Слезы ослепили Жанну. Она бормотала бессмысленные слова, сама не сознавая, что она говорит. И тут, очнувшись наконец от онемения, Джим схватил ее в свои объятия. Жанна была близка к обмороку, почти в бессознательном состоянии. Он так крепко прижал ее к себе, что ее дыхание замерло, замерло и тело, остановился пульс… Она слышала его хриплые отдельные возгласы, чувствовала биение сердца у своей груди. И он начал целовать ее так, как она просила. Постепенно Жанна возвращалась к новой жизни, вся дрожа от счастья. Подняв свое лицо, она обхватила его шею и, ослепленная, целовала его, страстно, нежно и пылко. Все ее сердце, вся ее душа вылились в этих поцелуях.
- Жанна..! Жанна!.. Жанна!.. - бормотал он, как только их уста разъединились. - Сплю я или пьян… или с ума сошел?..
- О, Джим, это я, я, в самом деле! И ты обнимаешь меня, - шептала она. - Милый, целуй меня еще и скажи, что ты веришь мне.
- Верить?.. Я обалдел от радости… Ты любишь меня?.. Ты поехала за мной… Я должен был бы и так понять это, не будь я таким болваном!
- О, Джим! Довольно безумства. Нам надо спасаться. Вспомни, где мы сейчас. Перед нами стоят Келс и его страшная затея.
Он уставился на нее, и его сознание медленно вернулось к действительности. Наступила реакция. Если у Джима оставалось еще сколько-нибудь самообладания, то теперь он окончательно утратил его. Спрятав лицо у шеи Жанны, он плакал, тихо всхлипывая, глубоко потрясенный. Жанне было жутко слышать это. Положив его руку к себе на грудь, она молила его собрать все свои силы. Но он был весь охвачен раскаянием. Это он вовлек ее в такое несчастье. Жанна поняла, что только сильная встряска может вернуть ему прежнее уверенное и разумное равновесие.
Оттолкнув его от себя, она взяла его за плечи так, что он вынужден был смотреть на нее, затем она пылко и страстно поцеловала его.
- Джим, если у тебя хватило мужества на то, чтобы стать дурным, то значит у тебя его хватит и на то, чтобы спасти девушку, которая любит тебя и принадлежит тебе!
Джим поднял лицо, и мгновенная бледность сменила краску его щек. Он понял тонкость ее сравнения.
- У нас только одно средство - бежать.
- Да, но это чересчур опасно.
- Теперь у нас есть один выгодный шанс. Я достану лошадей, и мы выберемся отсюда, ибо новые события сейчас удержат всех этих бандитов тут на месте.
- Нет, нет! Я боюсь так рисковать. Келс тотчас же догадается о нашем бегстве и, как ищейка, бросится по нашему следу. Но это еще не все. Я до обморока боюсь Гульдена. Не могу объяснить своего страха. Он примет участие в погоне. Никогда я не соглашусь бежать, пока Гульден в лагере… Джим, знаешь, что он сделал?
- Он людоед, я знаю. Его вид мне тошнотворен. Я пробовал убить его и жалею, что не сделал.
- Пока он здесь поблизости, я не могу чувствовать себя в безопасности.
- Тогда он должен умереть.
- Тише, тише! Ты должен только в крайних случаях прибегать к таким отчаянным поступкам… Слушай! Сейчас я пока в полной безопасности у Келса. Кроме того, он очень расположен к тебе. Выждем немного. Мы останемся у Келса, поедем вместе с ним на золотые прииски. Я уверена, что там нам представится более удобный случай. Свою роль тебе играть придется, но сделай это без пьянства и не затевай драк. А затем при первой возможности мы попытаемся бежать.
- А, по-моему, у нас никогда больше не будет такого удобного случая для бегства, как сейчас, - протестовал Джим.
- Тебе это только кажется, но я знаю, как обстоит дело. Говорю тебе, что Гульден только из-за меня разошелся с Келсом. Мне кажется я умерла бы от ужаса, имея перед собой двести миль дикой гористой местности и этого гориллу за своей спиной.
- Но, Жанна, если бы ты отважилась на побег, то Гульден никогда бы не получил тебя живой, - серьезно заметил Джим. - Этого-то тебе бояться нечего.
