Дела у Филиппа шли хорошо. Они не могли идти плохо, потому что барон был его негласным партнером и постоянно напоминал ему с помощью Фелисите, что следует все время трудиться. Фелисите следила за тем, как работает Филипп, даже покупала бухгалтерские книги и делала там первые записи своим аккуратным почерком. Филипп полагался на нее во всем, но одежду выбирал себе сам - должность предпринимателя ко многому обязывала. Это оставалось секретом Филиппа и портного. Но когда он надел костюм в первый раз, он нашел причину посетить дом ле Мойнов, чтобы Фелисите могла увидеть его во всем блеске. Сюртук был синего цвета и хорошо сшит. В фалды была вшита клеенка, чтобы они топорщились согласно фасону. По совету портного он завязал модным узлом на шее платок из льна. Такой галстук вошел в моду с тех пор, как во время битвы за Стайнкирк французы подверглись внезапной атаке, и офицерам пришлось одеваться в спешке, чтобы вступить в битву. Филипп закатывал чулки выше колен, прикрывая расстояние между чулками и короткими панталонами. Все было выдержано строго по моде, но кое в чем он допустил ошибку. У Фелисите сжалось сердце, когда она увидела, что портной придумал с пуговицами.
Девушка пыталась пощадить чувства молодого человека, но ее выдало выражение лица. Филипп перестал гордо вышагивать перед ней и, нахмурившись, взглянул на девушку.
- Что у меня не в порядке? - спросил он. - Сюртук?
- Нет, нет, Филипп. Сюртук у тебя отличный. Он прекрасно на тебе сидит.
- Тогда значит жилет?
- Нет, он тоже красивый, длинный и с прекрасным рисунком.
- Панталоны?
- С ними тоже все в порядке, - девушка очень боялась его обидеть. - Дама не должна об этом говорить, но ты чудесно выглядишь в панталонах.
- Но в чем же тогда дело? - расстроился Филипп. - Я понимаю, что сделал какую-то ошибку, а ты мне должна помочь и обо всем сказать.
- Клянусь, все нормально. Вот только… слишком много пуговиц. Но что из этого? Это неважно.
- Значит, вот в чем дело! - Филипп с недовольством взглянул на свой сюртук. - Теперь, когда ты сказала об этом, я и сам вижу, что их слишком много. - Он сильно покраснел и выглядел несчастным. - Теперь я понимаю, что у меня дурной вкус.
У Фелисите сжалось сердце. "Я его обидела, и он будет от этого страдать, - решила она, но потом подумала: - Лучше, если я сама скажу ему об этом, прежде чем над ним станут насмехаться. От такого шока он действительно не оправится".
Она потрогала лацкан сюртука и сделала вид, что серьезно задумалась.
- Так, дай мне подумать. У тебя на сюртуке четырнадцать пуговиц. Возможно, лучше, если их станет… ну, восемь, а остальные срезать. К счастью, это можно спокойно сделать, не нарушив фасона. На карманах мы оставим по три пуговицы, вместо пяти.
Про себя девушка думала: "У этого негодяя портного нет никакого вкуса. Что он натворил с моим бедным Филиппом!"
- Повернись. Мы еще срежем несколько пуговиц с фалд, и тогда ты станешь выглядеть как настоящий лорд, а костюм будет напоминать творения талантливых парижских портных!
Ей не удалось обмануть Филиппа, и он понимал, как многому еще ему нужно учиться.
Фелисите вспоминала об этом случае, когда, повернув в проход, прошла под вывеской. Девушка подумала: "Филипп быстро все усваивает и до многих вещей доходит сам. У него чудесные манеры, как у мсье Шарля".
Переулок заканчивался небольшим двориком с деревянным строением в два этажа. Здесь Филипп жил и занимался своим плотницким делом. На нижнем этаже находились склад и мастерская, а на втором этаже в виде мансарды он жил.
