- Взгляни на этих болгар, скакавших по каким-то делам в замок. Разве услышали мы от них хоть одно слово? - спросил у старшего из акритов Фулнер. - Я хорошо изучил русов и уверен, что они будут молчать так же, как эти пленные болгары. Но с русами нам может повезти: я знаю их командира, поэтому у меня появилась забавная мысль. Слушай…
Фулнер наклонился к уху собеседника, начал быстро излагать пришедший ему в голову план. Когда он замолчал, старший из акритов восхищенно щелкнул языком.
- Господин, ты хитер, как сто самых старых константинопольских иудеев.
Фулнер довольно осклабился, дружески хлопнул византийца по плечу.
- Распредели солдат по местам и растолкуй, что каждому надлежит делать и в кого стрелять. Помни: что бы ни случилось, указанный мной рус в плаще должен получить только две стрелы - одну в плечо, другую в ногу…
Маленький конный отряд русичей вырвался из-за поворота горной дороги. Взбираясь на крутой подъем, замедлили ход. Тотчас из-за кустов и камней, обступивших обочину дороги, брызнули стрелы. Четверо всадников сразу упали на землю. Скакавший впереди отряда рядом с болгарином-проводником русич в алом плаще пошатнулся в седле: из его плеча и ноги торчали две глубоко вонзившиеся в тело стрелы. В следующее мгновение луки появились и в руках скакавших, но из-за кустов выпорхнула следующая стая стрел, и все уцелевшие русичи повалились из седел. Лишь всадник в алом плаще, соскочив с коня, успел скрыться среди деревьев. Фулнер, прятавшийся за большим валуном с луком в руках, проводил глазами припадавшего на одну ногу русича, весело подмигнул стоявшему рядом старшему из акритов.
- Начало неплохое. Теперь главное - не упустить подстреленного руса-беглеца.
За раненым русичем в алом плаще пошли четверо: Фулнер со старшим акритом и двумя его подчиненными. Викинг за долгую бродячую жизнь научился чувствовать себя одинаково хорошо в любой обстановке: на суше и воде, лесу и болоте, горах и пустыне. Акриты проведшие значительную часть жизни в горах, научились передвигаться по ним не хуже диких коз, поэтому четверка преследователей бесшумно и незаметно двигалась за жертвой. Тем более, что для этого не требовалось особого умения или наблюдательности: текущая из ран русича кровь оставляла на земле довольно-таки заметный след. Фулнер, рассчитавший места попаданий для пущенных акритами стрел, знал свое дело: рана в плече пока затрудняла ему пользоваться при ходьбе поднятой с горного склона толстой палкой, а в критической ситуации могла помешать действовать в бою оружием.
Скорость движения русича постепенно замедлялась, остановки для отдыха оказывались чаще и продолжительней. Громкое, прерывистое дыхание раненого разносилось далеко по сторонам. Вскоре на одном из валунов Фулнер увидел брошенный русичем его алый плащ, затем старший из акритов обнаружил под кустом остроконечный русский шлем с защитной бармицей. Около полудня беглец расстался с луком и колчаном со стрелами. И вот настал миг, которого так ждал Фулнер: напившийся из родника воды раненый не смог подняться на ноги.
Спрятавшись за стволом дерева, викинг с удовлетворением наблюдал, как русич, поджимая под себя раненую ногу, пытался встать на здоровую. Как старался с этой целью ухватиться рукой за ветви росшего у родника кустарника, но раз за разом со стоном опускался на землю. Упав на раненое плечо после очередной попытки подняться, беглец громко вскрикнул и некоторое время лежал лицом вниз. Затем медленно подполз к большому камню, прислонился к нему спиной. Положив на колени обнаженный меч, русич закрыл глаза, в изнеможении замер. Фулнер несколько минут не сводил с него взгляда, после чего поманил пальцем скрывавшегося за соседним деревом старшего акрита.
- Мне пора к русу. Ты с легионерами, на всякий случай, будешь сопровождать нас сзади.
