Дринкуотер не ждал такого. И тут он вспомнил Треддла в шлюпке и письмо, лежащее на дне рундучка. Он замолчал. Слишком надолго – инициатива была утеряна.
– И что же бы будете делать, мистер чертов Дринкуотер? – перешел в наступление Моррис.
– Задам тебе трепку, как в прошлый раз, – твердо ответил Дринкуотер.
– Отмолотишь своей проклятой дубинкой…
– У нас обоих были одинак…
Закончить предложение Дринкуотер не успел. Кулак Морриса врезался ему в челюсть, и юноша упал навзничь, ударившись головой о палубу. Моррис подскочил к нему, но Натаниэль был уже без сознания.
Моррис выпрямился. Да, месть сладка, но его дела с Дринкуотером еще не улажены. Мало ли какие фокусы может преподнести злая судьба, но на сегодня Моррис был доволен. Наконец-то он восстановил свое превосходство над этим ублюдком. Отряхнув штаны, Моррис повернулся к остальным мичманам.
– А теперь смотрите, ублюдки. Запомните, что вас ждет, если вы осмелитесь мне перечить.
Крэнстон не шевельнулся; он по-прежнему сидел, держа в руке кружку с грогом. Житейский опыт, приобретенный на нижней палубе, подсказывал ему, как можно обуздать Морриса.
– Вы что, угрожаете мне, мистер Моррис? – негромко спросил он. – Если так, то я вынужден буду доложить об этом первому лейтенанту. Ваше нападение на мистера Дринкуотера было неспровоцированным, и будет рассматриваться как преступление, за которое вас высекут, как простого матроса. Я только надеюсь, что вы не нанесли нашему юному другу смертельных повреждений, поскольку иначе вам придется ответить по всей строгости Свода законов военного времени.
Моррис сделался бледным, как марсель "Циклопа". Столь длинная речь от немногословного обычно человека, да еще произнесенная с такой уверенностью, пробудила в нем панический страх. Он с беспокойством поглядел на распростертого Дринкуотера.
Крэнстон повернулся.
– Мистер Беннет, не будете ли вы любезны сходить за хирургом?
– Да, конечно, – и юноша выбежал вон.
Моррис двинулся к Дринкуотеру, но Крэнстон остановил его.
– Убирайся, – с непритворным гневом отрезал он.
В мичманский кубрик вошел Эпплби в сопровождении взволнованного Беннета. Крэнстон уже растирал ладони лишившегося сознания мичмана.
Эпплби пощупал пульс.
– Что случилось? – спросил он.
Крэнстон вкратце обрисовал ситуацию. Эпплби вскинул бровь.
– Хм-м, – протянул он. – Помогите-ка… Они приподняли Дринкуотера и доктор поднес к его носу флакон нюхательной соли.
Дринкуотер застонал. Эпплби ощупал основание черепа.
– Голова будет болеть, но все обошлось.
С губ Дринкуотера сорвался еще один стон, глаза заморгали.
– О, Боже, что …
– Спокойно, парень, спокойно. Ты схлопотал удар по черепу и в челюсть, но жить будешь. Ну-ка, ребята, уложите его в койку. Вы будете свидетелем? – последнее адресовалось Крэнстону.
– Да, если будет необходимость, – ответил тот.
– Я поставлю в известность первого лейтенанта. Остается только ждать развития событий.
Эпплби поднял свою сумку и вышел.
Дево отнесся к этому делу серьезно. У него уже были подозрения насчет сексуальных пристрастий мичмана Морриса, но он не предполагал, что Моррис может быть опасен для других членов экипажа. В нездоровой атмосфере на борту такой искры может быть достаточно, чтобы вспыхнуло настоящее пламя, когда пожар распространяется безудержно, и нет никакой возможности его унять. Оставь безнаказанным факт нарушения дисциплины среди мичманов, и получишь такие проблемы, что не дай боже! Дево решил поговорить с капитаном.
Но Хоупа в данный момент больше заботила проблема подхода к берегам Каролины, чем судьба мичмана Огастеса Морриса.
