- Надо своих выручать, - не задумываясь, ответил приказчик. - В крепости не ждут нападения, - добавил он. - Если ее захватят индейцы, русским пощады не будет.
На галиоте стояло шесть пушек. В запасе достаточно пороха. У всех промышленных огнестрельное оружие.
- Значит, советуешь идти на выручку?
- Советую.
Командир посмотрел на ветер, на паруса. Заметив, что ветер отошел немного к югу, скомандовал рулевому:
- Право на борт!
Рулевой стал поворачивать руль.
Промышленные побежали к парусам. Галиот "Варфоломей и Варнава" взял курс к острову Ситке.
- Как это интересно! - сказала Елена Петровна, отложив вязанье и мечтательно смотря на море. - Индейцы, английские пираты, русская крепость… Совсем как в авантюрном романе.
Около полуночи ветер усилился. С моря появилась крупная зыбь. К рассвету разыгралась буря. Ветер свирепо рвал паруса, гнул мачты, хлопал снастями. Пришлось закрепить все паруса, кроме зарифленного грота, под которым галиот держался в дрейфе.
Трое суток свирепствовала буря. Наконец с рассветом ветер внезапно стих. Однако крутая зыбь валила с моря по-прежнему. Вдобавок налег непроглядный туман. При восхождении солнца туман растаял, и неожиданно в трех милях открылся скалистый берег. Лот показал пятнадцать саженей, надо было уходить от берегов. Но безветрие не давало уйти под парусами, а зыбь мешала употребить буксир или весла. Галиот подносило к берегу все ближе и ближе, и вскоре Иван Степанович без подзорной трубы увидел сидящих на камнях птиц.
Гибель казалась неизбежной, в довершение беды ветер снова перешел в бурю, и галиот неудержимо повлекло на камни. На пятый день около полудня мореходов поднесло почти вплотную к каменной гряде, за которой виднелся берег. Галиот оказался среди надводных и подводных камней. Положенные якоря не держали, и судно, медленно дрейфуя, ползло на берег.
Командир отважился ночью на выход в море между камнями. Но, видно, не суждено было галиоту "Варфоломей и Варнава" избавиться от гибели. Едва он прошел опасные камни, как с грохотом переломился фока-рей.
На рассвете ветер задул с моря. Без фока отойти от берега при таком ветре не было возможности, и в девятом часу утра галиот выбросило зыбью на отмель.
Потеря судна… Что может быть ужаснее в этих диких местах? Командир галиота, как и все потерпевшие бедствие, понимал, что, кроме собственной жизни, надо спасать прежде всего оружие. Оставшимся с голыми руками на американском берегу русским грозила смерть или рабство у индейцев.
Галиот выкинуло на отливе, да еще на песок. Это было единственной удачей. Люди на паруснике были отважные и опытные. С оружием в руках мореходы ждали, когда, рассыпавшись, волна уходила в море, и бросались на берег.
Ударяя в борт, волны расшатали корпус, и вода наполнила половину трюма. Однако галиот уцелел и на малой воде остался на суше.
- Пушки и порох на берег! - распорядился Иван Степанович. - Ружья приготовить к бою.
Мореходы работали без устали, и скоро оружие и нужные вещи были на берегу. Тут же поставили две палатки, развели огонь, чтобы согреться и просушить одежду.
Не помнившую себя от страха Елену Петровну промышленные бережно перенесли с галиота на берег и уложили в палатке на мягкую постель.
Неожиданно из леса выступили вооруженные индейцы и окружили лагерь потерпевших кораблекрушение. Их было не меньше сотни.
Командир в это время находился возле обсушенного отливом галиота и распоряжался спуском реев и стеньг, дабы корабль меньше валило на прибылой воде. Чем дольше он сохранится от разрушения, тем больше нужных вещей можо с него снять. На всякий случай, увидев индейцев, Иван Степанович держал горящий фитиль, так как на галиоте оставались приготовленные к бою пушки.
- Тебе, Тимофей Федорович, приказываю следить за колошами! - крикнул он приказчику. - Держи людей в готовности.
Без приглашения в палатку, где сидел Слепцов, вошли двое индейцев.
