Минуем два зарешеченных здания - отделения каких-то банков, мечеть. Свернули с шоссе вправо, Мукеркер резко сбавил скорость. Проехали площадь с черным высоким зданием тюрьмы. Рядом полицейский участок. Перед участком и тюрьмой выстроились с полдюжины черных арестантских фургонов. Проехали мимо веселенького ресторанчика "Турист салун", потом почты. С левой стороны, на пропыленных холмиках с чахлым, редким кустарником - жалкие бараки, обнесенные полуразрушенным проволочным забором. На воротах грубо, небрежно намалеванная на куске фанеры вывеска: "Арабиен цивиль госпиталь" - это гражданская больница для арабов. По пыли бродят несколько больных в лохмотьях. Медперсонала не видно. Миновав больницу, попадаем в торговый центр Кратера - арабского города. Улицы настолько узкие, что машину пришлось оставить, пошли пешком, проталкиваясь сквозь толпу. Дома с незастекленными окнами, некоторые с замысловато вырезанными узорчатыми решетками в рамах. Двери распахнуты настежь, жизнь внутри дома сливается с жизнью улицы. У дверей вытащенные на улицу кровати - деревянные рамы на ножках, переплетенные ремнями вместо матраца. Примитивно, зато спать не жарко. Кругом лавки и лавочки с товаром, наваленным прямо на улице. Торгуют хламом, старьем. Харчевни прямо под открытым небом, грязь, специфический запах пальмового масла, прогорклого, горелого… Грязные, голопузые, но очень веселые ребятишки, черноглазые, с кудрявыми головенками вертятся и ползают прямо под ногами. Тут же бараны, овцы, верблюды, волы с длинными рогами, буйволы вперемежку с автомашинами пробираются через толпу, погонщики кричат, машины сигналят, людская толпа шумит…
Машин много и все хорошие, сверкающие эмалевой краской. У лавочки стоят две "Волги". Приятно видеть "землячек". О "Волгах" здесь хорошо отзываются, говорят - "надежная машина".
…Сегодня у мусульман нерабочий день - пятница. Мастерские, большие магазины не работают. А базар торгует, кипит, шумит.
Битком набитые легковые машины пробираются сквозь толпу. Арабы едут за город целыми семьями.
Потолкавшись по базару, мы направились на восток, к стене Кратера. Здесь лачуг не видно, стоят особняки зажиточных арабов, в восточном стиле, без окон наружу, с внутренними двориками.
Серое двухэтажное здание с двумя зубчатыми башенками по углам в псевдоготическом стиле средневековых рыцарских замков, с гербом Ватикана на дверях. На медной вывеске - "Чарч бэнк" - Церковный банк, рука Ватикана протянулась и сюда.
Возвращаемся, прощаемся с Мукеркером. За день изрядно проголодались и немного одурели от жары. Решили зайти куданибудь передохнуть. Через улицу напротив павильона пристани - греческий ресторанчик "Акрополь". Заходим. Посетителей совсем мало, работает "эйр конишн" - прохладно. Заказываем обед: суп по-гречески из спаржи, филе "стейк" и пить! За целый день на жаре страшно хочется пить! Выпили по стакану апельсинового сока со льдом. Хорошо! Потом еще по бутылочке кока-колы. Нет, сок лучше. После супа начали подавать "стэйк". Это целая церемония. Сначала приносят по кусочку масла на кубике льда. Затем по паре ломтиков хрустящего белого хлеба. На отдельных тарелочках спаржа, пикули, три сорта соусов в трех соусниках, еще какие-то приправы и, наконец, торжественно, на громадной подогретой тарелке шкварчащий филе "стэйк" размером с ладонь крупного мужчины и толщиной в дюйм с жареным картофелем и бататом. Еле одолели! Готовят греки прекрасно, но и цены тоже неплохие - для хозяина, конечно… Хозяин - молодой грек, с кудрявой, черной как смоль головой. За кассой - жена, красивая, томная брюнетка, с матовой кожей и синими глазами… Официанты в белых куртках и желтых тюрбанах.