– Поступайте как сочтете нужным, мистер Дево, – сказал он, не отрывая взора от карты. – А пока будьте любезны взглянуть на карту…
Несколько минут оба изучали отметки глубин и очертания береговой линии.
– А в чем состоит необходимость причалить здесь, сэр? – спросил наконец Дево.
Хоуп посмотрел на него.
– Полагаю, вам лучше быть в курсе подробностей нашей миссии на случай, если со мной что-то случится и вам придется взять на себя мои обязанности. – Он указал место на карте. – Нам нужно пристать здесь. В форте Фредерик мы встретимся с подразделением сухопутных войск, предположительно Британского легиона – это провинциальные формирования под командой полковника Тарлтона. Уполномоченный офицер должен принять пакет, находящийся в моем сейфе. В пакете несколько миллионов континентальных долларов…
Дево присвистнул.
– Континентальный конгресс, – продолжил Хоуп, – уже и так подорвал курс своей валюты, и массовый вброс купюр на рынки мятежников сделает правительство неплатежеспособным, подтолкнув тем самым множество янки к переходу в число лоялистов. Думаю, планируется предпринять масштабные набеги на табачные плантации в Виргинии с целью окончательно развалить экономику повстанцев.
– Понятно, сэр, – протянул Дево. Оба погрузились в размышления. Потом первый лейтенант сказал:
– Сдается, это чертовски странный способ подавления восстания, сэр.
– Так и есть, мистер Дево, чертовски странный. Но наш уважаемый лорд Джермен, секретарь Его Величества по делам Колоний, находит его превосходным.
– Ха, Джермен, – возмущенно фыркнул Дево. – Будем надеяться, что ему повезет больше, чем при Миндене.
Хоуп промолчал. В свои годы он находил юношеский максимализм непозволительной и бесполезной тратой сил. Он обрел убежище в молчаливом цинизме. Джермен, Норт, Сэндвич, Арбетнот или Клинтон, морские и сухопутные командующие войсками в Северной Америке, раз Бог их дал…
– Благодарю вас, мистер Дево.
– Спасибо, сэр, – ответил Дево, надел шляпу и вышел из каюты.
Моррис находился внизу, когда первый лейтенант послал за ним. По иронии судьбы именно Уайт передал ему приказ. Не ощущая угрозы, Моррис вошел в каюту.
– Сэр?
– Ах, мистер Моррис, – многозначительно протянул Дево. – Насколько я понимаю, у вас с вашими собратьями по кубрику вышли определенные разногласия, не так ли, сэр?
– Да, сэр, в общем-то так, сэр. Но все улажено, сэр.
– К вашем удовольствию, полагаю? – поинтересовался лейтенант, почти не скрывая сарказма, звучащего в голосе.
– Да, сэр.
– Но не к моему, – Дево поднял на Морриса испепеляющий взгляд. – Вы ударили первым?
– Ну, сэр… я…
– Да или нет, сэр?
– Да, сэр, – пробормотал Моррис едва слышно.
– Вас спровоцировали?
Моррис почувствовал ловушку. Начни он вилять, и показания Крэнстона обернутся против него, и тогда его положение станет еще хуже.
Он уныло помотал головой.
– Мистер Моррис, вы служите на этом корабле источником проблем, и я могу уничтожить вас, даже если для этого придется отправить вас в петлю на основании статьи двадцать девятой Свода… – Моррис побледнел, дыхание у него перехватило. – Но я предпочту перевести вас на другой корабль как только мы присоединимся к флоту. Только никогда не пытайтесь найти место на корабле, где я буду первым лейтенантом, иначе, Богом клянусь, я вышвырну вас за борт. Пока же не смейте наводить свои порядки в кокпите, ясно?
Моррис кивнул.
– Вот и замечательно, а теперь отправляйтесь на фор-салинг и оставайтесь там, покуда я не сочту ваше присутствие на палубе необходимым.
Глава тринадцатая. Схватка с "Креолкой"
Февраль 1781 года
Тридцатишестипушечный фрегат Его Величества "Циклоп" изготовился к бою, идя в бейдевинд левым галсом и слегка кренясь под ровным юго-западным ветром. Идущая с наветра цель тщетно пыталась оторваться. Хотя на мачте судна не было флага, никто не "Циклопе" не сомневался, что это "американец".