- Тойон Ютрамаки, - ткнул себя в грудь пальцем индеец, выглядевший понаряднее и помоложе.
Лицо у него умное, смугловатое. Голову украшала затейливая прическа, из которой торчало большое орлиное перо. На плечах красовались бусы вперемежку с медвежьими клыками.
Ютрамаки стал со вниманием рассматривать Елену Петровну.
- Барановский приказчик Слепцов, - назвался Тимофей Федорович.
Вождь Ютрамаки сказал еще несколько слов, которые приказчик не понял. Что-то сказал и второй индеец.
- Позовите кадьякца Ивашку, он на всех языках говорит, - вспомнил Слепцов.
- Тойон здешнего племени, - стал переводить подошедший Ивашка, - приглашает тебя, приказчика Слепцова, в свой дом, посмотреть, как он живет. Не ходи, Тимофей Федорович, тойон может обмануть, - добавил Ивашка. - Это не колоши, а другой индейский народ и колошский язык плохо понимают.
Приказчик Слепцов вежливо отказался.
- Много дел у нас. Корабль погиб. Надо снять с него нужные вещи. Надо спешить, не то море разобьет, и тогда ничего не возьмешь. Прошу тебя, тойон Ютрамаки, будь дружествен к нам. Пусть твои люди не обижают, не выводят нас из терпения.
- Обещаю быть другом русских, - выслушав Слепцова, ответил вождь. - Что это за женщина? - показал он на Елену Петровну.
- Жена командира, - ответил Ивашка.
- Тимофей Федорович! - крикнул дозорный промышленный, откинув полог палатки. - Колоши грабят, утаскивают наши товары.
- Прикажи своим людям, тойон, вести себя потише, - попросил Слепцов. - Чужое брать не годится… А вы, ребята, не начинайте ссоры, терпите, сколько возможно. Старайтесь оттеснить колошей от табора без ссоры.
Тойон обещал приказать своим людям. Индеец постарше вышел из палатки, чтобы передать его слова.
- Промысел грабят, еле отбили, - прибежал запыхавшийся промышленный. - Мешок бисера уволокли.
Вождь Ютрамаки бросился вон из палатки.
Снаружи послышались громкие вопли. Русские, потеряв терпение, погнали индейцев прочь от своего лагеря. Слепцов увидел, как индейцы стали бросать в мореходов камни… И тогда послышались выстрелы. Слепцов выбежал из палатки безоружный. Поджидающий у входа индеец ранил его ножом в грудь, но, к счастью, не смертельно. Тимофей Федорович вернулся в палатку и уже с ружьем в руках снова выскочил наружу. Индеец, ранивший его, стоял за палаткой и держал в одной руке копье, а в другой камень. Камень он бросил приказчику в голову, едва не свалив его с ног. Пришлось стрелять и приказчику. Началась общая свалка. Вскоре индейцы ударились в бегство, оставив на песке убитых. Несколько мореходов были ранены.
Ночь прошла тревожно. Половина промышленных спали, а другие несли караул вокруг лагеря.
Утро наступило пасмурное. С океана дул холодный, влажный ветер.
Проснувшись и позавтракав печеной лососиной с жидкой кашей, мореходы осмотрели ближайшие окрестности. Песчаный берег тянулся неширокой полосой на север и на юг. В море виднелись покрытые лесом островки и голые скалы. К берегу придвинулся дремучий лес. Он был совсем близко, так близко, что в полную воду море подступало к могучим деревьям.
Иван Степанович молча вымеривал длинными ногами песчаный берег.
- Очень опасное место, - сказал он, останавливаясь. - Колоши незаметно подберутся к нашему лагерю. Лес темный, непролазный. Сотня колошей запросто спрячется в кустарниках.
Промышленные сбились возле него в кучу.
Иван Степанович поднял суковатую палку, выброшенную морем и побелевшую от многолетних плаваний, и стал что-то чертить на песке.
