Прошли века. И к останкам "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон" вернулись вновь. На этот раз это была команда "Калипсо" научно-исследовательского судна известного океанолога Жака Ива Кусто. Ему не повезло. Попытка найти и поднять сокровища испанского галеона оказалась безуспешной. После 44-дневной экспедиции Кусто вынужден был признать: чрезвычайно трудно вновь найти на дне моря корабль, затонувший несколько столетий назад. Особенно это относится к району Карибского моря. Судите сами. Примерно каждые десять лет над районом Сильвер-Банк, как уже известно читателю, покоятся останки "Пречистой девы", проходит центр урагана. Таким образом, со дня его гибели над ним пронеслось… 30 ураганов. Причем высота волн в это время достигает 12 метров. Под таким напором стихии судно неминуемо должно развалиться, и чтобы найти другие его части, необходимо просеять тысячи кубометров песка. Но это не самое трудное. Решающим фактором, как подчеркивает Кусто, является морская фауна. За относительно короткое время останки корабля оказываются погребенными под толстым панцирем из ракушек, известковых водорослей и других живых организмов. Довершают "работу" рыбы-попугаи, которые питаются кораллами. Они размельчают их в песок и окончательно замуровывают останки судна.
Однако эти трудности не останавили Александра Корганова, сына русского адвоката, эмигрировавшего в начале 20-х годов нашего столетия во Францию. Крестник князя Юсупова, Александр Сергеевич Корганов, ныне известный во многих странах специалист по подводному флоту, издатель журнала "Подводные силы", начал свою карьеру с учебы на физико-математическом факультете Парижского университета. Закончив его, он, по совету отца, поступил на юридический. И вот однажды, работая над диссертацией, Корганов наткнулся на список кораблей, курсировавших в XVII веке между Западной Индией (так тогда называли Америку) и Иберийским полуостровом. Юношеская мечта стать военным моряком перевоплотилась в новую идею изучения истории флота. "Я понял, - вспоминает Корганов, - дело моей жизни не судейская мантия, а просоленная ветрами роба искателя морских приключений".
Работа закипела в новом русле. Корганов посещает испанские хранилища рукописей в Мадриде, Севилье, Вальядолиде. В исследованиях ему помогают знания, приобретенные на юридическом факультете: темой его диссертации были торговые отношения между Старым и Новым Светом в XVII-XIX веках.
И вот первый сюрприз - досье судебного процесса над адмиралом Хуан де Вилла Винценсио, штандарт которого носил "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон". 200 листов показаний свидетелей, уцелевших из экипажа галеона, счетов, расписок, отчетов, раскрыли перед исследователем всю историю несчастного корабля. И Корганов с упоением погрузился в страницы прошлого.
...В 1640 году, пытаясь противодействовать экономическому упадку, король Филипп IV назначил Диего Пачеко, герцога Эскалонского, вице-королем Испании.
высокопоставленный сеньор-гранд заказал на верфи Вера-Крус целую серию кораблей: 8 галеонов и фрегат. Самый крупный и богатый по убранству галеон был окрегцен "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон".
23 июля 1641 года новоиспеченная флотилия во главе с флагманом покинула Сан-Хосе-де-Уллоа, порт Вера-Крус и направилась в Гавану, чтобы соединиться с флотилией Тиерра-Ферма под командованием генерал-капитана Хуана ле Компоса.
