– Для начала хочу сразу сказать, что никакого убийства моей бабушки не было, – заявил Мур.
За столом тут же прокатился недоуменный ропот голосов.
– Прошу, господа, дайте мне возможность закончить, – твердо возвысил голос Мур. – Если начнем пререкаться и перебивать друг друга, рассказ затянется до утра.
Мы послушно закрыли рты, пугаясь мысли просидеть на веранде до первых петухов.
– Незадолго до смерти Елизавета Ксаверьевна пообещала оставить государству малую часть наследства: некоторые вещи, которые представляли интерес только для американских историков. Зная неумеренную жадность прямых наследников, она попросила помощи и в последние годы жизни находилась под внимательным наблюдением наших спецслужб, о чем ее родственники не имели ни малейшего представления, естественно.
В полнейшей тишине Мур, не торопясь, продолжал:
– Родственникам же не терпелось получить богатство, а Елизавета Ксаверьевна все жила и жила, как заговоренная. Тогда, утомленные ожиданием, наследники подумали-подумали и наняли некоего Моргулеза, садовника и мастера на все руки, следить за престарелой дамой и, главное, потихоньку приворовывать не особенно ценные раритеты в их пользу. Но садовник был себе на уме и быстро сообразил выйти на настоящих знатоков-коллекционеров. Одного из них звали Эд Спенсер.
– Вообще, надо сказать, за долгую жизнь Елизавета Ксаверьевна успела собрать удивительно ценную коллекцию. Ты знаешь, – обратился ко мне Мур, – что она вышла замуж за лорда Ирвингса и только перед самой войной, после его смерти, переехала в Штаты? У них не было общих детей, и наследники лорда сильно возмущались, когда папа поделил нажитое между ними и молоденькой русской женой…
– Ты зачем мне наврал об убийстве бабушки? – мрачно прервала я его.
– Лизка, договорились же, все вопросы – потом, – хором возмутились все.
– Если бы я этого не сказал, ты бы стала сотрудничать со мной? Делиться воспоминаниями о старушке, поехала бы вместе разыскивать коллекционеров? – я отрицательно качала головой на вопросы Мура. – Конечно, нет. Поэтому мне пришлось… немножко…
– Приврать? – ехидно подсказала Машка.
– Нет, не приврать, а… подтасовать некоторые факты.
– Это правда, что сначала в завещаниях стояло имя Моргулеза? – влез Сергей.
– Кто его убил?
– А Елизавету Ксаверьевну? Ее убили или ты тоже "подтасовал факты"? – зазвучали нетерпеливые вопросы с разных концов стола.
Мур, смеясь, поднял руки вверх.
– Елизавету Ксаверьевну никто не лишал жизни, а вот Моргулеза убили во время ссоры…
– Наследники, – не утерпела Галка.
Со всех сторон раздалось возмущенное шипение.
– Нет, не наследники. Его убил собиратель…
– Эд? – ахнув, опять влезла Галка.
– Если не перестанешь перебивать – вышвырну вон, – хмуро пообещал ей Сергей, и мне пришлось незаметно ущипнуть его за коленку под столом.
Галина величественно вздернула нос и отвернулась, а адвокат насупился и недовольно поджал тонкие губы.
Мур, как ни в чем не бывало сделав вид, что ничего не заметил, мирно вещал дальше:
– Что сказал Эд во время нашей первой встречи, Лиза? "Я считаю, что убийство за дневник Марины Мнишек слишком большая цена, ведь дневник-то остался у вас". Почему он заговорил об убийстве? Откуда он вообще узнал об убийстве Моргулеза? Мы не давали никаких комментариев журналистам.
Эду нужны были бесценные исторические документы, которые, как он думал, старушка где-то прятала. Но где? Моргулез за жирное вознаграждение пообещал выведать информацию.
Наследница Лиза – существо доброе, бестолковое – и не надо так грозно смотреть на меня – раритетный дневник держала в незапертой спальне. Спецслужбы больше семьей не интересовались – государство получило обещанное наследство пять лет назад.