Как только открылась дверь, приятно запахло деревом и свежими стружками. Филипп был в конце мастерской. Он деловито забивал гвозди в остов, который потом превратился в подставку для кувшинов с элем в подвалах таверны. Слева от дверей находилась высокая куча всякого барахла, которое накопил старик Киркинхед. Он оставил все Филиппу, заявив в завещании, что когда-нибудь, использовав эти вещи, юноша станет богатым. Пока что коллекция занимала полезное пространство, и Фелисите много раз убеждала Филиппа выбросить этот хлам.
Кто-то рядом рылся в этой куче, потому что раздался треск, и "холм" опасно наклонился, подняв в воздух клуб пыли. Через мгновение над кучей появилась странная голова с шапкой грязных волос. Глаза у парня были разного размера, более крупный глаз не двигался и отливал стеклом. Это был Поликарп Бонне - подмастерье, помогавший Филиппу.
- Он не обратил на девушку ни малейшего внимания и не сводил взгляда с Филиппа, который прервал работу и пошел девушке навстречу. Тощий Карп заговорил странным голосом, едва выговаривая слова:
- Мастер, вы мною довольны, так?
- Я плачу тебе не зато, что ты ковыряешься в куче хлама. Я говорил тебе много раз!
- Мастер, там зарыты сокровища! - выкрикнул Карп. - Я уверен в этом. Здесь спрятаны вещи, которые смогут сделать вас богатым! Дайте мне время, и я их разыщу. Тут обрывки красивых кружев, кусочки ткани и перья, разные стекляшки и обломки металла. А возможно, тут спрятаны драгоценные украшения!
Филипп взглянул на Фелисите и незаметно подмигнул ей:
- Карпа не интересуют деньги, он только интересуется женщинами - крупными женщинами. И чем крупнее, тем лучше. Если бы кто-то предложил ему на выбор богатство или громадную женщину в жены, он выбрал бы для себя великаншу.
Помощник напыжился от гордости, когда услышал, как рассуждал о нем Филипп.
- Мне нравится, когда женщины много. А у мелких женщин очень острые язычки. Когда они худые, то не переставая жалуются. Я люблю высоких и толстых баб, которых невозможно обхватить руками.
- Карп, тебе все равно не удастся найти подходящую для тебя женщину в этом хламе, - сказал Филипп. - Поэтому занимайся своей работой. - Он обратился к Фелисите: - Наверно, мсье Шарль хочет, чтобы я для него что-то сделал, вот ты и пришла сюда холодным утром.
Фелисите передала ему слова Шарля. Пока девушка говорила, она внимательно разглядывала его лицо. Филипп много работал, и это отражалось на его внешности. Он стал худым и бледным. Девушка решила посоветовать ему умерить свой пыл.
- Конечно, мсье Шарль торопится, но тебе не стоит начинать работу на свежем воздухе, пока не пройдут холода. Если ты так сделаешь, то заболеешь.
- Ты все продумала, правда?
Фелисите решила проверить, как у него обстоят дела с учетом проделанной работы. Она подошла к потрепанному сосновому столу у стены. На нем громоздились письма, листы бумаги и какие-то записки. Все было покрыто толстым слоем пыли.
- Филипп, - возмутилась девушка, - как ты ведешь дела, если у тебя все бумаги в беспорядке? У тебя есть бухгалтерские книги, и тебе следует туда все записывать ежедневно.
- Но у меня небольшая мастерская, - запротестовал Филипп. - Тебе не кажется, что люди станут смеяться, если я начну записывать их заявки в книгу? Я и так все помню.
Фелисите сурово покачала головой.
- Значит, все подробности у тебя в голове? А вдруг, мой легкомысленный Филипп, у тебя выйдет спор с заказчиком и придется обратиться в суд? Ты обратишься к судье и что тогда? Тебе скажут, что их не интересует твоя память. Суду нужны бумаги, записи, счета, соглашения, расписки. Он начнет качать париком и скажет: "Извините, мсье, но я ничем не могу вам помочь!"
- Но я позабыл все, что ты мне говорила о том, как следует вести книги.
Именно этого и ждала Фелисите.
- Я буду вести эти книги, пока ты все не усвоишь. Я буду заходить к тебе каждый день, и ты мне будешь говорить о своих заказах. Вскоре ты сам сможешь вести книги.
