- Нет, славный мой Сидуан, можешь быть спокоен; Перинетта и в самом деле очаровательная девушка и в Блуа… Ах, черт, я думал, что в Блуа я имел случай сказать ей это наедине… и знакомством с доньей Манчей я обязан тоже ей… но теперь она госпожа Сидуан, и ты мне оказал слишком большую услугу, чтобы я играл с тобой скверные шутки.
- Тогда поступайте, как вам угодно, капитан, - сказал успокоенный Сидуан, - я знаю, что вы свое слово держите.
- И вот почему я беру с собой Перинетту: она знает место, где вы собираетесь прятаться, значит она сможет передать вам мои распоряжения. И будь спокоен, ты увидишь ее здесь через самое малое время. Но трактир? - спросил Мак, поворачиваясь к хозяину.
- Боже мой, трактир, монсеньор, - тоже мне большое дело! Я могу его просто запереть и немного на этом потеряю. Вот уже месяц кроме вас ни один серьезный клиент не явился… я трачу последние гроши!
- Ах, бедный мой друг! - воскликнул Мак, - я уже подумал об этом. Раз Сидуан теперь разбогател и считай что уже женился, он не может больше у меня быть слугой. Почему бы тебе не поступить на его место? Сам видишь, я приношу счастье.
- Ах, монсеньор, вы предупредили мои желания! Уже час я думаю, как мне получше попросить вашего разрешения остаться у вас!
- Ну, что же, все к лучшему, вот мы все и решили. А ты, Сидуан, останешься моим другом и кроме того, я хочу быть крестным вашего первенца.
- Вы можете рассчитывать на меня, капитан.
- А теперь все по своим местам.
- Капитан, а вы-то куда идете?
- Куда я иду? К моему другу кардиналу, черт меня возьми!
Глава 33. Медальон
Мак шел в сопровождении Перинетты быстрым шагом по направлению ко дворцу кардинала и размышлял о том, какой хороший прием ему окажет его преосвященство. О том, что ему будет трудно пройти к кардиналу, Мак даже не помышлял.
Дорога была не близкая, и капитан, не спавший уже сутки, падал бы с ног, если бы ему было не двадцать два года и его не ждала бы Сара!
Поэтому бедняжка Перинетта - девушка от природы не слабая - за ним едва поспевала.
Время от времени Мак спрашивал ее:
- Я не быстро иду, детка?
- Ничего, ничего, монсеньор, идемте, ноги у меня крепкие.
Но румянец и прерывистое дыхание говорили капитану, что девушка уже без сил, и он по доброте своей замедлял шаг, но через несколько минут, сам того не замечая, начинал опять его ускорять.
Наконец, они дошли до кардинальского дворца.
- Прохода нет! - естественно, сказал гвардеец у ворот.
Мак улыбнулся.
- Приятель, - сказал он, - кардинал меня ждет.
- Вас? - переспросил гвардеец, бросая выразительный взгляд на одежду капитана. - Проходите, нечего тут стоять!
И его можно было понять, потому что платье капитана ужасающим образом пострадало от пребывания в катакомбах. Во многих местах оно было порвано, все перепачкано, и походило больше на одежду бродяги, чем дворянина. Мак только сейчас заметил, в каком плачевном состоянии он находится. Гвардейцы сменились и не узнавали его, а в этаком наряде он не решался проявить настойчивость, но тут прибежал офицер и с вежливостью, свидетельствовавшей, что кардинал очень ценит Мака, попросил его следовать за собой.
- Сударь, хотел бы я знать, чему я обязан вашим вмешательством? - спросил капитан. - Я уже начал приходить в отчаяние, а мне очень нужно увидеть его святейшество.
- Это очень просто, сударь: господин кардинал увидел вас из окна своего рабочего кабинета и послал вас встретить.
- Тогда прошу вас, разрешите этой девушке посидеть и подождать меня в приемной. Ей сейчас придется выполнять важное поручение.
И Мак с Перинеттой прошли вслед за офицером.
Капитан снова оказался в том рабочем кабинете, где кардинал принимал его в прошлый раз.