Моргулеза погубила собственная жадность – он долго водил за нос Эда, а потом решил, что дневник Марины не отдаст задарма коллекционеру, а сам толкнет на черном рынке. Эд рассвирепел, потерял контроль, схватил первый предмет, попавшийся под руку, и…
– У тебя не было против него никаких улик, – догадалась я. – Поэтому вы так странно вели себя с Вацеком в Носсе. Громко обсуждали историческое письмо Николая II, носились по всему саду с железным ящиком… А этот нелепый звонок из "спецслужбы", который ты перевел на громкую связь…
– Вацек – отличный актер, – похвалил Мур нашего друга. – Мы уже надежду потеряли и не знали, что и придумать, а потом разыграли сценку с ящиком. Эд и купился. Стащил ящик, но не сумел вылететь с острова – его ждал неприятный сюрприз в аэропорту.
– Значит, никаких писем Николая II в ящике не было?
Мур покаянно вздохнул:
– Не было, Лиза.
Мальчишки вылезли из бассейна, мокрые и холодные, как тюлени. Я наскоро помогла им переодеться в сухое. Сергей неохотно кивнул на робкую просьбу посидеть с нами, и дети, присев поближе ко мне, замерли.
Пока ребята устраивались за столом, Мур молчал. Машка успела разлить горячий чай, что было очень кстати – на улице заметно посвежело, а Галка с помощью галантного адвоката притащила гору всяких вкусностей из холодильника.
Дружно прихлебывая чай, все опять с ожиданием уставились на Мура.
– Мы подозревали Эда во многих серьезных нарушениях долгие годы, но он вел себя крайне осторожно. Неожиданное и непонятное покушение на Лизу – вот, что насторожило меня. Я не предполагал, что Эд может зайти так далеко.
– Так это был он? – возмущенно дернулась я и расплескала горячий чай.
– Подождите, какое покушение? – встрепенулся Сергей.
Мур протяжно вздохнул.
– Лиза потом все расскажет, ладно? А то до конца никогда не доберемся. Итак, после покушения на Лизу нам пришлось опять раскрыть дело Елизаветы Ксаверьевны…
– Это был Эд? – не могла успокоиться я.
– Нет, – нетерпеливо отмахнулся Мур. – Эд не сталкивал тебя с мокрых досок. Это сделал другой человек.
– Кто же? – напряженным голосом поинтересовалась Машка.
– Я не случайно пришел с разговором после убийства Моргулеза в "Хилтоне", – не ответив на Машкин вопрос, обратился ко мне Мур. – Ты унаследовала огромные средства, и тебя могли окружать люди, которым была бы очень выгодна твоя внезапная смерть. Начну с того, что подозревал всех: московского мужа, Вацлава, брата…
– Сережку? – гневно вскричала Машка, и Мур слегка поморщился:
– Кто унаследует деньги, если с Лизой что-либо случиться? Ближайший родственник, не так ли? Лиза недавно написала нелепое завещание: "Все – брату". Несмотря на краткость, оно имеет полную юридическую силу. Но Сергей – не просто брат, он еще и опекун несовершеннолетнего племянника. В случае смерти сестры, до того дня, как Алексею исполнится 21 год, огромный капитал находился бы в полной власти опекуна…
– Ты не понимаешь, мы воспитывались совсем в другое время, – раздраженно перебила я Мура, – в другой стране, где материальные ценности не возводились в фетиш. Мой брат никогда не столкнул бы меня с пирса ради получения каких-то паршивых денег!
– Не каких-то, а очень больших, – занудливо поправил меня адвокат.
– Неважно! Вы просто всегда жили в капиталистической стране, где за деньги покупается все – любовь, дети, работа…
– Ага, а ты жила в другом мире, где только идеи имели ценности, – иронически прищурился Мур. – Так? Эх, "хорошо в Стране Советов жить"! А на самом деле?
– "В стране советской", – машинально поправила я.
Мур мгновенно замолчал. Машка отставила чашку и в изумлении уставилась на него.
– Мур, – потрясенно сказала она. – А ведь ты не служишь в беверли-хиллзской полиции. Ты кто?
