- Разрешите пожелать приятного сна.
- Благодарю.
- Позволите идти?
- Прошу.
Дверь задвинулась. Житков остался один. Одиночество было ему необходимо, чтобы собраться с мыслями. Только очутившись на неприятельской лодке, в окружении врагов, он до конца оценил свое положение. Издали все это казалось проще. Столкнувшись же лицом к лицу с первым и пока единственным немцем - своим помощником, Житков впервые с полной ясностью ощутил, что должен следить за каждым своим словом, каждым жестом, даже за каждой мыслью, должен целиком уйти в ту жизнь, какую придется вести, - жизнь немца, фашиста, офицера. Ни малейшей фальши!
Он начал с того, что примерил платье, приготовленное для Витемы. Убедившись в том, что все необходимое имеется, - разделся и нырнул в койку.
Усталость взяла свое. Он тотчас погрузился в крепкий сон, а когда открыл глаза, не сразу вспомнил, где он. Быстро одевшись, Житков нажал звонок с надписью "буфет". За дверью послышались тяжелые шаркающие шаги и стук.
- Войдите! - крикнул Житков.
Дверь отворилась. Перед Житковым стоял широкоплечий, коренастый старик.
Это был Мейнеш.
Нужны 800 литров бензина!
Под монотонное пение моторов отлично думалось. Найденов успел во всех деталях продумать дальнейшее: как он прилетит на землю, как поместит пленного Витему под надежную охрану, хорошенько выспится и, полный сил, будет ждать условленного сигнала Житкова, чтобы вылететь к нему на этом же немецком самолете. Мысль о том, что нужно как можно скорее вернуться к Житкову, чтобы не оставлять его одного среди гитлеровцев, была сейчас главной.
Размышляя об этом, Найденов скользил взглядом по приборам, почти бессознательно отмечая их показания. Но вот взгляд задержался на бензиномере. Найденову показалось, что и в прошлый раз, когда он смотрел на этот прибор, стрелка стояла на том же делении.
- Что показывал бензиномер, когда мы с вами взлетели? - спросил он штурмана.
Тот заглянул в журнал.
- Ноль, запятая, ноль девять.
- Стрелка в том же положении! Можно как-нибудь еще установить уровень бензина?
- Механик мог бы это сделать по контрольным кранам.
- А вы почему не можете?
- Это не моя специальность… Чтобы добраться до кранов, нужно проползти в крыле.
- Сделайте это немедленно.
Штурман повиновался, но результат его исследования был более чем печален: горючего осталось не больше, чем на полчаса. Дойти на этом до своего берега невозможно. По выражению лица немца понятно было, что открытие его окрылило.
Внимательно рассмотрев карту, Найденов догадался о причине этой радости: расстояние до побережья, занятого противником, было меньше, чем до той части берега, где были советские войска.
Штурман ткнул карандашом в кружок на карте - небольшой порт, служивший гитлеровцам базой на этом участке фронта.
- Сюда дотянем, - не глядя на Найденова, сказал немец.
Найденов молча изучал карту.
- Нас тут отлично примут, - продолжал немец. - К вам отнесутся так же хорошо, как вы отнеслись ко мне. Слово офицера: вы будете есть, пить и безмятежно покуривать до конца войны немецкие сигареты.
- Я вижу, формула вам понравилась. Но… я не выношу эрзацев.
- О, как можно! Здесь мы питаемся самыми настоящими продуктами.
Найденов задумался. Потом сказал:
- Мы пойдем вдоль побережья. Вот так. - И показал в сторону неприятельского сектора.
Лицо штурмана расплылось в улыбке. Он склонился над своим столиком.
Найденов вел самолет на запад. Дорого дал бы он сейчас за то, чтобы увидеть в воздухе силуэты родных самолетов. Но небо было пусто. Неужели он напрасно потратил остатки горючего, стараясь выйти на обычную трассу советских самолетов, отправляющихся на боевое задание к неприятельским берегам? Но что это за точки там, на горизонте? Одна… две… три…
Девять! Девять самолетов! Наверное, возвращаются с задания советские бомбардировщики.
