки произнёс:
- Как вы думаете, сколько, нужно денег родственникам этой девушки и, естественно, вам, чтобы уладить все вопросы?
Винсент вспотел. В его планы никак не входило сориться с такими важными панами. Впрочем, и решение продавать находящуюся у него в услужении и проворовавшуюся девушку, пока ещё не посещало эту лысую голову. Что делать, судья давно ушёл, и посоветоваться в этом странном деле сейчас было не с кем…
- Вы думаете, родственники будут против? - продолжал давить Война
- Да у неё, - всё ещё пребывая в глубоком ступоре, промолвил лавочник, - всех родственников-то только брат, да и тот в тюрьме.
- Тем более. Насколько мне известно, она сделала вас беднее на два талера, я плачу ещё …три сверху, всех пять и она едет с нами в имение одного знакомого пана под Драгичином, где мы оставим её, обеспечив привычной работой и неплохим содержанием. Вельможный пан очень мягок сердцем к мучениям несчастных…
Говоря это, Якуб упёрся взглядом в лицо перепуганной девушки. Та, позабыв о боли, озабоченно вертела головой и всматривалась в лица тех, кто в данный момент решал её судьбу. Свод, словно понимая слова Войны, снова присел на корточки и взял её за руку…
- Напрасно, Ричи, вы это сейчас делаете, - сказал на английском Война, - если, правда то, что от вранья люди становятся косыми, думаю уже к сегодняшнему вечеру я стану косить на оба глаза. Хотя…. Знаете, хорошо бы было, если бы вы сейчас резко встали, и зло начали мне угрожать, гневно выкрикивая "Сигизмунд"…
- Что вы ему говорите? - испуганно осведомился Винсент.
- Я, - спокойно ответил Война, - пытаюсь его отговорить от покупки, спрашивая, что на это всё скажет король Сигизмунд? Но! Похоже на то, пан Винсент, что и мне и вам в скором времени может быть худо от подобных вопросов. Этот "охотник" в большом уважении у молодого короля…
В этот момент глаза Свода сузились, метнули молнии и Якубу, на самом деле, стало страшно от гневных выкриков и угроз англичанина. Лавочник побелел, а палач и вовсе отступил шага на три назад, готовый в любой момент упасть на колени перед разъярённым паном.
- Чёрт! - накричавшись вволю, заключил, наконец, Ричмонд. - Я не знаю, что мне ещё говорить! Не знаю, что?!!!
- Он спрашивает сколько? - дрогнувшим голосом произнёс Война, обращаясь к Винсенту. - А ещё, не думаете ли вы, что ваши жизни будут стоить ему дороже?
- Ек! - икнул придавленный страхом лавочник. - Вельможный пане, как вы думаете, если я попрошу у вас …четыре талера?
Война тяжело вздохнул:
- Свод, выкрикните что-нибудь короткое…
- Толстая, свиная задница! - яростно рявкнул Ричи.
Якуб замотал головой:
- Нет, пан. Он даст три талера с четвертью и никак не больше этого…
- О! - не унимался англичанин. - Смотрите, эта задница ещё и разговаривает!
- Вот видите, Винсент, - торопил Война, - лучше не тянуть…
- Да, конечно, пан, хотя я …
Дожатый лавочник замялся, а Якуб тем временем махнул слугам, и они в один миг оказались рядом.
- Проводите пана Свода и эту служанку к поезду, - скомандовал Война, холодея, - Ричмонд, - добавил он по-английски, - берите её и ведите с богом в наш экипаж, только с достоинством и медлительностью короля. Слуги вам помогут. Главное, чтобы сейчас ваша панна всё не испортила.
Но "панна" ничуть не упиралась, напротив. Она потупила взгляд, послушно встала и отправилась вслед за сопровождением в сторону корчмы. Лавочник, провожал их взглядом падающего в пропасть человека. Театральное действо пана Якуба входило в завершающую стадию:
- Вы родились под счастливой звездой, пан Винсент, - с уважением произнёс он, - я ещё никогда не видел того, чтобы гнев этого англичанина остывал так быстро…
Взгляд лысого торговца немного потеплел, но он молчал.
- Давайте же, - продолжал Война, - немедля проведём расчёт. Знаете, если сейчас вдруг обнаружится, что ваш парень перестарался и у девушки серьёзные повреждения - не сносить тогда головы ни ему, ни вам, ни судье, отмерявшему ей столько плетей. Молодой король очень не любит, когда ему докладывают о том, что где-то страдают юные девы…
Война нарочито широким жестом достал денежную мошну и у оторопевшего лавочника, увидевшего всё это великолепие перед собственным носом, невольно открылся рот.
