Однако, что бы там ни было, хорошо снова оказаться дома после долгого путешествия. За это время не только я изменился, изменилась и Лорна. Она всегда была хороша собой, а теперь расцвела спокойной, мирной красотой, и у меня еще больше болело о ней сердце. Я догадывался о ее мечтах, мечтах, которые вряд ли могут осуществиться в нашем городке. Они годятся для жизни, которая шире и богаче, чем здесь, для жизни в обустроенном, упорядоченном обществе. Ей нужен был муж, дети, церковь по воскресеньям. Она любила деревья, цветы и всегда напевала, когда работала. Из нее могла бы получиться одна из тех добродетельных женщин, которые находят свое призвание в семье: воспитывают сильных сыновей, всю жизнь гордятся своим домом и своей страной.
- Джон, как ты думаешь, что произойдет там, внизу? - спросила Хелен у Сэмпсона. - Я имею в виду, когда мы пойдем голосовать?
- Ничего. Они слишком в себе уверены. И убеждены, что мы их боимся.
Верил ли Джон Сэмпсон в то, о чем говорил? Или только успокаивал Хелен и Лорну?
А пока, от нечего делать, мы стали вспоминать нашу прежнюю жизнь, нашу дорогу на Запад, наши старые планы. Том Крофт сидел и слушал, и вдруг словно давняя, полузабытая мечта шевельнулась в его сердце.
- Может, нам стоит двинуться дальше? - сказал он. - Здесь такая бедная почва. Что там западнее, Бен?
Я стал рассказывать о прериях, о долгих милях без капли воды, о тревожных ночах и об индейцах, но и, конечно, о Гранд-Ронд, и о зеленых сочных лугах Орегона.
- Там хорошие места, Том. Тебе там было бы получше, чем здесь.
- Тогда что же мы тут торчим, что делаем все это время? - спросил он.
- Лично я повзрослел, - сказал я. - Мне кажется, что мы все немного повзрослели. Вот у тебя, допустим, есть мечта, но ты сам еще не готов, чтобы начать ее осуществлять. Нужно повзрослеть, чтобы с ней встретиться. Я все об этом думал по ночам или в пути: и когда мы двигались сюда, и сейчас - со стадом. Вначале я думал только о судьбе нашего поселка, а потом постепенно стал себя спрашивать - а вдруг этот поселок для нас всего лишь первая ступень, такое место, где нам просто надлежит пожить некоторое время, чтобы подрасти.
- Ну, - сказал Джон Сэмпсон, - я и так был большим мальчиком. Но тут и я изменился. Кажется, никогда для меня жизнь не станет теперь такой же простой, как прежде.
Мы пили кофе, поглядывая вниз, на улицу и на людей.
- Кажется, нам пора в город, - сказал я. - Сюда идет Рут Макен.
Они с Будом оделись по-воскресному. На Джоне был его старый черный костюм, Каин натянул новый комбинезон, начистил сапоги и надел шляпу. В шляпе я его давно не видел, ведь он работал с непокрытой головой, а работал он всегда.
Крофт встал и взял свою шляпу.
- Мери нас нагонит.
Встал и Нили. Прежде он все больше молчал, а теперь сказал:
- Если бы там был Уэбб. На него вся надежда.
- И на Этана, - сказал я.
- А меня вы забыли? - спросил Дрейк Морелл. - Здорово, что ты вернулся, Бендиго. Как поживаешь?
Он казался встревоженным и напряженным. Мне понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть это, но я разглядел. Он поймал мой взгляд и дернул плечами.
- Не всегда все складывается благополучно, Бен. Иногда случаются… разные вещи. А иногда сам позволяешь им случиться.
- Пошли.
Голосование проходило в конюшне Файллина. Мы отправились туда все вместе. Получилась внушительная группа.
С крыльца салуна в три ступеньки высотой на нас смотрел человек, который, скорее всего, и был Папаша Дженн, а чуть ниже стояли Мозес Финнерли и Паппин. Несколько парней прохаживались вокруг. Не нравились они мне, слишком уж они были беззаботные.
- Каин, осторожно, - сказал я. - Нас ждут.
- Командуй, Бен, - сказал Морелл. - Я с тобой,
- Хелен, - тихо приказал я, - ты и остальные женщины - держитесь сзади и правее, чтобы не попасть под огонь. Понятно?
- Да, Бен.
- Я - ближе, - сказала Рут Макен. - У меня револьвер.
- Здравствуйте, господа, - расплылся в улыбке преподобный Финнерли. - Как приятно видеть вас всех вместе. Давненько такого не случалось.
- Мы очень серьезно относимся к выборам, мистер Финнерли, - сказал Джон.
