- Как хорошо здесь! - сказала Лют. - Чудная Сономская долина! Вот лето, а вот и весна.
Глаза и лицо ее сияли любовью к родине. Она перевела взгляд на фруктовые сады и виноградники. Легкой, нежной дымкой залег повсюду пурпур, залег в полях и садах, в ущельях гор и долинах. А дальше, выше, среди горных вдоль и поперек изрезанных ручьями хребтов, где крупные откосы были усыпаны кустами манзаниты, Лют увидела свободный участок, на котором дикая трава еще не утеряла своего девственно-зеленого цвета.
- Ты знаешь это место? - спросила она, указывая на далекую долину.
Крик ужаса заставил ее обернуться. С дико раскрытыми глазами, раздутыми ноздрями, Долли взвилась на дыбы. Крис припал к ее шее, чтобы помешать ей упасть на спину, и одновременно пришпорил ее, чтобы заставить опустить передние ноги, которыми она била по воздуху.
- Долли, Долли! - начала с упреком Лют, но, к ее удивлению, лошадь опустила голову, выгнула спину, прыгнула в воздух и опустилась на землю с выпрямленными ногами.
- Гениальный прыжок! - воскликнул Крис, в то время как кобыла собиралась сделать второй прыжок.
Лют удивлялась поведению своей лошади и любовалась умением Криса править; он оставался совершенно хладнокровен и, казалось, получал удовольствие от диких прыжков Долли. Лют отвела Бана в безопасное место и, оглянувшись, случайно поймала взгляд Долли. Глаза лошади, почти выскочив из орбит, выражали слепое, животное безумие; розоватый оттенок белка исчез и сменился белизной, похожей на матовый мрамор. Долли выпрямилась так, что спина, шея и морда представляли почти прямую линию; такое положение позволило ей закусить удила, и она с неимоверной быстротой понеслась по прямой дороге.
Впервые Лют действительно испугалась. Она пришпорила в погоню Бана, но тот не был в состоянии поспевать за взбесившейся кобылой и стал понемногу отставать. Лют видела, как с перекинутой через седло ногой, прилегши на бок и ухватившись рукой за гриву, Крис боролся с лошадью.
Долли мелькнула в чаще и с безумной быстротой помчалась по узкому берегу, к группе дубов, о стволы которых она хотела сбить всадника.
Лют поехала по диагонали, миновала кустарник и оказалась впереди Долли. Из кустарника до нее доносился ужасный треск сучьев и бурелома. Наконец кобыла проломилась в открытое место и, изможденная, вся в мыле, упала на мягкую траву.
Крис все еще сидел на ее спине. Рубашка его изорвалась в клочья. Руки были изодраны и изранены, а по лицу из раны у виска струилась кровь.
- Как хорошо! - крикнул он, вложив в голос всю сердечность, на которую был способен, но в данное время ее было немного, потому что он перенес слишком сильное нервное потрясение.
- Неподалеку ключ, - сказала Лют, обвив шею Криса, и, оставив лошадей невзнузданными, они прошли в прохладные заросли, к месту, где с едва слышным звоном у подножия горы протекала кристально чистая вода.
- А ведь ты говорила, что Долли никогда не сбрасывает, - сказал Крис, несколько успокоившись.
- Я отказываюсь понять что-либо. Впервые в жизни я видела, как она поднимается на дыбы.
- Может быть, какой-нибудь открывшийся застарелый ушиб, - сказал Крис и пожал плечами.
Они вернулись к лошадям и подвергли Долли самому внимательному осмотру, который, однако, ничего не дал. Все было в порядке и никаких следов укола, укуса или ранения не оказалось.
- Не иначе как какое-то бесовское наваждение, - сказала Лют. И они засмеялись при этой мысли, ибо оба были типичными продуктами XX века, здоровые, нормальные духом, любящие прекрасное и возвышенное, но вовремя останавливающиеся у той границы, где кончается реальное и начинается суеверие.
Лют стала укорачивать стремена.
- Зачем это? - спросил Крис.
- Я поеду на Долли.
- Нет, этого не будет, - заявил Крис. - Так лошадей не воспитывают. После всего того, что случилось, я обязан поехать на ней.
Они медленно, часто останавливаясь, поехали к дому.
* * *
- Кто едет за почтой? - послышался из-за деревьев женский голос.
Лют захлопнула книгу и вздохнула.
- Мы не предполагали сегодня ехать верхом, - сказала она.
- Позволь, я поеду, - предложил Крис. - Ты оставайся здесь, а я поеду и вмиг вернусь.
Она покачала головой.
- Кто едет за почтой? - настаивал голос.
- А где Мартин? - закричала Лют.