Ришелье ждал его, благожелательно улыбаясь, и, как только Мак вошел, сделал ему дружеский знак своей белой изящной рукой.
- Я вижу, сударь, что ночь была трудная, - сказал он.
- Да, монсеньор, но, благодарение Богу, я надеюсь, что ваше преосвященство сумеет использовать сведения, которые я добыл.
- Ах, вот как! Посмотрим, что за сведения.
- Прежде всего, я должен просить ваше преосвященство о милости.
- Слушаю, господин Мак, и готов обещать ее заранее.
- Время не ждет, монсеньор, и необходимо срочно послать отряд человек в двадцать на помощь двум храбрым малым, которых я оставил на месте.
Ришелье постучал по колокольчику.
Появился офицер.
- Немедленно предоставьте двадцать человек в распоряжение капитана, - приказал кардинал.
Офицер удалился.
- Спасибо, монсеньор; дорогу этим людям покажет девушка, которую я специально для этого привел с собой. Приходится пользоваться тем, что есть под рукой.
- Пойдите, распорядитесь, сударь, и возвращайтесь рассказать мне ваши приключения.
Мак вышел и в нескольких словах объяснил гвардейцам, что им надлежит делать.
И отряд немедленно отправился в путь, предводительствуемый Перинеттой, которую подобное поручение наполняло гордостью.
А Мак вернулся к кардиналу.
- Слушаю вас, капитан, - сказал благосклонно Ришелье.
- Ах монсеньор, я издалека вернулся.
И Мак рассказал кардиналу о своей дуэли с доном Фелипе о том, как он спустился в колодец и добрался до места встречи заговорщиков.
Рассказал он и о том, как испанцы, принимая его за дона Руиса, раскрыли ему свои планы.
- И каковы же они? - спросил кардинал.
- Слово в слово такие: на Пикардию, Франш-Конте и Шампань наступают четыре армейских корпуса под командованием Пикколомини, Жана де Верта, герцога Франциска Лотарингского и Томаса Савойского.
- Продолжайте, сударь, продолжайте.
- Я не смею, монсеньор. Уж слишком высокое имя…
Ришелье нахмурился и бросил на капитана вопросительный взгляд.
- Это имя Гастона Орлеанского.
- Это имя следует забыть, сударь.
Мак поклонился.
Он рассказал, что заговорщики рассчитывали на него, капитана крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель, чтобы открыть себе путь в Пикардию. Потом признался в том, что его подвело нетерпение и что он невольно воскликнул: "Да здравствует король!"
Ришелье покачал головой.
- Слишком уж вы поспешили, молодой человек!
- Что же вы хотите, монсеньор? Я ведь гасконец, во мне вскипела кровь, но я дорого заплатил за это!
И он стал рассказывать о том, как внезапно появился дон Фелипе, о его выстреле из пистолета, о том, как он провел под обрушившимися сводами несколько ужаснейших часов, и о своем чудесном спасении.
Когда он дошел в своем рассказе до того места, когда, выбравшись из-под обвала, он хотел было погрести там дона Фелипе, лицо кардинала, обычно бесстрастное, приняло строгое выражение, но Мак продолжал:
- Я подумал, что, убив дона Фелипе, я отомщу только за себя, а, сохранив ему жизнь, я смогу помочь раскрыть всех заговорщиков.
- Прекрасно, сударь, - одобрительно произнес Ришелье, - будьте уверены, что мы сумеем оценить эту жертву.
Повествование капитана подходило к развязке. Маку оставалось только рассказать, как он сделал из места своих мучений мышеловку, куда почти наверняка должны попасться несколько участников заговора.
- А впрочем, монсеньор, этот негодяй дон Фелипе всех их выдаст хотя бы для того, чтобы не одному пострадать.
- Господин Мак, - сказал Ришелье, - вы показали себя человеком умным и и вполне способным занять должность коменданта крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель.
- Ах, монсеньор!
- И вы получите этот пост, причем под именем Мака, которое вполне стоит всех титулов дона Руиса и Мендозы. Вы отправитесь к месту службы, как только будет покончено с заговором.
