Бури на юге всегда ужасны по своей силе, но, вместе с тем, большею частью кратковременны…
Больной Вардас ничего не знал о происходившем в эти часы.
Дворец весь казался вымершим.
Ушла даже прислуга, которая должна была безотлучно находиться при больном правителе.
Правитель оставался совершенно один, беспомощный, бессильный, и не знал, что и подумать о всем происходившем.
Он жалобно звал прислугу, врача - никто не откликнулся на зов больного.
Шли нескончаемо долгие часы.
Старик прислушивался к реву бури, доносившемуся до его слуха, к грохоту срываемых ветром крыш и рушившихся построек и приписывал весь неестественный этот шум ни чему иному, как неистовству ворвавшихся в городские стены норманнов, ожидая с мига на миг их появления и в своем покое.
Мучительные мгновенья переживал теперь этот человек, так еще недавно считавший себя всесильным…
Он считал свою смерть неизбежною…
Вардас удивлялся только одному, что окна его палат не озарены пламенем.
Он по многим примерам знал, что варвары при нападении прежде всего поджигают занятые им города и потом уже начинают грабеж.
Вдруг шум поспешных шагов раздался совсем близко от больного. "Варяги… Конец!" - подумал он и, впервые ощутив страх, зажмурился. Но вместо страшных варваров, забывая все требования этикета, в покой старого правителя вбежал запыхавшийся от скорой ходьбы и волнения Василий, только что вернувшийся из Влахернского храма.
Македонянин был бледен и восторжен.
- Вардас, Вардас! - громко кричал он. - Слышишь ли ты меня? Чудо! Чудо!
Услыхав этот знакомый голос, старик широко открыл глаза.
- Это ты, Василий? - произнес он. - Мне казалось, что я уже умер! Но я жив! О каком чуде ты говоришь мне?…
Василий отвечал еле переводя дыхание:
- Пресвятая Дева спасла Константинополь: страшной бурей, рев которой ты слышал, разметаны суда варваров, опасности более нет!
- Слава Владычице! - прошептал Вардас. - Но расскажи мне, Василий, все подробно… Я ведь ничего не знаю…
Македонянин поспешно передал все, что ему самому было известно.
Чем дальше к концу шел рассказ, тем все более прояснялось лицо Вардаса, а когда Василий умолк, в больном проснулся прежде всего прежний умный и тонкий политик.
- Небеса и в самом деле не отступились еще от Византии, - воскликнул он, - но теперь следует с большею для нас выгодою воспользоваться последствиями этого чуда. Это так ясно, и мы не должны упускать случая. Что ты скажешь на это, Василий?
2. НЕБЕСАМИ ПОБЕЖДЕННЫЕ
Аскольд и Дир, в свою очередь, только чудом спаслись во время постигшего их дружину несчастия.
Они оба находились на суше в то время, когда началась буря.
Это их и спасло. Вожди сами не пытались скрываться в защищенном месте на берегу, но Аскольд внезапным порывом вихря был так брошен о землю, что лишился чувств. Заметив несчастие с названным братом, Дир поспешно кинулся ему на помощь, но новый шквал сбил и его. Боясь, чтобы ветер, легко поднимавший и бросавший ладьи, не унес бесчувственного друга, он кинулся на его тело и своею тяжестью удержал его. В это время несколько дружинников, забыв об опасности, кинулись на помощь к своим князьям и оттащили их обоих в более защищенное место.
Когда этот неслыханный погром стал несколько утихать, едва пришедшие в себя от неожиданно ужаса варяги с удивлением заметили странного, одетого в лохмотья человека, суетившегося и бегавшего среди них и в то же время что-то громко говорившего.
Те из них, которые знали византийское наречие, разобрали его слова.
- Великий Бог во Св. Троице!… Разумейте, вожди!… Нет конца Его силам, могуществу, крепости! В морских пучинах потопил Он сонмище нечестивых и теперь на варварах, явившихся к св. Городу, он доказал свою силу! Слава ему, Единому, Великому, Предвечному!…
Этот человек был Андрей-юродивый. Какими-то одному ему ведомыми путями успел он пробраться из Константинополя в становище варягов… Несчастным было не до того, чтобы прислушиваться к этим странным речам, они не обратили на Андрея внимания, да и он сам, казалось, совсем не видал их.
Он весь ушел в свой порыв.
- Слава Тебе, показавшему нам свет! Слава отныне и вовеки веков! Только слепой не увидит совершенного Тобой чуда, только немой не возвестит о нем, только глухой не услышит про него! Слава, слава Тебе! Смотрите, язычники, трепещите и изумляйтесь: Божье видение, божественно чудо свершилось перед вами. Бог явился вам в реве бури, в вихре, в громе, в молниях… Изумляйтесь, и да озарит вас и сердца ваши свет христианской истины!…
Прославляя так Бога, Андрей приблизился к тому месту, где, охраняя своего друга, прижался к одиноко стоявшему дереву растерявшийся Дир. Юродивый сейчас же узнал того, с кем он накануне был удостоен лицезреть великое видение.
Он остановился и заговорил снова.
- Вот - тот вождь, чье сердце немного уже озарено вечным светом!… Божественная Дева явилась ему! Она удостоила его счастья лицезреть себя, и милость Ее над ним!
Дир, заподозривший, что старик задумал недоброе, замахнулся на него мечем.
- Пошел прочь, безумный! - закричал он.
Андрей только дико засмеялся в ответ на это.
- Мечом грозишь? Мечом? - заговорил он. - А что твой меч? Вот меч, -поднял он перед Диром крест, который держал в руке, - он поражает без боли, но наверняка… Это - меч христиан! Им мы победили тьмы тем!
И, не обращая внимания на славянских вождей, он побрел далее.
Но Аскольд в это время пришел в себя.
Первый его взгляд упал на юродивого.
- Этот старик, этот старик! - закричал он.
- Успокойся, друг, - помог ему сесть Дир. - О каком старике ты говоришь?
- Вчера…
Видение…
- Ах, да! Ты говорил… Какая буря!…
- Это Бог христиан послал на нас…
- Увы! Все так благоприятствовало нашему походу, и вот теперь, когда мы были уже у самой Византии, все рухнуло.
- Это Бог христиан послал на нас! - повторил Аскольд.
- Ты можешь встать?
- Да…
Силы возвращаются ко мне.
- Тогда пойдем…
Посмотрим, что наделала буря…
Названные братья, поддерживая друг друга, побрели вдоль берега.
Везде видны были следы бури.
Там лежал разбитый вдребезги струг, здесь в беспорядке навалены были обезображенные, разбитые ударами о скалы тела. Слышен был кое-где слабый стон. Отовсюду, завидя князей, сходились шатавшиеся от усталости, измученные люди, еще недавно полные сил и мужества.
- Все пропало, князь! - встречали они Аскольда. - Все погибло! Будь проклята эта буря…
- Немедленно собрать всех наших! - приказал Аскольд. - Где Руар, где Ингвар?
- Увы, князь, на наших глазах они были унесены в пучину вместе с своим стругом.
Витязь в глубокой печали поник головой.
- Это - Бог христиан!… - в третий раз прошептал он. - Руар, Ингвар, Инголет более других настаивали на этом походе…
Звуки княжьего рога созывали оставшихся к князю. Заслышав его, они стали сходиться. С великой грустью увидели Аскольд и Дир, что от их более чем десятитысячной дружины остались одни жалкие остатки… Из двухсот стругов, ушедших из Киева, осталось немногим более полусотни.
Чуть не плача, глядели князья на эти жалкие остатки.
- Велик Бог христиан! - раздался за ними чей-то голос. Они быстро обернулись.
Позади них стоял Андрей и указывал им на ничтожное число дружинников. - Велик Бог христиан! - повторил он.
- Да, ты прав! - в один голос ответили ему князья.
3. СМИРИВШИЕСЯ
Уныние овладело киевскими князьями…
Еще бы! Только чуть ли не одна четвертая часть осталась от их дружины. Куда же девались остальные? Одни погибли, другие в паническом страхе разбежались, куда глаза глядят.
Те же, которые остались в целости, были неспособны ни к какому ратному делу… Они окончательно упали духом, были разбиты и физически и нравственно.
Если бы не это, то их было бы вполне достаточно для нападения на беззащитный Константинополь. Как их ни мало было, но при некотором одушевлении они смогли бы причинить Константинополю непоправимый вред.
Но теперь в славянской дружине никто об этом не думал.
Около князей не было таких влиятельных и решительных советников, как Руар, Ингвар, Ингелот, остальные же норманны не были смелы в обращении с князьями, а славяне самостоятельно никогда не действовали и всегда шли за норманнами.
Их могли бы повести за собой князья…
Но и Аскольд, и Дир сами были так поражены всем случившимся с ними, что оставили всякие помышления о нападении на Константинополь.
Аскольд даже о клятве своей забыл.
Душа его была в смятении. Ведь он и раньше слышал о могуществе невидимого Бога христиан, а тут на его глазах этот Бог совершил явное чудо, спасши от разгрома свой город.
Ко всему этому прибавилось еще то, что этот сумасшедший старик - так называли в своих беседах юродивого Андрея князья - почти ни на шаг не отступал от Аскольда.
- Видел ты чудо? - громко кричал он ему, следуя за ним по пятам. -Убедился ты, что велик наш Бог?
- Да, видел и убедился…
- Велик наш невидимый Бог?
- Велик!
- Обратись к Нему, уверуй в Него!…
- Он не примет меня, я шел против него…
- Милостив Он! Нет грешника, который не был бы прощен при истинном раскаянии.
Сам не сознавая почему, Аскольд жадно прислушивался к этим так недавно чуждым для него словам. В сердце его как будто что-то перевернулось. Он не был уже прежним киевским князем. Это был совсем другой человек, с другими, новыми чувствами, с другой, новой верой, с другими, новыми воззрениями.
Жадно прислушивался к словам Андрея и Дир. Он был таким же, как и Аскольд, только моложе его, а потому и легче относился к вещам и событиям. Но явное чудо небес, спасшее Константинополь, произвело впечатление и на него. Он видел в этом что-то новое, неизмеримо чудесное, таинственное, и эта таинственность влекла его к себе.
К тому же они быстро узнали, что предшествовало началу бури. К ним пришла весть, что буря началась, лишь только опушена была на воды залива одежда святой Матери христианского Бога.
Это не осталось без впечатления на восприимчивые души киевских князей.
От природы суеверные, услышав рассказ о погружении ризы, они нисколько не сомневались в чуде и до глубины души верили в его совершение. - Сами небеса за Византию, нам ли бороться с нею?… - говорил Аскольд.
- Да, ты прав, брат, - подтверждал Дир, - мы храбры в борьбе с людьми, но борьба с незримыми силами не для нас.
- Мы видели, что Бог христиан всесилен!
И вдруг в это время перед ними как из под земли вырос Андрей. - Обратитесь к Богу невидимому, просветите сердца ваши!
- Что нужно сделать для этого? - спрашивал Аскольд.
- Креститесь от воды!
- Это значит отстать от всего прежнего!
- Вы тогда перемените тьму на вечный свет!…
- Но мы прежде всего должны познать веру твоего народа.
- Она проста.
- Но чего она требует от людей?
- Только того, чтобы они Бога и своего ближнего любили как самих себя.
- И только?
- Разве этого мало? Прощение врагу, любовь к брату, правда во всем -это такие победы над собой, что не всякий решится на них.
Такие разговоры велись часто, и под влиянием их все больше и больше смягчалось сердце князей.
- Знаешь ли, брат? - сказал раз своему другу Аскольд. - Чувствуется мне, что судьба недаром привела нас сюда.
- И мне кажется то же, Аскольд…
- Судьба хотела показать нам все величие христианства… Под Византией нам делать нечего. Если Бог христиан оградил этот город от тьмы храбрецов, то неужели он не спасет его и во второй раз от остатков нашей дружины?
- Ты прав…
- Я думаю так…
- Я разделяю твои думы.
- Я еще не все сказал.
- Говори же, что у тебя на сердце.
- Но неужели мы уйдем, не узнав, что это за всемогущее существо, повелевающее стихиями!
- Нет, мы должны непременно узнать это учение, и кто знает - может быть мы обратимся к Богу византийцев.
- Но как это сделать?
- Мы пошлем послов в Византию, объясним, что не хотим войны, а просим мира, и пусть нас пустят туда. Мы осмотрим их храмы и потом позовем жрецов христианского Бога к себе на Днепр. Пусть и нам, как византийцам, помогает этот Бог!
Полное согласие Дира было ответом на это предложение.
Братья-друзья решили отправить к императору послов с мирными предложениями.
4. СВЕТЛЫЕ НАДЕЖДЫ
Хотя в Константинополе все ликовали победу, но Вардас, Фотий и Василий понимали, что дело далеко еще не пришло к концу. Варягов все-таки оставалось довольно, чтобы наделать много вреда беззащитному городу. К тому же, уже прошло несколько дней после того, как буря разметала их суда, а они, как будто бы чего-то еще дожидаясь, и не думали уходить от стен Константинополя.
Может быть так все бы и шло, но в это время вернулся в Византию порфирогенет с частью войск, бывших до того на границе Персии.
Впрочем возвращение императора нисколько не изменило положение дел. Варяго-россы по прежнему были страшны Византии…
Приходилось изыскивать новые способы защиты.
В становище варягов посланы были разведчики, которые, вернувшись, рассказали, что киевские князья затевают послать посольство к императору Михаилу.
- Они чувствуют себя достаточно сильными! - воскликнул Вардас, когда узнал об этом. - Чудо не произвело на них впечатления.
- Тогда что же мы должны предпринять по твоему мнению? - спросил у больного правителя как у старшего Василий Македонянин.
- Прежде всего обезопасить Константинополь от нового нападения.
- Нового чуда так скоро вряд ли можно ожидать даже со стороны милостивых к нам небес! - заметил от себя Фотий.
- Ты прав, чудеса бывают редко! - воскликнул Вардас. - Теперь варяги будут поосторожнее и, заметив приближение новой бури, постараются укрыться сами и укрыть свои суда.
- Это так! - сказал Василий. - Но что же делать?
- Попробовать откупиться от них.
- Это - позор для Византии!
- Э! Что за позор! Напротив того, это - победа… Лучше дать им немного принадлежащего нам золота добровольно, чем они сами придут и возьмут его силой…
- Но все-таки следует узнать, чего они добиваются, и что они хотят передать нам через своих послов.
Василий Македонянин, однако, узнал это скорее всех. Он, по своему обыкновению, все свое свободное время проводил на форуме в народных толпах, только очень редко узнававших его, а потому всегда откровенных. Однажды при посещении форума, внимание Василия было привлечено громкими радостными восклицаниями толпы, слушавшей кого-то, Василию невидимого.
Македонянин поспешил как всегда пробраться к рассказчику и сразу узнал в нем хорошо теперь ему известного Андрея-юродивого.
Он не видел его как раз с того времени, когда Андрей возвещал чудо в покое Фотия.
- Что говорит Беалос? - спросил он у своего ближайшего соседа.
- Беалос рассказывает о новом чуде, совершенном Пресвятой Девой.
- О каком чуде?
- Он часто бывает в становище варваров и вот рассказывает, что сердце их князей смягчилось после той ужасной бури, и они готовы воспринять свет истины.
- Вот как! - удивился Македонянин.
Для него это сообщение было, действительно, очень приятной новостью. Он стал внимательно прислушиваться к словам Андрея.
- Спасение града св. Константина, - хрипло выкрикивал юродивый, -Всемогущий Бог избрал средством, чтобы просветить сердца, погрязшие во мраке невежества. Аскольд и Дир были поражены этой бурей. Они чувствуют Бога и посылают к императору своих людей за разрешением познать тайны Всемогущего Божества… Разве это - не новое чудо Пресвятой Девы?
- Откуда ты знаешь это, Андрей? - выступил Василий Македонянин.
- Это - ты, Македонянин? - воскликнул юродивый, как будто обрадованный появлением правителя. - Пойди и возвести императору, правителю и патриарху о том, что ты здесь слышал… Сам Бог привел тебя сюда… Сердца варваров смягчились… Если они просветятся светом истины, то и вся их страна примет христианскую веру… А это будет третьим чудом Пресвятой Владычицы Небесной.
Когда толпа узнала Василия, всюду раздались крики восторга. Василия, как известно, очень любили в Константинополе, видя в нем такого правителя, в каком давно уже нуждалась столица Византия.
Воодушевленная толпа почтительно расступилась перед ним, когда он, взяв под руку юродивого и отвечая на поклоны и приветствия, отправился вместе с ним к императорскому дворцу.
- Вот, великолепный, - вводя Андрея в покои Вардаса, проговорил он, -этот тебе уже известный человек говорит чудные вещи. Он рассказывает, что варяги, придя на Византию врагами, уйдут покорными ее детьми.
- Я этого ждал! - с просветлевшей улыбкой отозвался Вардас. - Это для их простых детских сердец должно быть прямым последствием совершившегося чуда… Расскажи мне, Божий человек, что ты видел и слышал во вражеском становище?
Андрей, оставив свой обычный тон, спокойно рассказал Вардасу обо всем, чему он был свидетелем в стане пришельцев.
В это время, по зову Василия Македонянина, в палаты Вардаса прибыл и Фотий.
Андрей приветствовал его как патриарха и подошел под его благословение. Фотий с не меньшим вниманием, чем Вардас, выслушал рассказ юродивого.
- Да, милость Божия над нами! - произнес он, когда Андрей умолк. -Через этих князей и все жители этой страны соединятся с нами в вере нашей. - И тогда уже над Византией не будет грозы с берегов Днепра.
- Напротив того, ее имя будет славно и среди варварского народа, -поддержал Василий. - Кто знает, может быть все эти страны признают власть нашего императора?
- Вряд ли, - перебил его Вардас, - они этого никогда не сделают, но с нас довольно и того, что, став нам единоверными, они прекратят свои нападения на нас… Только нам следует не отталкивать их, а встретить с великою ласкою и почетом, поразить их нашим великолепием, показать им храмы и еще раз убедить, что сами силы небесные за народ византийский.
На этом совещание кончилось.
Когда киевские князья прислали спросить, будут ли они допущены в Константинополь, их посланные были обласканы, щедро одарены и отпущены не только с разрешением, но даже приглашением к киевским князьям посетить столицу Византии.