– Но спальня фройляйн далеко от вашей. Вам придется идти по коридору, – запротестовала служанка.
– Тогда захвачу шпагу, – и граф молодцевато подтянулся.
Уолтер с Эвике переглянулись – что может один старик против толпы упырей, злых, как осы? Идея родилась сама собой.
– Может, в замке и опасно, но во дворе еще опаснее, – сказал англичанин. – Не удивлюсь, если мерзавцы устроили там засаду.
– Раз так, почему бы вашему сиятельству не уйти вместе с Жужи? – подхватила горничная. – Вы сможете ее защитить лучше нашего, если вампиры решат вас подкараулить. А мы быстренько сбегаем за фройляйн и догоним вас. Всего-то делов.
– Не уверен, что это хорошая идея, – засомневался фон Лютценземмерн, но девушка ущипнула Жужи, да так сильно, что девочка взвизгнула и жалобно посмотрела на графа. Со вздохом он взял ее за руку.
– Не дожидайтесь нас во дворе, поезжайте прямо в деревню. Там разбудите отца Штефана, пусть созовет крестьян в церковь, – попросил Уолтер.
– Разве мы не поедем все вместе?
– Нет, иначе нас легко переловят. Нужно разбегаться врассыпную, тогда хоть у кого-то есть шанс выжить. Но вы не беспокойтесь – мы не дадим Гизелу в обиду! До встречи в деревне.
– До встречи! Кстати, Леонарда забрать не забудьте.
И хозяин замка, согнувшись в три погибели, ступил в потайной ход, а Жужи юркнула за ним, на прощание показав обидчице язык. Когда их шаги стали глуше, Уолтер и Эвике облегченно вздохнули. Леонард лежал возле кровати, лицом вниз, и не подавал признаков жизни, как и подобает вампиру. Уолтер завел его руку себе за шею, поднимая бедолагу с пола. Тот посмотрел на него мутным взглядом.
– Все, приятель, хватит ломать комедию, – скрепя сердце, отчитал его Уолтер. – Тащить тебя я не намерен, много чести. Топай сам.
Запинаясь, он поплелся за ними. На их удачу, коридор оказался пустым, хотя как пробраться в спальню Гизелы, которая находилась этажом выше, они не представляли. Парадную лестницу патрулируют вампиры. Черный ход от ее спальни далеко. Тем не менее, именно этот вариант показался наиболее удачным, и они начали на цыпочках пробираться по коридору. Но друзья не проделали и двадцати шагов, как из-за угла кто-то вывернул. Эвике подскочила на месте, но тут же облегченно улыбнулась. Это был Штайнберг.
– Где тебя носит, Леонард? – сразу напустился он на сына. – Я тебя повсюду ищу.
– Разве ты не зн-а-ешь? Виктор раскрыл наши планы! Он в ярости!
– Знаю, знаю, – досадливо махнул рукой Штайнберг. – Покричит и перестанет, у дворян всегда так заведено. На нас, впрочем, он уже не сердится.
Все трое вытаращились на него.
– Когда это вы успели с ним помириться? – уперев руки в бока, осведомилась Эвике.
– А я с ним и не ссорился, – парировал фабрикант. – И вообще, это была твоя идея, а не моя. Твоя и этого англичанишки. Вы меня убедили, вам и ответ держать!
Его пальцы, словно капкан, сомкнулись на ее запястье. В ту же секунду перед ним вырос Уолтер, но отлетел в сторону, сраженный ударом в грудь. Леонард с полуоткрытым ртом наблюдал за происходящим.
– Отец, что ты д-делаешь?
– А вот я тебе сейчас объясню, – процедил Штайнберг.
С легкостью он перехватил и другое запястье Эвике, вытянув руки перед собой, чтобы девушка не могла достать до него коленом. Она попыталась укусить его за пальцы, но взвыла, почувствовав, как хрустнула кость. От боли перехватило дыхание.
– Дернешься – сломаю, – предупредил вампир и обернулся к сыну, криво улыбаясь. – Мы не можем с ним бороться, сынок. Ты бы видел, как отсюда драпали гости. Они его тоже боятся. Было бы глупо восставать против такой силищи, правда? Нам остается только подчиниться и примкнуть к нему. Пойдем, Леонард. Мы отдадим Виктору смертных и разделим его торжество.
Уолтер поднялся на колени и, опираясь на стену, пошел на Штайнберга, но сын встал между ними. По какой-то непонятной причине он был совершенно спокоен.
– Пойдем, отец. Мы м-можем привести ему Уолтера с Эвике. Мы можем даже просидеть на его пиру до самого утра, только потом я выйду на солнце.
– Что-о-о? – взревел фабрикант.
