Она умудрилась в бреду упомянуть забытое имя, а профессор откуда-то знал о Сильвене и по какой-то загадочной причине доверял ему. Их последний разговор в Канаде сошелся именно на нем, и она могла поклясться, что именно это заставило Торнтона притормозить и остаться рядом с ней. О том, что для неё Сильвен остался в прошлом, ему знать было вовсе необязательно. Главное, что засранец всплыл в самый ответственный момент и помог, сам того не желая.
Беатрис не считала себя суеверной, но на мгновение ей захотелось бросить все, наплевав на договоренность с Вальтером, забрать Люка и сбежать. Всякий раз, когда в её жизни появлялся Сильвен, происходила какая-нибудь задница. Останавливало только то, что такие, как Вальтер просто не отпускают. Она уже ввязалась в это по самые уши, и теперь придется идти до конца.
Прошло дня три, прежде чем профессор решился покинуть свою берлогу в тот момент, когда она тоже была в гостиной. Беатрис сидела на диване с ногами и читала современную прозу, проще говоря, любовный роман на русском - это здорово помогало расслабиться и отключить мозг.
- Кого я вижу, - насмешливо произнесла она, Сэт чуть ли не по стенке передвигался в сторону кухни, стремясь слиться с интерьером, чтобы не быть замеченным. - Я уже начала думать, что вас опять похитили.
- Не заметил, чтобы вы сильно соскучились по моему обществу, - ответил он, приближаясь.
- А должна была? - она захлопнула книгу и посмотрела на него. Кролик-ученый в первозданном виде. Глаза красные от недосыпа, волосы торчат в разные стороны. Одно слово - гений.
- Я просматривал результаты своей работы, - объяснил он, пропустив мимо ушей её вопрос, - хотел оценить свежим взглядом. Я могу прогуляться?
- Это не работа, а теория энной степени давности. Даже на практике в лабораторных условиях потребуются клинические испытания. Не смею вас задерживать.
Пару часов назад она отзвонилась лично Кроу. Рэйвен переслал им материалы, которые сохранил у себя. Ученые Вальтера получили все в полном объеме.
"Возможно, Торнтон нам даже не понадобится, - сказал Дэвид, - в любом случае, задачу пока не снимаю".
А так хотелось бы.
Беатрис поинтересовалась состоянием Люка и получила ответ, что пока ухудшений нет, и что они делают все возможное, чтобы вирус был готов как можно скорее. Только бы у них все получилось, и не пришлось задействовать Торнтона. Эта работа уже сейчас начала её напрягать, что уж говорить о предстоящем.
- А я считал, что работа ученых для вас сродни колдовству, - неожиданно тепло улыбнулся Сэт, чем слегка обескуражил её. - Ничего непонятно и бесполезно.
Он сделал паузу и неожиданно предложил:
- Не хотите составить мне компанию?
"Я слишком много времени провела, глядя на то, как в близкого тебе человека втыкали трубки, капельницы, и проводили кучу бесполезных болезненных процедур. Смотрела на все эти плоды цивилизации и понимала, что ничем не могу помочь. От колдовства хотя бы польза есть", - подумала она, но решила, что не стоит поднимать эту тему даже в собственном сознании. Не время и не место.
Беатрис улыбнулась в ответ, откладывая книгу. Расслабиться не получилось, теперь уже нет смысла и пытаться.
- Не могу вам отказать, - ответила она, снова поймав себя на этой идиотской мысли о перспективе секса с ним. Торнтон не возбуждал в ней никаких желаний, и она искренне надеялась, что обойдется.
- Вы знаете итальянский? - поинтересовался Сэт, когда они вышли из дома и она перекинулась парой фраз со встретившимися им жителями.
- Русский, Французский, Немецкий, Английский, Арабский, Норвежский, Итальянский, Испанский, Латынь. Четыре из них я выучила, когда была человеком. Потом стала ленивой.
Беатрис задумчиво посмотрела вперед: дорога резко уходила вверх и направо. Надежно укрытая в горах итальянская деревушка, море - сплошная романтика. Кандидат в кавалеры подкачал, но выбирать не приходится.
- Не то, чем стоит гордиться на самом деле, - внезапно произнесла она.
- А чем стоит? - в его голосе было столько же внимания, сколько и в блуждающем по окрестностям взгляде. Когда человек живет в своем мире, вытащить его оттуда практически невозможно.
- Умением чувствовать, - ответила Беатрис и замолчала. Теперь она уже и сама не знала, зачем согласилась на эту прогулку. Настроение стремительно ухудшалось, тревожные мысли не давали покоя, и рука снова начинала ныть - она забыла выпить обезболивающее. Заражение прошло стороной, но рана будет беспокоить ближайшие пару недель как минимум.