Конвой, увеличенный до 31 корабля, 13 сентября, в самый разгар бурь, стал на якорь. Спустя два дня "Нуэстра сеньора де ля Консепсьон" дал течь: сказалось торопливое строительство кораблей и непрофессиональная проверка их качества. Флотилия вынуждена была возвратиться в Гавану. 28 сентября ремонт был закончен, и корабли вновь вышли в море. Однако драгоценное время было потеряно. Когда суда находились в узком проливе между островами Флорида-Кейс и Кэй-Сок-Бэнк, изобилующем рифами и мелкими островками, разразилась буря. Несколько кораблей было выброшено на берег, флагманский галеон получил серьезные повреждения. О том, чтобы продолжать плавание через Атлантику, не могло быть и речи. Адмирал принял решение идти \на ремонт в Пуэрто-Рико. Но злой рок преследовал корабль. Занимавшиеся прокладкой курса штурманы ошиблись. По существующим в те времена на испанском флоте порядкам, штурманы, относившиеся к торговому ведомству, не подчинялись адмиралу. Это и погубило корабль: В листах судебного дела Корганов нашел упоминание, что дон Хуан выступил против выбранного курса. Но, так или иначе, в 20 часов 30 ноября "Пречистая дева" оказалась среди рифов.
Никто из. команды не знал, где находится корабль. Одни считали, что он стоит недалеко от Санто-Аоминго, другие надеялись увидеть берега Кубы, рождавшись утра, спустили на воду единственную шлюпку и стали буксировать галеон среди рифов. Но выбраться из лабиринта и добраться до спасительной чистой воды не удалось. Обрушившийся ночью ветер сорвал корабль с якорей и бросил его на скалы.
Агония галеона и людей, находившихся на ею борту, продолжалась несколько суток. Люди искали убежище на рифах. Но коралловые образования едва достигали поверхности, и каждый вал смывал спасшихся от, крушения и уносил в открытое море, где их уже поджидали акулы. И все же самым мужественным удалось сорганизоваться. Они собрали доски и бревна, всплывшие на поверхность, и соорудили плоты. Но эти сымпровизированные на скорую руку плоты разошлись и разбились под напором стихии. Потерпевшие крушение не пришли к соглашению о направлении, которою следует придерживаться. Лоцманы, полагавшие, что они находятся вблизи Пуэрто-Рико, увлекли за собой часть команды. Где они нашли свой конец, никому не известно. Спаслись лишь те, кто доверил свою жизнь адмиралу Вилла Винценсио, считавшему, что крушение произошло к северу от Эспаньолы.
Около 30 человек остались на рифе в ожидании помощи. Но даже при отливе отмель не обнажалась. Люди ходили в воде, покрывавшей их ноги до половины икр. Они отодрали бревна и доски от обломков судна и соорудили из них нечто вроде островка, где и обосновались с котлами, скудными запасами еды и тем золотом и серебром, которое им удалось захватить из каюты капитана.
После нескольких недель напрасного ожидания, изнывая от жажды и солнечных ожогов, разъедаемые солью, эти пленники кораллов, так и не дождавшись спасителей, построили суденышко и двинулись на юг. Но в пути они потерпели новое крушение к северу от Эспаньолы О трагедии смог поведать только один уцелевший моряк.
Первая попытка поиска сокровищ "Пречистой девы" была предпринята Александром Коргановым еще в начале пятидесятых годов.
В январе 1952 года, после недолгих приготовлений, рыболовецкое судно "РЭ", принадлежавшее доминиканскому дипломату Руберозе, покинуло пристань Ла-Рошель и отправилось к берегам Америки.
Корганову повезло, ему удалось точно выйти к цели. Этот день - 13 мая 1952 года- запомнился навсегда. Он увидел "Пречистую деву" своими глазами. Дальнейшие события происходили точно по сценарию приключенческого фильма о пиратах. Как только начались подъемные работы, экипаж, набранный по случаю, взбунтовался. Команда решила завладеть судном и драгоценным грузом и, найдя убежище в другой стране, поделить добычу.
Однако действия на борту "РЭ" развивались вопреки замыслу бунтовщиков. Корганов, так же как и Фиппс два с половиной века назад, расправился с зачинщиками, вернулся в порт и… набрал Новый экипаж из местных индейцев. Но суеверные ныряльщики, напуганные каким-то таинственным чудовищем на дне моря, вынудили Корганова вновь покинуть место гибели галеона. Разуверившийся в успехе дела Рубероза отказался от дальнейшего участия в экспедиции, а неугомонный Корганов решил сделать еще одну попытку. На этот раз ему помешал начавшийся сезон ураганов.
