В 10 часов утра дилижансом поехали в Базель. Великолепный день. Обедали в "Сольер". Познакомился с мистером Смитом - коммерсантом из Нью-Йорка. Все утро восхищаюсь видами бернских Альп и хребта Юра. Отвесные скалы одинаковой высоты с Сэдл-Бэк. 4000 футов. Старые замки. Проехали сквозь удивительно узкое ущелье. За ущельем виднеются Альпы. Вдоль ущелья. В Л. сели на поезд и в 8 часов вечера остановились в гостинице "Дикарь" в Базеле. Вышел прогуляться.
Пересек Рейн по понтонному мосту. Глубокая, широкая и быстрая река.
Понедельник 21 апреля.
В 5 часов утра по железной дороге поехали в Страсбург. 90 миль. В собор. Остроконечный, бельведеры. Все цветет и дает ростки. Бурый камень, стоящий отдельно. Часы. Чего-то ожидающая толпа. Подъем наверх. Не настолько впечатляюще, как в Милане. Платформа наверху. Шпиль. Надписи. В 2 часа дня вместе с мистером Смитом отправились в Кель. Паспорта. Франция и Германия. Баден. Поехали в Гейдельберг. Калифорнийцы. Очаровательный полдень. Плоская, местами всхолмленная равнина. Сбор урожая. В 8 часов вечера прибыли в Гейдельберг. Отель "Адлер".
Вторник 22 апреля.
Поднялся в 5 часов и отправился осмотреть замок. Цветы, трава, свежесть зелени вокруг очаровательных руин. Дымоход, свод. Вид на Некер. Университет. Всходы клевера. Распускающиеся деревья. Посреди развалин узкий проход. Пол банкетного зала - сплошная цветочная клумба. Рыцари в зеленых нишах. Студенты. Дагерротипы. В 2 часа дня отправились во Франкфурт-на-Майне. На станции снова встретился с мистером Эбботом. Он тоже едет во Франкфурт. Такая же ровная и плодородная местность, как и по дороге в Базель. В 4 часа дня приехали во Франкфурт, остановились в отеле. После обеда Смит предложил прогуляться по городу. Статуя Гете. Статуя Фауста. Собор. Место, где проповедовал Лютер. Берег реки. Парк. Еврейский квартал. Дом Ротшильдов.
Среда 23 апреля.
После завтрака пошел проведать Эббота. Застал его в постели. Он курил и чувствовал себя немного лучше. Пошел к дому Ротшильдов. Именитый торговец скобяными товарами. Контора. Бочонки, прессы (тиски), весы и гири, обручи. Возчики и носильщики. Проехался по городу. Статуя Фауста. "Ариадна". Розовый свет. Сравнение уродства и красоты. В половине двенадцатого сели в экипажи и отправились в Висбаден, однако по ошибке приехали в Майен. В 2 часа дня уехал пароходом в Колон. Майен расположен в низине и занимает большую территорию. В городе есть прекрасный собор и красивые здания. Проехал по земле, где выращивают виноград для вин "Хок". Вдоль Рейна тянутся сплошные виноградники. В 10 часов вечера приехал в Колон. Холодный и дождливый день. Мой компаньон довольно практичный человек (из Бостона?). Остановились в отеле "Де Колон".
Четверг 24 апреля.
Поднялся на ноги в 5 часов, позавтракал и пошел на железнодорожную станцию. Через реку в Амстердам. Через Дюссельдорф и Утрехт. Холод и дождь. Временами идет град и мокрый снег. Плодородная и ровная страна. Когда въехали в Голландию, стали попадаться пустоши. По дороге то и дело встречались заброшенные, бурые от грязи участки земли. Обширные светло-зеленые пастбища. Приключение - поиски отеля в Амстердаме, куда прибыли днем в половине четвертого. Наконец остановились в "Старой Библии", по поводу которой можно было написать несколько добротных иронических строк.
24 апреля.
Вчера днем было очень холодно и шел снег. За общим столом собралось несколько морских капитанов. Тем же утром заполучил в гиды чудаковатого пожилого голландца маленького роста и отправился в Картинную галерею. Удивительное полотно Поля Поттера. Медведь? "Синдики" и "Ночной дозор" Рембрандта. Портрет живописца с женой - восхитительно. Картина человеческого счастья, сдобренная мягким юмором. Сцены голландских празднеств. Теньерс и Брейгель. Улицы Амстердама похожи на длинные линии старомодных фронтисписов в старых фолиантах и кворто. Каналы и водные мосты. Какие-то промасленные люди. Теньерс. Отправился в "Сад" и "Плантацию". Собачонка с розовой пастью. "Леность". Вид на город с купола дворца. Красные черепичные крыши домов. Порт. Капля джина. В плане Амстердам напоминает амфитеатр, окруженный водой. Не удалось посмотреть Броек - местность, известную своим сыром, маслом и чистотой. Старый галлиот. Опрятно. Комод.