Фулнер передал византийцу щит и копье, вытащил из ножен меч, шагнул из-за дерева к роднику. Стремясь производить как можно больше шума, он двинулся прямо к русичу, делая вид, что не замечает его. При первых звуках шагов викинга раненый открыл глаза, встрепенулся, поднял с коленей меч. Увидев приближавшегося к роднику чужака и желая избежать с ним встречи, он тихонько отполз под склонившиеся низко к земле ветви растущего рядом с камнем куста орешника, притаился в их тени. Все это не ускользнуло от внимания Фулнера, однако он по-прежнему продолжал делать вид, что никого и ничего не замечает.
Приблизившись к роднику, викинг осмотрелся по сторонам, склонился к источнику. Но прежде чем коснуться губами воды, он еще раз бросил внимательный взгляд вокруг себя. Только сейчас его глаза скользнули по стоящему на коленях русичу, по его напружинившейся, готовой к возможному бою фигуре, по лезвию длинного прямого меча, направленного в сторону пришельца. Отпрянув назад, Фулнер тоже схватил меч, который перед этим положил на землю у родника, снова взглянул на раненого. Их глаза встретились, несколько мгновений они в упор смотрели друг другу в лицо. Вдруг в глазах русича что-то дрогнуло, в них вместо тревожного ожидания и отчаянной решимости мелькнули недоумение и растерянность. И Фулнер понял, что пришла пора начинать задуманную игру.
- Сотник, ты? - неуверенно спросил он, опуская меч. - Сотник Владимир из дружины воеводы Асмуса?
Русич провел дрожащей рукой по лицу, вытирая с него пот, вогнал меч лезвием в землю.
- Это я, викинг, - ответил раненый, окидывая Фулнера взглядом с ног до головы. - А ты, ежели не ошибаюсь, гирдман из дружины ярла Эрика?
- Ты не ошибся, сотник, это действительно я, - обрадованно произнес викинг. - Как я счастлив, что встретил тебя. Но как очутился ты здесь? Вдали от моря? Один, раненый?
По лицу русича пробежало облачко, он скрипнул зубами, отвел глаза в сторону.
- Долго рассказывать, гирдман. Лучше скажи, как занесла сюда судьба тебя. Что делаешь здесь?
- Это печальная история, - с грустью в голосе проговорил Фулнер. - Наша шнека чудом вырвалась из моря огня, которым нас залили ромеи. Половина отважных викингов погибла в бою, остальные были ранены или обожжены. Вдобавок на третий день нашего плавания грянул шторм, отнявший последние силы у тех, кто еще был в состоянии грести и управлять парусом. Наступившие вскоре жажда и голод довершили то, перед чем оказались бессильны ромеи и стихия. Словом, когда мы увидели болгарский берег и высадились на него, из всего экипажа шнеки оставались лишь полтора десятка викингов.
Трое суток мы прятались недалеко от побережья в пещере, покидая ее только для охоты и чтобы запастись водой из ближайшего ручья. Придя в себя от перенесенных невзгод и набравшись сил, мы решили поискать других, подобных нам беглецов. От болгарских рыбаков мы узнали, что у побережья находятся несколько десятков русских и варяжских судов, спасшихся от разгрома и преследования. Хотя на берегу имелось много ромеев, посланных уничтожить их, части русичей, опять таки по рассказам болгар, удалось незаметно высадиться на сушу и уйти в горы. На поиски этих русичей отправились я и еще два викинга, оставив раненых товарищей до возвращения в пещере. К сожалению, никого мы не нашли, а сегодня утром в окрестностях замка кмета Младана наткнулись на засаду ромеев. Оба моих товарища пали мертвыми под стрелами, мне посчастливилось скрыться в этом ущелье.
- Вот и весь мой рассказ, сотник, - скорбно опустил голову Фулнер. - Как видишь, на мою долю выпали только несчастья. Но, возможно, ты как раз из высадившегося на берег отряда русичей? Тогда я благодарю небо и Одина за то, что они заставили нас встретиться.
Внимательно выслушавший викинга сотник Владимир отрицательно качнул головой.
