Однажды, войдя в сарай, Асмик остановилась в изумлении. В углу на соломе была сложена горка яиц. Рядом на корточках сидел Грикор и пересчитывал их.
– Откуда? – спросила Асмик.
– Помнишь, крысы у нас занимали? Вот и вернули. Из уважения ко мне. Вам бы они не отдали.
– Грикор, скажи правду: где достал?
– Говорю вам: крысы постыдились своего разбойничьего поведения и назад отдали…
Так ребята и не узнали, откуда достал Грикор яйца. Разве что и на самом деле нашел крысиный склад…
– Ну-ка, посчитай, Асмик. По-моему, сколько взяли, столько и отдали. Только три штуки я им оставил, для их детенышей: жаль мне их стало, – сказал Грикор.
– Так, значит, ни одного и не съели? – удивился Камо.
– Представь себе, ни одного. У них пока крысенят нет: о будущих заботились. Подумайте только, какие сердечные родители! А вы еще презираете мышей. Я бы просто расцеловал им мордочки за добрые их сердца!
– Фу! Ты опять?.. Ох, и как же крысы ненавидят сейчас Грикора! – смеялась Асмик. – Ночью придут и загрызут его, сонного.
– Так я здесь и остался, чтобы они меня загрызли!.. Кончено, шабаш! Я свой долг выполнил. Два батальона птенцов от меня получили, мою долю? Ну и прощайте!
– Нет, Грикор, гусиным яйцам еще срок не вышел, им еще денек лежать надо. Еще на две – три ночки останься, – упрашивал его Камо.
– Ну, если секретарь комитета комсомола приказывает, надо подчиниться, ничего не поделаешь!
ТРЕВОЖНЫЙ ДЕНЬ
Настал двадцать восьмой день.
В тот момент, когда первый гусенок зашевелился в яйце и пробил скорлупку своим желтеньким, но уже крепким клювиком, Армен, сидевший у инкубатора и не спускавший глаз с термометра, вдруг испуганно вскочил с места.
– Асмик, температура падает! – едва переводя дыхание, сказал он.
– Как? В обоих?
– Нет, только в этом.
– Отчего?
– Энергия в аккумуляторах истощается.
– Что же теперь будет?
– Остынут яйца. Надо скорее найти новые аккумуляторы!
Асмик побежала звать на помощь Камо.
Он сейчас же прибежал в сарай. Вдвоем с Арменом они разыскали деда Асатура и Грикора, посовещались с ними, но выхода придумать не смогли.
Воспользовавшись отсутствием мальчиков, у сарая появились Сэто и его брат Арто. У маленького Арто в руках были лук и стрелы.
– Дай-ка я выпущу две – три стрелы через дыру в дверях. Яиц с десяток разобью, – предложил Сэто. – Пусть Асмик поплачет!
– Жаль, ведь в яйцах птенцы, – сказал Арто.
Сэто смерил его презрительным взглядом:
– Жалко?.. А меня не жалко? За что они каждый день меня в школе шпыняют? Что плохого в том, что я по горам брожу? Ведь не попусту, а из любви… На уроки меня силком не затянут – неинтересно мне… А у тебя, Арто, мужества не хватает за брата отомстить? Эх, ты!..
Натянув лук, Сэто подкрался к сараю и выпустил сквозь щель в дверях несколько стрел.
Обливаясь слезами, из сарая выбежала Асмик, но братьев уже и след простыл.
– Неужели у вас не хватает сил одернуть этого сорванца? Поглядите-ка только, что он наделал своими стрелами! – пожаловалась Асмик подошедшим в это время Камо и Армену. – Курицу ранил, несколько гусиных яиц разбил…
Вернулись и дед с Грикором. Узнав о происшествии, старик возмущенно покачал головой.
– Заявим в сельсовет, – предложил Грикор.
– Мужчина должен собственной рукой расправляться с негодяями, – сказал дед Асатур. – Мужчине недостойно жаловаться.
Армен задумчиво покачал головой:
– На него надо повлиять, тут силой ничего не поделаешь.
Камо усмехнулся:
– Повлиять?.. Лаской, может быть?..
– Его надо заставить раскаяться, Армен прав, – сказала Асмик.
– По-моему, он просто раздражен, завидует нам, нашей работе. Он, пожалуй, не прочь и примириться и подружиться с нами. Его исправить можно.