Она злилась на него за то, что больше похож на бревно, чем на нормального мужика, злилась на себя из-за того, что ведет себя совершенно непрофессионально. В итоге ещё больше запутывалась в невеселых мыслях, причин которым было немало.
- Редкое умение, - тихо произнес Сэт, оказывается, он её слушал. - Моя девушка бросила меня, потому что я бесчувственный чурбан. Давайте вернемся назад. Вы еще не оправились после ранения.
- Хорошенькая отговорочка, - фыркнула Беатрис, продолжая идти вперед из чистого упрямства, - ваша девушка бросила вас потому, что она вас не любила. Не уверена, что этот факт признать легче, но других вариантов нет.
Ей хотелось сделать ему больно, спровоцировать, вытряхнуть из состояния созерцания и заставить вспомнить, что у человека должны быть эмоции. Он больше напоминал куль с ливером, нежели чем мужчину. Ей доводилось встречать отморозков, но в случае с профессором это было нечто иное. Он будто замкнулся внутри своей скорлупы, которую не брала самая современная дрель.
- Самым неожиданным фактом для меня стал тот, что я тоже ее не любил, но это слишком старая и скучная история, - грустно усмехнулся Торнтон. Он шел за ней, как если бы не представлял, куда идет в принципе.
Беатрис вспомнила, как во время встречи с Рэйвеном он рассказывал историю "их" знакомства. Тогда он показался ей по-настоящему живым, тогда в его глазах горел огонь. О том, что у неё есть загадочная соперница, Вальтер не знал, или же предпочел умолчать. Как бы там ни было, сейчас самое время выяснить, кто она.
- Так расскажите интересную, - произнесла Беатрис, - расскажите мне про женщину, которую вы представили за меня в своей истории. О ней вы говорите иначе, и мне это нравится.
Кажется, она попала в точку. Профессор растерялся. Он не мог забыть её до сих пор.
- Да, - Сэт говорил о ней, как о мечте. - Она самая великолепная женщина, которую мне доводилось увидеть. Но у меня не было шансов.
- Это она вам сказала? - поинтересовалась Беатрис.
- Нет, это было очевидно, - раздраженно ответил профессор - так, будто она была студенткой, и он объяснял ей какой-то элементарный вопрос. Раздражение - это уже эмоция, и про себя Беатрис отметила, что находится на верном пути.
- "Это было очевидно", - передразнила она, - очевидно, что сейчас мы в Италии, и я иду с вами по дороге. А ещё то, что вы плохо знаете женщин, если делаете такие выводы, опираясь только на свои догадки.
- Я бы не выдержал конкуренции, - рассмеялся Торнтон, и у него это получилось весьма доброжелательно. - Я не претендую на доскональное знание женщин, но взгляд ее парня был красноречив.
- Испугались! - Беатрис торжествующе подняла палец вверх. - Так и я подумала. Вы же не с ним спать собирались, я надеюсь?
- Я не интересуюсь мужчинами, - кажется, ее предположение его развеселило, но веселье быстро прошло, уступив место привычному для него выражению спокойствия. - Потом она просто исчезла из моей жизни.
- Да что же вы за человек такой?! - не выдержав, воскликнула Беатрис, собственный темперамент сдался раньше, чем Сэт. - "Девушка меня бросила", "Она исчезла из моей жизни!" От вас что, совсем ничего не зависит?! Вам это нравится, быть пассивным наблюдателем?!
- Она была одной из вас! - профессор цедил слова и, судя по сведенным бровям и сжатым кулакам, разозлился не на шутку. Такой реакции Беатрис и добивалась, и сейчас отстраненно подумала: добивай её кто-нибудь вопросами про Сильвена, как бы она сама отреагировала?
- Вы приходили, когда хотели и исчезали в неизвестном направлении. Думаешь, я не искал ее все это время? Не думал о ней? Оставалось разве что объявление в газету дать! Так я даже не знаю, какое из ее имен настоящее! - он буквально накричал на неё, а потом развернулся и направился назад к дому, очевидно, даже не отдавая себе отчета в том, как изменился фон их разговора.
Вопреки тому, что надо было сделать, Беатрис не попыталась его остановить, и не пошла за ним. Ускорила шаг, продолжая подниматься наверх - до тех пор, пока не закружилась голова. Её повело в сторону, и она осторожно опустилась прямо на землю. Нельзя позволять себе так распускаться.
Начинался дождь, но она не вернулась в дом: ей просто необходимо было выпустить пар. В баре одного из уютных мини-отелей она познакомилась с Алексом. Австралиец, высокий, к тому же зеленоглазый блондин. Спустя полчаса более чем быстрого знакомства он предложил ей подняться в номер. У неё были другие планы, поэтому Беатрис пригласила его к себе. Алекс нужен был ей на вилле, в её комнате, которую от спальни Сэта отделяла весьма условная тонкая стена. Пришла пора напомнить Торнтону о том, что он мужчина.
