- Нет-нет, Мэтьюрин, вы не о том, - сэр Джозеф был доволен, - вы совершаете распространенную ошибку. Что до ее морали, тут мне сказать нечего, но она была первым и выдающимся среди агентов нашей разведки. Я держал в руках несколько ее сообщений из Антверпена как раз на неделе, когда мы разгребали бумаги Тайного Совета, и они великолепны, Мэтьюрин, просто великолепны! Вообще, красивая женщина с острым умом в разведке незаменима. Она ведь сообщила, что де Рюйтер собирается сжечь наш флот. Правда, ничего так и не было сделано, и корабли сожгли, но сообщение - просто образец отличной работы. Да, да.
Последовала долгая пауза, во время которой Стивен разглядывал сэра Джозефа, задумчиво уставившегося на огонь. Лицо Блэйна, приятное и добродушное, напоминало скорее деревенского джентльмена, чем чиновника, проведшего за письменным столом большую часть своей жизни. На лице бродила дружеская улыбка, но для Стивена было очевидно, что где-то в глубинах разума собеседника формируется мысль: "Если Мэтьюрин становится бесполезен, лучше бы избавиться от него, пока он не совершил ошибку, которая дорого обойдется".
Мысль, несомненно, была обставлена приличествующими сожалениями, дружескими и гуманными, а также благодарностями, и, возможно, содержала пункт, что если вдруг Мэтьюрин поправится, то его с его возможностями, его связями и его несравненным знанием ситуации вполне можно будет вернуть на службу… Но в данных обстоятельствах, из-за многих факторов (в число которых входит и позиция Адмиралтейства) мысль об избавлении от становящегося опасным агента, даже и без оговорок, была бы разумной и уместной для официальной части натуры сэра Джозефа. У хорошо устроенной разведки всегда есть система избавления от тех, чьи лучшие дни миновали, кто оступился - и все еще слишком много знает: либо живодерня той или иной степени жестокости (в зависимости от склонностей шефа), либо временное заточение.
Сэр Джозеф почувствовал на себе тяжелый взгляд бледных глаз, но отнес его на счет разговора про Эфру Бен.
- Да, она была блестящим агентом, просто блестящим. И мы могли бы назвать миссис Уоган "филадельфийской Бен". Она тоже пишет изящные вирши и неплохие пьесы, и это прикрытие ничуть ни хуже натурфилософии, может, даже лучше. Но, в отличие от миссис Бен, она попалась - и отправится первым кораблем, идущим в Новую Голландию. И пусть радуется, что ее не повесят, поскольку в ее судьбе заинтересовался "Ди из Си", как наш адмирал его называет. Кажется, они успели переспать не так давно. По этой же причине у нее будет собственная каюта на борту, и, наверное, служанка. И по прибытии в Ботани-бей ее не ждут каторжные работы, хотя она и проведет там остаток своих дней. Ботани-бей! Что за цель для натуралиста и искателя приключений! Мэтьюрин, вы нуждаетесь в передышке, и вы ее заслужили, вам нужен отдых, чтоб привести себя в порядок. Почему бы вам не устроиться на этот корабль?
Вы сможете держать руку на пульсе и прощупать мысли этой дамы - а она, уверен, знает куда больше, чем нам удалось из нее вытянуть. Может быть, то, что она сообщит, поможет вам разрешить ваши сомнения относительно миссис Вильерс. А чтобы сделать мое предложение более заманчивым - кораблем командует ваш друг Обри, хотя об этой части своего задания он пока не осведомлен. "Леопард", именно "Леопарду" отдан приказ на отплытие в Ботани-бей, дабы разобраться со злосчастным мистером Блаем - это вы уже знаете. После выполнения этого задания и доставки миссис Уоган и еще нескольких заключенных, добавленных для маскировки, корабль присоединится к нашим силам в Ост-Индии, а вы, восстановив свои силы, приступите к службе. Прошу, обдумайте это предложение, Мэтьюрин!
