Но даже Чип был не в состоянии оградить машину от поломок, следовавших одна за другой. И Ньюболд, разрываясь между девушкой и прессом, становился все мрачнее и мрачнее день ото дня, все чаще взгляд его бывал устремлен в землю, и даже Чип больше не осмеливался отпускать язвительные замечания в его адрес.
Вечером Ньюболд обычно уныло брел на вершину ближайшего холма и подолгу простаивал там - высокий и сухопарый, похожий на огородное пугало - обводя взором окружающие просторы и стараясь укротить ноющее, обливающееся кровью сердце, прекрасно понимая, что с такой производительностью ему никогда не удастся увязать в тюки все скошенное сено. Подумать только, все это богатство останется лежать на земле, высыхая, превращаясь в труху, чтобы затем сгнить под зимними дождями. Мысль об этом была невыносимой. И думаю, дело даже не в его прижимистости; просто он был ярым противником расточительности в любом её проявлении.
Тем временем обстановка в лагере становилась все более и более взрывоопасной, и уже очень скоро никто из нас не сомневался, что ждать осталось недолго: вот-вот полетят искры… искры, что, возможно, спалят дотла чью-нибудь жизнь!
Проблема была в том, что мы были погонщиками, а не механиками. И даже если бы дело шло гладко, то все равно избежать беды не удалось бы, так нам проще застрелиться, чем час за часом выполнять одну и ту же монотонную работу!
Примерно тогда же к нам в лагерь нагрянул с визитом шериф Мерфи, и именно его появление здесь и стало началом конца. Это произошло, когда над землей уже спустились сумерки. Мы начали располагаться на ночлег, устраивая себе лежанки в сене и расстилая на нем свои одеяла, не забыв подложить побольше сена под голову. И вот уже каждый из нас лежит на животе, подперев подбородок руками. Кто-то курит самокрутку, кто-то раскуривает трубку, но только так или иначе, каждые несколько секунд в темноте вспыхивал крохотный огонек, ненадолго выхватывающий из сгущающихся розоватых сумерек лицо то одного, то другого из ребят.
Как мне помнится, говорил тогда верзила Кэш Логан, и рассказ его был о том, как однажды он подрался с одним канадским лесорубом, который оказался сильным, как медведь; и как этот канадец, будучи загнанным в угол, выхватил нож; и как тогда он, Кэш Логан, применил один хитрый прием, которому он научился ещё в детстве, и заключавшийся в том, чтобы перекувырнуться "колесом", со всего маху ударяя противника в лицо подошвами обеих ног.
Затем он продемонстрировал, как это делается, и доброволец, использованный им в качестве условного противника, со стоном свалился на землю, видимо, решив, что ему прострелили голову, а затем очнулся, ощупал свое распухшее лицо и начал голосить, что его всего изрешетили пулями.
- Что ж, Кэш, довольно неплохо, - проговорил Пит Брэмбл, осторожно потирая поврежденную челюсть. - Прямо как в книжке. Так где ты прочел об этом?
- Прочел? Я прочел? - воскликнул Кэш.
- Именно, - заметил Брэмбл.
Казалось, драки избежать не удастся, ибо каждый из этих парней был уверен в своей правоте и уступать другому не собирался, но тут послышалось звяканье шпор и дробный перестук лошадиных копыт, и в следующий момент из темноты нас громко окликнул голос шерифа.
Его появление оказалось для нас полной неожиданностью.
Ибо среди парней работавших на босса были и такие, кто решил взяться за ум, предпочитая нудную работу бесконечным скитаниям и необходимости скрываться от полиции.
Глава 9
Было довольно забавно, но в то же время и тревожно наблюдать за тем, как парни вдруг как-то беспокойно заворочались и в напряженном молчании начали потихоньку покидать свои лежанки и пятиться назад, подобно тому, как это делают собаки, учуяв волка в своей своре.
