- Хорошо, хорошо, сейчас уборку закончу. Мне совсем немного осталось, вон туда, за кормораздатчик, сгребу эту грязь и сразу приду.
Едва Евдокия успела скрыться за дверью в стене свинарника, как над стеной забора появилась взлохмаченная собачья морда, следом за ней вторая. Секунду спустя псы уже стояли рядом, едва помещаясь на покатой части верхушки ограды. Скрытая от них бункером кормораздатчика Лида, увидев всё это, не на шутку перепугалась и совершенно растерялась. Причём испуг был настолько сильным, что сковал тело и заставил её замереть, как гусеницу на ветке, под взглядом ненасытного дрозда. Немая сцена продолжалась недолго, события развивались очень стремительно. Несмотря на отсутствие известного нам травяного трамплина за забором выгула, двум сильным собакам запрыгнуть на него не составило особого труда. А вот удержаться на верхушке было совсем не просто, раньше трава помогала сохранять равновесие, а в данной ситуации нужно было балансировать корпусом. С трудом, но это получалось у обоих, спасала колючая проволока.
Недолго думая Туман рухнул на спокойно стоящего у поилки поросёнка, подмяв его под себя, как когда-то маленького Саньку. Весь остальной молодняк, переполошившись, метнулся в стороны и молча, как заворожённый наблюдал, за происходящим. На мгновение в загоне наступила гробовая тишина, и в это самое мгновение Лида с перепуга, не выдержав напряжения, заверещала во весь голос, насколько хватило сил. Её истошный визг молнией взметнулся в поднебесье и, отразившись от него, кометой обрушился на окружающих таким сильным и пронзительным эхом, что на этот раз не выдержали поросята. Вслед за свинаркой по её примеру они устроили в выгуле такой концерт свинооперы, что "чертям в их преисподней стало тошно". Чёрная, сидя в позе курицы на верхушке забора, с волнением наблюдала за происходящим и ничего не предпринимала. Своё завидное хладнокровие сохранил только Туман. Сценарий его действий не претерпел никаких изменений. Ухватив за шею раздавленную жертву, он кинулся к забору и, опершись на поилку, поднял её к самой верхушке. Там наверху в добычу зубами вцепилась Чёрная.
Лида, обалдев от такого "шапито", с досады подняла над головой свои грабли и ринулась в атаку на незваных гостей, в порыве ярости забыв, что перед ней одичавшие собаки-звери, а не послушные домашние шавки. Кто смог бы выйти из такой сватки победителем, ещё большой вопрос.
Выскочив из-за случайного укрытия, она заорала что было сил: "Пошёл вон, гад такой. Нельзя! Брось сейчас же! Брось, я сказала". Когда-то в своём дворе она спешила отбить своих кур от якобы напавшего на них ястреба, всё в тот момент было как-то несерьёзно, не тот азарт, не тот накал, не тот коленкор. Теперь всё было иначе, серьёзнее не бывает. Она ринулась в атаку, словно боец на вражеские танки в сорок первом, словно сумасбродный молоденький морячок, закусив в зубы кончики ленты бескозырки, рванул на плюющийся смертельным свинцом вражеский дзот.
"Это что за шум? Здесь никого не должно быть, откуда взялись люди?"
Туман, наконец заметив, что в выгуле есть человек, засуетился и ринулся от забора, чтобы потом, с расстояния, как следует разбежаться перед прыжком на его вершину. Лида с граблями в руках выбежала буквально нос к носу с ним. Увидев жуткую картину, как на неё несётся взлохмаченная безобразина, она от ужаса словно вросла в землю: приближающийся огромный пёс был с ног до головы в репейниках, словно в панцире, и по виду чем-то напоминал доисторического тираннозавра. Перед ней вдруг возникла его устрашающая морда, с пастью метр на метр и пятисантиметровыми, как ей показалось, клыками. С покрытых пеной губ свисал кроваво-красный язык, габаритами почти с лопату. Ужас обрушился на неё камнепадом, параличом сковал тело, окончательно обездвижил все мышцы, по её спине побежали мерзкие мурашки, ноги её подкосились, и она, не удержав равновесие, рухнула прямо к ногам надвигавшегося Тумана.
"У страха глаза велики" - это точно сказано, потому что в этот момент все и без того нескромные габариты огромного барбоса в её глазах многократно выросли до мамонтоподобных. Лида ничего похожего никогда не переживала. А ведь совсем недавно, несколькими годами раньше, работая в конезаводе, на тренировках преспокойно управлялась с самыми буйными жеребцами. Без страха могла укротить любого из них. А тут… шмякнулась на пятую точку, как первоклашка, сидит в грязной луже, грабли разломились пополам, руками упёрлась в край лужи позади себя и, главное, ничего не в состоянии поделать.