Пристрастие Стивена, временно ослабленное чувством сытости, вновь завладело им с еще большей силой - и ему пришлось уйти в спальню за заветным глотком. Возвратившись, он спросил:
- Эта ваша миссис Уоган… Вы говорили о ней, как о второй Эфре Бен, и, следовательно, эта женщина играет заметную роль?
- Ну, возможно, меня слегка занесло, ибо надо бы было добавить "с учетом времени и места". Американская разведка пока еще находится в младенчестве, вы должны бы помнить молодого красавчика, прибывшего с их миссис Джей, а природная проницательность, даже когда она есть - не заменит сотен лет практики. Но и даже при этом наша молодая дама неплохо подготовлена, она знает - какие вопросы задавать, и успела узнать немало ответов. Я был удивлен, что за всем этим не стояло французских связей, но, обнаружить таковые нам не удалось. Но сравнение мое хромает, ибо миссис Бен, известная мне по архивным записям, демонстрировала редкое благоразумие и владение ситуацией, которое сделало бы честь любому политику. А миссис Уоган - обычная женщина, полагающаяся на интуицию и порыв там, где ей бы требовалось простое следование инструкциям без лишних умствований.
- Пожалуйста, опишите ее.
- Возраст - от двадцати пяти до тридцати, но выглядит все еще как в расцвете молодости. Черные волосы, голубые глаза, примерно пять футов восемь дюймов, но выглядит выше - держится очень прямо, посадка головы великолепная. Фигура худощавая, формы безупречны, хотя, как вы понимаете, это-то может быть следствием некоторых ухищрений. Очаровательна, ничего нарочитого или показного. Пишет, как курица лапой, каждое третье слово зачеркнуто, орфография хромает. Прекрасно говорит по-французски, отлично ездит верхом, других следов образования не выявлено.
- Вы словно миссис Вильерс описываете, - заметил Стивен с болезненной улыбкой.
- Да, в самом деле. Я был так поражен сходством, что предположил какие-то родственные связи, но таковых не обнаружилось. Подробности происхождения миссис Уоган ускользнули из моей памяти, но они есть у нас в бумагах, и я прослежу, чтобы вы все эти бумаги получили. Нет, никакого родства, но сходство, и правда, поразительное.
Сэр Джозеф мог бы добавить, что и в деле миссис Уоган фигурировал отвергнутый любовник, молодой человек, безуспешно увивавшийся вокруг. Он столь мало значил в ее жизни, что его оставили на свободе. Тот, кто разбирался с ним, заключил, что он не знает ничего лишнего, и пусть себе гуляет. Сэр Джозеф запомнил о нем лишь то, что он глубоко несчастен, и обладает странным именем Майкл Хирепат.
- И все же когда я говорю о ее бросающейся в глаза простоте - я, вероятно, попадаю в многочисленную когорту обманутых женщинами. Изрядный клубок в этом деле остался не распутанным. Как я сказал, вам бы неплохо приложить к этому руку, Мэтьюрин, и, возможно, вы раскопаете настоящее сокровище. Прошу, подумайте об этом.
Во время своего путешествия обратно в Хемпшир Стивен старался думать о предложении, но ничего не выходило - разум его томился, воскрешая в памяти черты Дианы, ее голос, движения, изъяны ее морали, ее легкомыслие и экстравагантность, его переполняло желание и непонятная нежность. Что до предложения сэра Джозефа - так или иначе особого выбора у него не было. Он поедет, и пусть его ведет прошлое, но натуралист в нем оживет снова. Он соберет обширную коллекцию, необъятные пространства откроются перед ним - и сердце его вновь забьется при взгляде на новые виды растений, птиц, млекопитающих, а Индия предоставит возможности схваток с врагами, упоение которыми очистит его разум. Да и ведет ли его прошлое? Лондонская лихорадка покидала его по мере удаления от города, и безразличие овладевало им.
