В среду стало очень холодно. Мы попали под обильные снегопады, и видимость была плохая, но ветер держался - юго-западный сменялся северо-западным, и мы продвигались вперёд довольно быстро. В воскресенье, двадцать восьмого апреля, я ухитрился увидеть солнце в просвете между тучами и уточнить таким образом наше местонахождение. Оно почти полностью совпадало с расчётным, поскольку ветер дул главным образом в - корму, и нас не снесло с курса.
- Мы приблизительно в восьмидесяти пяти милях к югу-юго-западу от Скалы, - сообщил я Дженни, стоявшей за штурвалом.
- Когда прибудем на место, по-твоему?
Была половина четвёртого вечера. Мы делали чуть больше четырёх узлов при довольно высокой волне.
- Завтра к полудню, - ответил я. - Если сохраним теперешнюю скорость.
- Хорошо бы. Можем успеть вовремя. Только что передали метеосводку. Плохи дела, нас догоняет буря. Да и барометр падает. Боюсь, угодим в шторм.
- Пока нам везло, - сказал я. Дженни тряхнула головой.
- Знаешь, даже если море останется таким, как сейчас, мы можем и не добраться до "Трикалы". Мы не знаем, на что похож этот остров. Рэнкин сказал, что они выбросили её на пляж. Значит, она внутри рифового пояса.
- Да, он говорил, что они проходили через брешь.
- А брешь эту, вероятно, можно преодолеть только в тихую погоду. Не забывай, что написано в справочнике: "Известно не более десяти случаев высадки на остров". Может быть, в здешних водах такой день, как сегодня, можно считать тихим, но волны-то большие. Сейчас Скала Мэддона наверняка скрыта водяной пылью, а к бреши не подойдёшь, потому что волны мечутся там как свихнутые.
- Не забывай, что Хэлси смог выбросить "Трикалу" на пляж и уйти через брешь в открытой шлюпке, которая ещё меньше, чем "Айлин Мор". А подобрали Хэлси у Фарер всего через двадцать один день после того, как мы покинули судно. Должно быть, они без задержек провели "Трикалу" через брешь и так же быстро вышли на шлюпке обратно.
- Может, им повезло с погодой. Молю Бога, чтобы повезло и нам. При самом удачном стечении обстоятельств у нас будет два-три дня в запасе, прежде чем появится Хэлси на своём буксире!
А если не удастся попасть на рифы раньше, значит, зря мы вообще сюда пришли. Никаких доказательств мы не добудем. Кроме того, Хэлси может заловить нас там, в кольце…
- Пока нам везло, - повторил я. - Как-нибудь прорвёмся. Словно отвечая мне, по радио передали ещё одно объявление синоптиков, и сердце у меня упало. Для района Гебрид и Ирландского моря дали штормовое предупреждение. От центра Атлантики до севера Шотландии погода ожидалась ужасная, с сильными, а местами ураганными ветрами. Этой ночью давление стало падать всерьёз.
Наутро море было почти такое же, как вчера, но ветер усилился и стал порывистым. "Айлин Мор" начала сильно крениться и глубоко врезаться бушпритом в гребни волн. Всё утро ветер был неустойчивый и по силе, и по направлению. "Айлин Мор" неплохо переносила удары волн, но удержать её на курсе оказалось нелегко. Мокрого снега не было, но из-за низких туч видимость ограничивалась двумя-тремя милями. Давление продолжало падать, прогнозы были единодушными: плохая погода. Я попытался напустить на себя беспечный вид, но в глубине души засел страх. Нас нагонял шторм, а ведь мы подходили к острову, окружённому рифами, которые были нанесены на карты лишь в общих чертах. Мысль о том, что этот остров по носу, а не за кормой, приятной не назовёшь. Больше всего я боялся, что мы не успеем заметить Скалу Мэддона засветло. К ночи шторм обрушится на нас. Наступил полдень. Видимость по-прежнему не превышала трёх миль. Ветер завывал в вантах, его злые порывы сдували гребни волн, превращали их в огромные тучи водяной пыли и обрушивали на яхту. Мы шли под зарифленными парусами, и всё равно маленькое судёнышко то и дело зарывалось носом под напором ветра. Берт, шатаясь, вошёл в рубку с двумя кружками и поставил их на столик для карт.