Вновь посетить легендарные места Корганову удалось только спустя 3 года. Вместе с погибшим недавно известным американским гидрологом и полярным исследователем Пленном Краузе ему удалось составить карту полосы рифов, протянувшихся почти на полсотни миль, и снять цветной фильм.
Неудачи Александра Корганова не остановили в 1977 году американца Берта Уэббера.
С детских лет, зачитываясь романами Жюля Верна и Эдгара По, он мечтал о "своем золотом корабле". В шестнадцать лет вместо колледжа он поступил в школу подводного плавания и после ее окончания отправился в экспедицию, организованную Артуром Макки из Музея морской археологии во Флориде.
Набравшись опыта, Берт решил взяться за дело самостоятельно. Подвернулся и случай. Его друг и сподвижник Джим Хаскинс предложил заняться поисками "Консепсьон", компаньоны ударили по рукам. Начался сбор информации.
"Чем больше я анализировал записи, тем больше убеждался, что успех возможен, - вспоминает Уэббер. - Деньги на экспедицию удалось занять у одного чикагского банкира. После этого я добился у правительства Доминиканской республики исключительного права на поиски "серебряного" галеона в обмен на половину сокровищ, если они будут найдены.
И все-таки самым важным было то, что мне достали листы аэрофотосъемок прибрежной акватории Гаити. Море там прозрачное, и поэтому хорошо просматриваются подводные рифы и банки. Покорпев месяц.над дешифровкой аэрофотоснимков, я нанес на карту "подозрительные" места, где скорее всего мог лежать остов "Консепсьон". Оставался сущий пустяк - разыскать его". И он нашел: сначала незаменимого помощника - профессора Питера Эрла из Лондонской школы экономики, работающего над монографией об испанском "серебряном флоте", а затем вахтенный журнал судна "Генри", участвовавшего в экспедиции Фиппса.
Канадская фирма "Вэриал ассошиэтс" предоставила Уэбберу на испытание новый протативный магнитометр на цезии. Это была действительно удача. Прибор регистрировал наличие металла даже под трехметровым слоем песка. Сокровища сами "плыли" в руки Берту. Оставалась единственная проблема - финансирование. Это оказалось не простым делом. И все же всеми правдами и неправдами ему удалось взять кредит на 450 тыс. долларов.
"У меня просто не было другого выхода, как найти "Консепсьон", - пишет Уэббер. - Может быть, именно безысходность сыграла решающую роль. Во всяком случае, на пятый день по прибытии в район поисков мы могли празновать победу: "серебряный" галеон сдался на милость моей команды".
"Улов" оказался значительным: 32 тонны серебра в слитках и монетах, золотые украшения, посуда из майолики и фарфора, общей.стоимостью около 14 миллионов долларом.
Раскопки, продолжавшиеся 11 месяцев, принесли и неожиданный сюрприз. Это были остатки сундука контрабандиста XVII века с двойным дном, под которым лежал толстый слой серебряных монет. Среди них нумизматы обнаружили часть фальшивых, отчеканенных в Новом Свете.
Но история "Консепсьон" еще не закончена. По подсчетам специалистов, ценности, поднятые Фиппсом и Уэббером, вкупе составляют лишь пятую часть груза "серебряного галеона". Остальные сокровища еще ждут своего часа.
Триста лет пол водой, или Новая жизнь "пиратского Вавилона"
В этот июньский день 1692 года солнце над Ямайкой приближалось к зениту, и город Порт-Ройял, расположенный на длинной песчаной косе, грелся в сонливой жаре Карибского моря. На улицах города было душно и жарко, небо было безоблачным и море гладким, как зеркало. Погода тревожно действовала на многих горожан. Со времени основания города подземные толчки отмечались почти ежегодно. И каждый раз они случались именно в жаркую и безветренную погоду. Жители привыкли к ним и, казалось, ничто не могло нарушить обычный ритм жизни его обитателей.