Судно выглядело как "индиец", но циники не преминули напомнить, что капитан Пирсон вынужден был спустить флаг перед "Добряком Ричардом" Пола Джонса. А это тоже был "индиец".
Стоя на квартердеке, Хоуп молился про себя, чтобы судно оказалось торговым. В таком случае оно станет легкой добычей. Если же это приватир, то такой орешек будет разгрызть труднее. Что еще важнее, так это стремление Хоупа прибыть к берегу незамеченным. Чем бы не оказалась цель, ей нельзя позволить уйти.
Дево предложил поднять французский флаг, но Хоуп отказался. Ему не нравились такие уловки, и он приказал поднять английское знамя. Через некоторое время цель начала убирать нижние паруса и развернула американский флаг.
– Вот как! – воскликнул капитан. – Они принимают бой. По местам, джентльмены, нас ждет горячая работенка. Нижние паруса на гитовы, мистер Блэкмор, брамсели убрать…
Готовясь к бою, "Циклоп" сблизился с противником. Сидя на фор-марсе, Дринкуотер выглядывал из под кромки паруса. Что-то в чужом корабле показалось ему странным.
– Тригембо, глянь-ка на него. Ничего особого не замечаешь?
Корнуоллец оставил свою пушку и стал вглядываться во вражеское судно, поджидающее британский фрегат.
– Не, сэр… погодите-ка, что-то блеснуло над фальшбортом. Нет, опять исчезло…– Он выпрямился, мотая головой.
– Заметил серебристый блеск?
– Да, сэр, по-крайней мере, так показалось…
Дринкуотер посмотрел назад. С грот-марса Крэнстон приветственно помахал ему. Дринкуотер помахал в ответ, и тут к нему вдруг пришла мысль. Он соскользнул вниз по вантам.
На квартердеке Натаниэль столкнулся с Моррисом, исполнявшим обязанности сигнального мичмана.
– Какого черта ты тут делаешь, – прошипел Моррис. – Отправляйся на свой пост, свинья!
Дринкуотер обогнул его и остановился за спиной у капитана.
– Сэр! Сэр!
– Какого дьявола? – Хоуп и Дево вынуждены были прервать напряженное наблюдение за противником.
– Сэр, уверен, что я видел с фор-марса, как солнце блестит на штыках…
– На штыках? – Вилер вскинулся, услышав знакомое слово. Потом повернулся и приложил к глазу окуляр подзорной трубы. В луче солнца блеснул отсвет стали.
– Точно, штыки, Богом клянусь, сэр! У них там рота или две, чтоб мне сдохнуть, если не так! – воскликнул офицер морской пехоты.
– Если это так, вот тогда вам и придется сдохнуть, сэр, – буркнул Хоуп. – Значит, они намереваются абордировать нас с помощью пехоты… Мистер Дево, не подходите близко, бейте по рангоуту.
– Есть, сэр.
Дево отдал соответствующие приказы.
– Спасибо, мистер Дринкуотер, можете вернуться на свой пост.
– Есть, сэр…
– Подлиза! – прошипел Моррис ему вслед.
Предположения Хоупа оказались верными. Вражеский корабль был французским "индийцем", но действовал по патенту, подписанному самим Джорджем Вашингтоном. Хотя корабль нес американский флаг, командовал им отважный француз, вставший на сторону американцев с того самого момента, когда те призвали на помощь молодых искателей приключений из Европы. На борту находился батальон американской милиции, который пусть и был выбит недавно из Джорджии своими соотечественниками-лоялистами, уже успел восстановить боевой дух под воздействием зажигательных речей своих союзников и горел желанием вновь пустить в дело мушкеты.
Хотя Хоуп разгадал тактику противника, было уже слишком поздно. Когда корабли открыли огонь, противник устремился к британскому фрегату. По мере сближения на корме вражеского судна стали различимы буквы: "La Creole".