- Держите, - сказал он. - Мы уже почти на месте, да?
- Будем с минуты на минуту, - ответил я, стараясь сохранить вид уверенного в себе человека.
- Давно пора, - Берту никак не удавалось спрятать нервное напряжение за улыбкой. - У меня уже кишки свело от этой качки. А Мак говорит, что близится шторм. Он его носом чует.
- Это он умеет, - ответила Дженни, потянувшись за кружкой. - На моей памяти Мак ещё ни разу не ошибся, когда дело касалось погоды. У него так: если нос не учует, ревматизм подскажет. Я выпил свой чай и вышел на качающуюся палубу. Видимость ухудшалась. Напрягая глаза, я вгляделся в свинцовый сумрак, но рассмотрел лишь вздымавшиеся вокруг нас серые волны, изорванные шквальным ветром. Время от времени гребень волны ударял в планшир, и судно окутывала водяная пыль. Берт вышел из рубки и присоединился ко мне.
- Как ты думаешь, мы с ним не разминёмся? - спросил он.
- Не знаю, - я взглянул на часы. Время близилось к часу. - Возможно. Тут трудно рассчитать поправку на дрейф.
- Ну и холодрыга. Господи, - сказал Берт. - Если хочешь, у меня есть отличное жаркое. Эй, Мак, старый бедолага! - воскликнул он, когда шотландец выбрался из-под палубы и задрал нос, принюхиваясь к погоде, словно ищейка, вышедшая из своей конуры. - Он сегодня всё утро скулил насчёт ревматизма.
- Да, буря наседает, - отозвался Макферсон и засмеялся. - Погоди, скоро тебе не до жаркого будет.
Внезапно Берт схватил меня за руку.
- Джим, гляди, что это там, прямо по курсу? Иди сюда, а то тебе из-за кливера не видать.
- Он оттащил меня на несколько шагов в сторону. Прямо перед нами, приблизительно в миле от яхты, море бурлило и дыбилось, как во время быстрого прилива. Я позвал Дженни, но она и сама всё видела.
- Меняю курс! - закричала она.
- Господи! - воскликнул Берт. - Вы только посмотрите на эти буруны!
Огромный лоскут белой пены покрывал рваную поверхность моря. Ветер сдувал с неё водяную пыль, которая серой завесой стояла в воздухе. Теперь я понял, что перед нами рифы.
- Полундра! - крикнул я Берту. В тот же миг "Айлин Мор" свалилась на другой галс, и мы пошли точно на восток. Вода захлестнула планшир левого борта, а ветер ударил в правый. Рифы остались слева, и внезапно позади пенного пятна, за рваным занавесом мятущейся водяной пыли на мгновение показалась зловещая чёрная масса.
- Ты видел? - спросил Берт.
- Да! - крикнул я. - Это Скала Мэддона.
- Исчезла… накрыло брызгами, будто простыней… Нет, вон она, гляди!
Я выпрямился и посмотрел в ту сторону, куда указала его простёртая рука. На мгновение ветер отнёс водяную завесу прочь. Огромная скала вздымалась над морем; у подножий отвесных утёсов, достигавших в высоту нескольких сотен футов, бурлила и пенилась вода. Большая волна с курчавым гребнем ударила в скалу, и вверх взметнулся белый водяной столб, как от взрыва глубинной бомбы. Ветер подхватил брызги, окутал ими скалу, и всё исчезло за завесой свинцово-серого тумана.
- Опять скрылась! Видел, как в неё ударила волна? По-моему, нас крепко накололи. Разве тут выбросишь судно на берег? Потрясение, которое я испытал при виде этого зрелища, было сродни удару ниже пояса. Я совершенно обессилел. Тут не уцелеть никакому судну. А ведь сегодняшний день считается относительно спокойным для этих мест. Что же тут творится во время настоящей бури? Я подумал о преследовавшем нас шторме.
- Оставайтесь здесь, оба, - велел я Маку и Берту, - и следите за рифами. Пойду сменю Дженни за штурвалом.