Я имею в виду ученых собак, которым однажды уже приходилось иметь дело с волками, и теперь предусмотрительно умножая потенциальные возможности каждого из волков на три или четыре, особенно, когда дело доходит до драки. Именно поэтому этим бывалые парни, за каждым из которых, как мне кажется, в прошлом числился тот или иной грешок, теперь бочком-бочком отходили от шерифа.
Босс же встал со своего места и смело шагнул навстречу представителю закона. В этом заключалось одно из немногочисленных достоинств Ньюболда. Что бы ни случилось, он неизменно становился на защиту своих людей. И они знали это. Это была главная причина, заставляющая их испытывать по отношению к нему некое подобие уважение.
Итак, в то время, как Ньюболд предстал перед шерифом, последний, кряхтя, слез с коня. Его конь зафыркал, словно его загнали насмерть. Я помню, как в нос мне ударил терпкий запах конского пота, и как, мгновение спустя, я услышал, как падают на землю тяжелые капли, срывающиеся с лошадиного брюха.
Шериф приветствовал Ньюболда, после чего свернул цигарку и закурил, и мне удалось хорошо разглядеть его лицо.
Его звали Таг Мерфи, и в те времена он был довольно известной личностью в наших краях. За глаза его ещё звали "буксиром", и это было довольно меткое прозвище, принимая во внимание его могучее телосложение, деятельную натуру и недюжинную силу, обращенную во благо общества. Думаю, за год он проезжал десять тысяч миль или даже больше. Его стараниями многие бандиты были вынуждены навсегда покинуть этот суровый край, и одно лишь упоминание его имени вселяло ужас в сердца разного рода проходимцев и мошенников, так что все честные и законопослушные граждане могли спать спокойно, зная, что их покой охраняет сторожевой пес Таг Мерфи. Теперь же он уже давно никуда не выезжает. Отъездился. Как-то раз он по своему обыкновению бросился очертя голову навстречу очередным неприятностям и получил в ответ пулю 45-го калибра, которая прошила Тага насквозь, унося с собой его силы, оставляя на грешной земле лишь две сотни фунтов бесполезного веса. Теперь о Таге уже и не вспоминает никто, но в те времена, о которых я веду свой рассказ, его имя было у всех на слуху.
У него были кривые ноги, широкие плечи и взгляд человека, вынужденного постоянно крепко стискивать зубы и держать себя в руках. Складывалось такое впечатление, что гнев для него был привычным состоянием и мог каждую минуту выплеснуться наружу.
Вот таким шериф запомнился мне. Когда он прикуривал, щурясь от едкого дыма, пламя на мгновение выхватило из темноты его лицо, и стало видно, что его раскрасневшееся лицо блестит от пота.
Он заговорил первым.
- Послушай, Ньюболд, - заявил он в присущей его грубовато-простодушной манере, - почему ты не кормишь своих людей?
- Я кормлю своих людей, - сказал Ньюболд.
- Значит плохо кормишь, раз они у тебя живут впроголодь, - стоял на своем шериф.
- С чего ты взял? - спросил Ньюболд.
- Последнее время они повадились наведываться в курятник Ситона и перетаскали оттуда самых лучших кур-несушек, до каких только смогли добраться, - сказал шериф, - и это ужасно действует старику Ситону на нервы. Жаловаться к тебе он не поехал, однако все-таки не поленился приехать в город и рассказать мне о случившемся. И вот, что я тебе скажу, Ньюболд. Я охотно допускаю, что лично ты ничего такого не делал, но ты создаешь проблемы окружающим. И с этим я мириться не намерен!
Ньюболд ничего не сказал, и мне показалось, что он собирается молча проглотить эти обидные замечания.
Шериф же, обозначив свою позицию, продолжал последовательно развивать эту мысль:
- Учти, Ньюболд, они всецело поддерживают идею линчевания конокрадов. Хотя мне кажется, что человек, крадущий лошадь, выглядит настоящим героем по сравнение с жалким, паршивым вонючкой, который разоряет чужие курятники…
Ньюболд не дал ему договорить.
- По-твоему выходит, что я жалкий, паршивый вонючка. Так надо тебя понимать? - заключил Ньюболд.