Множество кораблей с опущенными парусами лениво качалось на своих якорных стоянках в спокойной гавани, некоторые стояли в доках под разгрузкой. На месте для кренгования судов лежал обессиленный фрегат "Сван", а экипаж неохотно скоблил его заросшие ракушками и водорослями борта.
Матросы весело шагали вдоль грязной улицы Темзы, держась слабой тени, а в это время за кирпичными стенами, покрытыми штукатуркой, превозмогая вялость, двигались слуги, готовя полуденную трапезу. На кухне Джеймса Аиттлетона, находящейся за Форт-Джеймсом, на медленном огне в медном котле варились аппетитные куски говядины и черепашьего мяса.
Вдоль причала Хамфрея Фримена прогуливался состоятельный 'житель города. Ему было пора возвращаться домой. Он достал свои искусно отделанные и покрытые кожей латунные часы и взглянул на них. Они показывали время чуть больше, чем без 20 минут двенадцать. На какой-то миг ему показалось, что все замерло, и вдруг деревья согнулись в три погибели от ураганною ветра, хлынул проливной дождь, и Карибское море, закипев, обрушилось на берег. Земля вздрогнула и деревянный причал закачался. С юр донесся глухой грохочущий шум, похожий на отдаленный гром, и произошел сильный подземный толчок. За ним практически сразу последовали второй и третий. В течение нескольких секунд вся береговая черта оказалась под водой. Прочные Форт-Джеймс и Форт-Карлисл пропали, будто их никогда и не было, а за ними на несколько кварталов вглубь города рушились и исчезали дома; земля под ними ускользала под воду.
Глубокие трещины раскололи землю и жадно поглощали здания и охваченных паникой людей. Накатилась поднявшаяся в море большая волна, затопляя ту часть города, которая осталась целой. Согласно описанию трагедии уцелевшими жителями города, "несколько судов и шлюпок в гавани перевернулось и утонуло. Среди оставшихся фрегат "Сван", был заброшен на крыши домов… Он не перевернулся и тем самым помог нескольким сотням людей спасти свои жизни". Через несколько минут все было кончено. Море поглотило две трети города и унесло с собой около двух тысяч человек. К заходу солнца более 1800 домов скрылись в водах Карибского моря, а то, что осталось над водой, представляло собой всею лишь кусок суши в десять акров площадью, похожий на песчаную банку.
В 1953 году новое судно "Си Дайвер" направилось к городу Порт-Рояль. Построенное специально для проведения подводных археологических исследований, судно было сконструировано Эдвином А.Линком - известным изобретателем авиационных и электронных приборов и полностью отвечало требованиям для проведения необычных работ. Оно имело длину около 27,3 м, энергетическую установку из двух дизельных двигателей и помещения для 20 человек.
Два генератора, установленные на судне, приводили в действие мощный компрессор, обеспечивавший подачу воздуха большому числу водолазов, и пневматический подъемник для удаления ила и гравия со дна моря. Мощный грунтосос помогал очищать его от обломков наносной породы.