Грота-рей "Креолки" сцепился с крюйса-реем "Циклопа" и оба судна с угрожающим треском столкнулись. Хотя дула орудий почти уперлись в борт, грянул залп. Ближайшие друг к другу фальшборты обоих кораблей были буквально сметены, и рой смертоносных щеп наполнил загустевший от порохового дыма воздух. Выстрелы с "Циклопа" вывели из строя две шлюпки противника, расположенные на решетках, а ядра и произведенные ими щепы заставили ополченцев вздрогнуть. Французский капитан, понимая, что промедление смерти подобно, запрыгнул на поручни и махнул американцам. За ними последовала и его многонациональная команда.
Абордажная партия смела канониров верхней палубы фрегата, и достигла выстроенной в линию пехоты Вилера.
– Готовься! Цельсь! Пли!
Громыхнул залп, и пехотинцы отработанными движениями принялись перезаряжать ружья. Они сплевывали пулю в ствол и стучали прикладом по палубе, чтобы не тратить время на возню с шомполом.
Дринкуотер со своего фор-марса разрядил пушчонку по хлынувшей на борт толпе. Перезарядив ее, он вдруг заметил, что Тригембо сцепился в рукопашную с не пойми откуда взявшимся головорезом. Подняв голову, мичман увидел, как другие фигуры перелезают с реев неприятеля на рангоут "Циклопа". На грота-марсе Крэнстон хладнокровно отстреливался, мешая сцепить реи кораблей, но враги пробирались на фрегат через марса-реи и спускаясь вниз по снастям подобно цирковым акробатам.
На главной палубе расчеты орудий продолжали свою работу. Время от времени орудовавшим банником матросам доставался удар абордажной пикой, и Дево распорядился закрывать порты на время перезаряжания пушек. Это замедлило темп стрельбы, но зато позволило людям работать сосредоточенно, снижая тем самым риск от самопроизвольного возгорания пороха в небрежно пробаненном стволе. Над головами артиллеристов не смолкал треск ручного оружия. Из под локтя лейтенанта Кина вынырнуло ребячье лицо. Это был молодой Уайт.
– Сэр! Сэр! Пожалуйста, направьте расчеты правого борта наверх, нас здорово теснят, сэр!
Кин повернулся.
– Расчетам с правого борта! – рявкнул он. – Взять кортики и пики!
Боцманские помощники передали команду, и матросы, подсоблявшие товарищам по левому борту, бросились к оружию, сложенному в козлы у мачт.
– Скелтон, ты за командира! – Кин сжал рукоять тесака и косо улыбнулся Уйату. – Ну, вперед, парнишка…
Уайт выхватил свой игрушечный кортик.
– Правый борт! К трапу! За мной!
Прокатилось разрозненное "ура", едва слышимое в грохоте орудий. Но оно превратилось в яростный боевой клич, когда матросы хлынули на залитую солнцем палубу, где шла отчаянная рукопашная схватка. Попытка мятежников проникнуть на "Циклоп" через порты главной палубы провалилась, но на верхней палубе картина была иной. На крыльях первого удара абордажная партия проложила себе путь до квартердека британского фрегата. Ощетинившись штыками, пехота Вилера сдерживала их залповым огнем. После нескольких наскоков атакующие подались назад, направив свои главные усилия на нос, где сопротивление, возглавляемое лейтенантом Дево, было ожесточенным, но разрозненным, офицеры и матросы дрались каждый сам за себя.
Хотя американская милиция – не самые храбрые войска, против матросов они дрались хорошо, и постепенно начали одолевать последних. Сумей американцы овладеть шкафутом, и перед ними откроется дорога на главную палубу, и тогда захват фрегата окажется лишь вопросом времени. Схватка шла не на шутку: мушкетная пальба, выстрелы из пистолетов, блеск стали. Крики ярости и боли, хриплые голоса офицеров, выкрикивающие приказы, и все это время от времени тонуло в реве залпа главных батарей, разряжаемых по противнику в упор, отчего разворачивающаяся жуткая картина тонула в облаках дыма.