Мур нервно почесал переносицу и отвернулся к бассейну.
– Черт, как это я проговорился, – пробормотал он растерянно.
Голубая вода под заходящим солнцем переливалась таким неистовым огнем, что глазам было больно смотреть на волнистые блики, но Мур упорно не отводил от нее взгляда.
– Джон, мы ждем, – ледяным голосом подал реплику Сергей из своего кресла, и Машка тревожно оглянулась на него.
Мур громко рассмеялся, сел рядом с Сергеем и потянулся к бокалу.
– Вы правы, я не служу в беверли-хиллзской полиции, а занимаюсь расследованием дел, связанных с антиквариатом. Русским антиквариатом, если уж быть совсем точным. Убийства, гонки, пистолеты, преследования – это, к счастью, не моя ниша. После падения социализма, к нам хлынули потоки государственных ценностей из России, которые нечистоплотные контрабандисты пытаются продать частным лицам…
– А вам, жадным американцам, не все ли равно, если государственные ценности осядут в частных коллекциях? – язвительно перебила Мура вредная Галка.
– Представь себе – не все равно, – спокойно отбил выпад Мур. – Государственные музеи не должны грабиться теми, у кого есть деньги, и уникальным экспонатам древности не место в потайных сейфах и на закрытых вернисажах для избранных. На то они и государственные ценности. Мне очень жаль, но вы даже отдаленно не представляете, сколько подлинников украдены из музеев России за последнее десятилетие и как часто посетители любуются искусными подделками и копиями.
В голосе Мура звучала истинная печаль, которая заставила всех нас немедленно устыдиться.
– Джон, – деликатно покашлял юрист, – давайте ближе к делу.
– Хорошо. Осталось совсем немного. Итак, кроме Сергея я подозревал Лизиных мужей и подружек.
Девчонки в унисон грозно засопели и так неприкрыто враждебно взглянули на Мура, что я не сдержалась и захихикала.
– Только после покушения на Вацека все встало на свои места, и я наконец догадался, где искать спрятанные Елизаветой Ксаверьевной документы. А я ведь, Лиза, и тебя подозревал одно время, – покаянно признался Мур.
Неожиданное признание заставило меня онеметь. Подозревал меня! Как же так? А сам ухаживал и прочие шуры-муры?
– Подозревал? И – поехал в Носсу? И – признавался в любви?
– Ну и что, – легкомысленно пожал плечами Мур. – Одно другому не мешает. Я и сейчас могу сказать, что люблю тебя.
В немом негодовании я только беззвучно развела руками, не в силах вымолвить ни слова. Да, такого объяснения в любви мне никогда и ни от кого не приходилось слышать. Сергей смущенно закашлялся, адвокат весело рассмеялся, но мне было не до веселья.
– А если убедишься, что я – преступница, то что, посадишь в тюрьму, все так же нежно любя? – закричала я вне себя.
– Успокойся, – опять поморщился Мур. – Тюрьма тебе не грозит. Уже знаю, кто стоит за всеми преступлениями. Не ты. И, пожалуйста, прошу, не кричи больше.
– Хочу кричать и буду, – возмутилась я.
– Лиза, потом разберетесь, – нервно прервала меня Машка. – Мур, ты сказал что знаешь, кто преступник?
– Знаю, – спокойно ответил Мур. – Но прежде, Лиза, ответь на простой вопрос – как зовут твоего сына?
– Алексей Князев, – сердито буркнула я в сторону.
– А мужа?
– Алексей Коровин, – даже произносить фамилию бывшего мужа было противно.
– Ты знаешь девичью фамилию Елизаветы Ксаверьены?
Я отрицательно помотала головой.
– Воронцова, наверное, – усмехнулся Сергей.
– Нет, хотя логически подобное предположение весьма возможно. Ее девичья фамилия – Коровина. А как звали офицера, которого любила Елизавета Ксаверьевна? – Мур по очереди обвел нас глазами.
– Алексей… А фамилию она никогда не упоминала…
– Князев, да? – тихо закончила Маша.
Мур кивнул, а я только ахнула.