- Это карта. Вот здесь находимся мы, - сказал он, - а севернее - гавань на острове Ситке, где построена крепость. Расстояние вроде небольшое, однако без корабля или хотя бы байдары нам его не осилить… Когда выходили в плавание, Александр Андреевич Баранов приказал мне встретиться с компанейским судном "Мария" в этой маленькой бухточке. - Иван Степанович ткнул в карту. - Тут всего шестьдесят морских миль, до прихода судна остается две недели. На пути только одна большая река, и мы сумеем добраться в бухту заблаговременно.
- А как наши на Ситке? - спросил Касьян Овчинников.
- Без байдары не предупредить. Через две недели на "Марии" пойдем к крепости. Авось успеем… Я предлагаю идти на север. Если останемся здесь, колоши легко нас всех уничтожат.
- В воле вашей. Мы из повиновения не выходим, - прогудел каргополец Евдоким Макаров.
- Согласны.
- Другого хода нет, - раздались голоса.
- А как ты, Тимофей Федорович? - спросил командир.
- Согласен, - отозвался Слепцов.
- Тогда за дело, время волочить нечего. Приказываю взять на каждого два ружья, пистолет, патронов полную сумку. На всех разделить три бочонка пороху. На неделю съестных припасов. Пушки на галиоте заклепать, у ружей и пистолетов, которые остаются, переломать замки и бросить в море. Оставшийся порох, копья, топоры и все железные вещи тоже в море.
Мореходы взялись за дело дружно, и к полудню все было сделано. С болью в сердце навсегда покинули свой корабль, на котором удачно плавали почти три года.
На корабельном ялике мореходы переехали небольшую порожистую речку и двинулись по берегу на север.
Вышли в поход двадцать два мужчины, из них восемнадцать русских и четыре туземца, среди них креол Ивашка. И три женщины: креолки с острова Кадьяка и русская жена командира - Елена Петровна. Позади бежала корабельная собака Дружок.
Вечером мореходов догнали два индейца. Один из них был вождь Ютрамаки, недавний знакомый.
Мореходы заподозрили недоброе.
- Что вам надо? - спросил кадьякец Ивашка.
- Мы хотим вам только добра, - сказал вождь, прикладывая руку к груди и кланяясь. - И поэтому решили показать хорошую прямую дорогу на север… Надо идти так, - показал он на высоченную сосну, - а дальше увидите озеро, идите вдоль берега.
Заботливость индейцев еще больше встревожила мореходов: они знали их вероломный характер.
Командир счел разумным показать силу русских людей, дабы предостеречь от злого умысла.
- Посмотри, тойон, как стреляют наши ружья.
Начертив на доске круг, Иван Степанович велел отнести его на семьдесят шагов и прислонить к стволу дерева.
Раздался выстрел, пуля попала в круг и пробила доску насквозь.
Индейцы измерили расстояние до цели, осмотрели пробоину в доске и, пожелав мореходам счастливого пути, исчезли.
Глава восемнадцатая. ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Вечером промышленные вышли к пещере, черневшей в каменном утесе. Решили здесь ночевать. Разожгли костер, приготовили пищу. Всю ночь свирепствовала буря с дождем. Утром ветер стал тише, однако дождь шел не переставая. Мореходы весь день просидели у костра. На завтрак, на обед и на ужин ели рыбную похлебку, приготовленную кадьякской поварихой.
У входа в пещеру и днем и ночью стояла вооруженная охрана из двух человек.
Настроение у промышленных неважное. Все понимали, что впереди предстоит опасный путь и что не всем суждено добраться живыми и здоровыми в крепость на Ситке. Несколько раз корабельный пес Дружок принимался свирепо ворчать, показывая крепкие зубы, но дозорные никого не примечали.
После ужина большой камень неожиданно упал с вершины утеса и разбился у входа в пещеру. Подумали, что он упал случайно. Но вслед за первым камнем упал еще один, потом еще один. Десятка два камней разбились возле пещеры.
Евдоким Макаров решил узнать, в чем дело.
- Иван Степанович, позволь взглянуть, почему камни падают.
- Взгляни, Макаров, однако осторожность держи.
Прихватив топор, Макаров выполз из пещеры и крадучись, под прикрытием нависающего над головой каменного карниза, стал обходить утес. Дружок, увязавшийся с ним, заливался громким лаем.
