Отмеченные особенности поэзии на новом этапе не были частными, они существенно повлияли на весь арсенал поэтических средств. Они же определили и своеобразие преломления литературных и народно-поэтических традиций. Однако как само формирование этих качеств, так и освоение классического наследия и художественного опыта народных масс протекали в острой борьбе, порой с издержками и перехлестами. Правда, борьба эта имела уже другие основы и другие формы, чем раньше. Теперь уже не был дискуссионным вопрос о том, нужно или не нужно осваивать классические традиции. Споры в основном сосредоточились вокруг вопроса: как осваивать их. Задача оказалась достаточно сложной и трудной, хотя теперь, в отличие от предшествующего десятилетия, изучение и пропаганда классических традиций заняли большое место в литературно-общественной жизни. Ведь речь шла о месте традиций в создании социалистической лирики. Поэзия 20-х годов развивалась главным образом в поисках единства "социалистического" и "индивидуально-человеческого", но редко достигалось глубокое "сочетание" одного с другим. Поэтому в критике нередко сталкивались мнения, не находившие верного разрешения: либо мало "индивидуальные", но "идейные" стихи Жарова и Безыменского, либо не идейные, но "психологичные" стихи Пастернака.
Новое поколение поэтов достаточно хорошо ощущало неправильность самой постановки такой дилеммы. Социалистическое все более становилось самим воздухом поэзии и органическим качеством духовного мира нового человека, выразителями которого осознавали себя молодые поэты, Они формировались в новых исторических условиях, вплотную знали сложные явления, которые происходили в реальной действительности в среде широких народных масс. Переход от воспевания революционного энтузиазма и романтики гражданской войны (начавшийся еще в 20-х годах) к осмыслению героя с иной психикой, иным складом натуры становился определяющим в поисках нового качества лиризма. Шла борьба за утверждение нового типа романтики и новых средств раскрытия мироощущения современника. Изменения в психологии труженика охватывали весь комплекс переживаний человека. Условно говоря, для поэтов нового поколения наиболее важным было найти синтез поэтического пафоса и творческих принципов В. Маяковского, Д. Бедного и С. Есенина. Речь шла о новом качестве народности, где бы слились сила и страстность активной социалистической личности, мироощущений рядового, "массового" героя новой действительности и многообразие психологически индивидуальных путей формирующегося сознания нового человека. И не случайно представители этого поколения поэтов впервые заговорили о необходимости освоения (одновременно!) традиций и Некрасова и Маяковского, народной лирической песни и революционной поэзии, тогда как раньше решение этого вопроса сводилось в основном к альтернативе "либо-либо".
Движение поэзии по этому пути не было гладким, оно было осложнено как своеобразием классовой борьбы, остротой международной обстановки, так и противоречиями, связанными с "культом личности". Вульгарно-социологическая критика нанесла немалый вред литературе. В лирике это сказалось на развитии так называемых "величальных" мотивов, на увлечении одическими стихами. Однако трудности эти отнюдь не обескровили поэзию. Она весьма плодотворно развивалась во всех жанрах, особенно в жанре поэмы и массовой лирической песни.
Стремление поэтов глубже узнать и осмыслить героя эпохи, и прежде всего рядового строителя жизни, обусловило такую особенность лирической поэзии, как внимание поэтов к объективным характерам, к анализу психологии типичного представителя народных масс. Наиболее распространенными стали стихотворения так называемого "жанрового" содержания, стихотворения-портреты. "Ивушка", "Поля Казакова", "Рассказ Матрены" (А. Твардовский), "Катюша", "Ваня Грай", "Провожанье" (М. Исаковский), "Любушка", "Песенка Тони", "Развернись, гармоника…" (А. Прокофьев), "Елена Прекрасная", "Тюнино" (Н. Рыленков), "Стихи в честь Натальи", "Товарищ Джурбай", "Рассказ о деде" (П. Васильев), "Кукла", "Строитель" (Д. Кедрин), "Она в энском уезде", "Рассказ моего товарища", "Дед" (Б. Корнилов), "Смерть бригадира", "Про товарища" (Я. Смеляков), "Нянька", "Пастух" (Н. Дементьев) и т. п. - вот типические названия лирических стихов тех лет. Причем это было характерно не только для поэтов молодого поколения, особенно остро ощущавших потребности времени, но и для поэтов-лириков старшего поколения ("Стихи о Кахетии" Н. Тихонова, "Большевикам пустыни и весны" В. Луговского, "Вторая книга стихов" Н. Заболоцкого, "Удивительные вещи" Н. Асеева и другие сборники). Как правило, стихи такого рода не были ни описательными, ни "информационными". Они способствовали преодолению узко-личных эгоистических настроений, выходу к большим объективно значительным темам. Внутренний мир героев этих стихов вбирал авторскую лирическую взволнованность, отношение к жизни, понимание социально-философских и нравственных проблем. Достаточно вспомнить такие чудесные лирические стихотворения, как "Не стареет твоя красота" и "Ивушка" Твардовского, "Спой мне, спой, Прокошина" и "Ореховые палки" Исаковского, "Кукла" Д. Кедрина, "Стихи в честь Натальи" П. Васильева и многие другие, чтобы увидеть, как обогащалась лирика за счет раскрытия внутреннего мира современников. Особенно ценным в этом движении лирической поэзии к объективным темам было активное освоение нравственного и эстетического опыта масс. Фольклор играл не только роль достоверного психологического и этнографического материала в передаче духовного мира героев, но и был хорошей школой художественного мастерства. Широко использовались песенные принципы раскрытия характеров, богатства образно-поэтической системы пословиц, поговорок, и преданий, сказок. Все это обогащало словесно-изобразительные средства поэзии, расширяло возможности лирики в воспроизведении большого мира и социальной жизни людей.