Заканчиваем трапезу холодным шотландским пивом: на этикетке - Глазго.
Хорошо отдохнувшие в прохладе, сытые, решили еще побродить. Стемнело, дующий с самого нашего прихода юго-восточный ветер приносит вечернюю прохладу. По Харбор-Роуд проходим мимо католической миссии с церковью. Напротив - большое здание, во весь фасад второго этажа - широкая веранда. Неоновые огни: "Макассар клаб". Оттуда доносится залихватская музыка, женский смех, какие-то возгласы, выкрики. У входа - монах! Он босиком, в коричневой рясе, подпоясан веревкой, - францисканец. Перебирает четки. Увидев нас, проходящих мимо закрытого храма, хлопнул в ладоши и стал знаками приглашать в клуб. Святые отцы не теряются!
Немного дальше - почтамт, обшарпанное здание. Поздно, уже закрыто. У входа под стеклом большое объявление, освещенное неоновой трубкой, в нем подробно указано, когда, по каким дням недели прибывает в Аден почта из крупнейших городов мира и из разных стран и сколько времени идет письмо или посылка по воздуху и морем. Железнодорожную связь Аден имеет только с Лахеджем, всего сотня километров. Хорошее объявление, неплохо завести такие и на наших почтамтах. Находим строчку - из Советского Союза почта приходит через Каир четыре раза в неделю - по понедельникам, средам, четвергам и воскресеньям. Значит, послезавтра можно ждать писем из дому от родных и близких! Вероятно, только моряки знают и понимают, что значит, находясь в долгом плавании, получить письмо! Именно письмо, как бы пахнущее домом, родными, иногда сохранившее аромат любимой! Письмо, а не радиограмму, которая дышит электроникой и записана бесстрастным почерком радиста…
…Утром, сразу после завтрака, вызвали моторный баркас, и вся команда, кроме сокращенной вахты, сходит на берег. В десять часов отправляемся по делам и мы с Жежеренко. Сегодня много деловых встреч. Получили радиограмму от Яяшенко. Виктор Ананьевич сообщает, что будет через два дня; нужно подготовить встречу. Не клеится и с бункеровкой "Устилуга".
На пристани вызвали машину и направились в агентство.
Мистер Гарольд Корри, старший компаньон и менеджер фирмы, выслушал нас и сразу же предложил решить все вопросы в управлении порта. "Могут возникнуть вопросы, которые необходимо будет уточнить в деталях, а по телефону это значительно труднее, чем при личной встрече", - пояснил он.
Менеджер сам сел за руль своего синего "ягуара" и повез нас в юго-западную часть Стиммер-Пойнта (Тавахи).
Миновали лагерь "Шеба" - казармы и место дислокации английского гарнизона. У въезда - часовой в хаки, шорты, черный широкий берет с кокардой на боку, автомат наизготовку. Ни деревца, ни кустика. Судя по редким пенькам, была здесь скудная растительность, но даже и ее вырубили: ясно - партизаны.
"Ягуар" взлетает по асфальту на холм Марабут и останавливается на площадке под указателем с буквой "Р" - (паркинг) у высокого, башнеподобного здания из стекла и бетона. Лифт взметнул нас на пятый или шестой этаж, и мы очутились перед дверью с надписью "Харбор-Мастер".
На площадке встретился улыбающийся лоцман Хаггард. Внук писателя, любитель русской водки приветливо помахал рукой и нырнул в лифт.
Мистер Корри вошел не стучась, представил нас.
Капитан порта, мистер Эмрис Алленд, лысоватый, средних лет мужчина, невысокий, в белых шортах и больших роговых очках, принял нас любезно, тут же по телефону уточнил прогноз погоды, другие важные детали, затем на карте указал место стоянки каравана Ляшенко.
За двадцать минут были решены все вопросы. Он вроде совсем не торопится, но все делает быстро и без суеты.
Три стены, точнее три окна во всю стену от угла до угла и от потолка до пола, выходят на юго-восток, юго-запад и северо-запад. Прекрасный обзор рейда, подходов к порту и обоих гаваней - внутренней и нефтяной. Не выходя из кабинета, Эмрис видит все, что делается в его владениях: три мощные стереотрубы дают возможность прочитать название любого судна и даже узнавать людей на мостиках судов и причалах. Несколько телефонных аппаратов, УКВ, радиотелефон обеспечивают кабинет надежной связью. Еще стоит телетайп, радиолокатор и установка для приема радиофотопередач, в частности синоптических карт. Метеорологические приборы. От палящего солнца защищают наружные тенты с электродистанционным управлением и передвижные экраны зеленого стекла. Эйр-кондишн. В большом холодильнике набор всевозможных прохладительных напитков… На первый взгляд, кое-что здесь покажется излишней роскошью, но такое оборудование позволяет мистеру Алленду управляться с громадным хозяйством одному с помощью единственного клерка - он сидит здесь же. Его обязанности - вести журналы и прочие необходимые записи.
Результат нашей беседы был тут же коротко записан в толстую книгу, клерк немедля отстучал по телетайпу распоряжение о постановке "Устилуга" под бункеровку.
Решили, что воду для "Устилуга" возьмет у нас на доке "Стремительный" и доставит ему во время бункеровки. На рейде эту операцию провести не удается из-за крупной волны, "Устилуг" ведь стоит на внешнем, открытом рейде. Брать воду с берега не будем, она в Адене стоит очень дорого. Добывают ее здесь с больших глубин насосами через пробуренные скважины, в очень незначительном количестве, для нужд города. Основную часть воды для снабжения судов и Стиммер-Пойнта с Маллой дает опреснитель…
От капитана порта мистер Гарольд повез нас прямо на пирс и дал свой катер для разъездов по рейду.
Катер начищенный, надраенный, горящий медяшкой и лаком, под совершенно немыслимым фирменным флагом - красно-бело-зеленый, со львами и знаком Меркурия, с начальными буквами названия фирмы - лихо запрыгал по волнам к "Устилугу". Несколько минут - и мы у его борта, но из-за волнения подойти к парадному трапу невозможно. Кое-как прокричали в мегафон результаты переговоров и попросили слушать нас на УКВ РС "Акация". Через четверть часа мы на доке и оттуда по "Акации" передаем, уже не напрягая голоса, все, что нужно.
Утром, часам к десяти, "Устилуг" заканчивает швартовку во внутренней гавани, начал брать топливо. "Стремительный", набрав ночью у нас "днепровскую" воду, идет к нему.
На берегу встречаемся с шипшандлером Мукеркером и едем, как условились еще третьего дня, за город. У подъема к каменной щели нас задерживает полицейский. Впереди слышны выстрелы, правда, редкие. Стоим минут десять. Наконец в небо взвилась зеленая ракета, полицейский махнул рукой, показывая, что ехать можно… У въезда в каменный коридор валяется на боку изуродованная синяя машина с изрешеченной пулями дверцей и… ни одного человека. Дальше через щель пусто до самого Кратера. Кто стрелял, куда девались пассажиры разбитой машины, так для нас и осталось тайной. Да, война здесь удивительная!
Кратер проезжаем не останавливаясь. Дорога отличная, черная маслянистая лента асфальта без малейшей трещинки. Асфальт из-за жары не серый, как у нас дома, а маслянистый, черный, но благодаря каким-то примесям достаточно твердый, даже в полдень дамские "шпильки" в нем не вязнут.
Полтора часа пути, семьдесят миль - Шукра. Городок пыльный, монотонный, с дворцом шейха и белой мечетью. Стоит на почти пересохшей реке. В Шукре большой базар, на котором торгуют финиками, кофе, невыделанными шкурами… Дымят мангалы харчевен, есть кофейня. Интересно, когда накануне в Адене мы искали хороший кофе, нам предлагали только бразильский! Здесь, в Шукре, на базаре, очень дешево купили несколько фунтов отличного, настоящего мокко сорта "муур", по внешнему виду отличающегося от бразильского "сантос" зернами неправильной формы. Но вкус его ни с чем не сравним! Тут же на базаре перекусили горячими лепешками с каким-то жгучим соусом. Непривычно, но съедобно и сытно. Хотели проехать дальше, в Нижнюю Яффу, но Мукеркер перебросился несколькими фразами с седобородым полицейским и сказал, что дальше ехать опасно. На нас ведь не записано, что мы не английские агенты! Ничего не поделаешь, тем более что асфальт кончился и за Шукрой дорога оставляет желать много лучшего. Разворачиваем машину и покидаем глинобитные стены Шукры.
Нас, видимо, все-таки принимают за англичан. Когда выезжали за черту города через остатки древних ворот, какой-то старик бросил нам вслед горсть песку. По арабскому обычаю это значит: не возвращайтесь больше!
В Адене недалеко от площади тюрьмы Аль-Мансура нас задержали возбужденные полицейские и направили в объезд. Пришлось вернуться квартала два назад и проехать через базар. Толпы нет, странное безлюдье. Только в открытых на улицу нишах домов по прежнему трудятся, согнувшись, ремесленники да в харчевнях жарятся лепешки. В деревянном здании цирка слышны взрывы аплодисментов. А на улочках пусто, ни души. У обочин стоят пустые машины. Даже ребятишек не видно. Проезды в сторону Аль-Мансура перекрыты спиралями колючей проволоки. Лишь добравшись до ресторанчика и усевшись за столик, узнали у официанта-араба, в чем дело: несколько часов назад возле полицейского участка, рядом с тюрьмой, партизанами был убит начальник полиции Гарри Барри, тот самый, что был у нас с визитом! Нападавшие скрылись, район оцепили, идут интенсивные поиски, но вряд ли они принесут успех. "Это сделал Айн-Айн Неуловимый", - говорит, приглушив голос, официант.
Наскоро перекусив, едем в порт. С минарета мечети раздается гнусавый голос муэдзина. "Нет, - поясняет Мукеркер, - это не муэдзин. Это магнитофон с часовым механизмом. Пять раз в сутки, в положенное время, он возвещает благочестивым мусульманам, что наступило время очередной молитвы". Так мы воочию убедились, что современные наука и техника не имеют преград на своем пути и проникают даже в такие гнезда реакции, как мечети. В Малле и Стимер-Пойнте на "джипах" и "лендловерах" на полной скорости разъезжают в разных направлениях Солдаты и офицеры. Часто останавливают для проверки документов, вежливо напоминая, что в городе небезопасно и нам лучше убраться поскорее с берега на рейд, к себе… Свободны для проезда только основные магистрали, боковые ответвления, а переулки перекрыты патрулями и спиралями колючей проволоки. На перекрестках пулеметы. Похоже, что "удивительная война" кончилась, началась настоящая.
Заезжаем в контору агентства. Увы, надежда получить почту из дому, которая должна прибыть сегодня двухчасовым самолетом, не оправдалась… С пятницы бастуют рабочие - арабы компаний "Дол" и "Бритиш петролеум", снабжающие горючим международный аэропорт, - воздушное сообщение прервано. Транзитные самолеты тоже не делают из-за этого посадки, минуют Аден.
Мукеркер говорит, что он не рискует ехать дальше на своей машине: он араб и может ожидать от английских патрулей любых провокаций. Такие случаи уже бывали. Люди, совершенно не причастные к партизанскому движению, оказывались безвинно брошенными в тюрьму только за то, что они арабы.
Пока мы раздумываем, как попасть на рейд, у дверей останавливается бронированный "лендловер", и в контору заходит пастор - "дог коллер" (собачий ошейник), как здесь называют военных капелланов, из-за их белых стоячих воротничков. Он старый знакомый менеджера и заехал по пути. Едет к маяку Элефантс-Бэк (Слоновый зад): нужно утешить раненых, исповедать умирающих, там был бой… Френсис Хогг их духовный пастырь.