– Если у меня не хватит сил, чтобы совладать и с Виктором, и с тобой, я хотя бы не буду участвовать в том, что считаю неп-правильным. Мне остается только уйти.
– Что ты несешь, недоумок?
– Ума у меня и правда немного, – согласился Леонард, – но кое в чем я разбираюсь. Эти люди мои друзья. Ты можешь или убить нас, или…
– Или что?
– Или отпустить всех троих.
– Это шантаж!
– Других средств у меня не осталось.
Поколебавшись, вампир выпустил руку Эвике. Девушка едва не рухнула на пол, но устояла и сразу же подбежала к Уолтеру, прижалась к нему, глядя на фабриканта с испугом и ненавистью.
– Я не сомневался, что ты так и п-поступишь, отец. На самом-то деле ты добрый. Просто мир не позволил тебе остаться таким, – и Леонард с нежностью погладил отца по плечу.
Хмыкнув, тот отвернулся.
– Порою мне и правда хочется побыть кем-то другим, – проговорил он.
– У тебя есть шанс. Если раньше, будучи человеком, ты жил по звериным законам – урвать себе побольше, растоптать остальных – то почему бы теперь не пожить по-человечески?
– Все это пустая философия, – скривился фабрикант, – противно и слушать этакую блажь.
– И все равно, пойдем с нами, а?
– Куда, Леонард? Нет такого уголка на земле, где он не сумел бы до меня дотянуться. Для меня все кончено. Я остаюсь.
– Но подумай…
В отдалении послышались голоса. Друзья вздрогнули и огляделись затравленно.
– Бежим обратно, – шепнула Эвике, увлекая за собой жениха. Юный вампир остался на месте, умоляюще глядя на отца, но Штайнберг отпихнул его – кончай юродствовать и беги!
– Мы еще встретимся, отец, – пробормотал Леонард, – и тогда все будет по-другому, и мы будем другими.
За ними уже затворилась дверь, когда в коридоре появились двое вампиров – Готье и еще один упырь, который старательно копировал его ухмылку.
– Есть здесь кто-нибудь? – спросили они у Штайнберга.
– Нет, – отозвался фабрикант.
Здесь и правда, никого не было. Совсем никого.
* * *
– Мы должны что-то придумать, – захлебываясь, шептала Эвике, пока они пробирались по лазу, который вывел их во внутренний дворик замка, довольно запущенный, но с одним неоспоримым преимуществом – там не было вампиров.
– Возвращаться нельзя, – отрезал Уолтер.
– Но мы не можем ее здесь оставить!
– Никто и не думает ее бросать. Пусть Гизела спустится вниз, связав веревку из простыней.
– Наши простыни такие ветхие, что даже Гизелу не выдержат, – засомневалась Эвике, как вдруг их окликнул знакомый голос:
– Стойте!
Словно сказочная принцесса, Гизела фон Лютценземмерн стояла у окна. Длинные черные волосы развевались на ветру, и сама она, казалось, готова была взмыть в небо. Старомодное белое платье с высокой талией дополняло ее образ. В руках виконтесса держала свою фату, комкая ее как ставшую ненужной тряпку. Лепестки флер-д-оранжа осыпались и, кружась в воздухе, падали первыми хлопьями снега.
– То есть, нет, я имею в виду – бегите отсюда!
– А ты? Спускайся, мы ждем тебя!
– Вы должны как можно скорее покинуть замок! – словно не расслышав, прокричала Гизела.
– Без тебя? Гизела, спускайся, у нас нет времени на уговоры!
– Пожалуйста! – Эвике протягивала к ней руки. – Попробуй связать простыни… или… или занавески на кровати, или просто прыгай, мы тебя поймаем.
– Твои не пришли за тобой, Гизела. Так и сбежали бы, если бы ты их не окликнула… Хорошие же у тебя друзья, – вкрадчиво прошептал Виктор.
Вампир стоял за шторой, так близко, что если бы он дышал, девушка ощутила бы ледяное дуновение на своей обнаженной шее. Но сейчас не до таких мелочей. Нужно прогнать их, во что бы то ни стало! Если они вернутся за ней, то погибнут…
– Позови их. Убежать, оставив принцессу на растерзание – разве так пишутся сказки?
… а если не вернутся, она останется одна.
– Разве ты не хочешь позвать на помощь? Давай же, Гизела! Посмотрим, на что они пойдут ради тебя.
Гизела вновь выглянула в окно и посмотрела вниз. А действительно, на что они пойдут?
– Где папа? Он жив? – спросила она.
– Да-да, граф уже за пределами замка. А ты…
– Вот и отлично. А теперь слушайте меня внимательно: бегите отсюда как можно скорее, не вздумайте нигде задерживаться, вы должны найти… Вы должны поехать в Вену, немедленно!
– Гизела!
