* * *
Мы провернули кучу работы на Коровьем острове, и я не намерен описывать все в подробностях. В первую очередь мы перетряхнули судовые команды: я увеличил численность своей, забрав часть людей у Ромбо. Затем мы взялись за дело по-настоящему и под конец кренговали все три корабля. Мы начали с "Кастильо бланко", поскольку меня беспокоило состояние его днища. Потом мы проделали то же самое с "Винсентом". От такого превосходного судна не стоило отказываться, и я знал (хотя большинство людей еще не знали), что мы пойдем вокруг мыса Горн с капитаном Бертом. Перед столь долгим плаванием всегда хочется привести корабли в идеальное состояние.
Под конец мы снова кренговали "Магдалену" - главным образом потому, что уже навострились в этом деле. Она уступала размерами "Винсенту", но несла на борту больше орудий, причем более тяжелых, и должен сказать, с ней нам пришлось труднее, чем с остальными двумя кораблями.
На Коровьем острове мы взяли нескольких человек - всего четырех, кажется. Желающих наняться на судно там было мало, и все они изъявили такое желание только после окончания работ по кренгованию, не раньше. Подобные люди мне были не нужны, о чем я и сообщил им. Если они не хотят работать, мне плевать, готовы они сражаться или нет. Теперь у меня стало больше людей (плюс Азука, которая вместе с Вилли вернулась на "Кастильо бланко", когда мы перетряхнули команды), и потому я сказал Ромбо, что он может взять этих парней, если хочет. Вряд ли он взял хотя бы одного из них.
Мне следует сказать еще одну вещь. Ну ладно, две. Первое: Ромбо не захватил никакой добычи. Второе: едва мы бросили якорь, я сразу же отпустил врача и остальных двоих, как и обещал. Ко времени, когда мы вытащили "Кастильо бланко" на берег, они вернулись, все трое. Во-первых, они обнаружили, что испанцев на острове не очень любят. Во-вторых, они не нашли способа добраться до испанской части Испаньолы. Они попросили меня доставить их туда, чего я, разумеется, не собирался делать. Через день-другой они решили доплыть с нами до Ямайки. Таким образом, на борту "Кастильо бланко" остался плотник, что в конечном счете оказалось большой удачей для нас.
Путь оттуда до Ямайки недолог, но мы попали в штиль, и потому плавание затянулось. Мы ползли черепашьим шагом два или три дня, кажется, когда один из раненых часовых прибежал ко мне с сообщением, что его напарник задушен. Он отлучился с поста в гальюн, а по возвращении обнаружил тело. Я спустился вниз взглянуть на убитого, и это оказался Пит Вешатель. Я снова обыскал весь корабль с помощью Новии, Бутона и еще нескольких парней. Безрезультатно.
На следующий день рано утром ко мне явился Рыжий Джек с петицией и делегацией от команды. Корабль проклят, сказали они. Они любят меня и все такое. Они понимают, как трудно быть хорошим капитаном, а я хороший капитан. Но либо я продаю "Кастильо бланко" в Порт-Рояле, либо они смещают меня с должности голосованием и выбирают другого капитана, который избавится от корабля.
Я сказал, что в целом согласен с ними, но не собираюсь продавать нашу проблему, обрекая на смерть других людей. Если я останусь капитаном, мы перегрузим все, что представляет для нас ценность, на "Винсент" и покинем "Кастильо бланко" с тяготеющим над ним проклятием. (Я сказал "проклятие", поскольку они употребили такое слово. К тому времени я знал, что повинен во всем некий безбилетный пассажир, и догадывался, кто он такой. Но мы бы не обобрались неприятностей, если бы я сказал это ребятам тогда.)
Они поинтересовались, имею ли я в виду "прямо сейчас". Я ответил утвердительно: прямо сейчас, istantáneamente.
- Сегодня? - Они хотели удостовериться.
- Давайте начнем грузить баркас, - сказал я. - Мы попусту тратим время на разговоры.
Они были напуганы - и я тоже, немного. Если мы поведем "Кастильо бланко" в Порт-Рояль, на борту нам быть еще три-четыре дня, а возможно, и неделю. Я предлагал покинуть корабль немедленно, и я выиграл.
- А что, если мы унесем проклятие с собой в вещах, взятых с корабля, Крисофоро? - Казалось, Новия говорила совершенно серьезно.
- На "Кастильо бланко" есть еще одно тайное помещение, - сказал я. - Я не могу его найти, но я точно знаю, что оно существует и он прячется там в данную минуту. Понимает он, что мы делаем, или не понимает, ему в любом случае придется остаться здесь. Он не может спрятаться в одной из шлюпок при свете дня, и он не настолько худой и мелкорослый, чтобы спрятаться в пушечном стволе или в бочке. Мы покинем корабль и оставим его на борту.