Лирика 30-х годов запечатлела основные процессы духовного переустройства человека. Стремление поэтов создать цельные характеры, подчеркнуть новые качества личности, рождающиеся в борьбе за социалистические принципы общежития, было естественным и закономерным. Поэтому их внимание сосредоточивалось прежде всего на нравственных проблемах, связанных с трудовой деятельностью современников. Наиболее значительные книги стихов были созданы на материале повседневной жизни трудовых масс с ее радостями и невзгодами, большими и малыми делами, неброским героизмом и мечтами о будущем: "Мастера земли" (1931) М. Исаковского, "Сельская хроника" (1939) А. Твардовского, "Работа и любовь" (1932) Я. Смелякова, "Полдень" (1930) А. Прокофьева, "Родина мужественных" (1935) А. Суркова, "Шоссе энтузиастов" (1930) Н. Дементьева, "Золотая Олекма" (1934) В. Саянова и другие. При этом у каждого поэта определились не только свой герой, хорошо знакомый жизненный материал, но и особенности лирической интонации.
Герой лирики М. Исаковского - человек исключительной скромности, душевного негромкого голоса и нежных чувств ко всему, что связано с крестьянским трудом, природой, чистотой нравственных отношений. Прошедший тяжелую жизнь, он испытывает искреннюю радость от благотворных перемен в жизни деревни: появления молотилки ("Ореховые палки"), радио ("Радиомост"), электричества ("Вдоль деревни") и т. п. Но самое главное - это человек нового мироощущения, которому родная деревенская околица не заслоняет просторы страны и перспективы жизни. Он умеет не только хорошо трудиться, но и тонко чувствовать красоту окружающего мира, нежно любить, ему присущи чувство собственного достоинства, "мастера земли" и незлобный юмор ("География жизни", "И кто его знает", "Провожанье", "Любушка", "Четыре желания" и мн. др.). Ощущение себя хозяином жизни, своей судьбы - вот наиболее характерное качество героя лирики Исаковского:
Ты по стране идешь. И, по твоей поруке,
Земля меняет русла древних рек,
И море к морю простирает руки,
И море с морем дружится навек.
Чаще же всего эти чувства выражены в стихах Исаковского не прямо, не декларативно, а в самих поступках героев, в его помыслах - как органическое свойство натуры. Типичны в этом смысле такие известные стихотворения-песни, как "Любушка", "Катюша", "Прощание" и другие, в которых с большим художественным тактом, без всякого нажима глубоко интимные чувства и переживания героев раскрываются как высокие гражданские:
В том краю, откуда всходят зори,
Где обманчив по ночам покой,
Он стоит с товарищем в дозоре
Над Амуром - быстрою рекой.Он стоит и каждый кустик слышит,
Каждый камень видит впереди…
Ничего он Любушке не пишет,
Только пишет: "Люба, подожди".
И потому так логично завершение стихотворения о грустных и светлых переживаниях девушки:
Ой, напрасно ходят к ней ребята,
Ой, напрасно топчут сапоги!
Одной из особенностей лирики Исаковского является органическое сочетание повествовательных сюжетов с лирической проникновенностью и песенными интонациями. Именно потому огромное количество его стихотворений (более пятидесяти) положено на музыку, и многие из них превратились в подлинно массовые, подлинно народные песни.