- Увы, гирдман, я разочарую тебя. Ты лицезришь такого же одинокого скитальца, как и сам, а моя история столь же печальна, как твоя.
На лице Фулнера появилось разочарование.
- Жаль, сотник. Ничего, теперь нас двое, и мы обязательно найдем своих высадившихся на сушу товарищей. Немного отдохнем и приступим к поискам.
Раненый осмотрелся по сторонам, наклонился к викингу.
- Гирдман, у меня есть другое предложение. Недалеко от нашего ущелья должен быть родовой замок кмета Младана, властелина здешнего края. Я слышал, что он давний побратим воеводы Асмуса и всегда ненавидел империю. Уж он наверняка знает, где находятся те, кого мы ищем. Предлагаю вначале наведаться в замок кмета, потому что болгары - братья русичей и обязательно нам помогут.
Фулнер притворился, что раздумывает над словами сотника, затем махнул рукой.
- Пусть будет по-твоему. Скажи, как себя чувствуешь?
Русич в ответ попытался встать, по, закусив губу, снова опустился на землю.
- Гирдман, я тоже наткнулся на ромеев, ранен их стрелами в ногу и плечо. Раны не позволяют мне быстро идти, но с твоей помощью мы будем в замке уже через несколько часов. Только прошу, давай отправимся в дорогу сейчас же, покуда я не потерял еще больше крови и не ослабел окончательно.
- Хорошо, сотник. Держись за меня и поднимайся.
Фулнер помог русичу встать на здоровую ногу, подставил ему свое плечо. Обхватив раненого за туловище, сделал первый шаг в направлении ведущей к замку кмета Младана дороги. Служа сотнику опорой, помогая ему передвигаться, а порой попросту волоча его на плече, викинг оценивал в уме сложившуюся ситуацию.
В том, что сотник спешил в замок кмета с важным известием, у Фулнера не было и тени сомнений. Прав он оказался и в том, что решил оставить сотника в живых и на свободе: у предыдущих гонцов-болгар, перехваченных на дорогах в замок Младана до появления русов, было обнаружено две грамоты, однако их содержание так и осталось для Фулнера и византийцев тайной за семью печатями. Дело в том, что еще известный римский император и полководец Юлий Цезарь пользовался в переписке тайнописью, и за те десять веков, что минули со времени его кончины, она настолько широко распространилась и стала доступной, что ее легко и с успехом применяли византийские сановники и болгарские кметы, русские воеводы и варяжские ярлы, не говоря уже об императорах, королях, князьях.
Перехваченные у болгарских гонцов грамоты также были написаны непонятной для посторонних тайнописью, сами гонцы молчали даже под пытками, поэтому их поимка не дала Фулнеру ничего. Точно с таким секретом могла оказаться грамота и у русского сотника. А в том, что из него не удалось бы вытащить ни слова, викинг не сомневался. Поэтому оставался лишь один верный способ выведать у русича доверенную ему тайну - заставить рассказать о ней его самого, для достижения чего Фулнер видел единственную возможность…
Ведущая к замку кмета дорога была сравнительно недалеко - в десяти-двенадцати стадиях. Чтобы попасть на нее, следовало свернуть на одну из натоптанных пешеходных тропинок, что уже неоднократно встречались на пути. Но Фулнер, словно не замечая их, вел сотника по наиболее труднодоступным местам: крутым горным склонам и бездорожью, уходившим из-под ног каменным осыпям и густому кустарнику. Если у самого викинга от подобной ходьбы изрядно взмокла спина и мелко дрожали в коленях ноги, то как должен был чувствовать себя дважды раненый, истекавший кровью русич?
Когда Фулнер, будто нечаянно или от усталости, два раза подряд споткнулся и затем со всего маха упал плашмя вместе с сотником на камни, он наконец добился своего. Разбросав в стороны руки, подогнув под себя раненую ногу, русич остался неподвижно лежать, не делая попыток подняться. Испуганный викинг быстро перевернул его на спину, заглянул в бледное, осунувшееся лицо, приложил ухо к груди. Сердце раненого еле слышно билось, и Фулнер, облегченно вздохнув, осторожно принялся трясти его за плечо.