В половине пятого отправился поездом в Роттердам. Вагоны для курящих. Предоставлен самому себе. Проехали Гарлем. Чистенький, словно "Колония" в Албани. Лейден, большой собор. Гаага. В 7.30 приехал в Роттердам. Нанял гида и отправился посмотреть на танцевальные площадки. Побывал на трех. Поразительное и патетическое зрелище. Прогуливающиеся девушки. Музыка. Выражение их лиц и вежливость. Гид ведет себя ужасно. В половине десятого улегся в постель.
25 апреля.
В сопровождении гида отправился в собор святого Лаврентия. (Забыл отметить, что во время посещения Амстердама зашел в тамошний собор. Резная кафедра.) Чудесный вид на Роттердам и его окрестности. Дом Эразма. В 11 часов поднялся на борт парохода, идущего в Лондон. Попутный ветер, однако довольно прохладно. Прошли несколько дамб. Толстый стюард. В 7 часов сильный попутный ветер.
Понедельник 26 апреля.
Рано утром вошли в устье Темзы и двинулись вверх по реке, встречая на пути много интересного. Гигантский корабль "Грейт истерн". В 7 часов стали к причалу Святой Екатерины. Нанял кэб и отправился в отель "Тэвисток". Воскресенье в Лондоне прошло ужасно. Прогулялся по Гайд-парку в Кенигстоне.
27 апреля.
В издательство Лонгмана.
28 апреля.
К мадам Тюссо. Гулял без определенной цели.
Пятница 1 мая.
Предавался воспоминаниям в таверне "Кок". Палас "Кристалл" - коловращение Вселенной. Альгамбра. Дом Пансы. Храм… Сравнение с пирамидами. Перестарались. При меньших размерах казались бы крупнее. "Грейт истерн". Пирамида. Гигантская игрушка. Никакого содержания. Куда проще оградить пространство с помощью железного забора. Вечный материал, однако уязвима сама постройка. Не простоит и 100 лет. С террас паласа "Кристалл" открывается прекрасный вид. Туннель под Темзой. На омнибусе доехал до Ричмонда. Несколько вечеров провел в Гайд-парке, наблюдая за всадниками. Грациозная и смелая езда многочисленных леди. Какой-то бродяга смотрит через забор. Посетил галереи Вернона и Тернера. Заходы солнца Тернера. "Похороны Уилки", "Кораблекрушение". "Последнийрейс "Смелого"".
Воскресенье 2 мая.
По железной дороге уехал из Лондона в Оксфорд. Ясный день. Плодородная страна. Проехали через Беркшир. Плоская и плодородная земля. Вдалеке замок Виндзор. Увидел Ридинг - главный город Беркшира. В 11 часов 30 минут приехал в Оксфорд. Самое интересное место на земле. Я приветствовал его и с чувством глубокой благодарности назвал своей родиной. Для американцев посещение Оксфорда равноценно поездке в Париж, только в ином смысле. Кафедра в углу четырехугольного двора. Олень. Парк, опоясанный рекой. За рекой луга. Крупный рогатый скот. Какая-то смесь пасторальной и студенческой жизни. Луг вокруг церкви Христа. Аллеи сплошных деревьев. Застарелый риф, омываемый волнами и выставляющий напоказ свои развалины, - таков Оксфорд. Над порталом Сен Джонса ивовая ветвь переплелась со скульптурой. Дружеское единение искусства и природы. Согласие. Гротескные фигуры. Схватить ревматизм в оксфордских стенах - нечто отличающееся от того же, скажем, в Риме. То, что в Памфили-Дориа считается заразной болезнью, в Оксфорде - истинная красота. Ученость, словно фавн, наслаждается покоем. Вокруг каждого колледжа разбиты парки. Участки земли, не потревоженные трудом. Святость красоты и спокойствия. Аллея Фелл. Оксфорд не потревожили никакие вихри революций. Испанский каштан. Обеденные залы. Слуховое окно произошло от фронтона, так же как шпиль - от остроконечной крыши в странах со снежным климатом. Конечный результат медленно развивающегося процесса. Лестница церкви Христа. Отдельный столб словно в одной из парижских церквей. Каждый колледж располагал собственным обеденным залом и часовней. На одном этаже. Большие окна. Равная забота и о душе, и о теле. Трава подстрижена таким образом, что напоминает сукно биллиардного стола. Дальше этого колоритность никогда не заходит. Здесь мягкая, сдержанная красота делает выговор тщеславию и похвальбе янки. Из глубины подобного уединения усмехался старик Бертон, наблюдая человечество. Совершенство, снизошедшее до монашества. Насколько тамплиеры были помесью воинов с монахами, настолько местные обитатели - помесью джентльменов с монахами. Эти колледжи были основаны словно деревья, посаженные в землю.