- Не знаю, - ответил тот же голос. - Его, вероятно, куда-нибудь увел с собой Роберт. Право, Лют, кроме тебя и Криса, никого нет. Довольно валяться в гамаке.
- Хорошо, тетя! Мы едем! - закричала Лют, вылезая из гамака.
Через несколько минут, в костюмах для верховой езды, они седлали лошадей. Они поехали по графской дороге, а затем свернули на шоссе к Глен Эллену. Маленький городок полностью заснул под палящими лучами солнца, а местный почтмейстер с большим трудом удерживался, чтобы не заснуть, когда перевязывал пачку писем и газет.
Спустя час всадники свернули с большой дороги и поехали по коровьей тропинке вниз к крутому берегу, желая до возвращения на дачу напоить лошадей.
- Долли как будто совершенно забыла про вчерашнее, - сказал Крис, указывая на вошедшую по колени в воду Долли.
Из чащи послышался перепелиный треск, и кобыла подняла голову, навострила уши… Крис наклонился и почесал у нее за ушами, что, очевидно, доставило ей большое удовольствие, - она опустила голову и прислонилась к плечу Бана.
- Настоящий котенок, - заметила Лют.
- А между тем после ее вчерашней дикой выходки я никогда не смогу довериться ей, - сказал Крис.
- А я так по-прежнему доверяю ей, - сказала Лют и добавила: - Конечно, на Бане ты в большей безопасности. Это твоя лошадь; она тебя никогда не обманет.
Они повернули лошадей и отъехали от ручья. Долли остановилась, чтобы мордой смахнуть с колена муху, а Бан протеснился по узкой тропинке. Пространство было слишком узко для того, чтобы он мог вернуться, и Крис пустил его вперед.
Это случилось так быстро, что Лют едва успела заметить. Сверху и снизу был почти отвесный берег. На тропинке едва-едва можно было поместиться пешеходу. Между тем Бан взвился на дыбы, поднялся в воздух и в следующую минуту уже лежал спиной на тропинке.
Крису оставалось одно: выскочить из седла, что он и сделал, бросившись в сторону и вниз. До подножия скалы было около двенадцати футов. Крис удержался в перпендикулярном положении, но, подняв голову, увидел падающую на него лошадь и, как кошка, отскочил в сторону. Через мгновение Бан пронесся мимо него с тем ужасным криком, который иногда издают смертельно раненные лошади.
Крис ободряюще взглянул на стоящую наверху Лют.
- Я начинаю привыкать к этому, - с улыбкой ответила она ему.
- Я так и думал, - сказал он спустя несколько минут, когда стоял подле скатившейся лошади. - Последний раз я сидел сегодня верхом на Бане. Едем, Лют, домой.
На верхушке обрыва он повернулся и заглянул вниз.
- Прощай, Бан! - крикнул он с навернувшимися слезами. - Прощай, товарищ! - Он обратился к Лют: - Моей вины тут нет!
- Да, - сказала Лют. - Все это вышло так неожиданно, точно чья-то рука схватила его за поводья.
- Клянусь, что это была не моя рука. Между прочим, он шел на слабом поводу. Значит, чья-то посторонняя рука…
Мартин принял из рук Лют Долли, почти не выразив удивления при виде пешего Криса, который несколько отстал от девушки.
- Ты сумеешь застрелить лошадь? - спросил Крис.
Тот кивнул головой, затем добавил:
- Да, сэр! - и снова кивнул головой.
- Прекрасно, - сказал Крис. - Сходи к реке, там лежит Бан с переломленной спиной.
* * *
- Ах, вот и вы, сэр! А я повсюду ищу вас.
Крис отбросил сигару, потом подошел и наступил на нее ногой.
- Ты никому не говорила про Бана? - спросил он.
Лют отрицательно покачала головой.
- Они сами узнают. Мартин не замедлит рассказать. Но не расстраивайся так из-за этого, - сказала она после минутной паузы, взяв его за руку.
- Я знал его с рождения. Как это все странно! Какой-то непонятный импульс, как удар молнии, подействовал на него. Все это произошло в течение одной секунды, не больше. Похоже на самоубийство или покушение на убийство.
- Ведь бывает, Крис, что лошади сходят с ума, - сказала Лют. - Это чисто случайно, что ты два дня подряд испортил под собой лошадей.
- Возможно, - сказал он и поднялся вместе с Лют. - Но зачем я вдруг так понадобился?
- "Планчет"!
- Ах, "Планчет"! Как-то до сих пор мне не приходилось с нею иметь дело.
- Да и нам не приходилось, - ответила Лют. - Разве только одна миссис Грантли…
- Ах, и миссис Грантли будет? Очаровательное существо!