– Прочь отсюда, чтобы я вас больше не видела!
– Я тебя не оставлю! – разозленная ее упрямством, горничная топнула ногой.
– Не смей мне прекословить! Это приказ, Эвике! Я хозяйка замка и знаю, что говорю! Уведи мою горничную, Уолтер! А ты, Леонард, следуй за ними! Я разрываю нашу помолвку.
Она в последний раз взглянула на друзей, будто желая что-то добавить, но передумала и бросилась от окна. Сегодня сказочная принцесса не дождется своего принца.
Глава 14
Они скакали через лес, на чужих лошадях, прихваченных на конюшне. По дороге их то и дело обгоняли экипажи, а над головой слышался шорох крыльев и писк тех гостей, что путешествовали налегке. Приглашенные на свадьбу вампиры, за исключением "коллег" Виктора, торопились покинуть замок, где намечалось что-то совсем уж скверное.
Еще издали друзья расслышали звон колоколов. Свернув на улочку, ведущую к церкви, они попали в людской водоворот. Встрепанные со сна, крестьяне повыскакивали во дворы, дико озираясь по сторонам. Кто-то успел натянуть сапоги или завернуться в шаль, но в большинстве своем они были в исподнем. Что касалось суматохи, животные не отставали от людей: собаки рвались с цепей, заходясь полузадушенным лаем, коровы в хлеву мычали так надрывно, словно их не доили уже несколько дней, и весь этот гомон то и дело взрывался кукареканьем, призывавшим зарю, чтобы поскорее рассеялись чары ночи. В отличие от хозяев, животные знали, что происходит.
– Что ж стряслось-то, а, сударь? – какая-то баба, державшая под мышкой нахохлившуюся наседку, подергала Уолтера за ногу. Не понимая ее наречия, он попросил Эвике перевести.
– А ну-ка быстро все замолчали! – завопила девушка и, когда голоса стихли, продолжила внушительно, подражая средневековому глашатаю. – Мы прискакали из замка! Граф фон Лютценземмерн повелевает вам немедленно идти в церковь! Даже тем, кто туда ходит только на Пасху и Рождество.
Расталкивая односельчан, через толпу к ней пробирался Габор, в ночной рубашке и стоптанных тапочках. На всякий случай он захватил зазубренный меч, хотя этой железякой сподручнее было вскапывать грядки, чем разить врагов.
– Что его сиятельству угодно от нас в такой час? – спросил он, зевая на нее перегаром.
– Он сам скажет. Пошевеливайтесь!
Когда в дверях церкви промелькнула последняя сорочка, друзья поднялись по ступеням, но Уолтер вовремя схватил за плечо вампира. Тот с невозмутимым видом собирался перешагнуть через порог.
– Ты что, рехнулся? Погибнешь ведь!
– Почему? – удивился Леонард.
Обмотав руку носовым платком, он приглаживал грязные волосы. Без очков и голый до пояса, Леонард казался совсем беззащитным, будто улитка с раздавленной раковиной.
– Ты не можешь входить в церковь, ты же вампир! Там полным-полно религиозных предметов!
Леонард стушевался.
– Я м-могу, – пролепетал он, – потому что я атеист.
– Что?!
– Религиозные предметы на меня не действуют. Ни святая вода, ни кресты, ничего. Все потому, что я верю в теорию эволюции.
– Да как же так?
– Для того чтобы религиозный предмет подействовал на вампира, обе стороны должны верить в силу этой реликвии. Сам по себе символ ничего не значит. Это люди наполняют его см– мыслом.
– Ну, ты вывел! – засомневался Уолтер. Он хотел было рассказать, как они втроем освящали воду, бормоча нескладные молитвы, но промолчал. Проповедовать вампирам-атеистам – сомнительное занятие.
– И много вас таких?
– Не знаю. С годами, наверное, станет больше.
– Слушай, а если показать тебе галапагосского вьюрка? – не унимался англичанин.
– Я никогда не видел галапагосского вьюрка, – развел руками Леонард. – Может, исп-пугаюсь, если буду знать, что это он и есть.
Такого столпотворения храм не знавал даже по праздникам – у кого-то всегда находился повод остаться дома, а то и свернуть в кабак по дороге. Некоторые уже расположились на скамьях и клевали носом или баюкали младенцев, но в основном народ толпился у кафедры, переговариваясь со священником и графом. Женщин оттеснили в сторону, и они настороженно прислушивались, о чем же толкуют мужья. Судя по насупленным бровям, беседа выходила невеселой.
Возле графа все еще крутилась Жужи. Увидев знакомые лица, она бесцеремонно подергала его за полу камзола. Фон Лютценземмерн оглянулся, посмотрел на вошедших и продолжил смотреть, но уже на дверь.
Никто не вошел.