Мы так и поступили. С орудиями пришлось попотеть, как всегда. Но мы подошли к "Винсенту" на галерных веслах и перегрузили на него пушки с помощью тросов, спускавшихся с грот-мачты "Кастильо бланко" и грота-рея "Винсента". Тогда стоял мертвый штиль, что здорово помогло делу.
Я покинул "Кастильо бланко" последним - вечером, когда задул легкий ветерок. Предварительно я обошел весь корабль, держа в одной руке пистоль со взведенным курком, а в другой кинжал. Слова, которые я прокричал безбилетному пассажиру, я повторил три или четыре раза в разных местах. Я кричал по-испански примерно следующее:
- Хайме! Ты победил! Мы уходим, и я забираю твою жену. Если ты хочешь, чтобы мы остались, или хочешь уйти с нами, выйди - и мы обсудим ситуацию. Это маленький корабль, но вряд ли ты сумеешь управлять им в одиночку. - Затем я ждал три-четыре минуты. - Мы не в обиде, если ты решишь попытать счастья. Бери курс на северо-запад, если сумеешь. Так ты дойдешь до Кубы или Новой Испании. Путь на восток легче. Первая земля, которую ты увидишь, будет французской частью Испаньолы. Мы оставляем тебе бочонок воды и полбочки соленой свинины. Удачи тебе!
Я надеялся, что он выйдет и пожмет мне руку. Я знал, что Новия - ну ладно, соблюдем здесь формальность: я знал, что сеньора Сабина Гусман не намерена возвращаться к нему. Она останется со мной, мы высадим Хайме где-нибудь и таким образом избавимся от него.
В то же время я боялся, что он набросится на меня. Тогда я бы пристрелил его. Или убил любым другим способом.
Ни первого, ни второго не произошло. Мы с Новией покидали корабль последними. Она плакала, и у меня тоже на душе скребли кошки. "Кастильо бланко" был прекрасным маленьким кораблем, о котором можно только мечтать, быстроходным и маневренным. В наши дни такое судно назвали бы шхуной, но мы называли его двухмачтовым шлюпом. Думая о нем сейчас, я всегда вспоминаю один из двух моментов. Первый - когда "Кастильо бланко" спасался бегством от "Люсии", лавируя между скал Южного пролива и половину времени двигаясь в полосе бурунов. О втором моменте я расскажу ниже.
Мы с Новией стояли на юте "Винсента", глядя на "Кастильо бланко". Он служил для нас своего рода курортным отелем. Я чуть не сказал "медовомесячным" отелем, и, наверное, так и следовало сказать. Мы оба знали, что никогда не забудем его. Мы держались за руки и жалели, что все сложилось так, а не иначе, когда увидели первые языки пламени, вырвавшиеся из-под крышки люка.
Новия взглянула на меня и проговорила:
- Крисофоро?..
- Нет, - сказал я. - Конечно нет. Это твоя работа?
Она молча помотала головой. Позже она предположила, что корабль поджег один из членов команды, прежде чем сесть в баркас.
Огонь разгорался, и внезапно на юте "Кастильо бланко" появился человек. Новия пронзительно вскрикнула и указала на него.
- Это он? - спросил я.
Она несколько секунд напряженно вглядывалась, а потом попросила подзорную трубу.
Новия смотрела в нее, наверное, целую минуту, если не больше. Наконец она опустила трубу, сложила и вернула мне. Я не промолвил ни слова, но вопрос по-прежнему висел в воздухе, если вы понимаете, о чем я.
Наконец она промолвила: "Да". В глазах у нее стояли слезы.
Подошел Ромбо и спросил, кто это там такой, но никто из нас не ответил. Мы наблюдали за Хайме. Я думал, он вот-вот прыгнет за борт и поплывет к нам, но он не прыгнул. Он не взялся за штурвал, не полез вверх по вантам, спасаясь от огня, и вообще не сделал ровным счетом ничего. Он просто стоял там. Огромные языки пламени взметнулись вверх с ревом, хорошо слышным на "Винсенте", а когда они опали, Хайме исчез. Я почти наверное знаю, что случилось: огонь прожег палубный настил юта, вот почему пламя столь мощно полыхнуло с оглушительным ревом. Когда это произошло, Хайме провалился вниз - надо полагать, это было все равно что упасть в топку плавильной печи.
- Теперь я вдова, - сказала Новия и спустилась с юта.
Я понял, что она хочет остаться одна, и решил допоздна не заходить в каюту.
Перебравшись с "Кастильо бланко" на "Винсент", я перво-наперво объяснил Бутону положение дел.
- Я твердо уверен всего в двух-трех вещах, - сказал я. - Все остальное - только предположения. Если у вас есть предположения получше, я бы хотел их услышать.
Бутон кивнул.
- Вы услышите, капитан, коли они покажутся убедительными мне самому.
- На "Кастильо бланко" было тайное помещение. Я показывал его вам той ночью, когда мы хитростью выманили оттуда Эстрелиту. Там имелся еще один тайник, который мы так и не нашли. Который мне не удалось найти, хотя я специально искал тайное помещение.
- Для чего оно предназначалось?
Я пожал плечами.
- Возможно, для контрабандных грузов. У вас есть другие предположения?
- У меня вообще нет никаких предположений на сей счет, капитан. И что за грузы такие?
- Золото, серебро, любые ценности, которые можно выгодно продать. Золото и серебро, добываемые на рудниках, принадлежат Короне, поскольку рудниками владеет король. Слитки нельзя сбыть, покуда из них не начеканят монету. Допустим, некий испанец сумел прибрать к рукам какое-то количество драгоценного металла. Как бы он поступил?
Бутон облокотился о поручень и задумчиво подергал себя за нос.
- Вернее, как бы мы поступили.
Я покачал головой.
- Мы бы отвезли слитки в Порт-Рояль либо в какую-нибудь французскую, голландскую или датскую колонию и продали бы там по любой предложенной цене. Если бы испанец направился в одно из подобных мест, разве он не привлек бы внимания испанских властей?
- Привлек бы, если бы они узнали.
- Они непременно узнали бы, поскольку его матросы стали бы трепать языками по возвращении в Новую Испанию.
Бутон вдруг расхохотался во все горло. Когда он наконец успокоился, я спросил, что именно так развеселило его.
- Да они бы не добрались дотуда, капитан. До Порт-Рояля уж точно не добрались бы. Много ли у испанского корабля там шансов?
Здесь он был прав, и я сказал:
- Совершенно верно, но это просто другая сторона вопроса. Так или иначе, представьте ситуацию. Богатый человек, крупный землевладелец, хозяин превосходного маленького корабля, который он использует для увеселительных путешествий и тому подобного. Он теряет жену. На свете много разных болезней, да и вообще всякое может случиться. Он женится вторично и на своем корабле везет молодую жену в Испанию, а потом совершает чудесный круиз в Италию и Францию. Возможно, по всему Средиземному морю. Что здесь плохого?
Бутон потер подбородок.
- Да ничего, полагаю, если он сумеет избежать встречи с корсарами.
- Они останавливаются в Неаполе или любом другом порту, и он отпускает всю команду на берег, за исключением двух или трех надежных людей - капитана и старшего помощника, например. Ко времени, когда они выходят из Неаполитанского залива, корабль становится чуть легче. Но кто это заметит?
- У самого днища, - сказал Бутон. - Секретное помещение находится где-то рядом с килем.
- Я тоже так считаю, - кивнул я. - Но чтобы его найти, мне пришлось бы разобрать корабль на доски. А вот Хайме нашел тайник. Возможно, дон Хосе показал ему, не знаю. Когда он обнаружил, что Эстрелита изменяет ему с доном Хосе, он спустился туда. Думаю, он просто хотел побыть один и хорошенько обдумать ситуацию. Он все обдумал и в результате малость повредился рассудком. Сабина была его женой. Я знаю, вам это известно.
- Да, я понял.
- Хайме избил ее, когда решил, что она влюбилась в меня. Он и прежде ее поколачивал, но на сей раз избил по-настоящему, а через несколько дней снова набросился на нее с кулаками. Однажды по возвращении домой он не застал там жены, и она так и не вернулась. Видимо, это здорово уязвило Хайме.
- Да любого мужика уязвило бы такое, капитан.
Бутон был совсем не хорош собой. Глядя на него в тусклом свете фонаря, поднятого кем-то на бизань-мачту, я задумался, любила ли его когда-нибудь хоть одна женщина или полюбит ли впредь.
- Поэтому Хайме стал сожительствовать со своей служанкой Эстрелитой. Обвинить ее проще простого, но я воздержусь. Останься она честной и порядочной девушкой, она бы в конечном счете вышла замуж за второго сына какого-нибудь бакалейщика. Хайме был высоким, сильным и богатым мужчиной. Многие женщины совершали поступки и хуже.
Бутон кивнул.
- Только вот дон Хосе был богаче и гораздо привлекательнее. Вероятно, Эстрелита думала, что Хайме бросит ее по прибытии в Новую Испанию и что хорошо бы иметь надежного покровителя. Только Хайме все узнал, а когда узнал, малость повредился рассудком.
- Однако он не утопился, как говорил дон Хосе, - вставил Бутон.
Верно. Мне кажется, дон Хосе действительно думал, Что он утопился, - по крайней мере поначалу. Секретное помещение в трюме не может быть большим. Оно размером с гроб, полагаю. Вероятно, дон Хосе посчитал, что Хайме туда не поместится. Позже он понял, что ошибался.
- Его команда тоже пострадала, капитан. Не только наша.
- Вот именно. Как бы ты поступил на месте дона Хосе?
Бутон выразительно чиркнул пальцем по горлу.
- Разумеется. Убить Хайме не составило бы труда. Скажем, он мог выстрелить сквозь переборку в тайник. Потом он вытаскивает тело на палубу. Вахтенный офицер и штурвальный всегда бодрствуют, даже если вся остальная команда спит.
- Выстрелы разбудили бы многих, - заметил Бутон.
- Я тоже так считаю. Они прибывают в Новую Испанию, кто-нибудь пробалтывается, и дона Хосе арестовывают.
- Согласен, - сказал Бутон. - Так он не станет поступать. Он возьмет с собой капитана и, возможно, еще одного человека. Они откроют тайник. Если Хайме окажет сопротивление, они его убьют.
- Отлично. Только теперь Охеда и еще один человек знают, где находится тайник и как он открывается. Вдобавок - что, если они не убьют Хайме? Предположим, он просто сдается без сопротивления. Или дон Хосе стреляет в него, но тот не умирает. Он являлся деловым партнером дона Хосе. Думаю, изначально предполагалось, что он будет отвечать за торговлю с Испанией. Он наверняка не стал бы молчать. - Я потряс головой. - Дон Хосе поступил умно. Он оставил Хайме в покое. Существовала вероятность, что его убьет один из членов команды, на которого он попытается напасть. Также существовала высокая вероятность, что он попытается напасть на дона Хосе. Но дон Хосе будет готов к нападению. Он будет вооружен - возможно, ножом и парой карманных пистолей, - и все назовут его героем. Разумеется, он должен все сделать до прибытия в Новую Испанию. Но до той поры разумнее всего смотреть в оба, выжидать и надеяться на лучшее. Так он и поступил.
С минуту мы молчали, а потом Бутон сказал:
- Он убил его, капитан. Этот Хайме, который был мужем сеньоры Сабины. Он задушил дона Хосе вскоре после того, как мы бросили якорь у берега Иль-а-Ваш, - разве нет?
- Верно. Дон Хосе пошел на слишком большой риск. Он надеялся, что Хайме придет к нему, когда мы оставили его одного в трюме. Он всегда мог уговорить Хайме практически на все - и на сей раз уговорит освободить его. Они двое незаметно поднимутся на палубу, спрыгнут за борт и вплавь доберутся до берега. При известном везении они смогли бы скрываться на острове, покуда мы не уйдем. Только план не сработал…
Тут на ют поднялась Новия и спросила, когда я пойду спать.
Глава 24
НАША ПИРАТСКАЯ ФЛОТИЛИЯ
Сегодня вечером по телевизору выступала государственный секретарь. Она уверенно сказала, что Коммунистическая партия Кубы сдает позиции. Невозможно выразить словами радость, переполняющую меня.
Скоро я снова увижусь с моей Новией - или погибну при попытке увидеться с ней. Я сведу счеты… нет, не стоит. Я прощу его, коли смогу. Да простит ему Бог жестокость и вероломство!
* * *
Вчера вечером я испытал радостное потрясение, услышав слова государственного секретаря. Сегодня я весь день ходил веселый и довольный, насвистывая и напевая себе под нос. Старые-старые матросские песни, которые мы затягивали во время работы на кабестане, и песни, которые я нередко исполнял по просьбе людей после того, как мы нашли на "Кастильо бланко" гитару: "Высоко на реях", "Ritorno-Me", "Sott’er Cielo de Roma", "Mon Petit Bateau" и тому подобное.
"Кармела", "La Golondrina", "El Cefiro" и "Flor de Limón". Старинные испанские песни, которым научили меня священник в Корунье и Новия. Незатейливые гимны, которые мы исполняли на занятиях музыкой в монастыре. Я с трудом удерживался, чтобы не напевать тихонько, когда служил мессу. Я проповедовал о милости Господней собранию старых дам. И на самом деле проповедовал себе самому, а заодно и хору.
Дальнейшие события излагаются кратко, иначе нельзя. На большее у меня не хватит времени.