В Оксфорде остановился в отеле "Мирта". Хайтстрит.
Понедельник 1 мая.
В 9 часов утра уехал из Оксфорда в Стратфорд-он-Эйвоне. Променял железную дорогу на дилижанс. Остановился в "Красной лошади". Дом Шекспира. Заброшенная старенькая таверна. Безрадостная, меланхолическая. Имена, записанные каракулями. Церковь. Перед алтарем могильные плиты. Жена, дочь, зять. Новый дом. Прогулка к коттеджу "Хэтавэй" в Шоттери. Плоская страна. В половине четвертого отправился почтовой каретой в Уорик. Холодно и ветрено. Удивительно красивый ландшафт. Холмы. Замок на берегу Эвона. Прогулка по Уорику. Очень красивый въезд в город. Древние ворота. В 6 часов 30 минут отправился по железной дороге в Бирмингем. Приехал до наступления темноты. Уйма дымовых труб. Похоже на Ньюкаслапон-Тайне.
Остановился в отеле "Квин". По железной дороге совершил прогулку вокруг города. Городское собрание. Великолепное здание. Пантеон. Спать отправился рано.
Вторник 4 мая.
В 6 часов утра отправился по железной дороге в Ливерпуль. Местность напоминает пожарище. Верхушки сосен окутаны дымом, кое-где проглядывают отблески пламени. Трубы. Ровно в полдень прибыл в Ливерпуль. Заказал место на пароходе "Город Манчестер". Получил письма от Брауна, Шпили и K°. Повидался с Готорном. Заглянул к мистеру Брайту. Забрал посылки для передачи. Чемодан. Сборы.
Среда 5 мая.
Чудесный день. В 10 часов утра сел на катер, чтобы перебраться на пароход. В 11 часов 30 минут отплыл домой.
Послесловие
Краткая статья-послесловие О. Герасимова выполнена сразу к двум вещам, включенным в книгу. Это объединение послесловий искусственно, поскольку текст разделен на две почти не связанные друг с другом части, одна из которых посвящена очеркам, а другая - дневнику.
Здесь представлена соответствующая часть послесловия.
Специфический фрагмент с троеточием, пробел в котором можно принять за ошибку OCR, помечен [так].
* * *
"Дневник путешествия в Европу и Левант" вводит нас в творческую лабораторию Мелвилла. Это "полевой дневник" писателя. Емкие зарисовки предназначались, но так и не были использованы в других произведениях. Поражает не только работоспособность Мелвилла - он вел дневник в течение семи месяцев и прерывал работу лишь по состоянию здоровья. Поражают прежде всего яркие и неожиданные сравнения, рассыпанные на страницах дневника. В Греции "солдаты в красных мундирах на фоне скалы, словно фламинго у подножия утеса"; в Италии "из хибар выглядывают прекрасные девушки, словно лилии и розы, растущие в разбитых горшках", а в Венеции "в спокойные летние дни по каналам разъезжают прекрасные венецианки в полном цвету, похожие на прудовые лилии".
Поездки писателя в зарубежные страны и, как следствие, его произведения, построенные на материалах этих наблюдений, - явление довольно частое в литературе. В этом отношении ни Мелвилл, ни его путевой дневник поездки в Европу и Левант не исключение. Целью поездки Мелвилла, судя по дневнику, был Левант - собирательное географическое название стран Восточного Средиземноморья, а страны Европы, Турция и Египет оказались на его пути. Из европейских стран лишь Италия и Греция удостоились его внимания. Можно лишь гадать, почему американского писателя потянуло так далеко от дома, почему он предпочел тяготы трудного пути на кораблях, поездах, дилижансах и нередко верхом тихому уединению в американской провинции.