- Я испытываю перед ним нечеловеческий ужас. Считаю его настоящей гориллой и уверена, что он утащил бы меня даже мертвую… Нет, Джим, давай подождем, предоставь мне выбрать момент. Доверься мне. О, Джим, раз мне удалось спасти тебя от участи бандита, то теперь я на все способна! Келса, Пирса или Вуда я еще смогу провести и вообще каждого из них, всех, кроме Гульдена.
- Ну, а если перед Келсом встанет вопрос: следовать ли за тобой или спешить на прииски, то что он предпочтет?
- Он погонится за мною, - ответила она.
- Но ведь Келс с ума сходит по золоту. У него только две страсти: украсть золото и проиграть его.
- Возможно. Но сперва он все-таки погонится за мной. Также и Гульден. В этих горах мы не можем ехать так быстро, как они. Мы заблудимся, не зная ни тропинок, ни мест, где есть вода. Мы заблудимся, и нас поймают. Какой-то голос твердит мне, что не Келс найдет нас, а именно Гульден со своей бандой.
- Ну как хочешь, Жанна, - ответил Клайв. - Но ведь ты осуждаешь меня на сущие пытки. Я должен оставлять тебя с Келсом и с этими бандитами. Это будет, пожалуй, еще труднее, чем вся моя жизнь здесь до этих пор.
- Джим, Джим, мне ничего не грозит! - воскликнула Жанна убедительно. - Из двух зол, это меньшее. Жизнь обоих нас зависит от нашего благоразумия. И ради тебя, Джим, я хочу живой выйти из игры.
- О, моя любовь, как счастлив я слышать это из твоих уст! - воскликнул он, глубоко взволнованный. - Ведь я уже никогда не надеялся увидеть тебя… Но прошлое пусть и останется прошлым. С этого момента я начинаю жить сызнова. Я буду таким, каким ты хочешь, буду действовать так, как ты пожелаешь.
И снова Жанну властно потянуло к нему. Подняв свое раскрасневшееся лицо, она умоляюще взглянула на него, покорная, с чарующей и опасной лаской во всем своем существе.
- Джим, целуй меня и держи так же крепко, как и в тот вечер.
И не Жанна первая нарушила это объятие.
- Найди мою маску, - сказала она.
Клайв поднял с земли свой револьвер, а немного погодя нашел и кусок черного фетра. Он держал его в руке с таким видом, как будто это была какая-то смертоносная штука.
- Завяжи мне ее.
- Жанна! - воскликнул он, выполнив ее просьбу. - Теперь никто не увидит твоего лица, но одежда твоя… слишком уж подчеркивает твои линии. И, черт возьми, я должен признаться, что ты красива, дьявольски хороша, очаровательна! Но я ненавижу это одеяние…
- Да, и я не терплю его. Но надо мириться, а ты постарайся меня больше не стыдить… А теперь прощай. Все время помни обо мне, как я о тебе…
С этими словами Жанна вырвалась и побежала из леса. По дороге она натолкнулась на свою лошадь и повела ее к блокгаузу. Многие из лошадей разбежались. Около блокгауза никого не было видно, но Жанна заметила группу мужчин во главе с Келсом, подымавшихся вверх по холму. Счастье улыбнулось ей. Вряд ли кто заметил ее отсутствие. Жанна только собралась с силами, чтобы добежать до своей комнаты и броситься на постель, изнемогая от слабости, волнения и чувства бесконечного облегчения. Наконец-то разрешилась вся невыносимая двусмысленность ее положения.
Глава XIII
Уже давно наступил полдень, прежде чем Жанна снова вышла на улицу; выйдя же, она заметила, что бандиты не обращают на нее почти никакого внимания.
Келс расхаживал легкой походкой с сияющими глазами, с поднятой головой, точно прислушиваясь к чему-то. Возможно, он слушал дьявольскую музыку своих грядущих надежд. Жанна нередко с удивлением смотрела на него. Даже бандит, придумывающий свои разбойничьи планы, может строить воздушные замки и радоваться жизни.