Найденов уверенно повернул в их направлении.
Увы! Через несколько минут он понял, что обознался: это были гитлеровцы.
Они шли от берега к открытому морю. Ведущий девятки качнул крыльями, приветствуя коллегу. Найденов ответил тем же и надел наушники. Вторую штурманскую пару наушников он вместе с микрофоном положил себе на колени.
- Настройтесь, - приказал он немцу.
Когда тот кивнул головой, Найденов крикнул в микрофон:
- Алло… алло… С чем вас поздравить?
- Теперь бензина будет по уши! - послышалось в наушниках. - Только что благополучно провели танкер. Он в двух десятках миль от базы, - можно считать, что дома.
- Поздравляю с успехом, - и Найденов выключил шлемофон.
Штурман с жадным вниманием следил за каждым его движением. Но Найденов отлично владел собой. Молча вгляделся он в карту, сверился с компасом и положил машину в пологий вираж.
Самолет повернулся носом прямо к немецкому порту. Сдерживая охватившее его чувство злорадного торжества, немец услышал приказание Найденова:
- Ведите машину этим курсом.
Переключив управление на штурмана, Найденов протиснулся к ящику с надписью: "подрывное вещество". Там он нашел аккуратно уложенные шашки подрывных зарядов разной силы, бунты бикфордова шнура - арсенал профессиональных пиратов, готовых пустить ко дну застигнутое врасплох судно. Из этой коллекции он переложил себе в карманы четыре больших заряда аммонала с короткими хвостиками бикфордова шнура и терочными приспособлениями. Сунул заряды за пазуху и вернулся на пилотское место.
Взяв штурвал, сбавил высоту. Машина шла теперь на каких-нибудь двухстах метрах. Найденов внимательно вглядывался в поверхность моря. Вдали показалась серая полоска берега. Штурман с беспокойством отметил, что машина снова пошла на снижение. Найденов уверенно вел ее к какой-то цели, которую видел пока он один. Из темноты вынырнул силуэт корабля. Штурман тоже увидел его - это был танкер, полным ходом следовавший к берегу. Без приказания Найденова, боясь, что с корабля откроют огонь, штурман сам подал условный сигнал, означавший, что идет немецкий самолет.
- Просигнализируйте ему: пусть сообщит свою волну, - приказал Найденов.
Штурман беспрекословно исполнил приказание, бросив нужный вымпел, и настроил радио. Найденов включил наушники и сказал в микрофон:
- Мне необходимо переговорить с капитаном.
Радист танкера ответил:
- Сейчас вызову его в радиорубку.
- Нет, - повелительно сказал Найденов, - я сам прибуду на судно. Застопорьте машину. Спустите шлюпку. Пусть она подойдет ко мне, когда я сяду.
- Будет доложено капитану, - повторил радист.
Найденов видел, как бурун за кормой танкера постепенно уменьшался и наконец исчез совсем. Танкер остановился. Найденов посадил самолет на воду, подрулил насколько можно к судну и приказал штурману забросить водяной якорь.
Немец выполнял его приказания уже не столь прилежно, как прежде, и исподлобья, подозрительно поглядывал на Найденова.
Найденов вынул из передатчика одну из ламп и сунул себе в карман. Выйдя на крыло, стал ждать приближения шлюпки с танкера.
- Имейте в виду, - сказал он штурману, - попытка произнести хотя бы одно слово будет стоить вам жизни.
- Вы… хотите взорвать судно?
- До тех пор пока вы будете вести себя хорошо, вам ничто не угрожает. Вы отправитесь со мною на судно. Задача сводится к тому, чтобы получить бензин.
- О, это мы сделаем!.. - обрадовался было немец, но тут же спохватился: - Но… ведь тогда вы полетите к себе?
- Непременно.
- Меня вы, может быть, оставите тут? - умоляюще проговорил он.