Ей казалось, что бронепоезд Туман остановить не может никакая сила. И в самом деле, тот как будто ничего происходящего и не заметил. Подумаешь, что-то там перед ним шмякнулось, подумаешь, грязь в разные стороны, что он грязи не видел, что ли. Продолжая свой запланированный манёвр, он перед самым лицом чуть живой от страха женщины резко развернулся, забрызгав её перекошенное ужасом лицо слюнявой пеной. К этой противной, липкой пене добавился и шмат вонючей грязи из той же лужи, в которой распласталась поросячья заступница. В следующее мгновение монстр-убийца сиганул на гребень ограды, ловко развернувшись на нём, ухватил только что задавленную жертву зубищами, далее одновременным рывком двух собачьих рыл похищенная туша перекочевала по другую сторону забора.
48
Палкан по устоявшейся привычке пошёл следом за Николаем. Похоронная процессия медленно продвигалась по улице скорбным маршем, в направлении сельского кладбища. Николай наскоро оглянулся и краешком глаз увидел своего провожатого. Тот плёлся поодаль сзади, не придавая значения происходящему, и по-своему спокойно рассуждал: "Они, все эти люди, наверное, вместе на охоту собрались? Странный запах от этой толпы, и ещё, почему они все так медленно идут? Может быть, они не знают, куда им нужно идти, я показал бы им, если бы хозяин попросил. Я точно знаю место, где сейчас много сусликов, там их можно наловить столько, что на всех хватит. Правда, совсем недалеко хорёк поселился, но и его нору я тоже показать могу, не ошибутся. Хорёк?! Точно хорёк, мне срочно нужно туда, скорее, там чучело-хорёк вонючий! Там беда с Лидой… Скорее, скорее, ещё скорее".
Палкана как будто взрывная волна противотанковой мины подбросила в воздух и такая же невидимая сила, развернув его прямо в прыжке, уносила по направлению к свиноферме.
Он мчался стрелой по параллельным улицам, не выбирая маршрут, а скорее предполагая кратчайшее направление. Его путь лежал через картофельные грядки, высаженные за окраиной посёлка, через грязь залитого поливной водой кукурузного поля, вброд через речку, прыжком через арык прямиком к тропе Тумана и Чёрной. Запыхавшись после изнуряющего кросса, напрягаясь на последних метрах отчаянного рывка до дрожи в мышцах ног, Палкан вступил на звериную тропу. Это произошло в тот момент, когда Туман, вскинув свою жертву на холку, двинулся прочь от забора, а Чёрная тут же пристроилась в его арьергарде. Здесь, у самого начала зловещей тропы, и сошлись их взгляды. Палкан стоял в боевой стойке, широко раздвинув передние лапы, хрипло рыча, а его чуть загнутые внутрь пасти блестящие клыки сулили старому сопернику и заклятому врагу самые большие в его жизни неприятности.
49
Евдокия, услыхав шквал поросячьего визга, от неожиданности вздрогнула пред столом. Ей показалось, что где-то рядом сработала пожарная сирена, возвестившая всем окружающим о наступившем конце света, того самого, которого все так долго ждали. Начало новой мировой войны не встревожило бы её так, как этот пронзительный истошный визг. Не мешкая, подхватив свой мощный корпус в свои же крепкие руки, она с напором встревоженного носорога понеслась к дверям, ведущим в поросячий выгул. Через секунды перед ней предстала вся страшная картина.
- Лида, что с тобой случилось? Ты жива?.. - подхватывая её под руки, заголосила Дуся.
- Потттроггай меня, я всся тут на ммместе, поммоему, у мення ноги не ииддут, - сильно срывая свой голос, от волнения заикаясь и вздрагивая всем телом, с трудом выдавила из себя Лида.
- Что, ноги? Как не работают? Скажи, что случилось, кто так орал?
Наконец ей удалось приподнять обмякшую подругу, и, подхватив её за талию, как медсестра с раненым бойцом, обе в связке поковыляли к раздевалке.
50
К часу дня похоронная процессия медленным темпом достигла конечного пункта шествия. Кладбище располагалось на невысоком пригорке за окраиной посёлка, но окраина эта находилась как бы на уровне линии, делящей вытянутый план посёлка пополам. Николай несколько раз тайком оглядывался, чтобы проверить, появился Палкан позади шествия или нет. Когда стало очевидно, что его там нет, хозяин пса не на шутку встревожился. Кто, как не он, знал главную особенность своего верного друга находиться там, где его помощь наиболее нужна. Всё прошло чин по чину, отдали последние почести безвременно усопшему и двинулись в обратный путь, в разговорах упоминая хорошего парня Лёвика Брызгина.
- Да, жалко парня, что поделаешь, судьба такая.
- Судьба, какая ещё судьба? Курок и пуля, вот и вся судьба.