Девушка решила воспользоваться открывшимися возможностями. Она уселась на скрипучий стул и сказала:
- Конечно, когда ты женишься, это станет делать для тебя жена. Ты уже подумал о будущем?
Филипп быстро взглянул на девушку, потом сразу отвел глаза и неловко откашлялся.
- Да, - наконец промолвил он, - можно сказать, что я об этом думал. Рано или поздно, мне придется это сделать. Господи, когда-то я был уверен в собственном выборе, собирался рано жениться и даже думал… - Он неловко улыбнулся, уставившись на пол, усыпанный опилками. - Я думал, что мне нужно подождать, пока ты не подрастешь. Простому парню вроде меня не следовало мечтать об этом. - Он быстро добавил: - Конечно, я скоро понял, что из этого ничего не выйдет.
У Фелисите гулко забилось сердце, и она не смела взглянуть в глаза Филиппу.
- Филипп, я очень польщена, что ты… думал обо мне. Он удивился.
- Польщена? Ты, должно быть, поразилась. Ты стала чудесной юной леди, и мсье Шарль тебя ценит, наверное, он уже присмотрел для тебя мужа. Я давно понял, что мне не следует о тебе думать.
Мастерская была унылым местом: пыльные инструменты, множество ошибок и стружек, а с балок свисали паучьи сети. Окна настолько запылились, что сквозь них почти не проникал свет. Но Фелисите показалось, что вокруг все чудесным образом переменилось. Вместо тусклых лучей зимнего солнца через окна проникали лучи небесного сияния.
"Он хотел на мне жениться! - заветные слова звучали в ушах девушки, как прекрасный гимн. - Он хочет на мне жениться! Я все понимаю".
- Я не стану торопиться выбирать себе жену, - продолжал Филипп, - но когда-нибудь мне придется это сделать.
Фелисите подумала про себя: "Мой дорогой и любимый Филипп, тебе придется подумать об этом раньше, чем ты считаешь! Гораздо раньше. После твоих слов я сама займусь этим".
Девушка не собиралась пока ему ничего говорить, но ей и не представилась подобная возможность. В дверь громко постучали, и к Филиппу пожаловал хозяин дома, оружейник.
- Филипп! - сказал мсье Фезере, возбужденно сверкая глазами. - Они идут! До нас дошли слухи, что англичане собирают флот, чтобы атаковать Квебек. Организована экспедиция от озера Георга и реки Ришелье, чтобы попасть на Монреаль.
Фелисите переводила взгляд с лица Филиппа на оружейника. Она огорчилась, что Филипп был таким возбужденным.
- Они никуда не двинутся в такую погодку, - сказал он. - Откуда стали известны эти новости?
- Не знаю. Конечно, в Бостоне и Нью-Йорке имеются наши шпионы, да и здесь находятся их шпионы. Наверно, это было сообщение от них. На сей раз все правильно. Они движутся сюда.
Филипп побежал к деревянной лестнице, ведущей наверх. На несколько секунд он исчез из вида, и они слышали, как он там быстро расхаживал по комнате. Когда Филипп вернулся, он успел переодеться в плащ с капюшоном, штаны с мехом вдоль швов и тяжелые зимние мокасины.
- Наконец! Я так долго ждал этого шанса, - сказал Филипп. - Мсье Шарль давно сказал мне, что я стану служить в форте Шамбли. Наконец мне позволят сражаться за мою страну!
Он посмотрел на Фелисите, глаза у него сверкали. Он был в эйфории, схватил девушку за талию и высоко поднял в воздух. Некоторое время он держал ее над головой, а потом опустил на землю.
- Теперь я могу про себя сказать, что стал мужчиной! - кричал Филипп. - Я не простой подмастерье столяра, который постукивает молотком, когда остальные мужчины сражаются. Я стану одним из них!