Найденов ничего не ответил. Шлюпка приближалась к самолету. Найденов пропустил штурмана вперед и спрыгнул в лодку.
Капитан танкера - пожилой крепыш с окурком черной сигары в зубах - не слишком любезно встретил летчика. Он был недоволен задержкой.
- Мне необходимо с вами поговорить! - крикнул Найденов, стараясь перекричать сильный гул каких-то механизмов, заполняющих судно. - Нельзя ли прекратить этот шум?
- Нет, нельзя! - недовольно прокричал капитан. - По расписанию идет вентиляция помещений. Я вас слушаю.
- Я бы предпочел сделать это в вашем салоне.
Капитан нехотя спустился в каюту, где царил такой же шум. По приказанию Найденова штурман сопутствовал им.
- Мне нужно восемьсот литров бензина, - сказал Найденов.
- У меня не раздаточная колонка, - сердито ответил капитан. - Выкладывайте дело, ради которого вы меня остановили, да поскорей. У меня нет времени на пустую болтовню.
- Мне нужен бензин. Это все.
Немец побагровел:
- И из-за этого вы задержали танкер?!
- Тсс!.. Меньше шума, капитан.
- Я буду жаловаться командованию!
- Хотя бы господу-богу. Но сначала дадите мне бензин. - Найденов посмотрел на часы. - На размышления у вас осталось три с половиной минуты.
- Мне довольно десятой доли. Я сейчас даю радио, что задержал сумасшедшего…
Он не договорил, увидев перед самым носом дуло пистолета.
Найденов приказал штурману:
- Возьмите полотенце, завяжите ему рот… Ну! Или вы думаете, что я буду стесняться с вами?! - прикрикнул он, видя, что штурман колеблется.
- Капитан! Это - русский! - крикнул штурман.
Оба немца бросились на Найденова. Он понимал, что выстрел погубил бы его, - в каюту сбегутся люди, - и, отбиваясь кулаками, старался рукоятью пистолета наносить удары противникам. Первый же его удар пришелся по голове штурмана. Немец свалился как подкошенный. Найденов решил, что теперь без труда справится с пожилым капитаном. Но тот оказался сильней и проворней, чем думалось. Одним прыжком он подскочил к постели, сдернул с нее одеяло и, размахивая им, как римский гладиатор сетью, бросился на Найденова. Найденов метнулся на пол и сбил немца с ног. В следующий миг он уже сидел на капитане верхом, скрутил ему руки, лицо обмотал полотенцем. Потом схватив со стола графин с водой, вылил его на голову штурмана. Тот очнулся.
- Встать! - приказал Найденов.
Немец поднялся, держась за голову.
- Развяжите ему руки! - сказал Найденов, показывая на капитана. - Посадите его за стол, дайте ему перо, бумагу. - И обращаясь к капитану: - Пишите распоряжение об отпуске мне тонны бензина. Да поживей!
Когда это было выполнено, Найденов велел штурману накрепко связать капитану руки и хорошенько заткнуть рот.
- Теперь возьмите вон тот шнурок и свяжите ноги самому себе, - сказал он штурману.
- Господин офицер! - умоляюще воскликнул немец.
- Делайте, что приказано! Нет, нет, не так, крепче… Теперь завяжите себе рот. Отлично. Хвалю за усердие. - Найденов разорвал на полосы простыню и связал штурману руки. После этого он прикрутил его к постели, а капитана к креслу и, тщательно заперев за собою дверь, покинул каюту.
Через несколько минут самолет был подтянут к борту танкера, шланг подан, и бензин полился в баки. Но в самый разгар этой операции к помощнику капитана, наблюдавшему за переливанием горючего, подбежал боцман и доложил, что из-под двери капитанской каюты сочится струйка дыма. На стук капитан не отвечает.
- Что прикажете делать? - спросил боцман.
Помощник приказал прекратить переливание бензина и вскрыть дверь капитанской каюты.
