Кеннеди видел, как черный кот, который спал на сиденье рядом с девушкой, взлетел в воздух и всеми четырьмя лапами уцепился за ствол стоявшего рядом дерева. Девушке не повезло - она упала на дорогу. Кеннеди спешился и подбежал к ней, чтобы помочь.
Девушка оперлась на его руку и с его помощью поднялась на ноги. Капюшон ее дешевенького плаща откинулся, и шотландец увидел светлые волосы, отливавшие золотом на солнце. "Мне бы хотелось увидеть ее в одеждах той, богатой девицы!" - подумал Кеннеди.
Старый плащ бедняжки совсем порвался. Девушка была с ног до головы покрыта пылью. На лбу у нее была ссадина, руки сильно поцарапаны. Девушка с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.
Сначала Кеннеди подумал, что она чуть не плачет от ушибов. Но когда девушка заговорила, он понял, что она кипит от ярости.
- Животные, проклятые жестокие животные! - кричала она. Незнакомка пыталась стереть с лица грязь. Заметив, что богатая барышня, усмехаясь, следит за ней, она разозлилась:
- Мне хочется выцарапать ей глаза!
Она повернулась и направилась было к перекрестку, но Кеннеди схватил ее за рукав:
- Не спеши, дитя мое. Тебе не нужно с ними спорить. Им ничего не стоит избить тебя, как они это сделали с твоим мулом. Они могут забить тебя до смерти, и я не смогу противостоять всем этим людям, чтобы защитить тебя. Хотя я один из лучших бойцов Франции. Ты в этом можешь быть уверена.
Девушка отбросила его руку и решительно зашагала вперед. Кеннеди не стал ей мешать и только пробормотал:
- Кто ищет беду, обязательно ее найдет.
Девушка остановилась в нескольких шагах от молодой нахальной дворянки. Шотландец еще раз убедился, как сильно они отличались друг от друга: аристократка - в бархате и золоте, надменная и прелестная, со сверкающими черными волосами и яркими темными глазами. И бедная девушка - в коричневатом, плохо сшитом, грязном и рваном плаще. Но все равно она была очаровательна: от золота ее волос исходило сияние, а ярко-синие глаза буквально лучились. Несколько мгновений они в молчании с неприязнью разглядывали друг друга. Каждая по достоинству оценила красоту противницы, но от этого неприязнь только усилилась.
- Вы даже не можете себе представить, что сделали! - заявила девушка, стоявшая на земле. - Даже такая, как вы, не имеет права быть столь жестокой и бессердечной!
- Если ты произнесешь еще одно слово или посмеешь нас задерживать, - ответила ей богатая девица, - я прикажу, чтобы мои слуги привязали тебя к дереву и по заслугам отделали!
- Моя повозка пострадала. - У бедной девушки дрогнул голос. Некоторое время она молчала, пытаясь взять себя в руки. - Под этим покрывалом находится тело моего отца. Он умер прошлой ночью. Я искала место, где можно его похоронить. - Она перекрестилась. - Что мне теперь делать?
Все сразу замолчали. Оруженосцы и охранники не сводили взгляда с несчастной девушки. Они переминались с ноги на ногу, и было ясно, что всем им стало стыдно. Даже знатная девица, казалось, испытала смущение. Она гордо откинула голову и отдала приказ человеку, ведавшему раздачей милостыни:
- Отец Аброуз! Дайте ей денег, чтобы хватило на похороны и ремонт повозки. А теперь все по местам! Мы потеряли слишком много времени!
Раздатчик милостыни достал небольшую золотую монетку и подошел к несчастной. Он положил деньги ей в руку и быстро пробормотал:
- Благословляю тебя, дочь моя, - а затем поспешил обратно. Девушка некоторое время не двигалась и смотрела на монетку. Потом подняла голову - щеки у нее разгорелись, глаза метнули злые молнии.
- Правда, что вы мне должны компенсацию за то, что поломали повозку. Но вы подали мне милостыню. Я ничего не приму из ваших рук. - Она взглянула в глаза молодой госпожи. - Вот! - Она швырнула монетку слугам. - Поделите ее между собой. У меня отсохнут руки, если я не освобожусь от нее!
- Ты слишком забываешься! - воскликнула богатая девица. - Я не собираюсь терпеть твою дерзость! - Она бушевала от ярости и начала обзывать бедную девушку: - Бродяжка! Плебейка! Тебя нужно за это как следует выпороть!
- Вам не только не хватает терпения! Могу сказать вам откровенно, что вам незнакомо чувство справедливости и приличия!
- Довольно. Эдуард, Бертран, Жюль! Уберите эту отвратительную грязнуху с глаз моих! Если вы ее не отхлещете как следует, ваши спины тоже покроются рубцами от плеток!