Они остановились между двух огромных деревьев, которые стояли у входа в столовую. Наверху, сквозь кружевную ткань ветвей, сияли звезды. Внизу свечи озаряли окруженную деревьями площадку. За столом три-четыре человека следили за начертанием "Планчет".
Крис взглянул на тетю Мильдрэд и дядю Роберта, уже разрыхленных жизнью и все же довольных ею, несмотря на целый ряд полученных от нее пощечин. Затем он перевел взгляд на черноглазую хрупкую мистрис Грантли и остановился на четвертой личности, величественном господине с массивной головой, седые виски которого оттеняли юношескую свежесть лица.
- Кто это? - шепнул Крис.
- Некий Бартон. Поезд опоздал, и вот почему ты не видел его за обедом. Очень крупный капиталист, хоть с виду не выдумает пороху.
Она прижалась к нему, и они пошли дальше.
- Роберт, где дети? - послышался голос тети Мильдрэд. - Надо начинать, становится холодно.
- Мы здесь! - закричала Лют, отходя от Криса.
Тетя Мильдрэд плотнее закуталась в шаль и торопила начать. На столе лежал белый чистый лист бумаги, поверх которой на трех ножках ходила маленькая треугольная дощечка; две ножки несли подвижные медные колесики, а третья, помещенная в вершине треугольника, - карандаш.
- Кто начинает? - спросил дядя Роберт.
С минуту длилось молчание, затем тетя Мильдрэд решительно положила руку на дощечку и сказала:
- Ведь кому-нибудь из нас придется для удовольствия других сыграть роль дурака. Я начинаю!
- Молодец женщина! - воскликнул муж. - М-с Грантли, начинайте!
- Я? - спросила дама. - При чем же я тут? Сила, или как вы ее там назовете, точно так же вне меня, как и вне вас. Какого это рода сила, я не могу сказать, но знаю, что эта сила имеется. Я убеждена, а теперь ваша очередь убедиться. М-с Стори, коснитесь дощечки легко, но твердо, и ничего не делайте по своей личной воле.
Присутствующие молча окружили тетю Мильдрэд, которая положила руку на "Планчет"; но в продолжение нескольких минут ничего не случилось, и "Планчет" оставалась неподвижной и безмолвной.
- Потерпите! - посоветовала м-с Грантли. - Никоим образом не противодействуйте влечению, которое, может быть, возникает в вас; но, повторяю, сами ничего не делайте. Вы почувствуете импульс, бороться с которым вы не будете в состоянии. Влияние возникает помимо вашей воли.
- Однако влиянию не мешало бы поторопиться, - заметила тетя Мильдрэд после нескольких минут неудачных попыток.
- Еще немного… еще минуту… - начала м-с Грантли, и вдруг рука тети Мильдрэд задергалась и задвигалась и послышалось царапание карандаша по бумаге. В конце следующих пяти минут тетя Мильдрэд сделала усилие и отняла свою руку.
- Какие-то каракули, - сказал дядя Роберт, глядя на исписанную бумагу.
- Да, - сказала м-с Грантли, - совершенно невозможно прочитать… Очевидно, влияние еще не начало работать. Не попробует ли кто-нибудь другой? Например, вы, мистер Стори?
Дядя Роберт, улыбаясь, подошел к столу и опустил руку на дощечку, и тотчас же его лицо приняло серьезное выражение. Его рука начала двигаться, и послышался скрип карандаша по бумаге.
- Черт возьми! - пробормотал он. - Это становится любопытно. Посмотрите-ка сюда. Уверяю вас, что точно кто-то водит моей рукой.
- Ну, Роберт, без глупостей, - пригрозила ему жена.
- Да ведь я говорю тебе, что не я это делаю, - ответил он с негодованием. - Влияние, как говорит м-с Грантли! Черт возьми, да взгляните на этот росчерк; я никогда не делаю росчерков.
- Будьте серьезны, - сказала м-с Грантли. - "Планчет" не любит легкомысленного отношения.
- Ну, я думаю, теперь довольно, - произнес Роберт, снимая руку. - Посмотрим! Лют, у тебя молодые глаза.
- Ой, какие росчерки! - воскликнула Лют, взглянув на бумагу. - Посмотрите, два разных почерка.
Она прочитала:
Вдумайся в следующую фразу:
"Безусловно, я - дух положительный, а не отрицательный. Всего выше на свете любовь, за которой следуют мир и душевная гармония. Твоя душа".
- А теперь другим почерком, - сказала Лют и продолжала читать:
"Бульфорк 96, Дикси 16, Золотой якорь 65, Золотая гора 13, Джим Бутлер 70, Джембо 76, Полярная звезда 42, Браун-Хот 16, Железная Крыша 3".