В этом сумрачном состоянии разума он прибыл в Эшгроу-коттедж, и там, поскольку его состояние не распространялось на заботы о его друзьях, он немедленно заметил, что что-то стряслось. Его приняли с обычной сердечностью, но битая ветрами и врагами физиономия Джека была куда краснее обычного, он словно еще раздался в плечах и вырос, а в поведении его, нет-нет, но проскальзывали следы недавно отбушевавших бурь.
Стивен был не особо удивлен, узнав, что новая кобыла демонстрирует странное нежелание бежать быстрее других после первых трех фарлонгов, что она грызет ясли, норовистая, лягается, постоянно норовит встать на дыбы - и вообще с запалом. Сверх того он узнал, что банда кимберовских работничков забросала камнями гнездо его осоедов, и что сам Кимбер нынче в опале, ибо затеял непредвиденную и очень дорогостоящую проверку своих измерений… Но удивился Стивен лишь тогда, когда Джек отозвал его в сторону и заявил, что он вдрызг поругался с Адмиралтейством, и готов бросить к чертям службу - и пусть его грядущий адмиральский флаг катится к дьяволу.
Он уже привык к мерзостям этих господ - он страдал от них ровно с тех пор, как на него легло проклятие Адамова рода, но ТАКОГО он от них не ожидал, просто не мог ожидать, что они способны на ТАКОЕ: сказать ему, без всякого предупреждения, что "Леопард" будет использован для транспортировки!
- Для сухопутной крысы, - заметил Стивен, - это может показаться основной функцией кораблей, причиной их существования.
- Да нет же, я имел в виду транспортировку!!!
- Да я тебя понял…
- Транспортировку ЗАКЛЮЧЕННЫХ!!! Заключенных, Стивен! Боже правый!!! Я получил письмо лично, черт возьми, в руки, в котором сообщается, что я должен принять тендер с блокшива, с блокшива, Святый Боже!!! С двумя десятками осужденных убийц, которых я должен разместить на борту и доставить в Ботани-бей. В доки отправлен приказ устроить в форпике тюрьму и помещения для тюремщиков. Господи, Стивен, предположить только, что офицер моего ранга превратит свой корабль в тюрьму, а сам станет надзирателем! Я им пишу ТАКОЕ письмо! Ты, кстати, поможешь мне с эпитетами. И что меня действительно злит, это что Софи совершенно не в состоянии постигнуть, насколько чудовищно их поведение. Я ей говорил, что это совершенно неподобающее предложение, но хотелось бы мне глянуть на их конфуз, ибо я буду требовать "Аякс" - новый семидесятичетырехпушечник, отличный корабль, в трюмах которого и духу не будет постояльцев Ньюгейта. Но нет - она вздыхает, говорит, что мне, конечно, виднее, а через пять минут восклицает: ""Леопард", какой бы это был замечательный вояж, такой приятный - и со всеми твоими старыми сослуживцами!"
Другой бы кто подумал, что его стараются спровадить из дома - и как можно скорее. Ведь приказы для "Леопарда" получены, и он уходит в субботу на той неделе.
- Для непредвзятого наблюдателя довольно странно видеть твое достоинство настолько оскорбленным парой десятков заключенных. Ты, который так охотно набивал свои трюмы французскими и испанскими пленными - с чего вдруг такое исключение для собственных соотечественников, которых ты всегда ставил много выше любых иностранцев? При этом тебе, в любом случае, не придется с ними общаться - для этого будут специальные люди.
- Это разные вещи. Пленные и уголовники - есть же разница.
- Свободы лишены и те, и другие, и тех и других считают низшими существами. Мы оба с тобой были и пленными и заключенными долговой тюрьмы. Мы оба плавали с людьми, осужденными за самые чудовищные преступления. Я бы на твоем месте не чувствовал, что мое достоинство сильно пострадало, хотя, конечно, тебе лучше судить. Но я только замечу, что синица в руках лучше, но и она не будет сидеть в руках вечно. "Аякс" пока - лишь голый киль на стапеле. Кто знает, может, ко времени его спуска нужда в нем отпадет? Может, он будет ходить только с визитами вежливости, салютуя французскому флагу холостыми залпами и дружескими криками?