Слуги не успели подойти к бедняжке, как один из рыцарей выехал вперед и сказал:
- Минуту, прошу вас, госпожа Элис.
Этот человек выделялся среди остальных. У него было выразительное, умное лицо. Видно было, что он много знает. Этим качеством обладали отнюдь не все знатные господа. Глаза и волосы у него были темными, лицо длинным и несколько изможденным. На вид ему было лет тридцать. Молодой человек был одет богато и с большим вкусом: шляпу украшали красивые перья, плащ был отделан мехом, лосины плотно обтягивали ногу, как того требовала последняя мода.
Однако в первую очередь обращала на себя внимание его сабля - удивительно длинная, с пышно украшенным эфесом, как принято на Востоке. Это было опасное оружие.
- Госпожа Элис, - промолвил рыцарь, подъезжая к молодой знатной особе, - мне кажется, что вы не подумали, когда отдавали подобное приказание. Позвольте мне заметить, что ваш отец, если бы он был здесь, посчитал бы виноватым себя и попытался бы каким-то образом исправить положение.
- Я пыталась именно так и сделать, сир д’Арлей! - воскликнула девушка. - Вы видели, что она сделала с пожалованными ей деньгами. Она посмела спорить со мной, а этого я не потерплю!
- Мне весьма неудобно, - колеблясь, заявил д'Арлей. - Я путешествовал с вами два дня и уже начал считать себя вашим гостем. Но я должен признаться, что я не позволю вам или вашим слугам обижать эту несчастную девушку!
Молодая особа обрушилась на него:
- Сир д'Арлей, вы к нам присоединились в поисках защиты! Мне вы кажетесь неблагодарным, если вмешиваетесь в те вещи, которые вас абсолютно не касаются! Моя мать больна, но я уверена, что она так же, как и я, считает, что вам лучше покинуть нашу процессию. - Глаза ее сверкали от злости. - Нам будет приятно продолжить путь без вас. Воздух станет чище! И не будет пахнуть торгашами!
- Вы, вне сомнения, имеете в виду мои связи с Жаком Кером? Но разве вам не известно, каким образом вашему отцу удалось достать новые земли в Бене? - Рыцарь перестал хмуриться и улыбнулся. От улыбки изменилось серьезное выражение его лица. - Леди Элис, я вас достаточно знаю, чтобы не принимать во внимание все те вещи, которые вы наговорили в порыве злобы. Но я постараюсь проследить, чтобы вы не наказали бедную девушку.
Вмешательство сира д’Арлея остановило слуг богатой девицы, и они, переминаясь с ноги на ногу, ожидали дальнейших приказаний. К всеобщему облегчению, она решила продолжить путь. Девушка отдала приказание следовать дальше на север.
Сир д'Арлей наблюдал, как мимо проследовала длинная процессия, он взглянул на слугу, который был рядом с ним.
- Хелион, мы теперь отделились от прежних спутников. Что ты думаешь о нашей новой компании?
Слуга презрительно фыркнул:
- Ничего себе компания! Д'Арлей улыбнулся:
- Хелион, мне иногда кажется, что ты больше заботишься о моем ранге, чем я сам, и постоянно смотришь на людей сверху вниз.
- Я - слуга Робина де Бюрея, сира д'Арлея, и мне кажется, что этими титулами стоит гордиться. Господин, когда вы родились, я был в Монтань-Нуар и нахожусь у вас на службе с тех пор, как вы унаследовали поместье Арлей. Ваши слуги не должны обращать внимания на всякую рвань.
- Что ты думаешь об этом высоком солдате, у которого на шее яркий клетчатый платок?
- Это - пожиратель баранины.
- Шотландец? Наверное, ты прав. А что ты думаешь о священнике?
- Он проповедует где придется, и у него с собой нож.
- А как насчет девушки? Хелион заколебался.
- Господин, я никак не могу решить, кто же она такая…
- Хелион, тут я полностью тебя поддерживаю. Я также не могу прийти к какому-то определенному выводу.
2
Прежан Кеннеди и девушка стояли у разломанной повозки. Кеннеди, колеблясь, посмотрел на застывшее под одеялом тело на дне повозки.
- Вы сказали им правду? - спросил он.
- Да, господин. Мой отец умер прошлой ночью. Все случилось так неожиданно. Его мучили страшные боли, а я ничем не могла ему помочь. Я пыталась найти кого-нибудь, но на многие мили вокруг нас не было никого. И мне… пришлось сидеть с ним рядом и смотреть, как он умирает.
- Девочка моя, я вижу, тебе пришлось нелегко. Но, наверное, у тебя много денег, если ты так легко рассталась с золотом?
- У меня есть деньги, только чтобы заплатить за одну ночь в харчевне.
Кеннеди смотрел на осунувшееся личико почти с ужасом.