Талант А. Твардовского, тематика его стихов во многом близки Исаковскому. Сближает этих поэтов и нравственная атмосфера их лирики, и высокая простота поэтического стиля, и связь с народно-поэтическими литературными традициями. Однако каждый из них в те годы выступил как оригинальный художник.
Лирика Твардовского 30-х годов часто недооценивается в критике потому, что иным она кажется слишком "прозаичной", лишенной романтики. Да, лирик и эпический поэт Твардовский уже в 30-е годы выступил как последовательный реалист. Его интересуют прежде всего человеческие характеры, особенно люди трудной судьбы. Он всегда озабочен их реальными делами и нуждами, а себя осознает как своеобразного летописца их жизни, потому и все стихи тех лет объединил в один большой цикл "Сельская хроника". В его лирических стихах нашли отражение различные стоны жизни деревни той поры. Но как поэт-психолог, Твардовский умеет в простых будничных делах своих героев вскрыть такие глубинные процессы формирования новой личности, что сами эти характеры оказываются как бы вобравшими в себя лирический пафос поэта. Лиризм таких стихотворений внешне очень сдержанный, но внутренне сильный.
Когда, например, поэт рассказывает о переживаниях много и и трудно думавшего над жизнью крестьянина, с тревогой приехавшего на своей лошадке к другу посоветоваться, как быть в этом мире, перевернувшем все его понятия о жизни ("Гость"); когда мы читаем незатейливый, с долей грусти и юмора, рассказ о забитом ранее мужичке, которому теперь доверили охрану колхозного добра и который с гордостью носит выданный ему новый зипун ("Сторож"); когда мы знакомимся с веселой и душевно открытой к людям натурой бескорыстного труженика печника Ивушки, смерть которого осиротила всю деревню ("Ивушка"), - мы везде чувствуем взволнованный голос самого автора, для которого жизнь и заботы этих людей - часть его собственной жизни. Поэтому-то Твардовский и не ощущает необходимости в каких-либо дополнительных авторских признаниях и характеристиках.
Не стареет твоя красота,
Разгорается только сильней,
Пролетают неслышно над ней,
Словно легкие птицы лета.Не стареет твоя красота.
А росла ты на жесткой земле,
У людей, не в родимой семье,
На хлебах, на тычках, сирота.Не стареет твоя красота.
И глаза не померкли от слез
И копна темно-русых волос
У тебя тяжела и густа…
Этот рассказ о простой крестьянке, вынесшей "горькие беды" и муки, воспитавшей семерых сыновей и не потерявшей душевной и внешней красоты, в сущности, - волнующая лирическая песня во славу женщины-труженицы, женщины-матери. В самой характеристике героини скрыто восхищение и преклонение автора перед такой красотой человека, его выносливостью и жизненным упорством: "словно легкие птицы" пролетают над нею годы, перед ней "расступается, кланяясь рожь", и, как раньше, молодая березка в лесу с завистью смотрит на нее, а для девушек - великая честь стать рядом на полевых работах. И песня, которую она поет, уподобляется ей самой: "Потому так поешь, что ты песня сама". Этот опоэтизированный образ пожилой женщины довольно полно отражает народный взгляд на человека и красоту его жизненного подвига. При этом Твардовский очень тонко дает почувствовать духовное возрождение героини в новых социальных условиях.
Даже в "чисто" лирических стихах Твардовского ("Друзьям", "Поездка в Загорье", "За тысячу верст" и др.) думы и переживания поэта неизменно связаны с жизнью его односельчан, его народа:
За тысячу верст
От любимого края
Я все мои думы
Ему поверяю.
Эта абсолютная нераздельность чувств, забот и мыслей поэта от жизни своих героев свойственна и другим молодым поэтам 30-х годов: А. Прокофьеву, Я. Смелякову, Б. Ручьеву, Б. Корнилову, А. Суркову, Н. Рыленкову, Н. Дементьеву и другим. Поэтому в их лирических стихах почти отсутствует столь драматически звучавший у многих поэтов 20-х годов мотив разлада с народом, неприкаянности и напряженных поисков своего места в жизни. Этим поэтам присуще чувство хозяина и созидателя, уверенности в своей необходимости и причастности к общенародным делам. Поэтому преобладающие мажорные интонации в их лирике не были искусственными. Однако общность мироощущения вовсе не делала их поэзию однообразной и однолинейной.