- 11 -
Остров в Тихом Океане. Май 2013 г.
Прошло около недели, прежде чем Хилари в первый раз разрешили выйти. После холодной пустой палаты, безэмоционального писка аппаратуры и медицинского персонала, который скорее был похож на сотрудников Гестапо, яркая зелень и жизнь тропического острова показались ей просто раем. Первое время она могла просто сидеть по два часа, глядя на небо, на то, как плывут облака, как собираются тяжелые тучи перед тропическим ливнем, или бродить по дорожкам парка, не замечая никого и ничего.
Как только эйфория свободы миновала, Хилари начала обращать внимание на камеры, на расположение нарядов охраны, на часы, когда открываются ворота, ведущие к их корпусу. Территория исследовательского центра Вальтера была достаточно большой и состояла из трех корпусов. Первый - медицинский, где содержали её и ей подобных, был разделен на два крыла. Одно представляло собой сплошной монолит без окон, между этажами можно было передвигаться только по разрешению. Что творилось во втором, Хилари знать не могла, но выглядело оно значительно привлекательнее. Окна с другой стороны выходили на океан, а наверху возвышалась крытая смотровая площадка, напоминающая прозрачный купол. Вид оттуда, должно быть, открывался просто потрясающий.
На всех сотрудниках и пребывающих в концлагере - Хилари про себя называла это место так - были идентификационные электронные браслеты разных цветов. Второй корпус - административный, штаб-квартира Вальтера и, по всей видимости, номерной фонд для персонала. Он больше напоминал отель на тропическом курорте, чем медицинское учреждение. Был ещё одноэтажный хозяйственный корпус, но он представлял для неё наименьший интерес.
Хилари гадала, где же расположены лаборатории. Они точно именно здесь проводят свои разработки: слишком много средств вложено в этот проект, чтобы переносить их в другое место. Да и опасно. Насколько она поняла, выход с острова был только у Вальтера и его особо приближенных, которым он доверял, как самому себе. Даже припасы привозил один и тот же мужчина, пару раз она видела садившийся где-то в отдалении вертолет.
Пусть Вальтер и говорил, что с этого острова невозможно выбраться, Хилари знала: выход есть всегда. Однажды она слышала шум реактивных двигателей. Значит, здесь есть взлетно-посадочная полоса и здесь бывает самолет. Личный самолет Большого Босса. Как бы ей сейчас пригодились реакция и силы измененной, от которых она так хотела избавиться в свое время! Это место нужно уничтожить. Нельзя позволить им продолжать.
Впервые Хилари заметила мальчика через несколько дней своей "свободы". В отличие от остальных, державшихся группами или занятых чтением, просмотром видео, обсуждением чего бы то ни было, он, подобно ей, предпочитал одиночество. Сидел в тени, целиком и полностью погруженный в себя, или же просто смотрел, как мимо него проходит жизнь. Хилари решилась к нему подойти не сразу. Он всегда выбирал место под одним и тем же деревом в парке, и проводил под ним отведенные два часа. Она сама не знала, что заставило её сделать это. Пока ты не определилась со своей стратегией, не стоит заводить лишних знакомств.
- Привет, - просто сказала она, не до конца уверенная в том, что он ответит. В любом случае, всегда можно развернуться и уйти.
Но мальчик ответил.
- Привет.
Вблизи он выглядел ещё более худым и болезненным, чем издалека. На голове у него совсем не осталось волос, даже брови вылезли, и Хилари прекрасно знала, что это. Химиотерапия.
- Хилари.
- Люк.
- Можно я посижу тут с тобой?
- Я не возражаю.
Он кивнул, подвинувшись, и Хилари устроилась рядом с ним под деревом. В тени даже в полдень было хорошо. Она уже привыкла к высокой влажности и не чувствовала свой каждый вдох, как в самом начале прогулок.
- Вы странная.
- Да? - искренне удивилась она. - Чем же?
- Тут все сбиваются в группы, а вы одна. Все хотят выжить, но никто ничего не предпринимает, а вы ищете варианты. Все шарахаются от меня, а вы сами подошли. Люди боятся раковых больных, как будто мы своим прикосновением или даже взглядом несем смерть.
Хилари показалось, что с ней говорит маленький взрослый. Такие испытания кого угодно заставят повзрослеть. Но как он здесь оказался? Ведь он совсем ребенок, не больше десяти лет! Неужели доброволец? Или родители решили, что это единственный выход?
- Вы сейчас думаете, что я здесь делаю. А я всего лишь хочу жить, Хилари.
- Это было твое решение? - осторожно спросила она. - Ты наблюдал за мной?