- Ты что, сошла с ума? У тебя в голове поселились пчелы, если ты позволила сделать подобную вещь! То, что ты сделала, является гордыней и большим грехом!
- Я могу продать мулов. Теперь, когда повозка сломана, они мне больше не пригодятся. - Девушка совсем погрустнела. - Мне будет трудно с ними расстаться. Они были нашими верными друзьями!
Она подошла к мулу, которому нанес рану слуга гордой аристократки, и обняла его за шею.
- Бедняга! Мой верный старый Оливер! Как ужасно быть мулом и постоянно перевозить тяжести! Сейчас ты стал старым, и тебе нанесли болезненную рану, а мне придется тебя продать!
Казалось, что девушка сейчас разрыдается.
- Мне так стыдно, старина Оливер!
Кеннеди внимательно осмотрел мулов. Он заглянул им в пасть и проверил ноги.
- Через год их можно отправлять на живодерню, - заметил он. - Но тебе повезло, малышка. Люди купят все, что имеет четыре ноги, и тебе дадут хорошую цену за этих жалких мулов.
- Хватит ли мне денег, чтобы устроить отцу приличные похороны и чтобы священник произнес над могилой слова молитвы? - волнуясь, спросила девушка. - Я его очень любила, но, клянусь Богом, ему понадобятся молитвы, и как можно больше. Он сильно пил, и даже когда был трезвым, совсем не был набожным.
- Да, денег хватит… если только нам удастся его похоронить. И даже могут остаться несколько монеток для тебя. Я очень хорошо умею торговаться, и ты должна доверить продажу мулов мне.
- Я буду вам очень благодарна. Вы снимете с моей души камень. Я совсем не умею торговаться.
Тем временем д’Арлей спешился, подошел к девушке и ее спутнику. Он внимательно рассмотрел шотландца, потом перенес свое внимание на девушку. Д’Арлей резко остановился, удивленный. "Я уже видел ее раньше", - подумал он. Нет, не может быть. Он понял, что ошибается. Девушка очень напоминала ему кого-то, кого он хорошо знал. Д’Арлей был в шоке от этого открытия. Но он никак не мог вспомнить, кого именно ему напоминала эта девушка.
- Мадемуазель, могу я узнать ваше имя?
- Валери Марэ. - Девушка держалась очень скромно и не поднимала глаз. Она вела себя совсем не так, как некоторое время назад, когда спорила с надменной аристократкой. - Милорд, вы очень добры, что заступились за меня.
Д’Арлей подумал: "У нее низкий, красивый голос. Где она могла научиться так правильно выражаться?" Вслух он спросил:
- Откуда вы, мадемуазель?
- Милорд, у нас не было дома. Моего покойного отца звали Дамианом Марэ, он играл в мистериях из жизни Иисуса Христа. Мы постоянно путешествовали.
Кеннеди приподнял покрывало и взглянул на мертвого актера. Потом он снова прикрыл его и обратился к девушке:
- Девочка моя, у него очень благородная внешность. Я мог бы подумать, что он был проповедником священного слова или философом, а не актером, занимавшимся еретической ерундой.
Валери Марэ взорвалась.
- Вы ошибаетесь! - воскликнула она. - Мистерии - хорошие пьесы, и они приносят людям много добра!
- Я видел много мистерий и согласен с вами, - поддержал девушку д'Арлей.
- Милорд, мой отец был хорошим актером, - гордо заявила девушка. - Но у него не все шло так, как ему хотелось бы! У него были короткие и кривые ноги, и ему приходилось играть разбойников, а иногда даже комические роли. Самая лучшая роль, которая ему досталась, - роль Иуды, иногда он изображал Злобу, а один раз - Зависть.
Ей очень хотелось обелить мистерии в глазах Кеннеди, и она принялась превозносить способности отца:
- Вы бы видели его в роли Иуды! Или Саймона Магуса! В этой роли он даже показывал фокусы. Все утверждали, что он действительно был самым лучшим и просто неподражаемым Саймоном со времен немца Антона Фреша, того самого знаменитого фокусника. Господа, мой отец всегда мечтал сыграть роль Христа в Воскрешении. Но разве он мог играть эту роль с такими кривыми ногами? Мне кажется, из-за расстройства по этому поводу он и пил так много в последнее время!
Д'Арлей продолжал размышлять о странном поведении девушки: такая разительная перемена - некоторое время назад она была дерзка, почти груба, а теперь предельно учтива. Кто же она? Эта девушка употребляет слова и выражения, присущие воспитанной, благородной девице, а не простой погонщице мулов. Она совсем не похожа на дочь бедного бродячего актера. Тут что-то не так. Есть какая-то тайна. Интересно бы узнать.