– Елизавета Ксаверьевна завещала все тебе, Лиза, оставив с носом наследников. Она рассказала моей настоящей бабушке о необыкновенном совпадении – к ней пришла работать тезка, которая носила фамилию Князева, фамилию, которую Елизавета Ксаверьевна надеялась получить после замужества с Алексеем. Мало того, фамилия тезки по браку совпадала с ее собственной девичьей фамилией!
– Фантасмагория, – прошептала я. – Такого не бывает.
– В жизни бывает все, – философски изрекла Галка.
– А ее Алексей выжил? – влез молчавший до сих пор юрист.
– В ЧК, – медленно ответил Мур. – его следы затерялись.
Понятно. Замучили или расстреляли. Бедная, бедная Елизавета Ксаверьевна! Жить, зная, что любимый ценой собственной жизни заплатил за ее свободу… Немудрено, что старушка не боялась смерти – она устала страдать от мысли, что Алексея терзали в подвалах ЧК голодом, пытками и унижениями.
Несчастный Алексей! Он знал, что никогда не сможет уехать и все же попытался спасти любимую. Спас, а сам погиб. Благородный русский офицер – слава тебе в веках за то, что любил и остался Человеком с большой буквы в страшные времена апокалипсиса.
– Елизавета Ксаверьевна оставила наследство Лизе, но какие-то ценные бумаги спрятала в Цюрихе и завещала Лизиному сыну, имя которого так ей дорого – Алексей Князев, – прервал мои грустные размышления Мур. – Однако в банке Цюриха ячейки с именем Елизавета Князева или Алексей Князев мы не нашли. Меня даже взяло сомнение, правилен ли такой путь. А потом наконец-то дошло. Тот, кто наперегонки с нами бежал за историческими документами, тоже не догадался об этом факте, потому что факт был абсолютно непредсказуем.
– Какой факт? – опять напряглась Машка.
– Московский муж Лизы недавно поменял фамилию и тоже стал Князевым…
– Как это поменял? – возмутилась я. – Он мне ничего не говорил. И он бывший муж, к твоему сведению, Мур, сколько раз можно повторять!
– Ну и что! Не говорил, но сделал. Не в этом дело…
– А в чем? – влезла раздраженно Галина, было видно, что неторопливое повествование Мура ей сильно наскучило.
– А в том. Появляются два Алексея Князева: один в Москве, другой – в Лос-Анджелесе. Правда, американский Князев по российским законам все еще Коровин, так как его мама никак не может дойти до русского представительства и оформить правильно все документы.
Я виновато замычала.
– Твой русский муж, – повернулся ко мне Мур, – то есть, прости, бывший муж, ничего не знал о Вацлаве. Никто, кроме Сергея и Маши, не знал о вашем фиктивном договоре с Вацеком, верно?
Вацлав, до недавнего времени Лизин законный американский муж, правильно все рассчитал. Он стоял на страже ее интересов. Если бы Лиза захотела выйти замуж, ей было бы необходимо прежде развестись с ним. Но наши-то преследователи ничего не знали об американском браке. Таким образом, по их предположению, после смерти Лизы все наследство должно беспрепятственно достаться Алексею Князеву, проживающему в Москве.
– Но законный или бывший муж Лизы ничего в случае ее смерти не получил бы, – напомнил адвокат – из-за последнего завещания в пользу брата.
– Так, – согласился Мур. – А завещание заставила Лизу написать Галина, вот из-за этого она и попала под мое подозрение.
– Галина – единственный здравомыслящий человек во всей вашей развеселой компании, – строго изрек юрист, нежно поглядывая на порозовевшую от комплимента подружку.
Машка закатила глаза и отвернулась от Галки, а до меня вдруг дошел смысл фразы Мура "по мнению преследователей, бежавших по следу с нами наперегонки"…
– Мур, ты хочешь сказать, что Коровин хотел лишить меня жизни и столкнул с пирса?
– Нет, столкнул не он.
– А кто?
– Подожди, – прервал меня Сергей. – Мур, ты остановился на том, что в Цюрихе так и не обнаружил ячейки с именем Лизы или Алешки. Но ты же нашел письма? Как?