Сразу же после выхода первых стихотворных сборников Прокофьева ("Полдень" и "Улица Красных зорь" - 1931) критика заметила свежий, задорный тон поэтического голоса молодого поэта, щедрую земную многоцветность красок и высокий эмоциональный накал его стихов. Героическая, революционная тема, радостное чувство обновленной земли, на которой поэт ощущает себя хозяином, обнаруживались в его стихах в таком обильном потоке народных речений, оборотов, припевок, картин, сельских праздников, бытовых сцен, занятных историй и т. п., что, казалось, сама жизнь сильных, крепких, озорных, жизнерадостных людей ворвалась на страницы его стихов. Мир поэта и объективный мир его однокашников и односельчан переплелись, их невозможно отличить.
Над моей окраиной небо ниже.
День - суров, а светлый вечер - тих.
Я живу вдали. Когда увижу
Великолепных родичей своих?Младших братьев - токарей по хлебу,
Незнакомых с горькою молвой,
Дядю, подпирающего небо
Мертвой, непоклонной головой.Вот он, древний идол из Олонца,
Красногубый, темный и сырой.
У него в гостях сегодня солнце
Село в красный угол как герой.
Прокофьев щедро, легко и свободно "включает" в стихи богатый народно-поэтический репертуар северной русской деревни: песню, частушку, прибаутку, поговорку, сказку, былину, каламбур. "Как во нашей, во деревне", "Песня", "Ой, шли ли полки", Песни о Громобое, "Не ковыль-трава стояла", "Сказание о премудром попе", Песни о Ладоге, "Развернись, гармоника", "Былинная", "Матросы пели "Яблочко", - одни эти и многие другие названия стихов Прокофьева говорят сами на себя. Подавляющее большинство его стихотворений - либо несет в себе песенно-частушечные ритмы и образы, либо является по существу своему песнями. Не только внешние признаки (песенные зачины, повторы, размеры) дают основания относить их к песням, но вся художественная структура, образная содержательность. Причем в отличие, например, от песен Исаковского, идущих чаще всего от лирической протяжной народной песни, или в отличие от песен Суркова, связанных с героическими революционными песнями, песенность стихов Прокофьева опирается на малые, так сказать, полулирические (чаще всего юмористические) песенные жанры - частушку, припевку, речитатив, анекдот, прибаутку. Благодаря глубокому освоению частушечно-песенных традиций поэзия Прокофьева приобрела ту неповторимую оригинальную окраску, которая позволяет по первым строкам произведения почти безошибочно узнавать его автора.
Прокофьев отнюдь не стилизатор, как иногда считают критики: он настолько широко и виртуозно владеет богатствами народной поэзии, так переплавляет ее образы, мотивы, так трансформирует ее художественные принципы, что часто невозможно выделить те или иные элементы фольклора и в то же время невозможно представить себе иное решение темы, чем то, которое дает поэт. Поэтика народной лирики, особенно частушки, близка Прокофьеву прежде всего по причине органической народности его таланта и своеобразия творческой индивидуальности.
Одна из отличительных особенностей лирики Прокофьева состоит в том, что в ней, как правило, нет обстоятельно выписанных характеров (подобно тому, как это мы видим в лирике Твардовского, Исаковского, Васильева, Корнилова). Он озабочен не столько полнотой изображения героя, сколько точностью и выразительностью передачи его прежде всего эмоционального восприятия окружающей действительности. Даже в таких стихотворениях, где в центре образ отдельного человека ("Невеста", "Любушка", "Парни" и др.), мы бы напрасно пытались обнаружить (как и требовать от поэта) ту развернутость психологической характеристики, которая свойственна многим стихотворениям названных поэтов. Здесь запечатлевается, главным образом, наиболее бросающаяся в глаза особенность облика героя, один из моментов его настроения, причем представляется читателю как бы схваченным одним-двумя резкими штрихами.
Экспрессивная, чрезвычайно сжатая, контурная манера характеристики ("У ней губы - сурик, подбровье - дуга" и т. п.) свойственна и описанию обстановки, рассказу о событиях:
Что-то Маши не слышно,
Где же брови вразлет?
Маша вышла, повышла,
Маша в гости идет.И над ней словно тает
Неба синий поток,
И горит, и летает,
И смеется платок.
И по характеру поэтических образов, и по принципам лирического обобщения к даже по интонации поэзия Прокофьева органична частушечной традиции. В отличие от лирической песни частушка никогда не дает развернутого, лирического образа, углубленной психологической характеристики. Она, по удачному выражению фольклориста Л. Шептаева, "только легкий набросок душевного движения и состояния" и всякий раз в силу своей импровизации выражает конкретное эмоциональное настроение, вдруг возникшее чувство, мысль. Она очень отзывчива на душевные запросы современников, обладает исключительно экономными средствами выразительности. Картинность, жест - ее законные приемы. Именно эти ее качества и вобрала лирика Прокофьева.