- Ладно, - отозвался Мак, - и скажите мисс Дженни, что надо выбираться отсюда, пока мы ещё видим, куда плывём. Я вошёл в рубку. Дженни стояла в напряжённой позе, упираясь в палубу широко расставленными ногами и прижимаясь к штурвалу. Её подбородок был чуть вздёрнут.
- Передохни, - сказал я. Дженни отдала мне штурвал и взяла судовой журнал.
- Пожалуй, это Скала Мэддона? - с сомнением спросила она.
- Должно быть.
Кивнув, она записала:
"Понедельник, 29 апреля, 1.26 пополудни. Увидели Скалу Мэддона. Ветер усиливается, ожидается шторм".
Я вновь мельком заметил скалу сквозь козырёк. Она была гладкой и чёрной, как тюленья спина, и имела клинообразную форму. На западной оконечности над морем высились отвесные утёсы, а восточные их сколы были пологими. Мы шли вдоль южной оконечности острова. По-моему, до него оставалось мили три. Во всяком случае, до ближайших рифов было больше мили. Может быть, две.
- Что, если подойти ближе? - спросил я. - Мак волнуется из-за погоды, и он прав. По-моему, надо приблизиться к рифам, насколько возможно, пройти вдоль и убираться на восток, если не сумеем найти эту брешь или она окажется непроходимой. Очутившись в полумиле от кипящего прибоя, мы снова свернули и пошли вдоль рифов на восток. Теперь мы были прямо против острова и могли без труда разглядеть его. Почему его назвали Скалой Мэддона, одному Богу ведомо. Я бы окрестил его остров Кит, потому что он напоминал кита очертаниями. Похожая на молоток голова с обрубленным носом смотрела на запад. Шум ветра не мог заглушить нескончаемый громоподобный рёв прибоя возле рифов. Видимость немного улучшилась, и мы разглядели их. Рифы тянулись параллельно берегу острова и уходили далеко на восток. Никогда прежде не видывал я такого зловещего моря. Камни, которые образовывали эти рифы, казались довольно высокими. Возможно, они возникли здесь в результате какого-то сдвига земной коры. Взяв бинокль, я осмотрел сам остров. Он был совершенно гладкий, как будто его уже миллион лет полировали льды и море.
- Ну и жуть, - проговорил Берт, входя в рубку. - Можно, я в бинокль посмотрю?
Я протянул ему бинокль.
- Через час-другой стемнеет, - пробормотал Берт. - Может, послушаемся Мака? Тут ведь не круглый пруд, на якоре не заночуешь. - Он поднёс бинокль к глазам и вдруг напрягся: - Эй! Что это там вдалеке? Скала? Какая-то она квадратная, чёрная. Взгляни сам. - Он передал мне бинокль. - Вон там, где склон уходит в воду.
Я сразу же разглядел её. Она торчала у пологой оконечности острова и была похожа на хвост кита.
- Это не скала, - сказал я, - иначе она была бы такая же гладкая, как и всё остальное на острове.
Внезапно я понял, что это такое.
- Господи! Труба! - вскричал я, сунув бинокль в руки Дженни и хватаясь за штурвал. - Это верхушка трубы "Трикалы". Она с той стороны пологого уступа!
На какое-то время мы позабыли и о надвигающемся шторме, и о том, что оставаться здесь опасно. По мере нашего продвижения вдоль рифов чёрный квадрат удлинялся, принимая форму трубы. Мы разволновались. Вскоре показались одна из мачт и краешек надстройки. Невероятно, но факт: "Трикала" здесь, это несомненно.