А тем временем все остальные, по двое и по трое, покидали лагерь. Каждая группа, сопровождаемая мулами и лошадьми, на этот раз так упаковала свой груз, как Жанна еще ни разу не замечала. Кирки, лопаты, старые сита и в особенности сковородки вывешивались на самых видных местах и должны были показать, что едут самые настоящие золотоискатели. Кругом царило лихорадочное оживление, и только за сияющим лицом Келса чувствовалась мрачная, угрожающая инициатива. Он был сердцем всей машины. К заходу солнца в лагере остались только Келс, Пирс, Вуд, Джим Клайв и седоволосый Джесси Смит.
Когда Жанна проснулась на следующее утро, вся ее комната еще была полна серым мраком. Из большого блокгауза доносился шум, снаружи гудели голоса и раздавался стук лошадиных копыт.
Она так долго собиралась, что Келсу пришлось несколько раз окликнуть ее. С большой неохотой покидала она свое жилище, такое скрытое и надежное. Трудно было сказать, удастся ли ей снова получить такое же удобное помещение. Кроме того, расставаясь, Жанна ощутила тихую привязанность к этому месту за все страдания и размышления, которые ей пришлось вынести здесь.
Серый мрак уступал место рассвету. Мужчины за исключением Келса были уже в седле, и нагруженные лошади тронулись в путь. Задвинув бревенчатую дверь блокгауза, Келс вскочил на лошадь и приказал Жанне следовать за собой. Взглянув вперед, она заметила, что третьим наездником от нее был Джим. Это обстоятельство придало совершенно иной характер утреннему выезду в Ольдер Крик.
Смит двинулся из долины через горную расселину и сплошь усеянный валунами хребет в новое ущелье. Дорога была ужасная. Некоторое время пришлось идти по каменистому руслу ручья, где лошади скользили по мокрым и гладким валунам. Продвигались очень медленно, что утешало Жанну. Чем дольше они ехали, тем лучше. Ведь там, в конце пути, их ждали Гульден, остальные бандиты, приисковый лагерь и тысяча ужасных возможностей.
Около полудня сделали привал в весьма оживленном настроении.
Во время обеда Келс заметил Джиму:
- Послушай-ка, дружок, ты что-то вдруг повеселел. Никак тому виной наши проекты?
- Не совсем! - ответил Клайв. - Я перестал беспрерывно тянуть виски. По правде говоря, Келс, я уже начал ловить белых мышей.
- Я очень рад этому. Еще ни разу мне не встречался человек, который бы много пил и не терял при этом головы. Я тоже не выдерживаю долго, хотя обычно пью очень немного.
Услышав это, бандиты громко расхохотались, считая слова Келса шуткой. Тот и сам охотно смеялся, но несколько раз подмигнул Жанне.
Однажды Келс поручил Клайву оседлать лошадь Жанны. Пробуя ремни, Джим прикоснулся своей рукой к руке Жанны. Это прикосновение наполнило ее сладкой дрожью; она взглянула на Джима, но тот отвернулся. Вероятно, он не доверял своим глазам. И снова начался бесконечный путь по ущельям. Тропинки были такие грубые и извилистые, что, по расчету Жанны, они проезжали не больше трех миль в час. Ей приходилось беспрестанно помогать своей лошади выбирать дорогу, и это целиком завладевало вниманием. Только с наступлением темноты был сделан второй привал. Жанна хотела было помочь в чем-нибудь, но Вуд посоветовал ей лучше отдохнуть. Все мужчины, и особенно Бейд Вуд, старались оказать ей всевозможные услуги, и только Джим Клайв держался в стороне из боязни выдать себя.
Закутанная в одеяла, Жанна лежала в нескольких метрах от костра. Однажды Келс обернулся, чтобы посмотреть, насколько далеко она от них и затем, понизив голос, рассказал какой-то анекдот. Окружающие захохотали. Пирс, в свою очередь, также что-то рассказал и тоже старался, чтобы она не могла услышать его. В своем оживлении они уселись плотнее, и Джесси Смит, по-видимому, большой весельчак, вскоре заставил их прямо взвыть от удовольствия. Джим Клайв громко хохотал вместе со всеми.
- Послушай, Джим, а как ты справился со своей историей? - заметил Келс.
- С какой историей?
- Ну с той, из-за которой ты явился сюда и дал мне счастливую возможность прикарманить тебя, - ответил Келс с принужденным смехом.