- Наше с Беатрис. И да, и нет. Я не единственный, кого вы здесь заинтересовали, это он мне впервые указал на вас.
- Кто это - он?
Люк внимательно взглянул на неё и под этим взглядом светло-голубых, казалось, почти прозрачных глаз, Хилари стушевалась. Поняла, что на этот вопрос он не ответит. Не может быть, чтобы этот мальчик каким-то образом был дорог Вальтеру. Такие существа не приемлют привязанностей. Тогда кто этот загадочный "он"? Хилари решила оставить эту тему до следующего раза.
- Беатрис твоя мама?
- Мой самый близкий человек. Моя мама продавала меня извращенцам с четырех лет.
Хилари передернуло: она никогда не могла понять женщин, отказывающихся от детей, оставляющих их в домах для сирот на попечении государства. Но лучше уж пусть бросают, чем зарабатывают на них деньги подобным образом.
- Беатрис тоже здесь, с тобой? - спросила она, стараясь сгладить ощущение от его последнего откровения, но Люка, казалось, это совсем не задело.
- Если бы она была здесь, как вы считаете, Хилари, сидел бы я тут один? - в его глазах мелькнула грусть, и тут же исчезла. Он будто старательно держал под контролем все свои эмоции. Когда находишься на грани жизни и смерти, иначе не получается. Хилари хорошо запомнила эти ощущения. Стоит отпустить себя, и ты падаешь в цепкие объятия страха, выбраться из которых не так-то просто.
- Прости.
- Не извиняйтесь, вы просто пытались сменить тему. Она сейчас на задании, чтобы помочь мне. Я должен её дождаться. Мы договорились не умирать до нашей следующей встречи.
Хилари не успела даже открыть рта, как он продолжил.
- Беатрис очень любит рисковать, вечно сочиняет всякие многоступенчатые ходы. А тот, на кого она сейчас работает, шутить не любит.
- Вальтер, - подсказала Хилари.
- Он сказал вам свое имя? - Люк, казалось, удивился, но продолжил. - Вальтер обещал ей, что если она все сделает правильно, я буду одним из первых, кому введут новый вирус. Вы же сами видите, Хилари, долго я не протяну.
Она смотрела в его глаза - глаза маленького взрослого, и не могла отвести взгляд, как будто загипнотизированная.
- Она уверена, что Вальтер из тех, кому можно верить?
- Разумеется нет, - хмыкнул Люк, - по этому поводу я и тревожусь за неё больше всего. Как бы она не решила сыграть с ним в свои игры. Особенно если сочтет, что… как она там это говорила… Игра стоит свеч.
Мальчик произнес последние слова по-русски, и Хилари могла только приблизительно догадываться об их истинном значении. Зато Джеймс наверняка понял бы и смог ответить в том же духе. Хилари с трудом отвела взгляд и теперь больше не могла заставить себя взглянуть на Люка, как если бы лично она была виновата в том, что с ним случилось, в том, что происходит сейчас.
- Она была одной из вас, - внезапно произнес он, - только гораздо старше. Ей помог выжить древний по имени Сильвен. Не сам, прислал вакцину, она тогда умирала у меня на руках. Понятия не имею, кто этот чувак, но готов обнять его, пусть даже меня не так поймут.
Хилари поймала себя на мысли, что впервые за весь их разговор улыбнулась.
- Я ей обязан тем, кто я есть сейчас, - продолжал он, - даже тем, как я думаю и разговариваю. Когда она нашла меня, я был малолетним наркоманом, режущим сумочки и тех, кто не мог за себя постоять. Вы бы взяли на себя заботу о таком, Хилари?
Она промолчала.
- Для тех, кто живет не одну сотню лет, грани хорошего и плохого стираются. И тогда они начинают видеть за всеми этими условностями людей, а не грязь или роскошь. Понимаете, о чем я? Я очень хочу жить, Хилари. Не потому что цепляюсь за эту жизнь всеми конечностями, а потому что кроме меня у неё никого. Это с виду она вся такая храбрая и сильная, а на деле ей безумно нужен кто-то рядом. Беатрис мне много чего не рассказывала, но я-то знаю. В её жизни было на двести с лишним лет больше всякой гадости, чем в моей. Я хочу стать настоящим мужчиной. Хочу заботиться о ней, защищать и оберегать. Подарить ей новую жизнь, в которой она снова будет улыбаться.
Несмотря на то, что было очень тепло, Хилари ощутила прошедшую по коже волну холода.
- Это очень благородно с твоей стороны, Люк, - ответила она после долгой паузы.
- Благородство - блажь для избранных, - фыркнул мальчик, - я не прекрасный принц и не супергерой. Я просто надеюсь, что они побыстрее закончат свои исследования, и что я смогу остаться рядом с ней. Времени у меня не так уж много.