- Огонь на танкере - не шутка! - объяснил он Найденову и поспешно удалился. По пути он на минуту задержался у трапа и что-то сказал второму офицеру, но что именно - Найденов не мог расслышать.
Стараясь не проявить излишней поспешности, Найденов подошел к трапу, намереваясь перейти на крыло самолета. Надо было отрулить от танкера прежде, чем немцы поймут, в чем дело. Сверху раздался голос второго офицера:
- Эй, на палубе!.. Задержать летчика.
Найденов остановился на трапе. На борту танкера стоял офицер: внизу, в шлюпке, матросы собирались схватить Найденова. Нужно было мгновенно принять решение. И так же спокойно, как спускался с судна, Найденов стал теперь подниматься. Перескочив через релинг, он остановился перед офицером.
- Что это значит?!
Офицер мялся в нерешительности.
- Я вас спрашиваю: с каких пор торговым морякам дано право вмешиваться в действия офицеров люфтваффе? - спросил Найденов.
- Прошу не волноваться… Сейчас вернется старший помощник и…
Но слова застряли у него в горле. Из кормовой надстройки, где были расположены жилые помещения, выскочила целая гурьба гитлеровцев, предводительствуемая штурманом самолета. Что было сил он кричал:
- Держите русского!..
Раздумывать было некогда. Найденов взглядом измерил расстояние между бортом танкера и крылом самолета. Здесь достаточно было бы хорошего прыжка. Но, чтобы добежать до борта, нужно время. Найденов запустил руку за пазуху и один за другим быстро зажег терочные запалы аммоналовых зарядов. Оставляя в воздухе тонкую синюю струйку дыма от бикфордова шнура, заряды полетели в разные стороны и упали на палубу. Немцы в ужасе остановились: заряды необходимо было тотчас сбросить в море, иначе через несколько секунд последует взрыв!.. Этой короткой задержки Найденову было достаточно. Он добежал до фальшборта и одним прыжком перемахнул на крыло самолета. Грохот дюраля под ногами заглушил хлопки раздавшихся вслед Найденову выстрелов. Одна из пуль раздробила на его шлеме эбонит левого наушника. Найденов оглянулся и швырнул навстречу гитлеровцам еще один заряд. В следующее мгновение он уже сидел на пилотском месте. Включил стартер. Винты повернулись. Один мотор подхватил. Другой продолжал вращаться вхолостую. На танкере раздался удар - взорвался первый заряд аммонала. Клубы густого черного дыма появились над палубой корабля.
Правый мотор у Найденова не запускался. Винт вращался все медленней. Энергия аккумуляторов, вращавших стартер, иссякла.
Найденов почувствовал, что какая-то огромная сила поднимает его в воздух.
Глава восьмая. Тайны больше нет
Часы с медузой
Житков собрал всю силу воли, чтобы не выдать впечатления, какое произвело на него появление Мейнеша. По выражению лица боцмана было заметно, что и того неожиданная встреча поразила. Несколько мгновений Мейнеш стоял, окаменев. И даже когда Житков кивнул ему и приветливо сказал: "входите", Мейнеш, казалось, еще не вполне осознал случившееся. Он так медленно перенес ногу через порог, словно был обут в башмаки из свинца. И так же медленно, как бы делая тяжелую, непривычную работу, молча переставил завтрак с подноса на стол.
Житков набросил крючок двери и спокойно сказал:
- У вас такой вид, будто вы не ожидали меня увидеть.
- Признаться…
- Разве вы не получили предупреждения капитана, что вместо него сюда прибуду я?
- Вероятно, наш радист скрыл от меня это чертовски интересное сообщение, - насмешливо ответил Мейнеш.
Житков старался сохранить уверенность.
- Капитан при мне радировал, - сказал он. - Обстоятельства задержали его…
- И он просил вас заменить его?.. Так, так… - Мейнеш рассмеялся. - Выкладывайте-ка начистоту: он у вас в лапах? Что вы с ним сделали?