- Как хочешь, так и понимай, - ответил шериф.
- Тогда снимай сюртук и бляху, - предложил Ньюболд, - и я погляжу, каким ты станешь понятливым!
- Хочешь подраться, да? - сказал шериф. - И ты считаешь, будто я разъезжаю по всей округе от нечего делать, исключительно ради того, чтобы лишний раз помахать кулаками? Так знай же: если мне придется приехать сюда по твою душу, Ньюболд, я приму твой вызов, но связываться с тобой за просто так не собираюсь.
Этот его монолог удивил меня до глубины души. Мне всегда казалось, что шериф только тем и жил, что изо дня в день рыскал в поиске приключений на свою голову. И вот тебе раз - ему такое счастье привалило, ну просто-таки непаханое поле неприятностей, а он, видите ли, связываться не желает!
Услышав, о чем идет речь, остальные ребята тут же воспрянули духом и несколько осмелели.
- Послушайте, шериф, здесь нет воров. Зря вы на нас подумали, - подал голос Пит Брэмбл.
- Но ведь не лисы же с койотами вот уже двенадцать ночей подряд таскают цыплят из курятника Ситона! Каждую ночь по курице. Лиса или койот действовали бы совсем по-другому. Люди Ситона тоже вне подозрений. Он целую неделю не спускал с них глаз, и все до одного оставались на месте; а кражи продолжались и тогда, когда работники были под присмотром. Так откуда ещё мог взяться вор?
- А что если он пришел из-за холмов, - предположил Пит Брэмбл. - Возможно, это какой-нибудь мексиканец, который прячется среди холмов и не желает зря расстреливать патроны на охоте.
- Нет, - возразил шериф. - Никакой это не мексиканец.
- Тогда, может быть, хоть расскажешь нам, как выглядит этот проходимец? - с усмешкой поинтересовался Ньюболд.
- А что, и расскажу, - согласился шериф. - Он невысокий и довольно тщедушный, что позволяет ему запросто пролезать в окно, в котором мужик нормального роста и комплекции обязательно застрял бы. И ещё он ловок настолько, чтобы поймать цыпленка и увернуться от заряда, выпущенного из дробовика, курок которого он спустил своей собственной рукой. Той горстью дроби его должно было бы разнести в клочья, но мошенник все же успел увернуться, и, похоже, его даже не задело, потому что следов крови на земле так и не нашли. Это невысокий, проворный и очень хитрый малый. Не исключено также, что он и лицом смахивает на лису, потому что в этом и заключается его сущность - настоящий двуногий лис. Старый Ситон самолично трижды выстрелил в него из ружья, но не попал ни разу; старик расставил с дюжину различных ловушек, но куры продолжают пропадать. Это коварный, дерзкий малый. А ты, Ньюболд, насколько мне известно, держишь здесь при себе целый отряд дерзких и отчаянных.
Сообщение о настырном воришке, еженощно таскающим кур из соседского курятника, меня крайне заинтересовало; тем более, что кормежка у нас была такой отвратительной, что можно было спиться с горя - или же отправиться воровать кур!
- Значит, ты считаешь, что я морю своих парней голодом, - раздосадовано заговорил Ньюболд, начиная закипать, - а когда они протягивают миску за добавкой, то я заставляю их хлебать пустой кипяток. Вот оно, стало быть, как. И теперь, выходит, они свели дружбу с каким-то талантливым куриным воришкой и стали каждую ночь отправлять его на дело, так прикажешь тебя понимать? Ну так вот, что я тебе скажу, шериф. Ты идешь по ложному следу.
- Но я все равно должен сам во всем убедиться, - упорствовал шериф.