Фелисите ничего ему не ответила. Она начала лихорадочно обдумывать возможные последствия. Филипп обернулся к оружейнику:
- Сегодня днем нас призовут, - сказал он, кивая головой и улыбаясь. - Мсье, у вас заберут все оружие, которое у вас имеется. Зимой вам придется потрудиться, чтобы выковать новое.
Мсье Фезере насыпал самый лучший нюхательный табак из Бразилии на ноготь и аккуратно втянул смесь в нос.
- Мне понадобятся помощники. Если ты не будешь работать, Филипп, я заберу у тебя твоего помощника, - он повернулся к Бонне: - Подойди ко мне, я погляжу на тебя.
Поликарп нерешительно вышел вперед.
- Мсье, наверно, я вам не подойду, - сказал он.
- Я умею воспитывать для себя помощников, - заявил оружейник, - они у меня много работают. Кругом разносятся огненные искры, со звоном бьют молоты по наковальне, и на лбу работников выступает пот! Ты мне подойдешь!
- У вас будет носиться больше огненных искр и громче застучат молоты, мсье, если вы найдете себе другого помощника.
- Я буду постоянно стоять за тобой с раскаленным прутом, - весело продолжал оружейник. - И если не увижу искр, и молот не станет стучать по наковальне так, как мне нравится, я просто приложу прут к твоей… мягкой задней части. После этого ты станешь работать еще усерднее.
- Как хорошо, что я немного понимаю язык ирокезов, - сказал Филипп Фелисите. - Я буду там полезен. Я проводил время со старым вождем, которого мсье де Бьенвилль прислал с юга, и теперь я могу с ним объясниться. В любом случае, я понимаю все, что он говорит, и, кажется, он понимает меня.
Потом юноша немного посерьезнел.
- Следует укрепить оборонные сооружения форта, наверное, я там сразу понадоблюсь. Фелисите, мы с тобой можем долго не увидеться.
Девушка подумала: "Возможно, я его больше никогда не увижу".
Она собрала все силы, чтобы не проявить свои чувства.
- Я должен отправляться к месту сбора.
Филипп был сильно возбужден и даже не замечал, в каком состоянии была Фелисите. Он взял руку девушки и неожиданно поцеловал ее.
- Когда я вернусь, то первый раз в жизни смогу всем смотреть прямо в глаза. Ты будешь меня вспоминать? Хотя бы иногда…
- Конечно, - девушка сдержала слезы и улыбнулась Филиппу. - До свидания, Филипп. Ты вернешься назад героем.
Когда юноша ушел в сопровождении оружейника, девушка начала молиться.
- Милая Мать Богородица в небесах, позаботься о нем, пусть он вернется живым и невредимым. Пусть он не распрощается жизнью, как это случилось уже со многими храбрецами. Кроме того, Матерь Божья, защити его от плена у индейцев.
Поликарп внимательно смотрел на девушку. Он кивал головой, подмигивал, морщился и строил гримасы, как бы желая ее подбодрить. Сейчас было ясно видно, что его более крупный глаз был стеклянным и очень плохо изготовлен, потому что он закатился вверх в глазнице и там застрял. У Поликарпа был длинный нос и сильно выдающаяся вперед нижняя челюсть, между ними почти нельзя было различить тонкие губы.
- Возьмите его, мадемуазель, - неожиданно сказал он. - Мой мастер - весьма редкий человек. Попомните, я, как и остальные мужчины, всегда с удовольствием любуюсь хорошенькими девушками, - он начал так подмигивать, что его лицо скривила гримаса. - Мой мастер станет чудесным мужем. Подобных ему людей не так много. Если хотите совет от человека, у которого никогда не будет подходящей женщины, берите его себе в мужья. Вы об этом никогда не пожалеете.
- Но как я могу это сделать? - воскликнула Фелисите, начиная рыдать. - Он ушел и, возможно… никогда не вернется обратно.
Глава 9
Через две недели они услышали новости: умерла тетушка Сулетта. Все были поражены, потому что она не хворала. Тетушка отправилась спать, как обычно, здоровой и раздраженной, а утром ее нашли мертвой. Фелисите хотела сразу же отправиться в замок, но барон ей не позволил. С севера шла снежная буря, и путешествие через реку было слишком опасным.