- О, ты говоришь о девушке?.. Само собой я справляюсь с этим, но только на трезвую голову.
- Расскажи нам, Джим, - сказал Келс с особым любопытством.
- Хорошо, - ответил Клайв, делая вид, что воспоминание причиняет ему боль. - Я родом из Монтаны. Зимой - охотник, летом - золотоискатель. Однажды скопил кругленькую сумму, несмотря на то, что нередко спускал кое-что в картишки и на виски. Ну, само собой, там была девушка. Красавица, из-за которой я попал в скверную историю. Оставив все свои пожитки у нее, я отправился за золотом. При моем возвращении мы хотели пожениться. Я не показывался шесть месяцев, мне здорово везло, но в последний момент решительно весь мой золотой песок у меня украли. Когда я вернулся обратно в Монтану, моя девица успела выйти замуж за другого и все, что я у нее оставил, подарила ему. Я запил. А пока я гулял, они принялись распускать обо мне разные паршивые слухи. Это было делом ее рук. Мне пришлось бежать из города, и постепенно я докатился сюда, на границу.
Выслушав эту вымышленную историю, Келс задумчиво отошел от костра и, закутавшись в одеяла, улегся неподалеку от Жанны.
На следующий день измученная кавалькада выбралась наконец из цепи гор, скал и колючего кустарника на широкую и пыльную дорогу, очевидно, совсем недавно проложенную, о чем свидетельствовали совершенно свежие пни спиленных деревьев. Видно было, что множество людей пользовалось этой дорогой.
Келс казался сильно взволнованным; Пирс выглядел настороженно, и глаза его рыскали кругом, как у ястреба; Смит походил на ищейку, почуявшую след.
По краям дороги валялись груды тележных обломков, колес, посуды, ящиков, старого тряпья от палаток, занесенного ветром в кусты, дохлые мулы и ослы. Все выглядело так, как будто здесь только что проехала отступавшая армия. Вскоре дорогу пересекла тенистая речка. Перебравшись на другой берег, кавалькада тронулась по дороге, свернувшей теперь вдоль течения реки.
Несколько миль спустя дорога уперлась в поросшее соснами ущелье. Деревья совершенно скрывали от глаз края и почву ущелья. Пришлось проехать еще несколько миль, прежде чем бандиты снова выехали на открытую поляну, показавшуюся Жанне местом отвратительного пожарища. Однако такое опустошение являлось делом человеческих рук. Громадная поляна предназначалась для постройки жилищ. Но еще на целую милю не было видно ни одной палатки или хижины. Ущелье заворачивало вправо, и большой серый выступ скрывал от глаз даль. Внезапно властный окрик Келса заставил всех остановиться. Жанна увидела, что они находятся высоко над обрывом. Внизу раскинулся приисковый лагерь. То было весьма интересное зрелище, и, вероятно, Келс находил его даже красивым; однако Жанне оно показалось еще более отвратительным, чем оставшийся позади вырубленный лес. Всюду, куда ни падал ее взгляд, виднелись грубые кучи земли, маленькие шалаши, кое-где палатки и изредка - блокгаузы. И чем дальше она глядела, тем больше роились вдали эти неуклюжие приисковые постройки, своими черными и белыми крышами густо заполняя устье узкого обрыва.
- Ну, хозяин, что ты скажешь об этом? - спросил Джесси Смит.
- Это превосходит все, что я видел до сих пор! - ответил Келс взволнованно.
Пирс и Клайв тоже, не отрываясь, уставились вниз.
- Для нашего жилья я подыскал местечко по другую сторону лагеря. Там нам будет хорошо, - сказал Смит.
- А сейчас нам необходимо ехать по этой дороге?
- Ну конечно! - ответил Смит, ухмыляясь.
Келс заколебался и провел рукой по своей бородке. Очевидно, он боялся быть узнанным.
- Борода делает тебя совершенно другим человеком. Кроме того, не думаю, чтобы ты был здесь так хорошо известен.
Надвинув низко на лоб свою широкую шляпу, Келс приказал Жанне надеть маску.
- Ах, Келс! Никто и не взглянет на нас, когда мы будем проезжать. Здесь каждый занят только самим собой. Женщин тут тоже достаточно и без нее. Я недавно видел целую дюжину их, и все они были в вуалях.