- Так иди и убеждайся, будь ты проклят, - взорвался босс. - Но только если мои ребята и в самом деле начали воровать кур, то они уж точно не стали довольствоваться одним дохлым цыпленком за вечер. К твоему сведению, шериф, у меня здесь работают настоящие, крутые мужики. Такие парни, как они, сожрут по целому цыпленку каждый - и глазом не моргнут, для них это не еда, а так, легкая закуска. И если бы они добрались до курятника Ситона, то уж утащили бы не меньше, чем по пол дюжине кур на брата; а разделавшись с цыплятами, сожрали бы и самого Ситона со всеми потрохами. Так и передай папаше Ситону, а заодно и Неду, и Гарри. И вообще, я прямо сейчас велю оседлать коня и сам отправлюсь проведать эту семейку! Значит, мы у него кур таскаем, да? Так это надо понимать? Чуть что, так сразу - ворье!
Он был вне себя от гнева.
- Остынь маленько, ладно? - предложил шериф. - Дело в том, что это мое предположение. Это дело рук кого-то из твоих людей!
- Но для этого, - не унимался Ньюболд, - ему пришлось бы отправиться туда, а потом вернуться обратно - это же почти целых пять миль в один конец! К твоему сведению, за день мои парни так упахиваются у этого дурацкого пресса для сена, что к вечеру еле на ногах стоят. У них не остается сил даже на то, чтобы с поваром ругаться. Что же до меня, то лично я предпочел бы отсидеть шестнадцать лет в тюрьме, чем две недели возиться с этим чертовым прессом!
Произнося эту гневную тираду, он презрительно фыркал, словно лошадь, а со стороны собравшихся в кружок поодаль работников раздался приглушенный сочувственный ропот.
- Итак, давай перейдем к делу, - предложил шериф.
- Именно этого я и дожидаюсь, - ответствовал Ньюболд.
- Сколько работников находится сейчас здесь с тобой?
- Семеро.
- Это не считая тебя?
- Не считая.
- Повар входит в это число?
- Разумеется.
- Тогда выстрой всех семерых в шеренгу, я взгляну на них, - сказал шериф.
- Тебе надо, ты и выстраивай, - зло огрызнулся босс. - Повар в кухне, возится у плиты. Чтоб он там сгорел, бездарь проклятый! А все остальные здесь.
- Здесь только пятеро, - заметил шериф.
Я тоже насчитал лишь пятерых, включая себя самого.
- Не хватает только мальчишки, - пояснил шеф. - Он улегся спать, и наверное, уже десятый сон видит.
- Что ещё за мальчишка? - заинтересовался шериф. - Где он спит?
- А вон там. Отсюда видна его шляпа. Он её даже на ночь не снимает, так и спит в шляпе. Крутой мальчишка, тебе не по зубам!
- Я должен взглянуть на него, - сказал шериф. - Эй, парень!
- Лучше оставь его в покое, - предложил шеф. - Он устал. Целый день вкалывает за двоих.
- И, надо думать, получает лишь половину обычного жалованья, - предположил в ответ шериф. - Эй, парень, вставай! Дай-ка глянуть на тебя.
Но Чип и не пошевелился. Тогда шериф сам направился к нему, и я усмехнулся про себя, представляя, какую язвительную тираду мальчишка обрушит на представителя закона, когда тот наконец-таки доберется до него.
Шериф наклонился. А затем снова выпрямился во весь рост, держа за шкирку трепыхающегося Чипа.
Точнее говоря, не Чипа, а лишь его шляпу, нахлобученную на скатанное одеяло, из которого теперь сыпалось сено, набитое в него для создания эффекта спящего человека.
Шериф выпустил из рук рассыпавшегося истукана, а сам обернулся к Ньюболду.
- Так, значит, твои парни не воруют кур, да? - издевательски уточнил он.
- Значит, этим занимаются твои мальчишки!
Глава 10
Я видел, как Ньюболд рассеянно огляделся по сторонам.
- Оставь мальчишку в покое, - сказал он. - У тебя все равно нет никаких доказательств.
- Пока ещё нет, - согласился шериф, - но я их раздобуду, можешь не сомневаться!
- Он где-то здесь, - упавшим голосом пробормотал Ньюболд. - Он наверняка где-то неподалеку. Я видел его всего минуту назад.