- Ты, надеюсь, не имеешь в виду, что есть опасность заключения мира!? - возопил пораженный Джек. - Нет, то есть, я хотел сказать, мир это благословение Божие, и вообще великолепно, нет ничего лучше… Но хотелось бы знать о нем заранее.
- Нет, я ничего не знаю об этом. Я только пытаюсь донести до тебя, что "Аякс" не будет на плаву ранее, чем через шесть месяцев (и это в лучшем случае), а железо хорошо ковать, пока оно горячо, и под лежачий камень вода не течет.
- Да, да, все верно, - Джек согласился с мрачной миной. - Но тут еще одна закавыка. Шесть месяцев - это очень неплохо для моих дел с шахтой, чтоб все шло своим чередом, ну, ты понимаешь… Но есть кое-что поважнее… Помнишь, ты предупреждал меня о Рэях?
Стивен кивнул.
- Я едва мог в это поверить в тот момент, но ты был прав. Я ходил к Крэддоку, пока тебя не было: судья стоял рядом, а за стол сели Эндрю Рэй, Кэрролл, Дженинс и пара их друзей из Винчестера. Я пристально следил за ними после твоих слов, и, хотя я не смог точно понять, как у них получается, но всякий раз, когда Рэй начинал барабанить пальцами особым образом, я проигрывал. Я пропустил шесть таких ситуаций, чтобы убедиться, и в шестой раз на кону был изрядный куш, а признак был яснее ясного. Я имитировал стук Рэя, чтоб привлечь его внимание, и сказал, что в таких условиях я играть не буду.
"Я не понимаю вас, сэр" - ответил он, и, мне кажется, хотел пройтись по некоторым, кто не любит проигрывать, но решил воздержаться. Я ответил, что могу объяснить подробнее, когда он только пожелает, хотя, честное слово, я не мог бы сказать - кому адресованы его сигналы. Это мог быть любой из игроков. Жаль, если это Кэрролл, мне он нравится. Но у него вид был, будто он отравился. Впрочем, у всех за столом был такой вид. Но ни один не ответил, когда я спросил, не хочет ли еще кто-нибудь из присутствующих объяснений. Это был чертовски неприятный момент, и Хинидж Дандас поступил, как настоящий друг, пройдя через зал, и встав за мной. Чертовски неприятный момент.
Стивен Мэтьюрин живо представил себе сцену, но вообразить всю глубину эмоций участников он вряд ли мог: бешеную злость Джека Обри, обнаружившего, что он был простаком, болваном, которого ощипали, как куренка, и вдобавок - праведное негодование от потери изрядной суммы денег. Но он представил молчание всего игрового зала, заполненного людьми в больших чинах и с немалым положением, когда одного из самых влиятельных присутствующих открыто, громовым голосом обвинили в карточном жульничестве. Молчание, в котором многие, осознав серьезность ситуации, приняли отсутствующий вид, и которое было нарушено натянуто-оживленным разговором, когда Джек и Дандас покинули собрание.
- Сейчас Рэй отправился в поездку по верфям, ищет случаи коррупции, и его не будет довольно долго. От него не было известий до отъезда, что странно, но вряд ли он будет просто сидеть с таким обвинением - и мне не хотелось бы отсутствовать, когда он вернется. Не хочу, чтобы все выглядело так, будто я сбежал.
- Рэй не будет драться с тобой. Если он упустил двенадцать часов после такого афронта, он уже драться не будет. Он попытается получить сатисфакцию другим способом.
- Я примерно так же думаю, но я не позволю ему отмыться, заявив, что он не смог меня найти.