Вошел лакей и подал приглашение на аудиенцию.
- Монсеньор, эта особа не желает ожидать.
- Введите, - сказал Ришелье, бросив взгляд на бумагу.
Вошла дама в трауре и под вуалью, которую она приподняла, приветствуя кардинала. Ришелье указал ей на стул.
Это была мадемуазель де Бовертю; читатель помнит, что в начале этой истории мы описывали, как она приходила к королю за помощью и рассказала историю своей молодости.
Кардинал сказал ей:
- Сударыня, вы желали, чтоб я немедленно принял вас; позвольте поэтому мне закончить дела с этим господином.
Мадемуазель де Бовертю поклонилась и бросила на Мака удивленный взгляд, который кардинал истолковал по-своему.
- Вы больше не можете ни минуты оставаться в этом виде, сударь, - сказал он, - ведь не всем ведомо, что вы пришли в такое состояние на службе короля.
- Ваше преосвященство может не сомневаться, что если бы не срочность, я не осмелился бы ни в коем случае явиться к вам в таком виде.
- Вы правильно поступили…
Глянув на свое платье в присутствии этой важной дамы, Мак невольно покраснел и провел рукой по камзолу, и тут на лице его появилось выражение настоящего горя.
- Что с вами, сударь? - ласково спросил Ришелье.
- Ах, монсеньор, - ответил Мак, продолжая ощупывать свою грудь, - простите меня, но я в отчаянии. Я только сейчас потерял медальон, вещь для меня памятную…
Ришелье улыбнулся.
- О, ваше преосвященство заблуждается; в медальоне был портрет, и, поскольку он всегда был при мне, нужно думать, что это - портрет моей матери.
Последние слова мадемуазель де Бовертю выслушала очень внимательно.
- Это ценная вещь? - спросила она с беспокойством.
- Нет, сударыня, простой медальон, по виду старинный, без камней, но я дорожил им как реликвией.
Говоря эти слова, Мак смотрел в лицо собеседницы и чувствовал, что им овладевает странное беспокойство. Где он видел этот взгляд, какое воспоминание будил в нем властный облик этой знатной дамы, которую он видел первый раз в жизни?
Дама же, взволнованная не меньше Мака, пристально смотрела на него.
Ришелье, пребывавший, по-видимому, в благожелательном настроении, с интересом наблюдал за сценой, разворачивавшейся на его глазах.
- Необходимо найти этот медальон, совершенно необходимо, вы слышите, сударь?! - говорила мадемуазель де Бовертю.
- Но, сударыня, это почти невозможно.
- Ах, обыщите весь Париж, если понадобится, но найдите его. И тотчас же, умоляю вас.
- Но, сударыня, вы слишком уж много от меня хотите. Я попытаюсь его разыскать, без всякого сомнения, но сначала я желал бы обнять женщину, которую я люблю и уж не надеялся больше увидеть.
- Заклинаю вас, сударь, поторопитесь. Вы видите мое смятение; так помните же, что, пока этот портрет не найдется, я буду пребывать между жизнью и смертью.
- Я ухожу, сударыня, и хотя я не могу себе объяснить, почему этот медальон внушает вам такой интерес, я обещаю вам сообщить, успешными ли окажутся мои поиски.
- Хорошо, я отправлюсь домой и буду ждать вас.
И мадемуазель де Бовертю вынула записную книжку, написала на листочке несколько слов и протянула его Маку.
Ришелье снова позвонил. Вошел лакей.
- Проводите этого господина, - сказал он слуге, указывая на Мака, - и пусть его переоденут. Идите, капитан, и помните, что я тоже жду известий с равнины Мон-Сури.
- Вашему преосвященству не придется ждать долго.
Глава 34. Две возлюбленных
Из дворца кардинала Мак вышел в новом платье, достойном коменданта крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель. Его бравый вид и костюм привлекали к нему все взгляды, и это доставляло ему огромное удовольствие.
Мак, как читатель уже понял, был красивый малый и сам об этом хорошо знал - он был гасконцем, и этим все сказано. Новый же титул, радость от того, что кардинал его похвалил - а его преосвященство похвалы обычно не расточал - и предвкушение свидания с Сарой придали его лицу выражение, сделавшее его еще краше.
И с наслаждением вдыхая свежий воздух, он источал радость жизни, и этим невольно привлекал взгляды - прохожие с удовольствием смотрели на красавца-офицера, упругим шагом спешившего по направлению к улице Сен-Дени. Недалеко от дома ювелира Лоредана Мак замедлил шаг. Еще мгновение, и он увидит Сару, которая полагала, что он сейчас далеко от нее.
Мак спрашивал себя, будет ли девушка грустной, или спокойной и веселой, как всегда, и это мысль очень занимала его.
Наконец он дошел, бросил взгляд в окно, и лицо его побелело.
Сара сидела на своем обычном месте; шитье, над которым она работала, лежало у нее на коленях, голова была откинута на спинку стула, глаза неподвижно устремлены в одну точку. Девушка была погружена в свои мысли.
Мак ни на секунду не усомнился, что она думает о нем; ему показалось, что бледность и грустный взгляд делают ее еще красивее, чем раньше.
Одним прыжком он оказался рядом с ней.
- Ах, дорогой капитан! - воскликнула Сара, обретая свою обычную веселость, - а я сидела тут и думала, когда же я снова вас увижу!
- Это правда, вы думали обо мне?
- Конечно! А вы в этом сомневались?
- Нет, но я счастлив услышать это от вас.
И Мак покрыл поцелуями маленькие руки Сары.
- Я принес вам хорошие новости, моя милая женушка, - ведь я скоро смогу вас так называть?
- А вы дрожите от страха, задавая этот вопрос?
Мак улыбнулся.
- И правы, что не дрожите, - сказала она, нежно на него глядя. - Но сначала послушаем новости. Я уже думала что вы уехали в Ла-Рош-Сент-Эрмель, и хотя эта мысль должна была бы меня успокоить, я испытывала помимо своей воли необъяснимую тревогу.
- Дорогая Сара, я знал, что у меня есть ангел, чья мысль хранит меня…
- Значит, вы подвергались большой опасности?
- И не одной, а тысяче!
И Мак рассказал девушке о своих ужасных приключениях. Он рассказывал, а бедная девочка бледнела все больше и больше; капитан же с восторгом наблюдал за тем, как Сара переживает опасности, которых он столь чудесно избежал.
- Ах, добрый Сидуан, славный мальчик! - воскликнула она под конец.
- Да, мне крупно повезло, и не только в тот вечер, когда я зашел в гостиницу на дороге в Блуа.
- Вы забываете, что там вы встретили и дона Фелипе.
- Да, но без него я бы вас, может быть, никогда не увидел. И, кроме того, сейчас мне уже нечего бояться дона Фелипе. Жалкий у него, должно быть сейчас вид!
- Что вы собираетесь с ним делать?
- Я скажу вам это позже, а сейчас мне нужно сказать вам многое другое.
- Что еще?
- О, на этот раз приятные вещи.
- Тогда говорите быстро.
- Вы же не думали, что я приму командование крепостью Ла-Рош-Сент-Эрмель под именем дона Руиса?
- Почему же нет, если только так можно было спастись.
- Вы дитя. Но я уверен, что вы так и думали из расположения ко мне, а титулы и звания тут были не причем.
- О, конечно, это так.
- И вы готовы смириться с тем, что станете женой бедного офицера без состояния, которому нечего вам предложить, кроме имени, да и то неизвестно от кого ему доставшегося?
- Готова, - сказала она с прелестной улыбкой.
- Так вот, я, еще вчера, когда вы мне прислали голубую ленту, которую я вас попросил, и тем признали свою любовь, - сказал Мак серьезно и взволновано, - я лишь в отдаленном будущем провидел для себя возможность жениться на вас, потому что не хотел, придя к вашему отцу просить у него самое заветное сокровище, то есть вас, быть простым рыцарем удачи.
- Вы чересчур скромны, дорогой капитан, и если я вам ответила так, как я это только что делала, то только потому, что мой отец готов отдать свою дочь человеку, которого она любит и который сумел ее защитить.
- Это большое счастье, и мне есть чем гордиться, но посмотрите на меня: я счастлив, потому что мои мечты сбылись. Я - комендант крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель, и при этом под именем Мака. Ах, что же до имени, - добавил он, смеясь, - вам придется им удовлетвориться: другого у меня нет, чтобы вам предложить.
И тут капитан рассказал Саре о своем визите к кардиналу.
Но Сара снова стала серьезной.
- Кардинал вознаградил вас за то, что вы раскрыли заговор, который замыслили испанцы, - это прекрасно; но над кардиналом есть король, и король любит донью Манчу. Что случится, когда она узнает, что ее брат и ее соотечественники были выданы вами? Не достанет ли ее влияния на короля, чтобы добиться их помилования и аннулировать ваше назначение?
- Донья Манча, дорогая Сара, совершенно не любит своего брата и будет рада, что избавилась от него. Что же до прочих, то они ей и вовсе безразличны, и она согласилась заниматься этим заговором только под давлением дона Фелипе.
- Может быть, вы и правы, но одну вещь следует все же от нее скрыть - это наши планы пожениться.
- Что вы говорите?! - обеспокоенно воскликнул Мак, - я ведь рассчитываю осуществить эти планы как можно скорее.
- Но вы забыли, - с сомнением произнесла Сара, - что эта дама любит вас!
- Ах, да, верно, я и забыл об этом. Вы этим недовольны?
- Конечно нет, но если она узнает, что вы любите меня, она захочет отомстить и наказать вас за равнодушие.
Мак задумался. Рассуждения Сары очень походили на правду. Минуту он молчал, потом поднялся.
- Что вы собираетесь делать?
- То, что делаю всегда: атаковать врага в лицо.
- Что вы хотите этим сказать?
- Что я сию минуту иду к донье Манче и расскажу ей все сам.
- Но в данном случае ваш враг - молодая, красивая женщина, которая вас любит. Это очень опасно!
- Вы ревнуете?
- А как же иначе?
- Ну, тогда я совершенно счастлив, - сказал Мак, - но вы не бойтесь ничего, моя любимая, потому что ваши прекрасные синие глаза очаровали меня настолько, что я просто нечувствителен к пламенным взглядам прекрасной доньи Манчи.
- Тогда идите и возвращайтесь скорее.
Через четверть часа Мак был уже у прекрасной испанки.
Когда ей доложили о приходе капитана, донья Манча резко поднялась с места.
Что ему от нее нужно?
Он действительно предатель, как назвал его дон Фелипе, и пришел к ней, чтобы заставить ее говорить и узнать у нее о заговоре?
Или пришел влюбленный, который готов упасть к ее ногам и молить ее о том, что она была бы счастлива ему отдать?
- Сударыня, - сказал, входя, Мак, - у меня есть считанные минуты. Меня ждут, поэтому позвольте мне говорить откровенно и кратко.
Увы, донья Манча хорошо поняла, что к ней пришел не возлюбленный.
- Говорите! - произнесла она.
- Заговор раскрыт.
- Ах, значит это ваше дело? Дон Фелипе меня не обманул? И вы решили меня погубить, меня, которая… О, вы - негодяй! Ну что же, продолжайте. Может быть, вы пришли меня арестовать? Я готова следовать за вами. У меня было время бежать, но как вы видите, я здесь.
- Позвольте мне вставить несколько слов?
- Говорите, что вам угодно.
- Я не мог выбирать между вашим братом и своей родиной. Он хотел продать мою страну. Но между вами, сударыня, и вашим братом я всегда делал большую разницу. Он хотел, чтобы меня повесили. Вы меня спасли. Потом, как я могу забыть те мгновения, когда вы были моей? Правда, я думал, что держу другую в своих объятиях, и вы думали, что прижимаете к своей груди другого. Ну и что же? Ведь это вы были моей, а я был ваш.