- Да, да, конечно. Но, увы! Вы немного опоздали, мы уже закрыли урны.
- Можно их снова открыть, - тихо сказал Джон. - Мы хотим проголосовать.
- Какая жалость, - возник откуда-то Троттер с револьвером в руке. - Голосование закончилось. Избрали меня. - Он улыбнулся.
- Вы уже посчитали бюллетени, Олли? - ласково спросил я.
- Ну, не то чтобы, - улыбался он. - Но мы сосчитаем.
- Ладно, сосчитаем вместе, - сказал я. - После того как проголосуем мы.
Стали подтягиваться, натянуто улыбаясь, праздные парни. Они были уверены, что мы у них в кармане.
- Ребята, вы все знаете мистера Морелла, - сказал я. - В этом деле он на моей стороне.
На крыльце салуна появился Уэбб с припухшим от пьянства лицом. Тем не менее это был все тот же Уэбб, и он был вооружен.
Он глядел на меня и иронично улыбался.
- Я говорил им, Бен, - произнес он загадочную фразу, - говорил, а они меня не послушались.
- Дрейк, - сказал я, - когда начнется заварушка, убей Паппина. Всади в него пуль пять, а, Дрейк? Каин, Джон, Нили и Том, распределите между собой этих. - Я махнул в сторону парней из салуна.
- А я? - спросил Троттер. - Меня почему забыли?
Я засмеялся.
- Тебя, Олли, я никому не отдам. Ты и преподобный - мои.
И тут я выхватил револьвер.
Этого они не ожидали. Никто здесь не умел выхватывать оружие стремительно и незаметно, как в детских сказках. Но у меня это получается. Нужно только отвлечь внимание. А я не прекращал разговор. Теперь моя пушка глядела прямо на преподобного.
Этот старый греховодник - а я полагал, что он именно таков, - конечно, не мог положиться на Господа. Его лицо прямо на глазах сделалось серым.
Уэбб хихикнул:
- Видали? Бена не переплюнешь. Что мне делать, Бен? Похоже, все козыри у тебя.
- Бери любого, Уэбб. Я не сомневался, что, если станет горячо, ты будешь тут как тут. Так ведь было всегда.
- Да, это правда. Ладно, вот он я. Ну, парни, и чем же мы займемся?
До сих пор Папаша Дженн не сделал ни единого движения и не проронил ни слова, но тут он заговорил:
- Мне кажется, нам нужно заняться голосованием. Вы ведь этого хотели, мистер Шафтер?
- Да, - ответил я.
- И не делайте резких движений, парни, - сказал Папаша Дженн, - а то тот джентльмен, что стоит в дверях сеновала, может вас неправильно понять.
Наверху, на сеновале, с винчестером в руках стоял Этан Сэкетт.
Наверное, Папаша решил, что все это было спланировано.
- Видать, тебе удается любой трюк, - глянул он на меня.
И тут все чуть не рухнуло. Мы оказались на волосок от гибели. Папаша Дженн вытащил урну на крыльцо, и мы проголосовали - настороженные, ершистые, но - уверенные, что все уже позади. Дрейк Морелл опустил бюллетень и отошел в сторону, чтобы наблюдать за происходящим, так же, как до него это делал Этан. Мой револьвер отдыхал в кобуре, ничего такого я больше не ждал.
Вдруг кто-то заговорил, и от этого голоса меня пронзил страх.
- Каин Шафтер? Могу ли я с вами поговорить?
Это был младший Уэбб, Фосс.
Глава 28
Он был в жилете и в штанах, заправленных в сапоги, а его револьвер в кобуре болтался на бедрах. Из-под затрепанной шляпы торчали длинные волосы, а подбородок покрывал мягкий пушок. Глаза его словно ничего не видели, они казались стеклянными. Он был до смерти напуган, но старался выглядеть спокойным и уверенным в себе.
Он не знал, что тут произошло, и даже не успел услышать, что на место шерифа претендую я, а не Каин. Он где-то прятался, настраивая себя на выполнение задуманного.
- Фосс! - выкрикнул Паппин, но вряд ли Фосс его услышал. Он собирался сделать то, что замышлял, он хотел все сделать правильно и дерзко.
- Каин Шафтер, я пришел у…
Его рука со вторым револьвером выскользнула из-под жилета, а рука Каина взлетела и накрыла ее. Даже я, его брат, не знал, что у Каина такая молниеносная реакция. Он всегда был таким доверчивым и тихим. Его рука поймала и сжала руку с револьвером.
- Что такое, Фосс? - ласково сказал он. - Чего ты хочешь, парень?
Фосс взвизгнул. Его лицо побелело, безвольный рот поехал в сторону, и Каин разжал руку. Револьвер выпал из сломанных пальцев.