Специальная водолазная камера, в которой находилось все водолазное оборудование: акваланги, маски, гидрокостюмы, грузовые пояса и т.п., размещалась в корме судна. В нее можно было попасть либо с палубы, либо прямо из моря. Через толстое стекло иллюминаторов, устроенных в подводной части носа судна, при чистой воде можно было наблюдать дно. Рулевая рубка "Си Дайвер" была оборудована радиолокационной станцией, автоматическим рулевым, гирокомпасом и парой гидроакустических станций (эхолотов) для определения глубины. На палубе находились тяжелые стрелы и электрические лебедки для подъема пушек и других тяжелых предметов со дна моря, а на кормовой палубе - катер "Риф Дайвер" длиной около 6,4 м с воднореактивным двигателем. Его конструкция позволяла ему плавать среди рифов и в других мелководных местах. Особенно он нравился водолазам - они уже не боялись быть разрубленными вращающимися винтами во время погружения и всплытия. Одновременно с постройкой "Си Дайвер", на которую ушло около двух лет, составлялась карта старого города Порт-Рояль. Без нее работа велась бы вслепую, а при почти нулевой видимости и мощности наносных отложений становилась малопродуктивной. Это оказалось более существенной проблемой, чем постройка первого в мировой практике судна, предназначенного исключительно для целей подводной археологии. Единственная карта, которую удалось найти в архиве, была составлена в 1827 году правительственным топографом Филиппом Моррисом. На ней были изображены границы старого города, а также участок суши, оставшийся после землетрясения. Беда заключалась лишь в том, что объекты на карте не совпадали с еще существующими наземными ориентирами. Позднее в Британском музее была обнаружена еще одна карта, тоже составленная после землетрясения, но совпадавшая с сегодняшними ориентирами гораздо лучше. С помощью этих карт и информации о результатах обследований района, полученной от правительства Ямайки, Линк мог установить расположение улиц и зданий города, даже находящихся под водой.
Все было готово к экспедиции. Каждый ее участник полностью осознавал важность исследований. Город Порт-Рояль давно привлекал ученых как уникальное место с точки зрения археологии. В отличие от городов, расположенных на суше и меняющих свой облик за несколько лет, этот город остался точно таким, каким был более двух с половиной веков назад, законсервированный морем в момент землетрясения. И все, найденное среди руин, могло правдиво рассказать о жизни того времени. А рассказать было о чем.
Вероятно, уже около 1300 году клочок суши, позднее получивший название Порт-Рояль-Кей ("кей" - коралловый риф или песчаная отмель), использовали ловившие здесь рыбу араваки, коренные жители Ямайки. После захвата острова англичанами в 1655 году здесь вырос город. Сопротивление испанцев, также претендовавших на эти земли, прекратилось, когда в 1658 году Хуан де Болас сдался полковнику Д'Ойли, первому гражданскому губернатору Ямайки. В том же году коммодор Мингс, стоявший во главе обосновавшихся в Порт-Рояле пиратов, подверг разграблению Кампече в Мексике, а также ряд городов в Венесуэле и создал прецедент, свезя захваченную добычу в город.
В 1659 году один из приезжих с острова Барбадос писал, что население процветавшего Порт-Рояля достигало 8 тысяч человек, одну половину которых составляли выходцы из Африки, а вторую из Азии и Европы (преимущественно англичане). В городе насчитывалось около 2 тысяч кирпичных, каменных и деревянных зданий, причем некоторые из них имели по четыре этажа и не уступали в цене домам на Мэйфер в Лондоне. Он обратил внимание на обилие впечатляющих сооружений, укреплений и церквей, глубоководную гавань со множеством причалов, четыре ежедневно торговавших рынка, синагогу, католическую часовню, молитвенный дом квакеров, королевские пакгаузы, обширные складские помещения, десятки таверн, зверинец, военные плацы и мосты.
Порт-Рояль достиг зенита своей славы, будучи базой для операций Генри Моргана, когда тот разграбил испанские города по всему побережью Карибского моря. Имея прекрасную гавань и хорошо укрепленный берег, он представлял собой идеальное место для сбора дьявольской братии со всего побережья. В условиях конкуренции между Англией и Испанией британские власти сознательно поддерживали этих мародеров, главными целями которых являлись испанские корабли и города. Темперамент отъявленных неюдяев определял и образ жизни города. Даже после смерти Генри Моргана, когда пиратам в Порт-Рояле не оказывали былого гостеприимства, его жители славились, как "самые неверующие и развращенные люди". В городе бурно процветали азартные игры, вдоль улиц тянулись дюжины гостеприимных таверн, предлагающих хмельной ром, обильную пищу и доступных женщин.