Полоса рифов тянулась к востоку, как длинный указательный палец. Мы добрались до её оконечности за полчаса, потом пошли в крутой бейдевинд на север. Мы были примерно в двух милях от "хвоста" Скалы Мэддона и видели "Трикалу" целиком. Она лежала на маленьком, похожем на полочку пляже, словно выброшенная на берег рыбина. Красная от ржавчины, она накренилась так, что, казалось, вот-вот завалится на борт. Пляжик обрамляли два чёрных лоснящихся уступа, которые защищали "Трикалу" от господствующих ветров. Водяная пыль и пена, поднимаемая волнами, то и дело скрывали его и "Трикалу", будто занавес. Теперь до острова было меньше двух миль. Неполных две мили до якорной стоянки с подветренной стороны, до сухогруза водоизмещением пять тысяч тонн и до полумиллиона фунтов стерлингов в серебряных слитках. И никаких признаков присутствия Хэлси с его буксиром. Вот они, необходимые нам доказательства, до них рукой подать. Однако между нами и этим защищённым пляжем была полоса яростного прибоя. Рифы окружали весь остров, кроме его отвесного западного берега, однако здесь, на восточной стороне, они не тянулись непрерывной линией, а торчали, словно острые почерневшие зубы, между которыми в бесовском неистовстве метались бушующие волны.
Очутившись примерно в полумиле от этого дикого хаоса, мы увидели проход или то, что мы приняли за проход. Он был окутан пеной, и мы не могли сказать наверняка. Было начало четвёртого. К востоку от нас море было свободным от рифов, и мы решили держать на север, чтобы проверить, нет ли здесь другой бреши. К четырём часам мы уже шли вдоль полосы рифов на северо-запад, огибая остров. Ничего похожего на брешь мы не заметили, а "Трикала" медленно скрывалась за северным уступом Скалы Мэддона. Тогда мы развернулись и принялись пробиваться в обратную сторону вдоль зловещей линии прибоя. Теперь мы не сомневались, что разрыв в рифах против маленького пляжа и есть та самая брешь.
VIII. "Трикала"
Дженни стояла у штурвала. Она подвела "Айлин Мор" так близко, что мы могли хорошо разглядеть проход. Он был на траверзе справа по борту, в четверти мили. Слева от устья прохода, на уступе, высилась остроконечная скала, она напоминала маяк, но была гораздо выше и толще. Волны разбивались об неё, набирая силу и высоту на подводном уступе, чтобы потом всей мощью обрушиться на этот шпиль и откатиться огромной пенной стеной на противоположный край прохода, достигавшего в ширину ярдов пятидесяти. У внутреннего конца прохода волны опять набирали силу и вновь разбивались об огромную массу изломанных острых скал, после чего откатывались назад, сливаясь со следующей волной, катящейся по проходу, и получалась гигантская рвущаяся вперёд стена воды, которая, казалось, стремится смыть с неба низкие тучи. Лишь иногда на мгновение наступало затишье, и в эти секунды можно было видеть, что в самом проходе рифов нет. А возле пляжа, где лежала "Трикала", вода вела себя относительно спокойно.
- Что же делать? - спросила Дженни. Мы были в рубке вдвоём. - Решать надо немедленно, ветер усиливается, да и темнеет уже. Голос её звучал неуверенно. "Айлин Мор" неистово кренилась. Дженни крепче ухватила штурвал. Я не знал, что ей сказать. Вот она, "Трикала", рукой подать. Но меня пугала мысль о том, что стоит яхте развалиться, и Дженни окажется в кипящем прибое.
- Ты капитан, тебе и решать, - наконец ответил я.
- Единолично? Нет. Я не знаю, как выглядят эти рифы в хорошую погоду. Если ждать, пока шторм выдохнется, можно проболтаться тут несколько недель, прежде чем удастся опять подойти так близко к острову. А тогда уж и Хэлси будет здесь. Что бы вы сделали, не окажись тут меня? Пошли бы прямо в брешь, верно? Я посмотрел в ту сторону. Громадный курчавый гребень, рассыпая ошмётки пены, откатился по подводному уступу назад, слился со следующей волной, и получился исполинский водяной вал, взмывший к небу, словно взлохмаченная грива гигантского морского конька. Я молчал, и тогда Дженни проговорила тихим сдавленным голосом:
- Вели Маку запускать машину. Потом сверните паруса. И пускай наденут спасательные жилеты. Мой-то здесь. Да, и ещё: нам придётся тащить за собой плавучий якорь, чтобы увеличить остойчивость в прибое.
- Хорошо. Я спущу его на перлине и потравлю сажени четыре, - ответил я, открывая дверь. - Длиннее нельзя, слишком много камней.