- Ты мели помельче, молокосос. Ещё, мабыть, и твоя пора придёт с судьбой своей познаться, тогда и скажешь своё слово, а пока помалкивай в тюбетейку, - одёрнул молодого Егорку Федина дед Ефим, известный всем селянам богомолец.
- Не вынес напряжения нервного Лёвушка. Он ведь что думал, а то, что мальцов много покалечил. Проклянут его люди за это, а может быть, ещё чего навыдумывал, вот и не вынес самосуда собственного.
- А ты бы вынес?
- Я бы сперва послушал умных людей, а тогда и делал бы по уму и по божески. Вона Николай да Иван, последние люди, что ли? Они ему внушали, а он как вырубился. Стресс - вот причина его греха.
- С чего вдруг ты этот "стресс" выдумал, чуть что "стресс", вот те моду взяли. Где бы кто ни напакостил, стресс виноват. А сами ни при чём? Вот уж правильно бабка Зинаида говорила: "У нас в деревне воров отродясь не было, мы всё сами…"
Пока сострадальцы с поучительными рассуждениями продвигались в направлении поминального стола, Николай тем временем почти бегом направлялся к свиноферме. И чем ближе он был к ней, тем сильнее его охватывало неподдельное волнение. Как и его Палкан, он своим охотничьим инстинктом чувствовал случившуюся беду. Вот он, наконец, преодолел путь от кладбища, через половину посёлка к другой его окраине. Вот уже до фермы остались считаные метры, а волнение всё нарастает, волнение уже больше его нутра, с последними шагами через порог фермы оно, волнение, уже прёт наружу. И сейчас, вот-вот, оно взорвёт исстрадавшуюся душу. Наконец он вбежал в раздевалку, где Дуся, как заботливая нянька, успокаивает его рыдающую жену.
- Что случилось? Лида, что с тобой? - тоном близким к паническому заговорил Николай.
51
Туман опешил, увидав перед собой блеск незабываемых, отполированных клыков.
"Что за наваждение. Как он здесь оказался. Этого не может быть".
Напуганному зверю не нужно было долго соображать, например, для понимания обстановки изучать фигуру противника, распознавать его запах и цвет его шерсти. Для Тумана этот субъект имел одно имя - смерть. Мгновенно оценив ситуацию, главный разбойник и безжалостный убийца поросят принимает единственное для себя верное решение - бежать. Не просто бежать, а драпать, с максимально возможной силой и скоростью отталкиваться от матушки земли, напрягая все до последней мышцы, и, главное, не оглядываться. А то ведь можно со страху окочуриться. Однако при всём при этом шансов ускользнуть слишком мало. В это время Чёрная, находясь позади и не ожидая резкой остановки, машинально ткнулась мордой в заднюю ляжку своего патрона. Это и стало развязкой ситуации.
Сама Чёрная не могла видеть Палкана, потому что корпус впереди идущего скрыл его, а запах добычи перебивал запах присутствующего постороннего пса. Палкан, соответственно, не мог видеть Чёрную, но знал о её присутствии, потому что он шёл по их следу.
Туман, насмерть перепуганный появлением врага, выронил поросёнка, который шмякнулся тут же между ними, а когда Чёрная вдобавок ткнула его сзади, вконец ошалел и рванул напропалую мимо Палкана, да с такой скоростью, что тот едва успел отклониться в сторону. Туман, как говорится, "рассеялся", а за ним проявилась Чёрная. Увидев соперника, стоящего у её добычи, охотница оголила свои внушительные клыки. Палкан от этой неожиданности оторопел и на несколько секунд застыл. Негоже истинному Бойцу скалиться на суку, но та решила всё за него и очумелым танком, напропалую ринулась в бой.
52
- Колька, ты чего сидишь как истукан, наливай в рюмки, давайте все ещё раз помянем нашего друга Льва Витальевича Брызгина, светлая ему память, хороший был человек наш Лёвушка.
- Да, давайте помянем, пусть земля ему будет пухом.
- Колька, а куды енто Сергееич помчалси? Я глядь, да токма пятки зачвиркали, кудыть побёг?
- Что я ему, в сторожа нанимался: "Кудыть побёг"… У него завсегда так: кудыть Палканыть, тудыть и оныть, - скривил свою физиономию острослов Колька, передразнивая старика Филипыча, и тут же прикусил язык от озарившей его догадки. - А Палкан-то метнулся на ферму, не иначе. Раз так, значит, там что-то случилось.
- С чего ты взял, что на ферму?
- Мужики, извиняйте, извини, Лёвка, друг, я побёг - дела.
- Стой, и я с тобой, извините, братцы, извините.
