- У меня есть расценки на все, что нам понадобится. Общая сумма… колоссальная! Нам даже придется взять кредит. Я предлагаю вам внимательно познакомиться с расчетами, прежде чем мы продолжим обсуждение проекта.
Жан-Батист заговорил первым.
- Мне не нужно изучать цифры. Мне хотелось знать только одно - ты, Шарль, и ты, Пьер, вы уверены, что нам следует поступить именно так? Я могу сказать, что согласен с вашим планом.
Габриэль заговорил голосом, который вольно или невольно напоминал голос Д'Ибервилля.
- Конечно, я согласен. Меня не волнуют деньги!
На самом деле его очень волновали деньги, но в данный момент ему казалось, что все не так. Антуан поддержал своих братьев.
- Я согласен! - он улыбался и кивал головой. Шарль еще раз спросил их:
- Вы понимаете, что от вашего наследства может не остаться ни гроша? И вам придется промышлять в лесах в качестве охотников и торговцев мехами, если все наши планы пойдут насмарку? Вам, возможно, придется открывать лавки, как это делал наш отец.
- Мы понимаем степень риска и готовы рисковать, - заявил Жан-Батист.
Шарль взглянул на Поля.
Поль сидел абсолютно спокойно и не двигался. Он уставился куда-то вперед, и Шарль понимал, что он ломает голову над услышанным.
- Поль?
- Это - рискованная игра, - сказал мсье де Марикур. - Нам придется вложить все, чем мы владеем, и нас, возможно, ждет судьба Ла Салля. Мы вели тяжкую борьбу, чтобы все это получить… теперь нам предстоит идти на риск. Я с вами согласен, но я не могу высказывать такой же энтузиазм, какой проявляете все вы. Подобно тебе, Шарль, я считаю это предприятие нашим долгом, но от этого мне не легче, - он помолчал и вздохнул. - Я согласен, Пьер, ты можешь начинать. Мы не покорим новые пространства голыми руками. Мне придется отказаться от намерения пристроить новое крыло к дому и даже продать кое-что из серебра… Если я смогу получить согласие некой пленительной дамы на подобные жертвы.
- Благослови тебя, Поль! - воскликнул Пьер. - Я знал, что ты останешься с нами и мы будем действовать сообща. Наверное, мне и это придется объяснить Мари-Мадлен? Итак, мы пришли к единодушному решению, - обратился Шарль к братьям.
- Все решено, - повторил Д'Ибервилль и с облегчением вздохнул. - Я благодарен вам. Теперь я могу плыть в залив Морт с легким сердцем, зная, что в состоянии начать покорение континента!
Молодые братья с облегчением вздохнули и начали вставать с кресел, - совещание шло к концу. Мсье Шарль поднял руку и заявил, что следует обсудить еще кое-что, и он начал обсуждение других, более мелких проблем - совместные предприятия с торговцами мехами, ремонт складов и лавок, обеспечение лодочников для лодок, курсирующих по реке. Когда обсуждения были закончены, Шарль аккуратно собрал все бумаги.
- Мне нужно вам сказать еще о двух проблемах, - Шарль неохотно повернулся в сторону Габриэля. - Мне известно, что в последнее время ты постоянно играешь в карты и проигрываешь крупные деньги. Тебе пришлось просить в долг… у некоторых из наших братьев, ты вращаешься в дурной компании. Я уверен, все со мной согласятся, это следует немедленно прекратить. Имя ле Мойнов не должно упоминаться в дурных история. Кроме того, у тебя нет денег, чтобы проигрывать такие суммы!
Габриэль от ярости побагровел. Казалось, что сейчас он ответит брату грубостью. Но потом сдержался и покорно сказал:
- Да, Шарль.
- Теперь нам следует прийти к решению по поводу будущего Антуана. Мне кажется, ему следует изучать языки индейцев, их обычаи и образ жизни. Поль, тебе понадобится помощь. Антуан с нами согласен. Не так ли, Антуан?
- Да, Шарль, - юноша был явно доволен.