Им следовало подойти к нему первыми, но друзья не посмели сделать и шага. Тогда граф сам пошел к ним навстречу, по– прежнему не отводя взгляда от двери. С каждой секундой надежда истончалась.
– Где Гизела? – его голос дрогнул.
– Она осталась в замке, велела нам уходить, а сама осталась, – сказал Уолтер, чувствуя, как слезы щекочут ему щеки. Всхлипывая, он поведал графу об их злоключениях. Фон Лютценземмерн выслушал его с каменным лицом и медленно проговорил:
– Вы сделали все, что могли. Если эти твари настолько опасны, как вы описываете, у вас не было против них ни единого шанса.
Его слова произвели противоположный эффект. Эвике, которая доселе пряталась за спиной Уолтера, не смея показаться хозяину на глаза, выступила вперед и упала на колени.
– Простите меня! – рыдала она, то цепляясь за его камзол, то ударяя себя в грудь. – Или нет, не прощайте! Я так и знала, что вы будете нас оправдывать, но я заслужила худшей кары! Я должна была остаться с ней… чтобы мы вдвоем… чтобы они нас обеих… Господи, что же я натворила?!
Граф сжал кулаки.
– Не хотите к ней присоединиться? – кивнул он Уолтеру, и в голосе его клокотал едва сдерживаемый гнев. – Раз уж сегодня такая ночь, что все мои друзья решили поваляться у меня в ногах. Эвике, ты в доме Божьем, как ты себя ведешь? Встань и вытри слезы. Не вздумай оплакивать мою дочь! Слышите, – он обвел всех взглядом, – никто из вас не смеет ее хоронить! Раз Гизела приказала вам покинуть замок, у нее были на то причины. Моя дочь из рода фон Лютценземмернов, ее прабабки стояли на бастионах и лили на врагов кипящую смолу, покуда мужья сражались на поле брани. Она сильная! Я вернусь за ней. Мы пойдем в замок днем, когда вампиры спят.
– Вампирам, как и людям, не обязательно спать днем, – потупившись, сказал Леонард. – Они могут нести караул по очереди. И нас совсем мало!
Пока они так рассуждали, отец Штефан отделился от толпы и направился к своим знакомым, только что не потирая руки. Даже его кадык азартно подпрыгивал.
– Ага, вот и вы все! Прогнали вас упыри? А я ведь предупреждал, что от нечисти добра не жди! – злорадствовал священник и напустился почему-то на Уолтера, – Помните, как сказано в Писании: Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся! Не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови…
Юноша коротко простонал. Перед глазами возник образ Сесила, чьи длинные клыки едва не касались пасторского воротничка.
– Хорошо, хорошо, вы уязвили меня в самую душу! Что дальше-то делать?
– Это вы меня спрашиваете? Давайте полицию позовем, да только нам не поверят, – съязвил священник. – А все потому, что мир охватила эпидемия атеизма, – и он потыкал узловатым пальцем в сторону Леонарда, который опять сконфузился.
– Друзья, оставим дрязги, – вмешался граф, – по крайней мере, до завтра, – обратился он уже ко всем присутствующим.
Крестьяне умолкли, жадно ловя его слова.
– Нам следует выспаться, а завтра мы решим, как действовать в подобной ситуации. Спите, друзья. Пусть эта ночь будет спокойной дня всех нас, – и повторил тихо, – для всех.
Вновь началась кутерьма. Пихаясь и переругиваясь, односельчане устраивались на скамьях. Завязалась битва за места в первых рядах, которые хоть и не отличались от остальных, но были более почетны. Дети, уже валившиеся с ног, взобрались на хоры, откуда доносилось их мирное сопение.
– После таких вестей поди засни, – пробурчал Габор, устраиваясь на полу. – Святой отец, вы бы проповедь какую прочитали, чтоб нам уснуть поскорее.
Тот погрозил шутнику, но граф кашлянул, привлекая его внимания.
– Отец Штефан, мне хотелось бы побыть одному, – вежливо попросил он.
– Идите в ризницу и плотно закройте дверь, – посоветовал священник.
В иных ситуациях слова утешения только бередят душу. Иногда все, что нам нужно, это хорошая звукоизоляция.
– А вы что намерены делать? – обратился он к друзьям.
– Мы с Эвике немедленно уезжаем в Вену на поиски Берты Штайнберг, – ответил Уолтер за них обоих. – Не век же ей там отсиживаться.
– Я остаюсь здесь, – отозвался Леонард. – У вас еще лежит чемодан, который я тогда принес?
– Куда ж ему деваться? Тяжеленный такой. Ты что, бруски свинца в нем таскаешь?
– Не совсем, – последовал ответ.
И Леонард улыбнулся, впервые за эту проклятую ночь.