Бедолага Беннет, прислонившись к пушке, умирал от штыковой раны. Стюарт, помощник штурмана, не оправившийся еще от последствий любовного приключения в Фалмуте, отбил удар французского капитана, но не успел провести контратаку. Француз оказался быстрее, и Стюарт осел на залитую кровью палубу.
С высоты фор-марса Дринкуотеру не было ясно, как развивается битва на затянутой пороховым дымом палубе. Создавалось впечатление, что проникновение врагов по снастям между фок– и грот-мачтами приостановилось, и тут Дринкуотер услышал рев бросившихся в контратаку людей Кина. Он видел, что на палубе "американца" готовится к атаке новая группа бойцов. Вертлюжная пушка выплюнула на вражеский шкафут заряд картечи; несколько человек упало, группа рассеялась, потом собралась вновь. Дринкуотер выстрелил еще раз.
– Осталось два заряда, сэр! – прокричал ему на ухо Тригембо.
– Проклятье! – крикнул он в ответ. – И что мы будем делать потом?
– Не знаю, сэр, – матрос поглядел вниз – Присоединимся к остальным?
Дринкуотер посмотрел на палубу. Орудийная пальба, похоже, приостановилась, и ветер частично снес дым. Он видел, как Уайт размахивает кортиком, набросившись на американца, теснящего английского уоррент-офицера. Последний получил удар в бедро, но тут американец скорчился, когда подоспевший Уайт пырнул его в бок. Дево – тесак в одной руке и перехваченный за дуло пистолет в другой, – метался как безумный, ободряя парней Кина и уцелевших канониров с верхней палубы.
Посмотрев назад, Дринкуотер отметил, что Крэнстон на грота-рее занят тем, что рубит спутавшиеся снасти, соединяющие корабли.
Ну конечно! Им необходимо отвести "Циклоп" от корабля мятежников.
– Нам нужно развести корабли, Тригембо!
– Есть, сэр, но янки ведь у нас на ветре, сэр.
Это было так. Давление ветра прижимало корпус "Креолки" к борту фрегата так же надежно, как будто корабли были связаны друг с другом. Дринкуотер снова посмотрел вниз, и взгляд его упал на якоря. Поутру Дево распорядился изготовить становой якорь, поскольку они уже приближались к американскому побережью. Все что от них требовалось – это отдать якорь.
– Становой якорь, Тригембо! – взволнованно закричал Натаниэль, указывая рукой.
Тригембо тут же ухватил идею. Оба моряка спустились вниз по фока-штагу. Якорь подвешивался к правому борту на цепях. Цепи заканчивалась кольцами, сквозь которые пропускались пеньковые канаты, крепящими якорь к борту.
Выхватив нож, Тригембо атаковал канаты, удерживающие шток, а Дринкуотер занялся пяткой якоря.
Дико орущая масса сражающихся находилась от них пока еще в нескольких футах. Поскольку "Креолка" прижалась к "Циклопу" с левого борта ближе к корме, на форкастле было относительно спокойно. Тут вдруг с мачты приватира кто-то открыл огонь из мушкета. Пуля ударила в лапу якоря и с визгом срикошетила. Пот ручьем лился с обоих мужчин, и Дринкуотер начал уже проклинать свою нелепую идею; ему казалось, что канаты никогда не поддадутся. Голова у него раскалывалась от шума битвы, ныл ушиб, нанесенный Моррисом. Между ног у него в палубу вонзилась пуля. Его спина являла собой прекрасную мишень, и в следующий раз стрелок вряд ли промахнется.
Тригембо вскрикнул. Его канат разошелся, и под весом якоря последние пряди троса, который пилил Дринкуотер, лопнули. Якорь с плеском упал в воду.
– Дай Бог чтобы канат размотался…
Он размотался, по крайней мере достаточно, чтобы якорь достиг дна. Канат натянулся, провис и натянулся снова, заставляя оба корабля повернуться носом к течению, идущему на северо-восток от побережья Флориды и Каролины. Течение действовало на оба корпуса одинаково, но "Циклопа" удерживал якорь. Дринкуотер поглядел в направлении кормы. Он первый заметил, как между кораблями образовался проем, говорящий, что "Креолку" медленно относит от ее противника.
– Она отходит ребята, ее относит!