В 1851 г. вышел в свет его знаменитый роман "Моби Дик", который не принес прижизненной славы Мелвиллу. Книгу не приняли, и писатель, положивший несколько лет тяжелого труда, глубоко переживал это непонимание американской публики. И вот пять лет спустя Мелвилл отправляется в Европу и на Ближний Восток. Может быть, ему хотелось сменить обстановку и набраться новых впечатлений. Может быть, его манил мусульманский Восток, сохранивший в отличие от Европы и Америки налет таинственности, загадочности и своеобразный уклад, который нередко служил источником творческого вдохновения и глубоких размышлений. Или желание посетить "святые места" в Палестине, хотя религиозность никогда не была чертой его характера. Скорее всего и то, и другое, и третье. Ведь на страницах "Моби Дика", самого большого и дорогого для него произведения, Мелвилл ведет повествование от имени Измаила, который по библейской легенде был сыном пророка Авраама и египтянки Агари и считается прародителем арабских народов.
Туристские маршруты Мелвилла на Востоке были довольно обычными: Константинополь, Каир и Александрия, Яффа и Иерусалим. Живописные развалины римской цивилизации, белые свечи стамбульских минаретов и храм Гроба Господня в Иерусалиме могут вызвать восхищение у ординарного туриста, а у писателя это будит воображение и ассоциации, дает новый импульс для творчества. На константинопольском базаре Мелвилл чувствует себя "потерянным, смущенным и сбитым с толку лабиринтом, шумом, варварским смятением происходящего". Он потрясен видом пирамид, этих циклопических творений древних египтян, которые не отбрасывали тени в солнечный день, причем его "будоражит не ощущение высоты, длины или ширины - возбуждает ощущение необъятности… [так] Пирамида сбивает с толку…".
Образные характеристики дает Мелвилл храму Гроба Господня в Иерусалиме, городе, напоминающем по фону "холодные и выцветшие глаза старика", и небольшой часовне, где, по преданию, был похоронен Христос. "Сначала попадаешь в крохотный вестибюль, где показывают камень, на котором сидел ангел, а затем и саму могилу. Входишь словно в зажженный фонарь. Стиснутый, наполовину ошеломленный ослепительным светом, некоторое время рассматриваешь ничего не выражающую, пестро украшенную колоду. С радостью выбираешься наружу, с чувством облегчения отирая пот, словно после духоты и жары балагана. Сплошной блеск при отсутствии золота. Жара, вызывающая головокружение. На лицах бедных и невежественных пилигримов написано то же самое, что и на вашем лице".
Мне довелось побывать в тех же местах, которые посетил Мелвилл во время своей поездки на Восток и в Европу, и я не перестаю удивляться точности и меткости его характеристик. Дневник любого человека, как и его личные письма, дают возможность лучше узнать его характер. Дневник Мелвилла - не исключение. Мы узнаем о весьма скептическом отношении Мелвилла к религии. Это еще не атеизм, не безбожие. Это пока лишь сомнение в божественном предопределении христианских обрядов, святости самого почитаемого в христианском мире храма Гроба Господня. Полные сарказма замечания о пилигримах, которых, как скот, везут в трюмах пароходов и которым на небеса продают билеты, отпечатанные в типографии. Вряд ли будет способствовать религиозному рвению также злое замечание Мелвилла по поводу "чумного великолепия" в расписных стенах храма Гроба Господня или тщетности попыток христианских миссий в Палестине обратить евреев в христианство. Мелвилла, познавшего тяжелый труд моряка, нужду и бедность, не оставляет равнодушным вид человеческих страданий. Он поражается множеству слепцов в Каире, глаза которых облеплены мухами, - "природа питается человечиной". Его удручает вид крестьянина, вспахивающего участок земли куском старого корня. Мертвое море с горькими безжизненными водами наводит на мысли о горечи жизни. "Горько быть бедным и горько испытывать оскорбления". Он видит бедность в Греции, Египте, Ливане и Палестине. Но его радуют любые проявления счастья, радует чувство достоинства, присущее местному населению в Палестине, яркие, сочные краски природы греческих островов и Эгейского моря. Глубокие гуманистические устремления, характерные для всех произведений американского классика, четко просматриваются и здесь, в дневнике его путешествий.
Издание двух произведений Мелвилла в Советском Союзе сегодня весьма показательно. В наш век, век широких культурных связей и общения между народами, книги о путешествиях пользуются популярностью у читателей. Здесь не только тоска по ветру дальних странствий, но и естественное желание познать другие страны, жизнь народов нашей планеты, которые в силу развития средств транспорта и связи оказались близкими соседями, хотя и живут на расстоянии тысяч километров.
Это издание также подтверждает, что интерес советских читателей к культуре американского народа, в частности к классику американской литературы, незаслуженно забытому после смерти, вообще всегда был и остается непреходящим явлением. Сегодня, как никогда, это соответствует духу нашего времени, задачам и целям борьбы за мир и дружбу между народами.