Девушка провела много времени в церкви и поставила там свечи за упокой души странной старухи. Ее мучило чувство вины, которое излечит только время. Тетушка Сулетта отказывалась повидать Фелисите и не отвечала на записки, поэтому Фелисите было еще горше.
На следующий день после похорон (это был конец марта) шторм прекратился, и почти сразу поменялась погода. В воздухе чувствовалось тепло, и люди стали улыбаться друг другу. Они говорили:
- Будет ранняя весна!
Весна пришла раньше, чем ее ожидали. Как-то ночью раздался звук, напоминавший удар грома, а потом продолжался шум и странные гулкие раскаты. Утром лед тронулся.
В этот день из Квебека прибыл верхом гонец. Он выезжал, надев на себя тяжелую шубу из шкуры медведя, и теперь обливался потом, когда скакал по улицам. Гонец кричал во время скачки и размахивал какой-то бумагой над головой. Он отправился прямо к дому ле Мойнов на рю Сен Пол, потому что барон исполнял роль полномочного губернатора города в отсутствии мсье де Рамзе. Барона в тот момент не было дома, и Фелисите первой выслушала новости.
Посыльный очень удивился, когда его провели в кабинет, и там он увидел Фелисите, сидящую в кресле барона. Перед ней лежали бумаги. Девушка выглядела очень занятой. Потом он вспомнил, что слышал от королевского гонца несколько лет назад. Он улыбнулся и кивнул головой.
- Жан Карриер рассказывал мне о вас. Вы его навещали вместе с мсье Шарлем, когда были маленькой девочкой. Он помнил, как вы сидели в уголке и не сводили взгляда с его лица. Вы и тогда были очень серьезной девочкой.
Вестник был высоким, сильным молодым человеком с темными волосами. Он был смелым человеком, потому что ему приходилось скакать по замерзшим дорогам между тремя городами Новой Франции. Глашатай широко улыбнулся и подвинулся к столу.
- Вы слишком хорошенькая, чтобы сидеть за письменным столом и просматривать скучные бумаги, - заявил молодой человек.
Она не обратила на него никакого внимания и протянула руку за письмом.
- Что вы нам привезли?
- Очень хорошие новости. Но я, пожалуй, их вам не сообщу, если вы мне даже не улыбнетесь, хотя я проскакал столько миль. Об этом стоит подумать.
Он громко захохотал и бросил письмо на стол.
- Вы его прочтете и узнаете, что англичане отложили свое наступление на нас… до осени. Это вести из Бостона, и в их достоверности не следует сомневаться. Если вы кое-что сообщите толпе, следовавшей за мной, новости распространятся по городу, подобно оспе!
Фелисите соскочила с кресла, лицо ее просияло. В последних сообщениях говорилось, что у нас не было потерь, и что все солдаты гарнизона остались живы и здоровы. Значит, Филипп был в безопасности, хотя бы до осени. Конечно, положение могло перемениться. Старый король мог поумнеть и заключить мир с англичанами.
- Благодарю вас, мсье! - воскликнула девушка. - Вы привезли нам добрые вести и станете героем Монреаля. Но сначала нам следует найти барона и отдать письмо в его руки. После этого начнут звонить церковные колокола, и мы устроим праздник!
- Я думаю, - сказал гонец, которому все больше нравилась девушка. У нее так сверкали глаза и разгорелись щечки! - Я просто уверен, что вы зря теряете время, сидя в этой душной комнате с бумагами. О, мадемуазель! Я хотел бы помочь вам заняться чем-либо более интересным!
Спустя два года горожане собрались у причала встретить добровольцев из Шамбли. Они приплыли в лодках, которые качались в бушевавших водах великой реки. Предполагалось, что высадка состоится на Нормандском острове, но течение отнесло их к оконечности Л а Канотери-Ройял. Взволнованные люди шли вдоль берега, чтобы увидеть сложную высадку своих воинов. Сначала все пробежали вдоль рю Капитал, а затем расселялись вдоль покрытой снегом ля Коммун.