- Вот видите, - отсчитывая три с четвертью талера, с наигранной завистью произнёс Якуб, - какой кошель монет берёт этот "охотник" в заурядное путешествие?
Бедняга Винсент протянул к вельможному пану ватные руки, получил деньги и, пока его одеревенелые пальцы медленно зажимали монеты польской чеканки в кулак, пан уже был на другом конце площади…
Они выехали немедля, той самой дорогой возле мельницы, о которой им говорил корчмарь. Всё это время кроме команд Войны: "Быстрее, Збышек, быстрее!" никто не проронил ни слова.
Сразу за Рудниками дорога резко сворачивала в рощу. Экипаж стало неистово болтать на лесных ухабах и слугам хочешь, не хочешь, а пришлось сбавить ход отчаянно скрипевшего на ямах поезда.
Война был перевозбуждён. Побелевшие пальцы его рук, отливали синевой и мелко тряслись, выдавая присутствие в девственной душе молодого пана приступа нервной лихорадки. Пережитая опасность заставляла его сердце брыкаться в распираемой судорожным дыханием груди. Якуба невольно передёрнуло. Чувствуя на себе внимание Свода, он не стал размениваться на любезности со спасённой ими пани. Напротив, придавив её к дивану строгим, испытующим взглядом, он спросил голосом, полным змеиного яда:
- Как вы себя чувствуете, панночка? ...Надеюсь, вы понимаете, что находитесь в компании ни каких-то там похитителей невест или добрых чародеев, спасающих проворовавшихся девушек?
Красавица на миг густо покраснела, после чего, превозмогая боль в рассечённой хлыстами спине, выпрямилась и гордо ответила:
- А я і не прасіла шляхетнага пана мяне ратаваць, а, тым больш, выкупляць[36].
- Это я к тому, глупая, - спокойно ответил на дерзость Война, - чтобы панночка знала своё место. Не надо кормить панов "мужыцкай мовай", я её хорошо знаю. Отвечай лучше, как тебя звать и как давно промышляешь воровством?
Девушка снова густо покраснела. Было заметно, что слова пана задели её за живое:
- Звать Михалиной, а воровать...? Не для того дал мне бог руки. Я из венэев[37].
- О! - Удивился Якуб, - так значит, ты ничего не брала у лавочника?
- Брала, - честно призналась девушка, - брала потому, что больше взять было негде.
- И для чего ж ты решила обогатиться?
Панночка тяжко вздохнула:
- Брата хотела вызволить из тюрьмы.
Война откинулся назад и только криво ухмыльнулся на такое наглое враньё:
- Что-то я не слыхал про то, чтобы крестьяне за два талера запросто могли освобождать заключённых. Брат, твой паненка, мабыць, таксама аторва, раз пакутуе зараз ў турэмных мурах[38]?
Девушка, смелея прямо на глазах, поправила сползающий с плеч тёмный суконный платок, и твёрдо ответила:
- Брат в тюрьме не за воровство или обман. Просто …он не со всеми панами в ладах…
- Поня-а-атно, - полным скрытого сарказма голосом, протянул Война, - я вижу это у вас семейное…
Он оставил панночку в покое и вкратце поведал услышанную от неё историю Своду.
Англичанин всё это время пристально рассматривал литовскую красавицу. Война заметил это, но едва только он собрался пошутить по этому поводу, как Ричи обратился к нему сам, причём обратился со странной просьбой:
- Якуб, …не могли бы вы попросить её показать спину? Я боюсь, что тот верзила мог сильно навредить ей …
Война округлил глаза:
- Знаете, Свод, - сдержанно ответил он, - в наших краях даже крестьянки преисполнены немалого женского достоинства, и она скорее умрёт, чем сделает то, о чём вы сейчас просите. А ко всему ещё, не являясь панной высокого рода, она, не задумываясь о последствиях, может отвесить нам обоим по хорошей оплеухе, ведь руки у крестьянок очень быстрые и сильные…
- Якуб, - вызывая всё возрастающее удивление в глазах своего собеседника, настаивал Ричи, - я вижу, как она страдает. Ей больно. Те двое не имели права так её избивать…
- Прекратите, Свод, - зло зашипел Война, чувствуя, что пират пока так и не пришёл в себя после пережитого в Рудниках. - Я, - с сожалением выдохнул Якуб, - всё же подозревал, что это дело простой игрой в добрых волшебников не обойдётся. Повторяю, она получила то, что заслуживала по закону. У нас так принято, …правда, не везде…
И вдруг Война умолк. Позади поезда ясно слышался стук копыт. Свод моментально вскочил и вытащил спрятанную за малым дорожным коробом саблю. Это был подарок пана Беннедикта по случаю чудесного спасения любимого племянника. Война не стал возражать. Хоть это был и его подарок, однако этому изысканно украшенному оружию сейчас было самое место в умелых руках англичанина.