Д'Арлей не сводил с девушки глаз. Ее черты лица казались д'Арлею очень знакомыми. Все: глаза, волосы, постоянно меняющееся выражение лица… Где-то он все это уже видел, причем не так давно и не один раз?.. Он старался вспомнить, но ничего не получалось, тот, знакомый образ расплывался и куда-то исчезал.
Молодой человек вновь поразился, когда опять стал внимательно разглядывать Валери: у нее был открытый широкий лоб, он говорил об уме. Носик был прямым и изящным. Нет, она явно не похожа на крестьянку! Сначала д’Арлей посчитал ее просто хорошенькой, но потом понял, что перед ним - настоящая красавица.
Ему не терпелось поскорее внести во все ясность, и он принялся задавать Валери вопросы:
- Вы родились в Анжу? Девушка покачала головой:
- Нет, милорд. Я родилась в Берри. Так мне всегда говорили. Д'Арлею стало абсолютно ясно, что в ее прошлом и скрыта тайна.
- И ваши родители в этом абсолютно уверены? Девушке, похоже, было неприятно отвечать на его вопросы.
- Это… очень длинная и старая история, господин. Вам она не будет интересна.
"А мне не стоит пока настаивать на том, чтобы Валери все сразу о себе рассказала, - подумал он. - Я все узнаю позже". И он задал другой вопрос:
- Вам, наверное, пришлось много путешествовать по стране?
- Мы переезжали с места на место всю мою жизнь. Я объехала всю Францию, кроме - вам может быть смешно, кроме Парижа. Там мне не удалось побывать. - У нее загорелись глаза. - Я даже была там, где родилась Орлеанская Дева. Я стояла там очень долго, и мне показалось, что со мной также начал вести разговор Волшебный Голос. Как-то у отца не было работы, я его попросила, чтобы он отвез меня туда, где она вела наши армии. Когда наконец проснется наш король и вышвырнет Годонов из Франции, я отправлюсь в Руан, чтобы помолиться там, где она умерла.
- Мне кажется, - медленно произнес д'Арлей, - вскоре может представиться возможность побывать в Руане. - Он заколебался, так как не был уверен, можно ли рассказать ей, зачем это нужно. - В последние полгода я побывал в разных частях Франции. Мне необходимо узнать, как относятся люди к проблеме продолжения Столетней войны. Я знаю следующее: народ жаждет войны, и королю придется с этим смириться.
- Господин, я молю Бога, чтобы вы оказались правы. И тогда явится другая Дева и поведет за собой французские войска!
- Возможно, этого не понадобится, - сухо заметил д'Арлей.
Наступила тишина, а потому д’Арлей обратился с вопросом к шотландцу:
- Как вас зовут?
- Прежан Кеннеди.
Шотландец был поражен тем, что его имя ничего не говорило д'Арлею. Он нахмурился и добавил:
- Оказывается, я здесь почти неизвестен.
- Господин Прежан Кеннеди, мне непонятно, почему вы должны быть мне известны?
- Я знаю о бомбардах больше, чем любой человек в мире. Может, вам будет интересно знать, что я командовал батареей пушек в сражении с язычниками-турками? Сейчас я отправляюсь к господину Жаку Керу. Он обо мне все знает и позаботится, чтобы я командовал, когда мы снова начнем сражаться с англичанами.
- Да, действительно, я слышал, как Жак Кер рассказывал о вас. Сэр шотландец, вы должны простить мою забывчивость.
- Мой отец сражался при Азенкуре, как это делали многие из моих храбрых соотечественников, - гордо и обиженно продолжал Кеннеди. - Он умер от торчавшей у него из горла стрелы англичанина. Сэр рыцарь, я сам тридцать лет участвую в ваших войнах. Но ничего не заработал. - Он взглянул на небо и покачал головой. - Сейчас пойдет дождь, и мне кажется, что мы проведем ночь в сырости… Моя мать была француженка, а я родился в Мейболе в Эршире. Пусть земля будет пухом моей милой матушке. Она зря назвала меня в честь своего отца. Имя не сочетается с шотландской фамилией, но я должен признаться, что пытаюсь с честью носить это имя и фамилию. Я - Кеннеди из Кассилиса, - гордо добавил он.
- Наверно, это очень важно для вас!
- Да, - подтвердил шотландец. - Это весьма важно в Шотландии. И везде, где я побывал, - добавил он, нахмурясь.
Наступила тишина. Д'Арлей поинтересовался:
- Вы, господин Кеннеди, имели дело со Свободным обществом?
Шотландец резко дернул головой.
- Это правда, - сказал он, помолчав. - Я - солдат, и мне нужно существовать. У меня даже некоторое время был собственный отряд и дела шли очень хорошо. Я всегда стараюсь, чтобы во всем, что я делаю, у меня были лишние доходы. Для меня важна даже маленькая прибыль. Вы можете на это что-то возразить, господин д’Арлей?