Мак запустил мотор. Ровное подрагивание палуб успокаивало. Мы с Бертом сняли паруса, и Дженни развернула "Айлин Мор" носом к устью прохода. Мы задраили все люки и щели и свесили за корму плавучий якорь. Потом я вернулся в рубку. Прямо по курсу сквозь козырёк виднелся проход, до которого осталось ярдов двести.
Дженни выпрямилась за штурвалом и смотрела вперёд. Я испытывал странное смешение чувств: нежность к ней и гордость за неё. Она была очень женственна и в то же время даже не дрогнула перед лицом обезумевшей морской стихии. Я подошёл к ней сзади и взял за локти.
- Дженни… если мы… если мы не прорвёмся, я хочу, чтобы ты знала… Я тебя люблю.
- Джим! - только и смогла ответить она.
- Значит, и ты… - начал я.
- Ну конечно, милый! Иначе с чего бы я тут оказалась? - Она смеялась и плакала одновременно.
Потом Дженни взяла себя в руки.
- Пусть Мак покинет машинное отделение, - сказала она, выпрямляясь. - А то ещё угодит в ловушку. Как знать, может, мы опрокинемся вверх дном. Вид этих скал приводит меня в ужас. - Я почувствовал, как она содрогнулась. - Пусть Мак поставит машину на "полный вперёд" и уходит.
Мак вышел на палубу, и я отдал ему линь плавучего якоря. Берта я тоже позвал в рубку. Здесь можно с горем пополам укрыться. Потом я вернулся за штурвал: чтобы провести посудину по этому водному буйству, его надо было держать вдвоём. Мы были совсем рядом с устьем прохода. Шипение прибоя почти заглушало грохот волн.
- Ты когда-нибудь видел нечто похожее? - крикнул я Маку.
- Видеть-то видел, - ответил он. - Но проходить через такое на утлой лодчонке не доводилось. Вы мне движок запорете, мисс Дженни.
- Бог с ним, с движком. Лишь бы яхта не рассыпалась в прибое. - В голосе Дженни звучали какие-то безумные нотки.
Я оглядел рубку. Все мы надели спасательные жилеты. На наших бледных лицах застыло напряжённое выражение.
- Мак, отпустишь линь плавучего якоря, как только прибой начнёт нас качать, - сказала Дженни. - Тогда он нам понадобится. Не думаю, чтобы Мак нуждался в специальных указаниях. Он сжимал линь в своих шишковатых ладонях и смотрел вперёд. Вокруг глаз у него пролегла сеточка из тысячи морщинок. Свет потускнел и стал серым. Козырёк забрасывало ошмётками пены, по стеклу стекала вода. Машина работала на полных оборотах, и "Айлин Мор" шла в самую серёдку бреши со скоростью семи узлов. Скалы по обе стороны устья надвигались на нас. Ярдах в двадцати по курсу в небо взмыл огромный столб воды. Когда он рухнул, я ясно увидел красную от ржавчины "Трикалу", она лежала между двумя гладкими скалистыми уступами.
"Айлин Мор" внезапно подхватило отхлынувшей волной, но мгновение спустя она опять пошла вперёд, в брешь. Дженни не могла рассчитать с точностью до секунд, когда лучше войти в устье. Да это и не имело большого значения, всё равно встречи с яростной кипенью прибоя не миновать.
- Держитесь крепче! - крикнула Дженни. - Подходим! Подхваченная гребнем бурной волны, "Айлин Мор" стремительно понеслась вперёд. Слева над нами нависал колоссальный каменный шпиль. Волна на мгновение обнажила его гранитный чёрный пьедестал, с которого каскадами стекала вода. Несший нас вал обрушился на башню, мы очутились на гребне, и нос яхты задрался к свинцовому небу. Потом его захлестнула громадная прибойная волна. Штурвал у нас в руках заплясал, нос яхты повернулся. Мы оказались на подошве волны, "Айлин Мор" стояла чуть ли не поперёк прохода. Дженни крутанула штурвал, и яхта стала медленно разворачиваться. Плавучий якорь тащился за кормой, "Айлин Мор" напоминала перепуганную лошадь,