Лежавший перед ними обрыв походил на громадный муравейник, полный торопливо суетящихся муравьев. То были люди, добывавшие золото. Подъехав ближе, Жанна увидела бородатых мужчин и еще совсем безусых юношей. На обоих берегах реки копошилась такая масса людей, что, казалось, они должны были невероятно мешать друг другу; тысячи мужчин то и дело нагибались к воде, промывали землю и перетрясали ее. Все они были охвачены какой-то особенной напряженностью. У них не было времени поглядеть вокруг. Обтрепанные, лохматые, с голыми руками и ногами, они стояли, низко согнувшись. На всем своем пути кавалькада встретила массу глубоких ям, полных таких же копошащихся потных мужчин. Некоторые ямы были глубоки, другие мелки, одни вырыты длинными проходами, другие - простыми дырами. Если решительно все землекопы находили золото, значит, оно было повсюду. Как молчаливы и сосредоточенны были эти люди!
Но лагерь еще больше поразил Жанну. Это был целый город плоских и пестрых блокгаузов, окруженных бесчисленным множеством палаток. Широкая улица делила его на две части и пестрела оживлением; она кишела людьми и животными, как улей, и шумливостью своей напоминала сумасшедший дом. Панели были сделаны из грубо сколоченных досок, трещавших под тяжелыми сапогами пешеходов. Одни палатки стояли просто на земле, другие - на деревянном фундаменте, третьи же - на бревенчатых подстилах. Еще дальше начинались ряды блокгаузов, лавок и трактиров. В конце улицы высилось большое здание со сверкающей золотом надписью "Ласт Наггит". Из дверей этого дома доносился визг скрипок, шарканье сапог и хриплые радостные выкрики. Жанна увидела странных, разгульных мужчин и женщин, от вида которых она содрогнулась. Ей навстречу попались также женщины, нагруженные мешками или ведрами, изможденные и одичавшие, при виде которых ее сердце сжалось от жалости. Тут были и ленивые индейцы, и бородачи, очень походившие на членов шайки Келса, и игроки-мексиканцы с темными лицами и большими остроконечными шляпами. Но больше всего в этом кипучем людском потоке было сухопарых, жилистых золотоискателей всевозможного возраста, в клетчатых рубашках, высоких сапогах и с заткнутыми за пояса револьверами. Сосредоточенные и хмурые, они протискивались сквозь толпу. То были вьючные животные, несшие на себе всю тяжесть работы этого чудовищного улья; все остальные являлись трутнями и паразитами.
Проехав через весь город, кавалькада Келса остановилась в стороне от последнего строения возле маленького соснового перелеска, где по предложению Джесси Смита было решено построить блокгауз.
Это место как нельзя больше подходило к требованиям банды. Находясь всего в ста метрах от ближайших хижин, оно в то же время было совершенно скрыто от них. В лагерь спускалась гладкая извилистая дорожка. Позади лагеря высилась гора, расщепленная узким, густо засыпанным обвалившимися глыбами обрывом. Неподалеку от этого места протекал ручей. Почва была каменистая и считалась незолотоносной.
Когда настали сумерки, Келс обратился к своим людям с такой речью:
- Ты, Бейд, вместе с Джесси будешь сторожить лагерь. Ты, Пирс, посмотришь, не встретишь ли кого из наших. Но встречайтесь только в темноте… Ты, Клайв, пойдешь со мной. - Затем, повернувшись к Жанне, спросил: - Не хотите ли пойти со мной посмотреть на все достопримечательности этого лагеря или останетесь здесь?
- Я с удовольствием пошла бы вместе с вами… если бы… не так ужасно выглядела в этом костюме, - ответила она.
Келс засмеялся.
- Ну, будьте покойны, вас никто не увидит и не говорите нам больше о своем "странном" виде.
- Не можете ли вы дать мне какой-нибудь длинный плащ? - пробормотала Жанна.
Клайв молча подошел к своему седлу и, отстегнув пакет, принес ей длинный серый плащ. Жанна часто видела его, и он пробудил в ней воспоминания о Хоудли.
- Спасибо, - сказала она.
Плащ оказался длинным, колоколообразным. Жанна целиком потонула в нем.