- Но в данный момент не видишь, - ответил шериф, - и, полагаю, не увидишь ещё какое-то время, пока он не набьет свое брюхо дармовым угощением. Ловкий паренек, нечего сказать!
- Ты не прав, - возразил Ньюболд. - Он лучше всех, лучшего парня я в жизни не встречал.
Мы тоже загалдели наперебой. Он был отличным парнем. Но это не мешало ему оставаться самым зловредным, самым дерзким, самым нахальным и самым несносным мальчишкой на свете.
Украсть цыпленка?
Для него это было так же элементарно, как сыграть в шарики или, скажем, пострелять из рогатки. И как только данное предположение было высказано вслух, каждый из нас душе согласился с тем, что цыпленок стоит того, чтобы ради этого отправиться за пять миль. Ведь это так просто. Все, что требовалось от пацана, так это поймать одну из лошадей, бродивших возле хижины, после чего он незаметно исчезал, в то время, как все остальные засыпали практически сразу же, как только добирались до постели.
Нужно быть железным, чтобы отработав целый день в том темпе, который задавал Чип, потом ещё разгуливать где-то по полночи напролет. Но мальчишки могут то, на что не способны взрослые. Когда у них начинает заканчиваться завод, то они просто поворачивают какой-то невидимый ключик и как ни в чем не бывало продолжают тикать дальше.
- Ладно, - сказал шериф. - Все, что меня интересовало, я выяснил. А паренек у вас и в самом деле замечательный. Это же каким способным надо быть, чтобы так мастерски воровать кур. Ну, ребята, счастливо оставаться.
Он снова оседлал коня и легкой рысью отправился восвояси, держа путь через обширную равнину и удаляясь в сторону владений Ситона.
- Чтоб тебе пусто было! - бросил ему вслед шеф и зло выругался.
- Нужно послать кого-то, чтобы он опередил шерифа и успел предупредить мальчишку, - подал идею Пит Брэмбл.
- Этот чертенок и близко никого к себе не подпустит, - махнул рукой Ньюболд. - Он носится верхом, как заправский жокей.
Факт оставался фактом. Вряд ли кому-либо из нас удастся приблизиться к мальчишке.
Но в любом случае, я чувствовал, что не могу оставаться в стороне. Я ужасно нервничал, мне не терпелось поскорее узнать, что к чему, а для этого необходимо было держаться поближе к месту событий. Поэтому я оседлал коня и отправился следом за шерифом, в то время, как все остальные увлеченно обсуждали вопрос о том, какая же все-таки скотина этот шериф.
Я не успел уехать далеко, когда впереди показался его темный силуэт.
Он оглянулся, осадил коня и подождал меня, держа в руке пистолет.
- Все в порядке, - окликнул его я. - Я на вашей стороне, шериф. Я уехал от Ньюболда, чтобы помочь вам.
- Как же! Много помощи я дождусь от людей Ньюболда! - хмыкнул Таг. - Ну, ладно. Поехали, если уж тебе так хочется. Эх, подобраться бы поближе и хоть одним глазком взглянуть, как этот крысенок шурует в курятнике! Это же смертельный номер!
В его голосе зазвучали восторженные нотки.
- Наверное, Ситон был очень расстроен, - осторожно предположил я.
В ответ шериф рассмеялся.
- Ситон - здешний старожил, охотник и следопыт, - сказал он. - Воображает, будто может изловить кого угодно и где угодно. Но вот этот мальчишка ему явно не по зубам. Может быть, у нас тоже ничего не получится. Но захватывающую погоню я тебе обещаю!
Он снова рассмеялся.
Я никогда и представить себе не мог, что Таг Мерфи может обладать столь развитым чувством юмора. Для меня это оказалось полной неожиданностью. Просто поразительно. И тогда я решил подыграть ему, начав рассказывать о том, какой этот паренек деятельный и неуемный, а ещё ужасно азартный да и просто славный малый.
Он внимательно слушал меня, и кажется, был готов поверить, что мои слова могут хотя бы отчасти оказаться правдой.
Мы ехали довольно быстро. И затем шериф признался мне, что он немного обеспокоен.