– Эх, Армен! – безнадежно махнул рукой Камо.
Они вошли в сарай.
– Температура пала, сердце не бьется, – сказал Грикор, пощупав инкубатор. – Он, бедный, и вправду подыхает.
Асмик чуть не фыркнула, но, посмотрев на Камо, сдержалась – такое у него было строгое лицо.
– Как же ты считал? – спросил Камо у Армена; в голосе его звучал упрек. – Ведь ты уверял, что энергии вполне хватит.
– Ошибся, должно быть.
– Если аккумуляторы поставить в автомобиль, много силы они потеряют? – неожиданно спросил Грикор, словно что-то вспомнив.
– Конечно.
– Вот так-так! – воскликнул Грикор. – Что же я вам не сказал!.. Ведь те, что ты в последний раз принес, заведующий складом раньше давал шоферу.
– Как?! – вскочил с места Камо.
– Очень просто. Шофер просил дать ему аккумуляторы, а завскладом отказывал. Шофер стал требовать: "Все дело сорвется, если не пойдет машина". Ну, тогда заведующий уступил. "Бери, – говорит, – только верни скорее".
– Ну, теперь понятно… – мрачно сказал Камо.
– А ты Армена обвиняешь, что он ошибся в расчетах! – упрекнула Асмик Камо.
– Ведь он же ученый, разве он может ошибиться в счете? Если ошибется – лишим звания. Разве он может сосчитать неправильно? – обиделся за Армена и Грикор.
Камо набросился на Грикора:
– Что же ты не сказал нам вовремя?
– Довольно обвинять друг друга, надо скорее придумать, что делать, – вмешался Армен. – Будь здесь колхозная машина – сняли бы аккумуляторы.
– Чего ты отчаиваешься? Привезем из города, – хотел подбодрить его Камо.
– Из города?.. Пока поедете, найдете, привезете – остынут яйца… И этот, что проклюнулся, скоро умрет.
– Умрет? – всполошилась Асмик. Она схватила яйцо и начала согревать его своим дыханием. – Я не дам умереть ни одному птенчику. Ну, скорее придумайте же что-нибудь! – говорила она, с трудом сдерживая слезы.
– Дедушка, – сказал Камо, – мы тебя спрашивали – ты ничего не сказал. Неужели и ты не придумаешь, как спасти гусят?
– Не все в книгах найдешь, не всегда и дедовский опыт помогает… Я больше насчет медведей мастер. Яйцо – дело бабье. Пойдем-ка к моей старухе – у нее спросим: она много наседок за свою жизнь пересажала…
Бабушка Наргиз приняла ребят ласково и, выслушав их, спросила:
– Так сколько дней осталось?
– Один.
– Один только?..
Но прежде чем ответить детям на их вопрос, старуха, по охотничьему обычаю своего мужа, накрыла на стол и начала угощать ребят всем, что было в доме.
– Бабушка, нам не до еды: сейчас ничто в горло не пойдет. Ты нам помоги – скажи, как птенцов спасти? – упрашивал бабушку Камо.
– Кушайте, ребятки, кушайте. Все скажу. И для этого есть средство, не пугайтесь, – спокойно говорила старуха, подвигая детям тарелки с сыром. – Кушай, родненький, – повторила она, целуя Камо. – Ты давно забыл о бабушке из-за этих твоих цыплят.
– Не хочу я есть, бабушка. Ты мне скажи, как спасти птенцов? – нетерпеливо твердил Камо.
Старуха улыбнулась. Ее доброе маленькое худенькое лицо покрылось тонкой сеткой морщин.
– Ну, – сказала она, – есть такой способ. Если некоторое время подержать яйца за пазухой или под мышками – вылупятся. Бывает и так: выведет курица несколько цыплят, займется ими и оставшиеся яйца бросает – не желает досиживать. Несколько раз я такие яйца у себя за пазухой донашивала.
– Ну, ученый брат, что ты скажешь на это? – спросил Камо у Армена.
– По-моему, это не противоречит науке. Для выведения цыплят нужна только равномерная теплота, ничего больше. Но в книгах говорится, что температура должна доходить до тридцати девяти градусов, а нормальная температура у человека не превышает тридцати семи… Как же так, бабушка?