Тут щеки Мура заалели, он неловко почесался, заюлил, закашлялся. Мы в недоумении смотрели на него.
– Ну? – поторопила его Маша. – Как ты нашел письма? Как догадался?
– Моя бабушка, – начал Мур, глядя поверх моей головы куда-то вдаль, – очень переживала, что я не женат. Ну, она дружила много лет с Елизаветой Ксаверьевной…
Мур замолчал и опять нервно почесал переносицу.
– Ну и? – воскликнули мы дружным хором, но Мур алел, сопел и молчал.
Вдруг Галка громко рассмеялась:
– Ячейка была на фамилию Лизы по новому мужу, так?
Мур кивнул.
– Какому новому мужу? – привстал Сергей.
– Как – какому? – удивился Мур. – Разве Лиза ничего не сказала? Мы расписались в Лас-Вегасе пару недель назад.
Сергей разинул рот, а Галка, ехидно улыбаясь, явно наслаждаясь растерянностью Сергея, с умилением разглядывала себя в блестящий чайник и, кокетливо поправив тщательно уложенные локоны, закончила:
– Бабушки седьмым чувством угадали, что вы, ребята, будете вместе… Вот видишь, Лиза, как хорошо иметь такую умную подружку? Не взяла бы я тебя в "Хилтон", не закрутилась бы вся эта карусель и не встретилась бы ты со своим Муром.
Сергей налился краснотой перезрелого помидора. Не говоря ни слова, он выскочил за дверь и с такой силой хлопнул ею, что на каменном полу подскочила мирно спавшая Фрида.
– Мне, пожалуй, пора, – стал выбираться из-за стола юрист.
– Подождите, – запротестовала я. – Так вы поняли, кто преступник?
Мур и юрист переглянулись.
– Кто?
Юрист избегал смотреть мне в глаза, Машка тоже. Мур молчал. Только Галка была весела и беззаботна.
– Кто? – уже с испугом повторила я. – Кто?
– Близкий человек, почти родственница, но которая очень хотела денег, – отозвался Мур, отвернувшись к бассейну. – Та, которая ради денег – как ты говорила? – начала опять "атаковать" брата…
– У меня их две, – растерянно пробормотала я с ужасом понимая, что обе мои близкие подружки "атаковали" Сергея. – Ты что, спятил совсем, Мур?
Машка? Галина? Хотели убить меня из-за денег?
– Всегда думала, что я – твоя единственная подруга, – вдруг громко и обиженно вскричала Машка и вылетела с веранды, тоже громко хлопнув дверью.
Фрида вскочила и громко, негодующе гавкнула Машке вслед. Юрист тяжело вздохнул.
– Галка?!
– Галина, – занудил юрист, – единственно думающий человек во всей вашей компании…
– Слышала уже, – бесцеремонно перебила его я. – Кто?
– Вика, – ответил Мур. – Бывшая жена Сергея.
Я не поверила своим ушам.
– Да вы здесь все рехнулись, что ли?
– Сначала грешил на Галину, – опять присаживаясь к столу, признался Мур. – Она испытывала страшную зависть после того, как ты получила огромное наследство, попыталась "заарканить" Сергея, но у того уже были серьезные отношения с Машей, и он вежливо объяснил, что игра не стоит свеч…
Послышался грохот упавшего стула, и Галка злая, как фурия, тоже вылетела прочь. Следом за ней, укоризненно качая головой, вышел юрист. Мы остались одни.
– Зачем встречался с Галкой в Лас-Вегасе?
– Откуда узнала? – удивленно воззрился на меня Мур.
– Болтливые стены отеля "Венеция" рассказали, – съязвила я.
Мур довольно хмыкнул:
– Не раз замечал, что у стен бывают не только длинные языки, но и острые глаза с ушами. Галина первой подняла кипеж, когда узнала о нашей самой первой встрече. Странно получилось – я подозревал ее, а она – меня. Твоя подружка устроила бучу Вацеку, подключила Дейвиса, и мне пришлось выложить все карты.