- Сотник, что с тобой? Очнись, слышишь…
Русич слабо застонал, открыл глаза. Ничего не понимая, повел взглядом вокруг себя. Вскоре в его глазах появилось осмысленное выражение, они остановились на викинге. Опершись на локоть здоровой руки, сотник попытался поднять голову, однако тотчас уронил ее на грудь.
- Гирдман, помоги, - тихо, почти шепотом произнес он. - Прислони меня к тому камню и присядь рядом. Мне надобно сказать тебе нечто важное.
С радостно забившимся сердцем Фулнер выполнил просьбу раненого, опустился подле него на колени.
- Что с тобой, сотник? - как можно ласковее спросил он. - Устал, плохо себя чувствуешь? Полежи, отдохни и пойдем дальше.
По бескровным губам русича пробежало подобие горькой усмешки.
- Поздно, гирдман. Я отходил на земле все, что было отпущено мне богами. Они уже ждут меня на небе, души предков зовут меня к себе. Но прежде чем встретиться с ними, я должен исполнить до конца долг воина-русича. Гирдман, поклянись, что выполнишь последнюю волю умирающего.
- Клянусь! - торжественно произнес Фулнер. - Клянусь именем Одина и честью викинга.
- Вначале прости, что сказал тебе у родника неправду, - с трудом выталкивая изо рта слова, начал русич. - Я не одинокий беглец, как ты, а из второго отряда русичей, что высадился на берег после тех трех сотен, которые ты пытался отыскать. Сам главный воевода Асмус послал меня в замок кмета, дабы я…
Раненый смолк, зашелся в кашле, некоторое время лежал молча. Потом заговорил снова, однако настолько тихо, что Фулнеру пришлось наклониться вплотную к его лицу, чтобы расслышать обращенные к нему слова.
- Гирдман, души моих предков вокруг нас, они явились за мной, их голоса постоянно звучат в моих ушах. Я не увижу кмета, не смогу передать ему послание воеводы Асмуса. Это свершишь ты, мой товарищ по оружию. Мы оба воины, ты должен хорошо понимать, что такое воинский долг и клятва, данная умирающему
- Клянусь, что выполню твою волю, сотник.
- Оставишь меня здесь, а сам пойдешь в замок кмета. Расскажешь Младану обо всем, что случилось со мной, и передашь ему… передашь только одно слово - "пора". Слышишь? Молвишь, что главный воевода Асмус велел передать ему "пора". Повтори, гирдман.
- Скажу кмету: воевода Асмус передал ему - "пора".
- Теперь забудь про меня и спеши в замок, - с облегчением сказал сотник. - Прощай, гирдман, и пускай Один воздаст тебе сполна за свершенные добрые дела.
Русич закрыл глаза, вновь склонил голову на грудь, бессильно вытянул руки вдоль туловища. Казалось, он мертв, лишь слабое дыхание да легкая дрожь пальцев раненой руки говорили о том, что в нем еще теплилась жизнь. Не спуская с Владимира глаз, Фулнер разочарованно вздохнул. Итак, он добился своего, но что значит единственное слово "пора", которое должен был передать русский сотник болгарскому кмету от главного воеводы Асмуса?
Однако предусмотрительный викинг предвидел и такой поворот событий. Пусть ему не дано понять смысл сообщения воеводы Асмуса Младану, возможно, он сможет разгадать то, что уже кмет захочет передать воеводе в ответ. Но для этого необходимо сделать так, чтобы гонцом от Младана к русам стал только он, викинг Фулнер. Самым же веским доводом в пользу такого решения кмета может быть его появление в замке с настоящим гонцом воеводы Асмуса.
Фулнер поднялся с коленей, быстрыми шагами направился в сторону густых кустов позади себя. Старший из акритов вышел ему навстречу, почтительно склонил голову.
- Слушаю тебя, господин.
- Быстро готовьте носилки из ветвей. Покуда рус жив, его необходимо как можно скорее доставить в замок кмета.