Василий поднялся из-за стола вместе с Колькой, почувствовав, что дело там не шуточное. Вслед за ними стайкой собрался и точно так же распрощался весь женский состав свинарок. Через считаные минуты весь штатный персонал, как по команде, почти строем направился к свиноферме.
53
Туман, стрелой промчавшись мимо Палкана, по инерции, не раздумывая, плюхнулся в воду арыка, проделав это скорее по привычке, чем по расчёту. Просто так был заранее запрограммирован. Это была серьёзнейшая оплошность с его стороны. Именно она, эта его ошибка, чуть не стоила ему жизни. Прежде, когда они сплавлялись вдвоём, плотом служила добыча, и им, без особых напрягов, оставалось только слегка толкаться задними лапами. Теперь же спасительного поросёнка не оказалось, и ситуация поменялась коренным образом. Туману пришлось грести всеми четырьмя лапами. Удержаться на плаву в этой ситуации оказалось очень сложно. Глубина водного потока была крайне неудобной, потому что его передние лапы в нём до дна не дотягивались, толкаться ими было невозможно. Густая шерсть, спутанная множеством репейников, вскоре промокла, пропитавшись водой, она тем самым снизила его плавучесть до отрицательного значения. И ещё, как оказалось, ему очень сложно было удержать свою голову над уровнем воды, шея быстро устала, мышцы спины заломило от боли. В общем, Туману пришлось очень туго. Сиганув со страха в воду, он подверг себя серьёзному испытанию. В одно из тяжёлых мгновений, когда его пасть зачерпнула очередную порцию воды и та водопадом Ниагара рухнула вниз, в лёгкие, перекрыв дыхалку, до слуха зверя долетел истошный визг его подруги - Чёрной. Туман как будто очнулся от транса, даже сделал попытку двинуться против течения и вернуться, но справиться с потоком для него было нереально. Берега арыка, когда-то вкопанные в грунт, а потом подмытые течением, хоть и казались рядом, прямо над головой, но из воды не выпускали, вспрыгнуть на них из русла было невозможно. Он так и продолжил свой вынужденный сплав, будучи рабом своего опрометчивого поступка. Раньше те самые берега служили ему укрытием, а теперь стали капканом, и чуть живой от изнеможения пёс плыл по течению, куда нелёгкая вынесет. А его боевая подруга сейчас осталась один на один с тем страшным, чьё имя - Смерть.
Там, на воровской тропе, первый боевой выпад Чёрной Палкан немного недооценил. Полностью увернуться от него не удалось, и лапы нападавшей сильно ударили его по задней ляжке. Тело Палкана искривилось пластилиновой вороной и сыграло влево. Отскочив к зарослям травника, он вновь распрямился. Зубы соперницы всего лишь прищемили его голень. Удивительно, что ни крови, заливающей поле брани, ни пены, капающей с окровавленных клыков, не было, такой вот странной получилась эта схватка. Сравнить её можно с поединком двух интеллектуалов, сжимающих в натренированных кистях рук остро заточенные клинки шпаг. На тропе так называемые "мушкетёры" стали один против другого. Их взгляды устремились навстречу друг другу, как и должно быть по теории взглядообмена, обмен информацией произошёл мгновенно.
"Ты кто такой? Почему ты мне мешаешь охотиться?"
"Здесь никто не будет охотиться, потому что я здесь главный. И ты уйдёшь отсюда навсегда".
"Ты напрасно так думаешь, я никому не отдам свою добычу, даже тебе. Уходи сам, пока не поздно".
"Ну что же, ты сама выбрала свою судьбу, не обижайся, твоему потомству тоже ничего не светит, а твой Туман по-любому труп. Вы здесь много плохого сотворили, пора за всё ответить".
"Ну, держись, нахал".
Испепеляющие взгляды, грозное рычание, устойчивая непоколебимая стойка, вздыбленная на загривках шерсть не оставляли сомнения, что бой состоится и будет бескомпромиссным.
Не успела Чёрная до конца озвучить взглядом приготовленную фразу, как Палкан пущенной стрелой летел в её сторону. Столкновение было ужасным. В предсмертном исступлении столкнулись два непримиримых характера, два привыкших к боям тела, две верные своим принципам собаки. С ходу свалить Чёрную с ног у него не вышло, на поверку она оказалась сноровистым бойцом. В ответ на его выпад она успела полоснуть Палкана клыками по правому предплечью, да так ловко, что рана сразу закровила. И сама рана, и первая кровь разозлили Палкана, дальше бой продолжался, как между равными соперниками, полная эмансипация и никаких поблажек на слабый пол. Мощные лапы бойца, приземлившегося позади Чёрной после неловкой атаки, сработали как батут, и он резко развернулся, а соперница допустила ошибку. Она стала разворачивать свой корпус в сторону Палкана, чтобы ещё раз нанести акулий укус и, может быть, значительней прежнего.