– В ваших градусах я ничего не понимаю, милый мой, – спокойно ответила бабушка. – В последний день цыпленок – уже готовая птица, ему уже дышать воздухом надо, бегать, есть. Теплоты человека для него довольно. А градусов я не знаю… Знаю только, что согреешь на груди – обязательно выйдут, выживут.
– Верно, верно! – поддержал бабушку Армен.
– Значит, так и сделаем. Асмик, собирай школьников! – приказал Камо.
* * *
Видя Камо и его товарищей озабоченными, школьники почувствовали, что произошло что-то неладное.
– Что случилось? – тревожно спрашивали они.
Камо кратко сообщил о том, что случилось на ферме.
– Для спасения жизни гусят вы должны по нескольку часов продержать под мышками яйца, – сказал он.
Необычное предложение это сначала всех крайне удивило. Его готовы были принять за шутку.
– Как так? Стать наседками? – спросила одна маленькая насмешница и фыркнула.
Все засмеялись.
Но тут взволнованно заговорила Асмик:
– Надо спешить, надо спешить! Нельзя опаздывать – ведь там умирают маленькие, беспомощные птенцы! Умоляю вас… – Голос у Асмик задрожал.
Волнение, охватившее ее, передалось всем. Школьники, за минуту перед тем весело шутившие, посерьезнели.
– Ну, чего же мы ждем? – раздался звонкий голос Аракс. – Идем, идем спасать гусят!
Дети бросились к колхозному сараю.
– Будьте осторожны, не раздавите яйца у себя под мышками, – предупреждала всех Асмик. – Если не вылупятся – духом не падайте: могут немного запоздать.
– Горе тому, кто раздавит яйцо! – грозно хмурил брови Грикор.
– Опозорились мы перед селом… – ворчал дед Асатур.
Все же и он, спрятав на груди несколько яиц, понес их своей старухе.
– Бери, Наргиз, бери… Ничего не поделаешь: раз ошиблись, надо исправить ошибку, – сказал дед жене. – Да ты бы пошла к детям, показала, как надо делать, а не то всех гусят передушат.
…Асмик и сама не спала всю ночь и матери не давала уснуть.
– Мам, опять стукнул… Но почему же не выходит? – то и дело говорила она.
Чтобы не уснуть, Асмик принялась читать, но вскоре книга выскользнула из ее рук и упала на пол. Асмик в ужасе проснулась. Первой ее мыслью было: не задавила ли она птенца?
Как бы в ответ на вопрос девочки, под мышкой у нее что-то зашевелилось.
Асмик сунула руку за пазуху, нащупала и вынула обломки скорлупы, а вслед за тем извлекла и крошечное существо: неуклюжее, круглое, с едва пробившимся пушком и плоским клювиком. Беспомощное, оно до слез растрогало девочку.
– Какой славненький, какой хорошенький! – повторяла Асмик, разглядывая сидевшего на ее ладони новорожденного гусенка.
РАДОСТЬ
Так было в эту ночь и во многих других домах в селе Личк. У детей под мышками начинали шевелиться птенцы, слышался легкий хруст разбиваемой скорлупы, тоненький писк. Легонькие, пушистые, теплые созданьица выглядывали на свет из своих темниц.
Ну и радость же была в тот день в селе! Детям не хотелось расставаться со своими питомцами. Они ласкали гусят, кормили крутым желтком и очень неохотно относили на ферму.
На ферме царила сумятица. Начали вылупляться гусята и у наседок. Наседки сердито клохтали, не зная, что им делать – то ли опекать новорожденных, то ли сидеть на яйцах, ожидая запоздавших. Их, по-видимому, удивлял странный вид цыплят: таких неуклюжих в жизни у них не было!
Начали трескаться яйца и во втором, исправном инкубаторе. Дед Асатур поглядывал на кругленьких птенцов, копошившихся в "печке", и только покачивал головой.
И так велика была радость деда, что он поспешил сейчас же домой, чтобы поделиться мыслями со своей старухой.
– Говорю тебе, Наргиз, из этой железной печки цыплята сотнями выходят, – рассказывал старик, по своей привычке все преувеличивая. – Ты подумай только, какую умную штуку выдумали! Подумай только, сколько кур освобождается от своих обязанностей: не надо им целый месяц на яйцах сидеть, не надо цыплят опекать… Пусть себе железная наседка цыплят выводит. Видишь ты, до чего наука дошла!