- Кто ты, варяг?
Голос Младана, сидевшего в кресле у окна горницы, прозвучал ровно и спокойно. Но в глазах, которые кмет ни на мгновенье не отводил от Фулнера, читалось не столько любопытство, сколько плохо скрываемая настороженность.
Сотника Владимира и викинга только что доставил в замок повстречавший их на горной дороге болгарский разъезд. Русича, который находился в забытьи и едва дышал, поместили в одной из комнат дома кмета, передав его на попечение домашнего лекаря Младана. Фулнера, позволив емy только перекусить, выпить стакан вина и наскоро смыть с лица грязь и пот, сразу доставили к хозяину замка. Сейчас Младан с непонятной ему смутной тревогой всматривался в высокую крепкую фигуру викинга, в его грубое, заросшее густой светлой бородой лицо. До этого он уже успел обратить внимание на его изодранную одежду и покрытые пылью сапоги, на исцарапанные в кровь руки.
Фулнеру на самом деле пришлось несладко: боясь оказаться обнаруженным вместе с акритами, он расстался с ними за три стадии до выхода на дорогу и до встречи с болгарским разъездом один тащил русича на спине. Теперь тяжелый, опасный путь был позади, и следовало думать, как убедить сидевшего напротив кмета в том, что он действительно тот, за кого себя выдает.
- Варяг, я не слышу тебя. Кто ты и почему оказался вместе с русичем? - снова раздался голос Младана.
Фулнер усилием воли сбросил обволакивающую тело усталость, попытался унять противную дрожь в коленях. Погасил желание на что-либо присесть, к чему-то прислониться и хоть на короткое время дать отдых гудевшим от длительной ходьбы ногам, с трудом разгибавшейся от многочасового напряжения спине. Никак нельзя поддаваться усталости! Наоборот, он должен быть до предела собранным и целиком себя контролировать, помня одно: в его теперешнем положении лучше о чем-то умолчать, чем сказать лишнее. И Фулнер смело глянул в лицо Младана.
- Я - викинг Фулнер из дружины ярла Эрика. Я и тридцать сотен моих товарищей под знаменем великого киевского князя Игоря шли морем на Царьград, но ромеи разбили нас. Поэтому я сейчас на этой земле и в твоем замке, болгарский кмет.
Младан поморщился.
- Я знаю о походе русичей и постигшей их участи и спрашиваю тебя не об этом. Я хочу слышать, как очутился ты вместе с сотником. Почему тот ранен и что заставило тебя искать у меня убежище, как сказал ты на дороге моим воинам?
Фулнер распрямил тотчас занывшую от усталости спину, сверху вниз посмотрел на сидевшего боком к окну кмета.
- Болгарин, я и мои товарищи-викинги храбро сражались вместе с русичами против Нового Рима на море. Так же отважно мы будем биться с ромеями теперь на суше. У нас и у русичей один общий враг - Византия, она всегда была и недругом Болгарии. Вот почему главный воевода Асмус послал к тебе сотника Владимира, а мне и десятку других воинов приказал сопровождать его. Не моя вина в том, что твой проводник и мои товарищи сейчас мертвы, а сотник ранен, их судьба могла стать и моей.
Фулнер увидел, как напряглось в кресле тело Младана, а его взгляд стал тяжелым и пронизывающим.
- Значит, тебя послал ко мне воевода Асмус? Отчего ты у него в такой чести?
Викинг интуитивно почувствовал, что вопрос кмета не так прост, как мог показаться на первый взгляд. Поэтому в ответе необходимо быть предельно осторожным, постаравшись уклониться от дальнейшего разговора о главном воеводе Асмусе, о его теперешнем месте пребывания либо планах. Ведь в эти минуты Фулнер играет не словами, а собственной жизнью.
- Ты меня не так понял, болгарин, - невозмутимо ответил он. - Главный воевода послал к тебе только сотника, а поскольку я побратим Владимира, он взял меня с собой. Но зачем главный воевода отправил к тебе гонца, я не знал до тех пор, покуда сотник не сказал мне об этом.