- Камни колоши нарочно скатывали, - сказал Макаров, вернувшись. - Видел троих воинов в доспехах. Дружок, видать, их спугнул. Побежали к реке.
- Плохо, - вздохнул командир. - Не дадут нам колоши без боя уйти в крепость.
- Бог не выдаст, свинья не съест, - отозвался Тимофей Федорович. - Загодя человеку знать не положено. Что будет, то и будет. Однако и раньше с колошами дрались и живыми выходили… И не колоши они вовсе, а другое племя.
С сожалением Слепцов посмотрел на Елену Петровну, испуганно прижавшуюся к мужу. "Вот кому солоно придется, - думал он. - Сидела бы в Москве у мамыньки-помещицы под юбкой и горя не знала…"
- Ты, Елена Петровна, не сумлевайся, выведем тебя отседова, - сказал Слепцов. - Посмотри, круг тебя какие молодцы, один другого здоровее. Такие колошей не побоятся. Ободрись.
- Я не боюсь смерти, Тимофей Федорович. Только бы живой в руки индейцам не попасть.
Командир Круков все еще не мог прийти в себя после кораблекрушения. В голове его бродили беспокойные мысли. Много ли он виноват в потере галиота? Можно ли было что-либо сделать для его спасения? Он упрекал себя, что близко находился от каменистого берега и не успел отойти, когда переменился ветер.
Прошла еще одна тревожная ночь. Утром, позавтракав вяленой кетой, мореходы двинулись в путь. Небо было ясное, светило солнце, погода вселяла бодрость. Около полудня они добрались до берега широкой и глубокой реки. Вдоль берега виднелась едва заметная тропинка. В надежде отыскать брод через реку мореходы свернули на тропинку. Шли долго, до самого вечера, брода не отыскали, а встретили большое туземное жилище.
Евдоким Макаров снова вызвался в разведку. Он взял на руку ружье, первым вошел в дом и, осмотревшись, позвал остальных.
В доме никого не было. У входа горел костер, а на реке, против дома, сделан закол для рыбной ловли. На вешалках висело много вяленой лососевой рыбы.
Поскольку в хижине никого не было, а продовольствие людям необходимо, Иван Степанович решил обойтись без хозяев и взял два десятка кижучей.
- Учиним плату за взятый корм, - сказал Слепцов и вынул из кожаного мешка три сажени нанизного бисера и несколько голубых бус, повесил их на видном месте.
Тем временем завечерело, солнце давно скрылось за вершинами огромных елей. Командир галиота распорядился отойти саженей на сто от хижины и расположиться на ночевку в лесу. Под охраной дозорных мореходы провели ночь спокойно. Под утро Дружок стал ворчать, поглядывая в лес. Когда собрались выступать, увидели, что окружены индейцами. Воины были в боевых масках, вооружены копьями, топорами и стрелами. Они потрясали оружием и испускали воинственные крики.
Тимофей Федорович Слепцов выступил вперед и, не желая никого ни убивать, ни ранить, выстрелил из ружья вверх. Гром выстрела испугал индейцев. Они разбежались и укрылись за деревьями.
Мореходы торопились как можно скорее убраться от опасного места. Они продолжали идти вдоль берега по едва заметной тропинке. Сделав вместе с рекой крутой поворот, они почувствовали себя свободнее и сели на ствол огромного дерева, поваленного бурей.
- Колоши так бы не побежали от выстрела, - высказал Слепцов свою мысль. - У них английские ружья. А эти с копьями да луками.
- Они хотят либо скальпы содрать, либо рабов из нас сделать, - вступил в разговор Евдоким Макаров. - Судно им отдали, на нем тьма товаров всяких, так нет, мало им!
- Это племя, надо думать, лесное, - продолжал приказчик. - Из-за гор по реке спустились. А те, что на морском берегу нас встретили, наверное, с Шарлоттских островов… Разобраться трудно. На Аляске народы маленькие, а говорят каждый на своем языке. На Уналашке свой, у кадьякцев свой. И кенайцы, и якутатцы по-своему разговаривают. Ну и на Ситке инако, и на Шарлоттских островах… Иное племя всего триста человек, а язык особый.