- "Железная крыша" - 3. Однако довольно низко, - пробормотал мистер Бартон.
- Роберт, ты опять сплутовал? - воскликнула тетя Мильдрэд.
- Нет, не сплутовал, - ответил он. - Моя воля бездействовала.
- Подсознательный дух, - предположил Крис. - Вы просмотрели сегодня в газетах биржевые цены?
- Не сегодня, а на прошлой неделе.
- День или год, для подсознательного духа не имеет никакого значения, - сказала м-с Грантли. - Подсознательный дух никогда ничего не забывает.
- Да что за теософическая чепуха такая! - воскликнул дядя Роберт.
Крис пожал плечами.
- Безусловно, необходимо известное серьезное отношение, - сказал он, опустив руку на "Планчет". - Попытаюсь и я. Попрошу вас, господа, не смеяться и даже не улыбаться. Ведь неизвестно, какая оккультная кара может постигнуть вас.
- Ну, хорошо, я буду умником, - воскликнул дядя Роберт. - Но все-таки я предпочел бы улизнуть отсюда.
Едва только Крис опустил на "Планчет" руку, как дощечка задвигалась, быстро и равномерно.
- Посмотри на него, - шепнула Лют своей тетке. - Как он бледен!
Некоторое время слышалось ровное царапанье карандаша, но вдруг что-то словно ужалило Криса, и он отдернул руку. Он вздохнул, затем зевнул, отошел от стола и огляделся вокруг с любопытством только что проснувшегося человека.
- Я, кажется, написал что-то, - сказал он.
- Я думаю, - сказала довольным тоном м-с Грантли, поднимая лист бумаги и вглядываясь в него.
- Прочтите вслух, - сказал дядя Роберт.
- Слушайте, написано следующее:
"ОСТЕРЕГАЙСЯ! ОСТЕРЕГАЙСЯ! ОСТЕРЕГАЙСЯ!
Крис Дунбар, я намереваюсь убить тебя. Я сделал уже два покушения на твою жизнь, но неудачно. Третье мне удастся. Я настолько уверен в этом, что не боюсь тебе сказать это. Я не должен объяснять причины. Ты сам знаешь. Зло, которое ты делаешь…"
- Вот и конец, тут обрывается, - сказала м-с Грантли, положила бумагу на стол и взглянула на Криса, который сделался центром внимания, но тем не менее зевал от овладевшей им сонливости.
"Я уже сделал два покушения на твою жизнь"… - повторила м-с Грантли.
- На мою жизнь? - спросил Крис. - Да на мою жизнь никто не покушался. Господи, как мне хочется спать!
- Послушай, Крис, - сказал дядя Роберт, - ты забываешь, что мы имеем дело с бескровным и бесплотным духом. Надо думать, - шутливо добавил он, - что на твою жизнь покушались невидимые и неведомые существа. Может быть, рука какого-нибудь духа пыталась ночью задушить тебя.
- Крис! - воскликнула невольно Лют. - Сегодня днем как будто чья-то рука схватила за повод Бана. Помнишь?
- Я пошутил, - возразил он.
- Но все-таки, - начала Лют и замолчала.
М-с Грантли насторожилась.
- А что такое случилось сегодня днем?
Сонливость Криса исчезла.
- А знаете, меня самого начинает это интересовать, - сказал он. - Сегодня днем Бан сломал себе спину. Он бросился с обрыва и едва-едва не увлек меня.
- А если я не ошибаюсь, - сказала м-с Грантли, - вы вчера сильно ушиблись, катаясь на лошади м-с Стори? Вот вам и два покушения. - И с этими словами она торжествующе оглядела присутствующих.
- Пустяки! - сказал дядя Роберт с улыбкой на лице, но с легким раздражением в голосе. - Таких вещей теперь не бывает. Послушайте, милая барыня, мы живем в XX веке, и средневековые суеверия к нам не пристали.
В это время м-с Грантли опустил руку на "Планчет".
- Кто ты? - спросила она. - Твое имя?
Все головы наклонились над столом, следя за тотчас же задвигавшимся карандашом.
- Дик! - вскричала тетя Мильдрэд с легкой истерической ноткой в голосе.
Муж ее выпрямился, и впервые лицо его приняло серьезное выражение.
- Это подпись Дика, - сказал он. - Я узнал бы ее среди тысячи других.
- Клянусь Иовом, это удивительно! - воскликнул мистер Бартон. - В обоих случаях почерк совершенно одинаков. Ловко, очень ловко! - добавил он.
- Дик Кертиз, - прочла вслух м-с Грантли. - Кто это Дик Кертиз?
- Отец Лют, - сказала тетя Мильдрэд. - Это мой брат. Он умер, когда Лют было несколько недель, и она получила нашу фамилию.