Пользуемся его вынужденной любезностью и, разместившись в просторном "лендловере", через несколько минут оказываемся у бокового входа на Принс оф Уэйллс пирс.
В полицейском участке, через улицу напротив, на высокой кирпичной ограде сидит солдат с автоматом. Второй - у решетчатой калитки, через которую видно, что дворик участка заполнен арестованными, сидящими и лежащими прямо на земле. На холме слева, где высится белое здание нового и самого комфортабельного и дорогого аденского отеля "Рэд Си", видны клубы черного дыма: горит отель или рядом…
На причале толкучка, собралось множество моряков и пассажиров, сообщение с рейдом под тщательным контролем военных патрулей. Катера отходят с большими задержками, после тщательной проверки отбывающих. На каждом - сержант и солдат морской пехоты с автоматами. Приходится ждать своей очереди…
По рейду ходят патрульные катера морской пехоты с крупнокалиберными пулеметами; задерживают и осматривают все фелюги и другие мелкие суда и направляют их к пристани Акбари. Их там тщательно обыщут.
Разговорились с лейтенантом Вудро Тинклером. Еще совсем молодой, только полгода в армии, после окончания "паблик скуул" в Харроу и сдачи экзамена на офицера. Все творящееся вокруг ему кажется странным.
- Я был воспитан картой мира, четверть суши на которой была окрашена в цвет Британской империи, - медленно, растягивая слова, говорит он. - Солнце никогда не заходило над британскими владениями. Но я никогда не думал, что все может кончиться вот этим! - Лейтенант неопределенно кивнул куда-то в сторону города.
- Да, англичане совсем непохожи на тех, что были раньше, - заметил Леонид Андреевич. - Раньше английский офицер вряд ли снизошел бы до разговора с незнакомыми, да еще с русскими!
С этим нам пришлось не раз согласиться позже, не только в Адене.
Наконец подошла наша очередь на баркас, и к себе на рейд мы попали в полной темноте. Радист вручил депешу от Ляшенко: ""Адмирал Ушаков" с носовой секцией дока подойдет завтра, во второй половине дня".
Над городом всю ночь взлетали ракеты, слышалась стрельба.
Утром прибыл шипшандлер, доставил последние заказанные продукты и лед. Он сообщил, что в городе все затихло, установился относительный порядок, заградительные кордоны на улицах сняты, но въезд в город и выезд из него контролируются.
У Бориса Попенкина адски разболелся зуб, парень места себе не находит. Пришлось после обеда отправиться с ним на берег, к агенту. Там Бориса быстренько посадили в машину и отвезли к дантисту. Вернулся Попенкин через два часа. И сразу счет - зубная боль обошлась в семьсот пятьдесят шиллингов - около девяти с полтиной на наши деньги. Был он у дантиста по имени Йе Хинг Тонг, китайца или вьетнамца.
Врач китайский, транзисторы японские, мясо австралийское. Так что же здесь арабское!!
Вернулись на док. Приказал всем отдыхать, готовиться к завтрашнему выходу. В семнадцать часов подошел "Адмирал Ушаков" и стал со своей секцией далеко на рейде.
Вскоре на агентском катере прибыл Ляшенко. Виктор Ананьевич выглядит хорошо, хотя переход у них был труднее нашего. Из-за фронтовой обстановки, обострившейся последние пару дней, он решил в Адене не останавливаться, но секция имеет пробоину, полученную в штормовую погоду в Красном море, поэтому пришлось изменить решение, придется задержаться здесь, пока ее не заделают. Но работу всю решено делать на внешнем рейде, ни в гавань, ни на внутренний рейд не заходить. А нам дано указание уходить отсюда как можно быстрее. Где соединиться обоим караванам, решим позднее, связавшись по радио.
"Стремительный" остается с носовой секцией, он догонит нас позже.