- Я мог бы не вдаваться в объяснения. Но лучше, пожалуй, чтобы между нами все было ясно. - Житков нахмурился и посмотрел в глаза Мейнешу. Он понимал, что не так-то легко найти слова, которые заставили бы этого человека поверить необычайной перемене в его, Житкова, взглядах и намерениях. "С другой стороны, - думал он, - что может быть этому субъекту понятней, чем измена?" Поэтому, не обращая внимания на откровенную насмешку, с какой Мейнеш ответил на его взгляд, Житков решил продолжить начатую игру: - Капитан Витема не раз делал мне предложение порвать со скромными благами, какие в России выпадают на долю таких людей, как я и мой друг Найденов.
- О, что касается меня, то я довольствуюсь совсем скромной возможностью взращивать розы, - с усмешкой перебил Мейнеш.
- Вот как?!.. Ну-с, повторяю: капитан еще раз предложил нам перейти к нему на службу. За это нам предложены вполне ощутимые земные блага…
Мейнеш проворчал что-то неразборчивое.
- И вот, по-моему, - продолжал Житков, - капитан решил устроить мне экзамен: послал сюда. До последней минуты он не верил, что я решусь по собственной воле ступить на палубу судна, где буду окружен верными ему людьми. Он предупредил: здесь я встречусь с вами и при вашей помощи смогу выполнить то специальное задание, какое возложено на это судно. Решусь ли я нанести удар русским? Вот мой экзамен…
- Очень жаль, что это так, - с самым мрачным видом проворчал Мейнеш. - И все-таки он забыл уведомить меня о вашем появлении. Первый раз в жизни он оказался так небрежен.
Житков внимательно следил за каждым движением Мейнеша, за малейшим изменением в его лице. И тут ему показалось, что в глазах боцмана исчезла насмешка и самый тон его изменился.
Эта перемена была едва ощутима, но что-то все же говорило Житкову: Мейнеш принял решение. Больше того, Житкову показалось, что Мейнеш готов ему поверить, поверить вопреки собственному желанию, невзирая на то, что вся игра Житкова была шита белыми нитками и самого Житкова, будь он на месте Мейнеша, никогда бы не обманула.
Мейнеш в раздражении повторил:
- Да, жаль, что депеша капитана до меня не дошла.
- Уведомление должно было быть передано вам. Только вам. Он не хотел открыть этой тайны никому другому. Все остальные на судне, где я буду играть роль самого капитана, должны думать, будто имеют дело с самим Витемой.
- Недурно придумано… Мне это нравится, - невесело пробормотал Мейнеш. - Вы не лишены фантазии.
- Вы поступили бы умно, поверив мне. Я думаю, что мы с вами уживемся.
Житков поглядел на свои ручные часы с изображением медузы, подаренные недавно ему Найденовым, - те самые, что были получены от Зуденшельда. Он не имел иного намерения, как только узнать время. И если бы в этот момент Мейнеш не крякнул с особенной многозначительностью, ему, наверное, и в голову бы не пришло сказать:
- Вот подарок капитана…
Это было сказано без всякого умысла, но вопрос, тут же заданный Мейнешем, навел Житкова на догадку: "Уж не замыкается ли на этих часах цепь Витема - Зуденшельд?"
- Не хотите ли вы сказать, будто он вам дал эти часы?
Было ясно: Мейнеш имеет в виду Витему, и часы ему безусловно знакомы.
Поэтому он смело подхватил:
- Вот именно! И при этом он сказал: "Передайте Юстусу, что я приказываю ему не забывать, что в вашем лице перед ним - я". - Житков усмехнулся: - Видите, вы не должны забывать, что перед вами командир корабля. - И, внезапно меняя тон, с резкостью бросил: - Встать по форме!.. Встать!.. У вас приготовлен мой вермут?
- Да, капитан.
- Подайте.
Мейнеш с минуту медлил. Потом повернулся, как того требовал устав, и вышел, осторожно притворив за собою дверь.