Мореходы не считали себя в безопасности. Они все время чувствовали преследование. Индейцы шли по пятам. Из леса доносились крики неизвестных птиц, тихий свист, шорохи. Это беспокоило путников, отступающих от врага, который выжидал удобного случая.
В пятницу утром мореходы встретили у реки трех безоружных индейцев-мужчин и одну женщину. Желая выяснить их намерения, Слепцов попросил: "Мы голодны, нам нужна рыба".
- Да, да, рыбу дадим, - обещали индейцы. - Идите медленней. - И скрылись. Вскоре они вернулись. У каждого на спине был большой тюк рыбы.
Командир отряда Круков поблагодарил индейцев, рассчитался за рыбу и приказал переводчику рассказать об их земляках, так коварно и зло отнесшихся к русским.
- Плохое поколение, плохое поколение - переводил Ивашка слова индейцев. - Наше поколение хорошее, обиды от нас не будет. Если надо, рыбы еще дадим.
Разговаривая с мореходами, индейцы шли и шли по берегу реки. Поздно вечером отряд вышел к морю. При впадении река стала шире, мельче и быстрее. На противоположном берегу реки виднелось шесть больших барабор.
- Здесь мы живем, - сказали индейцы.
- Нам нужны лодки, чтобы перебраться на ту сторону.
Индейцы пришли в замешательство.
- Сейчас очень мелко, надо ждать прилива, - ответили они переводчику. - Подождем прилива.
- А когда прилив?
- Вот станет темно, тогда и прилив, мы тогда и перевезем.
Мореходы в нерешительности переглянулись.
- Нет, ребята, тут дело нечисто, - возразил Слепцов. - Ночью мы переезжать не согласны, так и скажи, а сейчас отойдем подальше и заночуем.
Все согласились со Слепцовым, и, отойдя на версту от берега реки, отряд расположился на ночлег в чаще леса. Ночью моросил дождь, было сыро и холодно. Еще до восхода солнца мореходы разожгли костры, погрелись, поели рыбы. Когда вернулись на вчерашнее место, увидели возле индейских хижин множество людей. Они сидели на земле и молча наблюдали за мореходами.
- Дайте мне три большие лодки, - крикнул кадьякец Ивашка.
Индейцы молчали. Ивашка крикнул еще раз. Опять молчание.
- Не лучше ли будет поискать броду? Понадежнее будет, - посоветовал Слепцов.
- Пойдем, ребята, - поддержал командир. - Попытка не пытка. Недалече камни на реке лежат. Перейдем по камням.
Угадав намерения мореходов, индейцы отправили к ним лодку с двумя нагими гребцами. Лодка могла вместить человек десять, и поэтому русские попросили вторую, чтобы можно было переехать реку вместе всем. Так требовала осторожность.
- Почему гребцы голые? - пробормотал Слепцов. - Будто и не жарко, остальные в одежде.
Индейцы дали вторую лодку, поменьше, человека на четыре.
Мореходы решили переезжать. В маленькой лодке приехала знакомая индианка. Командир Круков посадил в нее свою жену, повариху-кадьячку, алеута Федора Яковлева, малолетнего ученика Котельникова. В большую лодку поместились девять человек промышленных, самых отважных и проворных. Среди них Евдоким Макаров и пензяк Касьян Овчинников. Остальные остались на берегу.
Когда большая лодка достигла середины реки, нагие гребцы, выдернув пробки из дыр, нарочно сделанных в днище, прыгнули в воду и поплыли к селенью, а лодку понесло мимо барабор к морю. Индейцы страшно закричали и начали бросать в мореходов копья и стрелы. Однако судьба смилостивилась над ними. Лодка, попав на отраженное течение, повернула обратно, и ее понесло к берегу, где стояли их товарищи.
Мореходы спаслись, но все были ранены, а Харитон Собачников и Иван Петухов ранены очень опасно. У Собачникова обломок стрелы остался в животе, и он очень страдал. Всех сидящих в малой лодке индейцы взяли в плен.