Мимо окна экипажа пронеслась тень одинокого всадника. Война, сопровождая её взглядом, прижался к стеклу. Это был молодой, как видно, знатный человек в хорошей одежде и, к счастью, без оружия.
Он на ходу поговорил о чём-то со слугами и вскоре экипаж остановился. К двери подошёл Збышек:
- Пан Война, - снимая шапку и кланяясь, произнёс он, - там пан Ян Сульцер из Мостов. Он просит возможности поговорить с вами…
- Что за чёрт, - тихо выругался Якуб и вышел из экипажа…
Было слышно, как молодой Война вступил в оживлённый разговор с остановившим их всадником. Свод, чувствуя, что может понадобиться своему молодому другу, позвал Збышека и, показав тому на дверь поезда, смотри, мол, за девушкой, отправился к беседующим.
Война не очень-то обрадовался появлению англичанина. Разговор с его новым знакомым Яном Сульцером совершенно не касался событий в Рудниках, а потому Якуб не намеревался продолжать его долго. С появлением же Ричи Войне ничего больше не оставалось, как представить Свода рыжеволосому Сульцеру, местному лихому щёголю, представшему перед проезжающими мимо его земель господами в зелёном расшитом серебром камзоле и шикарных высоких сапогах.
Демонстрируя верх такта и тонкую изысканность манер, Ян Сульцер отвесил полный почтения поклон представленной ему иностранной особе. Якуб перевёл англичанину несколько дежурных вопросов о том, какие же впечатления складываются у европейца от поездки по их скромному воеводству? Хитрец Ричи, заинтересованно рассматривающий прекрасную лошадь местного повесы, щедро вылил в ответ тому сладкую патоку лести: "Всё просто изумительно, сэр, - говорил он. - У вас прекрасная природа, такие пейзажи! …Встречающиеся мне люди красивы и, - добавил он двусмысленно, - что для меня особенно приятно, некоторые из них имеют под седлом лошадей, достойных кареты самого короля Сигизмунда!".
Война недовольно сморщился, но послушно перевёл и эти слова англичанина. По взгляду упоённого лестью Яна было заметно, что речи иностранца произвели на него должное впечатление.
- Я, - продолжал Свод, - долгое время на колёсах и не особенно обращал внимания на местных лошадей. Знаете, - внезапно разоткровенничался Ричи, и Якуб тут же заподозрил что-то неладное, - я чувствую неподдельную тоску по седлу. Меня, страстного любителя верховой езды, немного утомило наше продолжительное перемещение в экипаже.
Война снова перевёл слова иностранца Сульцеру. Ян понимающе кивнул и полным учтивости голосом произнёс:
- Да, пан Свод, я с вами полностью согласен. Я и сам больше признаю верховые путешествия. Все эти коляски и экипажи…. Если они когда-либо и будут мне по нраву, то только в старости. Пока же я молод, не могу отказать себе в удовольствии - прокатиться с ветерком.
Пан Война, спросите, может пан Свод окажет мне честь, взяв моего "Ольгерда" и, в то время, пока мы с вами будем беседовать, удовлетворит своё желание?
Едва только последние переведённые слова долетели до ушей Свода тот, просто с отеческой благодарностью обнял Сульцера и поцеловал его в щёку. Через миг, добившийся своего хитрый пират, уже сидел в седле.
Пока молодые паны-собеседники мило продолжили беседу о каких-то мелочах, англичанин лихо промчался далеко вперёд, после чего вернулся, проскакал мимо них и с улыбкой счастливого человека подъехал к поезду.
Якуб не видел, что он там делал, однако в момент, когда он отъехал от экипажа и, оставшись без камзола, стремглав понёсся в лес, на лице стоящего у экипажа Збышека появилась странная растерянность.
Дабы не пугать оставшегося без лошади гостя, Война, не подав и виду, углубился в весьма занимающие Сульцера рассказы о загранице, повествуя о таких вещах, о которых в своё время зарёкся даже не вспоминать. Когда же немало развеселившие Яна воспоминания закончились, а Свод (будь он неладен) всё ещё не появлялся, Якуб затеял разговор о деле, которым по приезду на родину он собирался заняться.