- Ну, Джек это в любом случае зашло уже очень далеко. Все знают, что приказы по службе имеют приоритет над всем остальным - и дела вроде твоего вполне могут подождать и год и больше. Мы оба знаем подобные случаи, и отсутствующие люди никак не считались запятнанными.
- Даже если так, я скорее дам ему то время, которое ему нужно, чтобы сделать свой ход и…
Прибытие адмирала Снейпа и капитана Хэллоуэлла (приглашенных разделить поданную на обед баранину с семейством Обри) прервало разговор, но через некоторое время Стивену пришлось вновь вернуться к данной теме. Софи шепотом попросила его о разговоре, и, когда три моряка вознамерились повторить бой у Сент-Винцента с начала до конца, выстрел за выстрелом, было совсем несложно покинуть гостиную, пока они выстраивали орехи на столе в боевые линии. Стивен вышел, зная, что времени у него сколько угодно.
Софи начала с заявления, что нет на свете ничего более грешного, варварского и языческого, чем дуэли. Они были бы безнравственны даже в том случае, если бы в них всегда проигрывал виновный - а ведь это не так! Она упомянула молодого Батлера с "Каллиопы", что был абсолютно невиновен - и умер от ран, еще и года не прошло. А Джейн Батлер, что ухаживала за ним, как только может любящая женщина, осталась одна-одинешенька с двумя малышами - и без гроша за душой.
- Ничто, ничто, - говорила она с глазами, полными слез, - не отвратит Джека от того, чтобы встать к барьеру - и быть застреленным или заколотым! А значит, наш первейший долг - заставить его уйти на "Леопарде!" Корабль долго будет в плавании, а за это время все забудется: или этот гадкий Рэй придет в лучшее расположение, или, возможно… - Софи заколебалась, и Стивен продолжил за нее:
- Или кто-нибудь другой успеет дать ему по голове. Это вполне возможно: он завсегдатай бегов и картежник, и живет далеко не по средствам. Его жалованье не превышает шести-семи сотен фунтов в год, и, вроде бы, у него нет других источников, а ведет он себя как очень обеспеченный человек. Но после происшедшего никто не сядет с ним за карты кроме как на интерес - что делает исполнение вашего желания менее вероятным, чем хотелось бы. С другой стороны, я глубоко убежден, что Рэй - не боец. Человек, переваривающий такие слова двенадцать часов - будет их переваривать и двенадцать лет, и так в себе и похоронит. Дорогая, вам совершенно не стоит волноваться из-за этого, клянусь душой!
Увы, Софи совершенно не разделяла глубокое убеждение Стивена.
- Ну почему Джек сказал ему эти слова? - убивалась Софи. - Почему он не мог просто встать и уйти? Он обязан был подумать о своих детях!
И она снова начала повторять свои аргументы против дуэлей, со все возрастающей горячностью, так, словно Стивена (хотя он был того же мнения) требовалось убеждать, и словно убеждение Стивена как-то помогло бы делу.
В чьих-то еще устах эти тирады быстро навеяли бы скуку, ибо, за неимением свежих аргументов по теме, Софи вынуждена была снова и снова повторять аргументы, верой и правдой отслужившие в спорах последние несколько сотен лет. Однако Стивен любил ее, ее красота и искренние переживания тронули его, и он слушал ее терпеливо, грустно кивая в такт. Но вот, после паузы для вдоха (ибо речь ее была поспешной, как чириканье ласточки под стрехой, и слова буквально налезали одно на другое) она повергла его фразой:
- Итак, милый Стивен, раз вы придерживаетесь того же мнения, вы должны отговорить его. Вы куда умнее меня, вы найдете лучшие доводы - и вы его, конечно же, убедите. Он высочайшего мнения о вашем уме.
- Увы, дорогая моя, - Стивен вздохнул, - даже если это и правда (в чем я сомневаюсь), в этом деле ум ни к селу, ни к городу. Джек - не больший бретер, чем…
Стивен хотел сказать: "чем я", - но, заботясь о правдоподобии, продолжил: