Теперь изящный хозяин дома был уже не в состоянии сдерживать свое любопытство. Он воскликнул:
- Ну не мучь же меня! Скажи наконец, у тебя при себе приспособление для чтения?
Хаджи Абдель Убаиди усмехнулся.
- Разумеется. Кстати, должен сказать, что даже в Танжере было непросто раздобыть такую сильную лупу. Хвала Аллаху, она благополучно перенесла путешествие. - Он порылся в складках своего бурнуса и извлек увеличительное стекло.
- Дай мне его, дай же скорей! - сиди Моктар сгорал от нетерпения.
Получив вожделенный предмет, он смотрел на него с таким благоговением, словно это был личный амулет Великого пророка.
- Тебе, вероятно, придется изготовить более красивую ручку для нее, - заметил хабир.
- Да, да. - Хозяин его почти не слушал. Подойдя к одному из шкафчиков, он вынул оттуда ценный экземпляр Корана. - Хочу сразу испробовать лупу. Подожди, я открою Вторую суру, поскольку Первую я и так знаю наизусть.
Усевшись под фонарями и осторожно манипулируя со стеклом, он начал разбирать текст. Сначала медленно, потом все увереннее:
Эта книга - нет сомнения в том - руководство для богобоязненных, тех, которые веруют в тайное и выстаивают молитву и из того, чем Мы их наделили, расходуют…
- Получается, получается! - восторженно воскликнул он. - Слушай дальше:
…И тех, которые веруют в то, что ниспослано тебе и что ниспослано до тебя, и в последней жизни они убеждены. Они на прямом пути от их Господа, и они - достигшие успеха.
Хаджи Абдель Убаиди отставил свою чашку, она была пуста.
- Если ты рад, мне тоже приятно.
- Сказать "рад", значит, не сказать ничего! Наконец я снова смогу разбирать договоры и прочие бумаги, не утыкаясь в них носом! Наконец мне больше не придется притворяться, что я могу их прочесть. С актерством покончено. Я снова могу читать! Даже не знаю, как мне тебя отблагодарить, друг мой!
- Зато я знаю. Тем, что ты возместишь мне стоимость лупы и мои затраты. - Хабир вспомнил о предстоящей свадьбе и о том, в какую кругленькую сумму она выльется.
- Ну да. - Радость сиди Моктара вдруг сильно померкла. - И какую сумму ты себе представлял?
- Три испанских золотых дублона.
- Что? Ты сказал три? Три - и - и?! - Так же громко, как он только что ликовал, сиди Моктар запричитал: - Ты хочешь, чтобы я совершенно обнищал? Ты хочешь выгнать на улицу меня и моих домочадцев? Аллах премудрый и бережливый не даст мне солгать: я не могу заплатить таких денег!
Оба начали азартно торговаться. В результате хабиру удалось выторговать за лупу два золотых дублона и сверх этого сбыть большую часть привезенных товаров за необычно высокую цену. Итог торгов его не удивил, поскольку все это время он находился в более выгодном положении. Ведь у него в руках было то, без чего сиди Моктар не мог обойтись и чего он не мог купить в Фесе. Шакир Эфсанех, его грозный хозяин, будет доволен своим хабиром и тем охотнее одобрит свадьбу со служанкой Рабией. Может, даже поможет невесте собрать небольшое приданое…
Окрыленный этими приятными мыслями, хабир спросил:
- Скажи, друг мой, а как поживает Азиз эль-Мамуд?
- Азиз эль-Мамуд? - рассеянно переспросил сиди Моктар, поскольку все его внимание вновь было отдано лупе. Держа ее над страницами Корана, то на одном, то на другом расстоянии, он что-то бормотал себе под нос, иногда зачитывал отдельные места вслух, пока наконец не объявил с сияющим лицом: - Думаю, от четырех до пяти английских дюймов - это и будет идеальное удаление!
Хаджи Абдель Убаиди повторил свой вопрос.
- А, ты имеешь в виду старшего надсмотрщика пальмовых рощ?
- Именно его. Как тебе известно, он точно так же служит Шакиру Эфсанеху, как и я. Я слышал, что он вдвое увеличил площадь, занимаемую рощами моего господина, что, в свою очередь, обусловило расширение подземных ходов.
Сиди Моктар вытаращил глаза от удивления.
- А разве ты не знаешь? Хотя да, ты не можешь этого знать. Это произошло неделю назад, ты был как раз в пути. Азиз эль-Мамуд мертв.
- Что ты говоришь?! - Теперь настала очередь хабира таращить глаза. - Этого не может быть! Он ведь молод, ему и тридцати не было!
- Несчастный случай. Как ты правильно заметил, он должен был позаботиться о том, чтобы началось расширение фоггара. Взял для этого парочку рабов и отправился вместе с ними в шахты, чтобы обсудить подробности. Там это и произошло. Пласты земли неожиданно обрушились и погребли его. Ужасная смерть от удушья. Некоторые, правда, говорят, что он был единственным погибшим, что дало повод для кое-каких слухов. Азиза эль-Мамуда не слишком любили, как тебе, вероятно, известно.
- Так-так… - В глубоком раздумье хабир теребил свою бороду. - Стало быть, старший надсмотрщик погиб. Он в самом деле один там задохнулся?
- Кто ж может точно сказать! Слухов разных ходит много. Возможно, несколько рабов погибли вместе с ним. Да если и так, никого это не интересует. А почему ты спрашиваешь?
- Да просто так. - Хаджи Абдель Убаиди решил, что пора сменить тему. - Как ты знаешь, судьба-кисмет не уготовила для меня семейного счастья. По крайней мере, так было до сих пор. Моя первая жена Айша умерла от зубного гноя, уже девятнадцать лет прошло; вторая, Сафа, умерла родами, вместе с нашим сыном.
- Да, я помню. Словно вчера все было. Каждый год, который делает нас старше, по воле Аллаха пролетает все быстрее. - Сиди Моктар начал зачем-то чистить лупу. - Однако ты сказал "до сих пор". Что ты имел в виду? Неужели надумал на старости лет…
- Надумал, - перебил его с улыбкой хабир. Голос его приобрел более мягкую тональность: - Хочу жениться, при условии, конечно, что госпожа Амина и сиди Шакир будут согласны.
- Что?! Твой повелитель и его супруга должны быть согласны? Дай-ка сообразить. Поскольку у них у обоих нет детей, то твоя невеста, скорее всего, находится у нее в услужении, так ведь? - догадался хитроумный сиди Моктар. - Кто же это? Я ее знаю? Ну-ка, выкладывай!
- Ее зовут Рабия, она, как ты верно предположил, одна из служанок Амины.
- Тогда я ее не знаю. Красивая?
- У нее самые красивые и кроткие глаза в мире. Она умна и молода. Если будет угодно Аллаху, она родит мне много крепких сыновей.
Сиди Моктар вскочил, обнял своего друга и расцеловал его в обе щеки.
- Вот это прекрасная новость! Ты уже наметил день свадьбы? Ах да, конечно, нет: сначала нужно получить одобрение Шакира. Дай я тебя еще раз поцелую!
Он тут же осуществил свое намерение и с любопытством принялся расспрашивать друга:
- Ну расскажи мне о ней поподробнее!
Хабир задумался. Впервые он осознал, что по сути мало что знает о своей нареченной. Он не очень уверенно произнес:
- Ну, я знаю, что ей семнадцать лет и что она прекрасно ладит со всеми во дворце хозяйки. У нее кроткий нрав, ясная голова, она умеет читать и писать и еще играет в шахматы.
- Что? Еще и в шахматы умеет играть? - Сиди Моктар шутливо погрозил пальцем. - Смотри, как бы в твой дом не вошла всезнайка. Чересчур много учености тоже вредно.
- По-моему, такой опасности не существует. - Хабир поднялся с подушек. - Мне пора идти, раз мы все уже обсудили. Рабия ждет меня в "Al-Haqq".
- Молодое счастье! - Сиди Моктар засмеялся с понимающим видом. - Я был бы последним, кто стал бы удерживать тебя. Погоди, провожу тебя до выхода.
На улице он обнял хабира:
- Ты действительно оказал мне большую услугу, друг мой. Благодарю тебя еще раз за увеличительное стекло.
- Не стоит благодарности, - отмахнулся хаджи Абдель Убаиди. - Салам, мой дорогой Моктар. - Он повернулся, чтобы направиться к постоялому двору, но был вынужден остановиться. На его губах появилась улыбка: сиди Моктар не мог не бросить ему вдогонку последнюю фразу:
- Хотя оно и стоило мне целое состояние!
- Твоя горячая мята мне, честно говоря, в стократ приятнее, чем ледяная апельсиновая вода сиди Моктара, моя орхидея, - заметил хаджи Абдель Убаиди, дуя в чашку, чтобы остудить напиток. Завершив рассказ о визите к своему другу, он осторожно отпил из чашки. - С жарой лучше всего бороться жаром, хотя должен признать, что в твоей каморке она переносится не так уж плохо.
В действительности дневной зной спал, к тому же идеальный порядок, который навела Рабия, разложив в стенной нише, заменявшей шкафчик, свои нехитрые пожитки, действовал на хаджи благотворно.
Рабия тоже сделала глоточек. Она сняла чадру, хотя прекрасно знала, что это не положено. Но ведь хабир вскорости станет ей законным мужем, и она надеялась, что Аллах простит ей этот небольшой грех.
Хаджи Абдель Убаиди давно уже сделал это. Он впервые видел ее лицо неприкрытым, и то, что ему удалось рассмотреть в тусклом свете керосиновой лампы, настолько поразило хабира, что он поначалу не находил слов. Потом в памяти вдруг всплыло старое арабское стихотворение о любви:
Если я не могу быть солнцем,
Я хочу быть луной;
Если я не могу быть горой,
Я хочу быть долиной;
Если я не могу быть львом,
Я хочу быть ягненком…
Кем я только не хочу быть,
Но если не могу быть твоим -
Не хочу быть вовсе.
- О моя орхидея! - воскликнул он. - Аллах мне свидетель - ты красивее, чем Шахразада из "Тысячи и одной ночи"!
И он ее поцеловал…
Рабия отпила еще глоток. В голове роились самые разные мысли: от волшебных ощущений первого поцелуя до печальной судьбы надсмотрщика их господина Шакира Эфсанеха. Этот человек лежал сейчас мертвый под грудами земли и осыпавшейся породы, и вряд ли его труп когда-нибудь будет похоронен. В ее смышленой головке созрела идея. Девушка высказала ее, и хабир взвесил все за и против. Потом важно кивнул и заметил:
- Я не сомневался, что ты предложишь это.
- И что ты об этом думаешь, Абдель, мой будущий супруг?
- Посмотрим, посмотрим.
Через десять дней хаджи Абдель Убаиди предстал пред светлыми очами своего хозяина Шакира Эфсанеха. Ради особого случая он попросил, чтобы и госпожа Амина почтила его своим присутствием. Хабир облачился в лучшие одежды: искусно намотанный тюрбан, в центре которого сверкал небольшой изумруд, длинную рубаху из белого шелка, на которую был надет застегнутый на множество пуговиц жилет из кожи верблюжонка, поверх него суконный халат в пеструю полоску, широкие шаровары и туфли без задников с загнутыми золотыми носами. Довершал картину заткнутый за пояс кинжал с рукоятью, отделанной драгоценными камнями.
- Салам алейкум, ас-салама, ас-саламу алейкум, - неторопливо поздоровался он и низко поклонился.
- Салам алейкум, - удивленно ответил сиди Шакир. - Для человека, только что слезшего с верблюда, ты роскошно одет.
- На то у меня есть веские основания, господин. Дозволишь подробно изложить их тебе?
- Излагай, наконец! - нетерпеливо вмешалась повелительница. Она уже неоднократно спрашивала Рабию, как прошло путешествие - особенно ее, конечно, интересовала судьба рабов, - но к своей досаде не смогла выжать из служанки ни словечка. - Я хотела бы…
- Ты хотела бы отведать засахаренных фруктов, - перебил жену сиди Шакир. На его переносице залегла глубокая складка - недвусмысленное предупреждение для каждого, кто его знал. В этом случае следовало быть осторожным, крайне осторожным, и это было хорошо известно повелительнице Амине. Она покорно потянулась к чаше со сладостями, стоявшей на приставном столике.
Хабир с удовлетворением отметил, что хозяин не выпустил из рук инициативу. Будучи весьма великодушным супругом, он оставался единоличным хозяином в доме Эфсанехов.
- Я принес хорошие и не очень хорошие новости. Хотел бы предоставить тебе как самому мудрому решить, какие ты хочешь услышать вначале.
- Ты меня заинтриговал, хаджи Абдель Убаиди. Пожалуй, начни с менее хороших.
Хабир откашлялся. Наступил самый важный момент. Он столько раз мысленно проговаривал слова, которые хотел сказать, а теперь они вдруг улетучились, словно перекати-поле в песках пустыни.
- Ну, хаджи?
- Господин, мне весьма прискорбно сообщить тебе, что есть людские потери.
- Людские потери? Кто же умер?
Хабир напрягся, но продолжал:
- Шестеро рабов, господин, которых твоя супруга распорядилась отправить с караваном в Фес.
- Нет! - вскочила Амина. - Это неправда!
- Ешь засахаренные фрукты, - сиди Шакир усадил на диван свою разъяренную жену. Складка на его переносице появилась снова и на этот раз уже не исчезала, поскольку госпожа, разумеется, призналась ему, какую дикую сумму ему придется заплатить за приобретенных ею рабов. Напрасно потраченные, выброшенные на ветер деньги! А теперь еще эти затраты нисколько не будут компенсированы трудом купленных людей. Однако если чему и научился многоопытный купец Шакир Эфсанех за долгие годы, так это одному золотому правилу: никогда не оплакивать неудачную сделку, этим делу не поможешь!
Вот и сегодня он решил придерживаться этой истины:
- Продолжай, друг мой!
Хабир вздохнул с облегчением. Сиди Шакир назвал его "друг мой", как обычно, когда благоволил к нему.
- Рабов, о мой господин, твой старший надсмотрщик пальмовых рощ Азиз эль-Мамуд повел в фоггара, желая удостовериться, что их будут использовать там, где нужно. Потом случилось несчастье.
- Какое несчастье?
- К сожалению, довольно обыденное. Опоры подземного хода не выдержали, и обрушившиеся массы земли погребли его и рабов. В этот день погиб и он.
Складка на переносье опять разгладилась.
- Так-так, значит, Азиз эль-Мамуд тоже погиб… - Потеря старшего надсмотрщика была далеко не такой трагичной: он был свободным человеком и не стоил денег. К тому же его желание работать в последнее время поубавилось.
- Так-так… Значит, Азиз эль-Мамуд тоже погиб, - повторил хозяин дома. Он назначит нового надсмотрщика, помоложе и поприлежнее. И, разумеется, подешевле. - Был ли Азиз эль-Мамуд, по крайней мере, погребен, как полагается благочестивому мусульманину?
- К сожалению, это невозможно. Тела погибших оказались так глубоко засыпаны землей, что понадобились бы месяцы, чтобы раскопать их.
- Ну да. - Сиди Шакир на миг опять вспомнил о рабах, но не стал задумываться о спасении их душ. В конце концов, это были неверные. Ему пришло на ум, что у хабира были в запасе и хорошие новости. - У тебя, кажется, есть и приятное сообщение?
- Да, господин. Я рад сообщить тебе, что продажа твоих товаров в Фесе прошла под счастливой звездой. Многие вещи мне удалось продать с выручкой, превышающей их стоимость в два, три, а некоторые, например чугун и шелк, даже в четыре раза. Подробный отчет я представлю завтра.
- О Аллах, вот это я называю хорошей новостью! С нее надо было начинать. - Как опытный купец, Шакир Эфсанех сразу прикинул, что прибыль, принесенная караваном, в какой-то мере перекрыла потерю рабов. Точный расчет, вероятно, покажет, что доход даже превысил расходы, понесенные им по милости жены. - Я отблагодарю тебя, друг мой!
Хабир собрал все свое мужество и воспользовался подходящим моментом.
- Если ты собираешься отблагодарить меня, о господин, у меня есть одна маленькая просьба.
- Говори. Она уже почти выполнена.
- Путешествие было долгим, и у меня была возможность поближе присмотреться к служанке Рабии. Это удивительно скромная и умная девушка, которая, как и я, уже осиротела. Я прошу твоего разрешения взять ее в жены.
- Нет! - опять взвилась повелительница, и вновь супруг увлек ее обратно на диван.
Шакир Эфсанех улыбнулся:
- Я разрешаю тебе. И мы непременно постараемся, чтобы торжество было отнюдь не скромным. Не так ли, любимая?
Амина кивнула с каменным лицом.
Ей не оставалось ничего другого, кроме как съесть еще один засахаренный фрукт.
ТОРГОВЕЦ ХАДЖИ МОКТАР БОНАЛИ
Кальян мне что-то разонравился. Может, дело в опиуме, а может, в розовой воде. Вероятно, в розовой воде. В следующий раз попробую на цветах тамариска, это и дешевле. О чем ты меня спросил? Не выдам ли я вас? Нет, не выдам.
Вот уже три дня связанные рабы сидели в углу постоялого двора, под неусыпной охраной вооруженного погонщика верблюдов и более-менее сносно накормленные. Воду, которой они запивали свою скромную еду, им приходилось брать из бочки, деля ее с целым табуном животных. Если не брать в расчет, что с ними обращались, как со скотом, чувствовали они себя неплохо.
Правда, прошлой ночью произошел один чреватый последствиями несчастный случай: работавшее всего в нескольких переулках от них водяное колесо, обеспечивавшее бесперебойное снабжение водой всего квартала, не выдержало многолетней нагрузки и сломалось. Доставка прохладной воды прекратилась. И людей, и животных мучила жажда, и уровень воды в бочке резко снизился. Ничего не подозревавших друзей охватило беспокойство, а потом и паника, но никто не мог объяснить им причину создавшейся ситуации.
Ранним утром следующего дня солнце, как обычно, взошло из-за окрестных крыш, и жара обрушилась на рабов со всей силой. Казалось, она иссушала любую мысль, любое слово умирало, еще не будучи произнесено. На всей площади двора не было ни единого затененного участка.
- Чего бы я только не отдал за смоченный водой навес, как там, на площади в Танжере, - прохрипел Магистр.
- Уй-уй, - вяло подтвердил Энано с красным, как рак, маленьким лунообразным лицом.
Альб издал невразумительный клекот. Нгонго, никогда не отличавшийся особым красноречием, молча склонил свой мощный торс над карликом, подарив ему немного тени. Он проделывал это по несколько раз на дню, поскольку, будучи чернокожим, меньше всех страдал от жары, в то время как рыжеволосому малышу с его белой кожей приходилось хуже всех. Вессель бормотал что-то о вечнозеленых благодатных лесах Богемии.
Скоро солнце достигнет зенита и начнет мучительно медленно ползти на запад, пока наконец не скроется за крышами и не уступит место прохладе.
Витус тоже страдал. Люди и животные были больше не в состоянии подобраться к оставшейся в бочке воде. Их решили уморить от жажды? Молодой человек с трудом поднял голову и заметил, что число животных во дворе караван-сарая резко сократилось. Оставшаяся скотина ревела от жажды. Куда делись другие? Уж не сдохли ли от недостатка воды? Тогда где же их околевшие туши? Их что, уже успели убрать?
Ленивое течение его мыслей прервало неожиданное появление незнакомого мальчика. Он вежливо поклонился и сказал:
- Я ищу человека, который часто щурится.
- Человека, который часто щурится? - недоуменно повторил Витус. - А, тебе, наверное, нужен Магистр. - Он показал на друга.
Мальчик снова поклонился и поздоровался.
Магистр пробормотал в ответ слова приветствия, разглядывая пришельца красными воспаленными глазами. Словно в подтверждение того, что он и есть тот, кого ищут, маленький ученый сощурился.
После этого произошло нечто удивительное: мальчик вытащил острый кинжал и несколькими ударами рассек веревки на руках Магистра.