- Антуан способен к языкам и немного говорит по-английски. Нечего фыркать, Пьер, эти знания нам пригодятся, - глава семейства оглядел братьев и сказал: - Мне кажется, наше совещание можно закончить.
Поль и трое младших братьев вышли. Когда они проходили мимо Д'Ибервилля, он хлопал их по очереди по спине и говорил:
- Благодарю тебя. Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Шарль оставался на своем месте, в глазах у него сверкали слезы.
- Мсье Шарль, - сказал он, обращаясь к шляпе на стене, вы можете гордиться своими чудесными сыновьями, особенно сейчас.
Хозяйка Лонгея была спокойной и уверенной женщиной. Казалось, ее не беспокоит жара. На плечах у нее была шаль из Дамаска цвета лаванды с оторочкой из красивых утиных перьев. Щеки ее покрывал мягкий румянец, на голове была аккуратная прическа. Когда муж присоединился к ней в нижнем зале, она объяснялась с экономкой замка; видно, ее вывели из терпения.
- Мадам, я уже говорила вам раньше, - тетушка Сулетта говорила, оттягивая вниз уголки губ и показывая тем самым неодобрение словам мадам ле Мойн. Это невозможно. Слуги всегда проделывают определенную работу. Они подметают, вытирают пыль, стирают. Они не могут стирать в то время, когда должны подметать! Мадам, солнце всегда поднимается на востоке, а не на западе. Мадам, они это не могут делать, я вам это повторяла неоднократно.
- Правильно, - в голосе хозяйки послышались умоляющие нотки, - я надеюсь, что когда-нибудь вы сразу выполните мою просьбу, и мне кажется, что это время настало. Тетушка Сулетта, важно, чтобы наша одежда была готова к отправке в Монреаль, потому что через несколько дней мы отправляемся в Квебек…
Экономка была высокой и строгой женщиной. Она приехала в колонию по приказу короля, и ее выставили на обозрение в Квебеке. Хотя мужчинам в Канаде были очень нужны жены, и они не очень были разборчивы, никто на нее глаз не положил. Она оказалась единственной невостребованной девушкой, и ее прозвали Мадемуазель Сулетта (Одинокая). Со временем прозвище изменилось на тетушку Сулетта. Никому в Лонгее не было известно ее настоящее имя.
- Мадам, - сказала тетушка Сулетта, выпрямляясь во весь костлявый рост, - это невозможно.
В этот момент спор прервал мальчишка примерно двух с половиной лет. Он внезапно появился в дверях и начал плясать, как маленький дьяволенок, крича тонким голоском:
- Сан Мари! Сан Мари!
Его крики напоминали тетушке Сулетте, что у нее нет мужа. Она помчалась за ним, тряся передником и крича:
- Бертран, ах ты, маленький мошенник! Ты очень плохой мальчик! Я пожалуюсь на тебя хозяину!
Послышался женский голос:
- Бертран!
И малыш исчез, сделав "нос" экономке. Лицо у тетушке Сулетты покраснело от злости.
- Она его подстрекает! - воскликнула она. - Я в этом уверена. Она его учит разным гадостям.
Мадам ле Мойн, с трудом сдерживая смех, спросила экономку:
- Кого вы имеете в виду?
- Его мать! Это мадам Малард, жена мельника. Ей нечем гордиться, потому что ей удалось подцепить старого, постоянно хлюпающего носом Маларда. Она вышла за него замуж, потому что у него есть мельница. Мадам, вам известна старая пословица: "К ночной рубашке не пришьешь карманов!".
Хозяин Лонгея, спускаясь по лестнице, видел и слышал, что происходило внизу.
- Тетушка Сулетта, я поговорю с отцом мальчонки, - обещал он. - От детишек одни только заботы. Я провел чуть ли не целый день, пытаясь найти дом для… - он повернулся к жене и добавил тихо, - для малышки молодой мадам Хеле. Я говорил со всеми семейными людьми в Лонгее и получал один и тот же ответ - она никому не нужна.
На лице мадам ле Мойн появилось выражение удивления и возмущения:
- Но почему? Неужели они не хотят тебе помочь? Ты так много для них делаешь!
Шарль, очевидно, не хотел ей объяснять настоящую причину.
- О матери малышки ходят разные слухи. Мне кажется, они лживы, но… слухи распространяются все сильнее, поэтому никто не хочет удочерить малышку.
- Наверное, все-таки в этих слухах что-то есть.
- Нет. Моя милая супруга, я все проверил, она сказала правду. Но я не могу в этом никого убедить, и они не желают брать ребенка.
- Не стоит волноваться. Вы найдете ей приемных родителей в Монреале.
- Нет. Лучше, чтобы ее мать уехала как можно быстрее. Ей хочется вернуться во Францию, но она не может уехать, пока не решена судьба ребенка, - он шепнул на ухо жене: - Вам должно быть ясно, что я не хочу, чтобы эта женщина оставалась в Монреале, пока Жан-Батист находится здесь.
- Ей позволили вернуться?
- Да, я об этом позаботился, но нам следует уладить дела с ребенком.
Пока муж с женой переговаривались, тетушка Сулетта переводила взгляд с одного на другую. Ей было известно, что они обсуждали, и, казалось, ее эта тема очень волновала.
- Мсье Шарль, - наконец произнесла она.
- Да, тетушка Сулетта?
- Этот ребенок… здоров?
- Конечно. Она - во всех отношениях нормальная девочка.
- Она… Она хорошенькая?
- Удивительно, но нет, она совсем не напоминает свою мать!
Экономка осталась очень довольна ответом. Она несколько раз кивнула головой и даже улыбнулась. Это была весьма несчастная улыбка.
- Мсье Шарль, - униженным тоном произнесла она, - вы не хотели бы отдать девочку мне?
- Вам? - мсье Шарль был поражен. Он взглянул на жену, но она была поражена не меньше его.
- Да, мсье Шарль. Я буду счастлива взять девочку. Мне… Мне с ней будет хорошо. Я уверена, что смогу за ней ухаживать и это не помешает моей работе.
- Я в этом тоже уверен, - заявил мсье Шарль. - И я не сомневаюсь, что это станет мудрым шагом.
- Я понимаю, о чем вы думаете. Вы меня считаете слишком суровой. Правда, что я постоянно слежу за этими лентяями - слугами, погоняю их и требую, чтобы они работали, как следует, или я их накажу. Если я не стану требовать выполнения установленных правил, в доме не будет порядка. Мсье Шарль, что касается ребенка, тут совершенно иное дело. Она не будет страдать… от моего сурового характера. Я обещаю… я клянусь!
Экономка взглянула с мольбой на хозяина дома.
- Она никому не нужна и она… не очень привлекательная девочка… Мсье Шарль, мне она понравится, и я стану хорошо ее воспитывать. Я постараюсь, чтобы она выросла послушной, разумной и религиозной девушкой. Она не вырастет легкомысленной кокеткой и дурочкой, которые считают, что в жизни самое важное, чтобы ими восхищались мужчины. Нет-нет, она станет совсем другой.
Мсье Шарль взглянул на жену:
- Почему бы и нет? Вот и нужное нам решение проблемы. Мадам ле Мойн колебалась.
- Я надеялась, что малышку кто-нибудь пригреет, но это выход из затруднительного положения.
Она подумала о том, что если экономка будет заботиться о малышке, возможно, у нее станет лучше характер, потому что тетушка Сулетта была несносной. Она осталась им в наследство от старого мсье Шарля, и муж не желал с ней расставаться.
- Шарль, если ты этого хочешь, я не стану спорить.
- Хорошо. Тетушка Сулетта, малышка ваша. В голосе хозяина послышалось облегчение.
- Как только я вернусь в Монреаль, девочку вам доставят. Экономка не улыбнулась, но было ясно, что она была довольна. Она сразу начала строить планы.
- Из моей комнаты раньше вынесли небольшую кровать, чтобы там стало просторнее, теперь ее снова можно принести. Я проверяла, она в хорошем состоянии. Ее только надо хорошенько отмыть. Что касается вещей, мадам, после того как мадемуазель Катерина вышла замуж, она оставила много одежды в старом сундуке. Если вы не возражаете, я из них выкрою одежду для девочки.
- Конечно, тетушка Сулетта, делайте, что считаете нужным. Зачем же малышке ходить в старых обносках? Я пришлю для нее из Монреаля новую материю.
- Мадам, этого не следует делать, - твердо заявила экономка. По ее голосу было ясно, что она не желает никакой помощи и не потерпит, чтобы кто-то вмешивался в воспитание девочки.
Шарль ле Мойн сопровождал знаменитого брата до юго-западных ворот, от которых тропинка вела к причалу. Они остановились под каменной аркой и задержались там.
Арендатор по имени Шаррон воспользовался их присутствием и сообщил им последние новости:
- Старик Киркинхед пытался повеситься сегодня утром! Я проходил как раз мимо его дома, и ему повезло. Услышал, как упал стул, и вошел в открытую дверь. Боже! Он висел на крюке, торчащем из потолка. Я перерезал веревку, и он свалился на пол.
- Сколько времени он провисел? - спросил Шарль.
- Мсье, всего несколько секунд, веревка даже не врезалась ему в шею.
Мсье Шарль задумчиво хмыкнул.
- Удивительное совпадение, что это случилось как раз в этот момент, когда ты проходил мимо. Мне это кажется странным. Он давно угрожал, что повесится.
Арендатор согласно кивнул головой.
- Теперь мне тоже вспоминаются его слова. Мсье Шарль, когда я проходил мимо дома, мне кажется, что я обратил внимание на то, что он осторожно выглядывал из окошка. Сначала мне показалось, что я ошибся, потому что когда я вошел, он уже был в петле.
- Если бы у меня было время, я сходил бы к нему и устроил бы ему взбучку, - проворчал Д'Ибервилль.
- Он оставил письмо Сесили, - продолжал арендатор. Его просто распирало от гордости. Еще бы, он оказался участником такого важного события!
- Он написал, что они довели его до этого, и они еще пожалеют, когда увидят его мертвым.
- Что он делал, когда ты уходил? - спросил мсье Шарль.
- Он хлебал суп, улыбался, подмигивал и кивал в сторону Сесили, как будто очень гордился собой, - до арендатора наконец дошло, свидетелем чего ему пришлось стать. - Вот дурак, настоящий тупица! Значит, он все подстроил?
- Я должен переговорить с мсье Жираром, - заявил владелец поместья, обменявшись взглядом с братом.
- В данном случае, - сказал Д'Ибервилль, - с ним не следует особенно церемониться.
Арендатор продолжал возмущаться:
- Клянусь святыми, он меня увидел и подождал до тех пор, пока не был полностью уверен в том, что я его спасу! Пусть только попробует во второй раз сотворить подобную вещь со мной! Если я поймаю его на этом, я стану перед ним и буду хохотать ему в лицо, пока он не задохнется! Наверное, он считает, что теперь я буду постоянно его спасать…
Д'Ибервилль засмеялся.
- Когда ты его увидишь, передай, что в аду дьявол специально накаляет вилы, чтобы ими встретить самоубийц, - он покачал головой. - Как жаль, что наш верный Филипп должен жить в доме этого "чокнутого".
Караульный убрал цепь с ворот, и братья последовали дальше.
- Да защитит вас Господь Бог и Все Его Святые, мсье Пьер, - сказал караульный, - и пусть Они приведут вас домой.
Д'Ибервилль сменил камзол цвета спелой сливы на куртку, широкую в талии. На шее у него, как всегда, висели ножны для столового ножа. Д'Ибервилль опять где-то потерял свой нож. Шарль обратил внимание и сказал, что слуги его непременно найдут, и он отошлет его в Монреаль.
Братья прошли половину дороги до причала, а потом остановились и взглянули друг на друга.
- Ну, что, Пьер, начинаем!
- Да, Шарль. В течение двух лет мы будем очень заняты, и прольется много крови. Думаю, мне предстоит провести множество сражений. А ты, мой мудрый старший брат, будешь занят тем, что станешь снабжать меня всем необходимым для сражений.
- Нам придется не легко. - Мсье Шарль оглянулся на высокие стены замка. - Пьер, нам следует укрепить наши форты на реке, и тогда мы сможем удержать весь запад для Франции.
Д'Ибервилль начал цитировать из Первой Книги Маккавеев.
- "Тогда Симон построил укрепления в Иуде и оградил их стенами с высокими башнями, воротами и запорами". Значит, ты, мой братец, имел в виду именно это, когда возводил вокруг Лонгея крепкие стены и высокие башни? Те, кто критиковал тебя, не понимали в чем дело. Теперь, когда у нас пустые карманы, они опять все начнут снова.
- Это не имеет никакого значения, - спокойно ответил ему мсье Шарль, - возможно, они нас поймут, когда мы построим форты вдоль Миссисипи. Меня не волнуют досужие сплетни соседей.
Д'Ибервилль смотрел на стены замка, взгляд его погрустнел. Потом он взглянул на реку и внимательно осмотрел густые деревья на острове Св. Елены.
- Я всегда любил Лонгей, и мне не следует сюда возвращаться, потому что тут мне в голову приходят странные мысли. Когда я возвращаюсь, то спрашиваю себя: "Это в последний раз?". И сейчас у меня дурные предчувствия. Наверное, я больше никогда не увижу Лонгей.
Глава 7
В тот же день двое мужчин сидели в таверне в нижней части Монреаля. Жюль Бенуа, человек с неприятной внешностью и с отметиной дьявола на щеке, и Жозеф де Марья. В комнате было удушающе жарко, и они сняли плащи.
- Мсье, всем известно, зачем вы сюда пожаловали, - сказал Бенуа, обхватив колени руками. Ему было не по себе в присутствии важного вельможи из Франции.
- Конечно, - де Марья, как всегда чинил гусиное перо и не поднял головы. - И что же им известно?
- Что вы тут, чтобы узнать, как нарушаются законы по торговле мехами. Вы служите у короля и собираете необходимые доказательства, - Бенуа усмехнулся. - Мсье, я не занимаюсь торговлей, а всего лишь незнатный человек, промышляющий адвокатской практикой. Мне от вас нечего скрывать…, поэтому мне нечего бояться.
Де Марья повернулся к окну в надежде глотнуть немного свежего воздуха. Но перед окном высилась высокая стена.
- В Монреале никто не знает, - сказал мсье де Марья хрипловатым голосом, - что мне стало известно все о сделках с таможенниками в Квебеке. Я осмотрел тайные хранилища на судах, которые никогда не замечали инспекторы, - эти тайники приспособлены для хранения мехов. Мне известно, как рыбацкие суда и лодки, встречающие торговые суда у острова Олерона, разгружают меха, а инспекторы в Рошеле ничего не могут найти.
Он закончил точить перо и внимательно его осмотрел, как бы желая сказать: "Теперь я могу записать все, что мне о вас известно, умник Жюль Бенуа, и это станет - ха! ха! - твоим концом!"
Де Марья кивнул головой, а потом спокойно заметил:
- Мне известно об огромных прибылях. Но сначала кладут на лапу таможенникам, чтобы они закрыли глаза на нарушение закона, и немного делятся с капитанами и их помощниками на кораблях, платят, конечно, рыбакам и золотят ручку чиновникам в Рошеле, но даже после всего этого купцы Новой Франции зарабатывают не менее семисот процентов, - он опять покачал головой. - У меня записаны все имена и цифры, все до мелочи. Я могу вернуться во Францию и взорвать махинации этой колонии, а сделать это будет очень легко. Пах-пах!
Судейский крючкотвор подставил руку к уху, как это делают глухие люди, и переспросил:
- Что вы сказали?
- Не думаю, что вы ничего не слышали, - возмутился де Марья. - Я уверен, что вы слышите все, что вас интересует. Но я не могу вам повторить - у меня достаточно доказательств, чтобы всех торговцев мехами Монреаля посадить в тюрьму.
Судейский покачал головой.
- Но вы, конечно, не сделаете этого, - сказал он. Королевский посланец захохотал.