– Чтоб мне ослепнуть! Да разве без матери цыплят выводят? Разве без сердца душа живая родиться может?.. – возмутилась старуха.
– Что тут сердцу делать? Цыплята выходят, Анаид их кормит, ходит за ними – какая тебе еще нужна мать, какое сердце? – рассердился дед.
– Как же можно без матери? Разве без матери обойдешься? – негодовала Наргиз, как и все матери, проведшая немало бессонных ночей у колыбели своих детей. И странно было ей слышать, что какое бы то ни было живое существо может родиться и жить без материнской ласки и заботы.
Дед заторопился назад в сарай.
* * *
Однажды ферму навестил председатель колхоза Баграт. Увидел гусят, и в глазах у него забегали веселые огоньки. Но он и виду не подал, что рад. Наоборот, он принялся сурово отчитывать собравшихся комсомольцев:
– А ну-ка, хозяева, отвечайте! Ферму вы устроили, а о корме для птиц на зиму подумали?
– Корм мы из дому принесем, – ответил Камо.
– Из дому?.. Эх, несерьезный вы народ! Так большие дела не делаются. Там, внизу, я приказал вспахать полгектара земли. Возьмите ее. Подите на склад, вам дадут ячменя семенного. Посейте. Вот вам и корм… Ну, чего опешили? Говорю, подите к завскладом, ордер уже выписан.
Баграт повернулся, сделал несколько шагов, но опять остановился:
– Землю эту обработаете сами. Агроном поможет вам это сделать по всем правилам агрономической науки. Иначе – отберу!
Председатель ушел. Ребята поглядели друг на друга и чуть не пустились плясать от радости.
– Ну, Армен, – весело сказал Камо, – тебе поручается организовать "посевную кампанию" и собрать такой урожай, чтобы на каждого птенца по пять килограммов ячменя получить!
– Армен не оставит моих птенцов голодными, – вмешалась Асмик. Она сказала это так ласково, что Армен покраснел.
– Конечно, – тотчас согласился он, – голодными не останутся. Ячменя вполне хватит, тем более, что одного птенца из четырех мы выпустим на озеро.
– Одного из четырех? – обеспокоилась Асмик. – Почему так много?
– Не много. В прошлый раз мы собрались – тебя тогда не было – и с дедушкой Асатуром стали подсчитывать, сколько бы птенцов вышло из собранных нами яиц осенью, если бы мы не тронули этих яиц. Ну вот, подсчитали и решили, что подрос бы и остался на Гилли только один из четырех. Поэтому, чтобы отдать свой долг Гилли…
– Ой, не говори, это ужасно!.. – перебила его Асмик. – Столько забот, мучений и… выпустить!
– А природа? Ведь мы натуралисты и должны понимать… Ты погляди, Асмик, какое мы блестящее дело сделали, а ведь нас за него и браконьерами окрестили, и еще не знаю чем! Гилли получит назад полностью то, что мы взяли у него. Мы нанесли ему вред – мы его и покроем. Да у нас останется сто пятьдесят птенцов сверх того, что могло бы остаться на озере, если бы мы не взяли яиц. Что же тут нехорошего? Что могут сказать те, кто обвиняет нас в расхищении природных богатств и в браконьерстве?.. Вот, Асмик, дорогая, посмотри, чтоб у одного из четырех твоих питомцев крыльев не подрезали. Этим – лететь на юг!..
Под вечер дед Асатур зашел на ферму. Там не было ни души. Вдруг старик заметил притаившегося за изгородью Сэто.
– А ну, убирайся-ка подальше от фермы, не то, клянусь бородой, шкуру спущу! – закричал охотник.
– Какая там ферма! – засмеялся Сэто. – Ваша ферма в реке плавает!
Дед кинулся к речке.
И в самом деле, крошечные гусята, утята, лысухи, оказавшись в своей стихии, в восторге плавали, окунались в воду, ныряли…
Наседки в ужасе бегали по берегу и на своем птичьем языке, громко кудахтая, звали на помощь. Таких странных цыплят они никогда еще не видали!
Весело смеялись сбежавшиеся школьники. Шутник Грикор на ручной тележке с грохотом провез мимо них инкубаторы.
– Дорогу, дорогу! – кричал он. – Железная наседка спешит на помощь своим птенцам!