Каин глянул на Уэбба.
- Извини, Уэбб, - сказал он. - Парень хотел меня убить.
Уэбб спустился по ступенькам и подошел к Фоссу.
- Мальчик мой, что же ты придумал? - сказал он. - Ведь Каин наш друг!
Все словно окаменели. Каин коснулся руки Фосса, тот отшатнулся.
- Извини, Фосс. Я не хотел сжимать так сильно. Видно, я испугался.
Уэбб обнял Фосса за плечи.
- Пошли, сынок. Пойдем займемся рукой.
Они ушли, а мы стали наблюдать, как опоражнивают урну для голосования и считают бюллетени. Джон Сэмпсон победил с перевесом в пятнадцать голосов, я - в восемь, а Рут Макен - в один. Тут ничего не поделаешь, люди просто не привыкли, что женщины пригодны к официальным должностям.
Из салуна вышел Колли Бенсон с кружкой пива. Оглядел меня с ног до головы и улыбнулся:
- Пожалуй, нечего и пытаться тебя пристрелить. Все тузы у тебя на руках.
- Спасибо, Колли. А то я волновался.
- И правильно делал, - засмеялся он.
Мы шли домой вверх по склону, и Буд Макен спросил:
- Кого ты арестуешь первым?
- Надеюсь, что никого.
- Но ведь как они обошлись с мистером Стюартом! - стал возражать он. - Они его обокрали, ограбили!
- Ну, это ведь еще требуется доказать, Буд. Но, кажется, нам не придется этим заниматься.
Мы уселись за стол, Лорна налила нам кофе. Пришел Этан и уселся на корточки у стены.
- Что будем делать дальше? - спросил Нили.
- То же, что сделал бы любой на нашем месте, - сказал Сэмпсон. - Несколько простых распоряжений, касающихся порядка в городе. Придется сочинять их самим, другие власти далеко, а мы все хотим мира и возможности спокойно работать.
- Бен, - сказал Этан от стены. - Я как-то видел пару бизонов. Там, - махнул он рукой, - на восток отсюда. Хорошо бы нам с тобой туда проехаться.
- Попозже, - вздохнул я. - Сперва нужно поглядеть, как поведут себя преподобный и Троттер.
- И что ты думаешь - как? - спросил Каин.
- Они смоются. Часть золота Нили уже у них, и им лучше побыстрее удрать, чем дожидаться нашего расследования.
- Ну, а могут и учинить драку, - сказал Дрейк Морелл. - Олли Троттеру нравилось, что он тут - большая шишка. Он вел себя осторожно, пока не соображал, что жертва не будет обороняться. Тогда начинал давить.
- Дрейк, ты знаком с Генри Страттоном? - спросил я.
- Да. Он с Востока. У него ранчо, он торгует скотом и занимается еще всякой всячиной. Похоже, что он вложил деньги в "Юнион пасифик".
- Прошлым вечером я с ним разговаривал. Он сказал, что города растут, когда они удачно расположены и есть что взять у природы. Наш тракт никому не будет нужен, когда проведут железную дорогу, а золота мало, оно скоро кончится.
- Он прав, - сказал Джон. - Я тоже думал об этом. И с Каином мы говорили. Пока что у нас все хорошо: мы торгуем с переселенцами, нас кормит охота, посевы взошли. Но так сложилось с погодой, вот и все. Пора бы подумать о будущем.
- Мой прииск тут может помочь, - сказал Нили. - Наверное, они там что-то нашли, поэтому и хотели его отнять.
- Может, и так, - сказал Морелл. - Но это всего лишь один источник. Этого мало.
Мы принялись обсуждать наше будущее со всех сторон и в конце концов сошлись на двух вещах - нужно выращивать скот и постараться получить контракт на изготовление шпал для железной дороги. Возле нас есть неплохой лес.
Наверное, когда все расходились по домам, каждый решил затянуть пояс потуже, тратиться только по малости и готовиться к уходу на новые земли. Мы с Рут Макен вышли на улицу. Я глянул вверх, на холм, где стоял ее дом.
- Жаль, если эта терраса опустеет, - сказал я. - Опустеет дом. А я так старался сделать пол получше.
- Ничто не пропадает, - сказала она. - Пока ты работал, многому учился. Закончил - порадовался завершению, получил удовольствие оттого, что твоя работа принесет пользу другим.
- Ну что ж, может быть, ничего другого и не нужно, - сказал я.
Ближе к вечеру я прогулялся по улице. В городе царила тишина. Возле конюшни сидел на корточках Файллин и что-то выстругивал из дерева.
Я заглянул в салун: сарай сараем, барная стойка, полдюжины столиков, бутылки, стаканы, жестяные кружки. Пивная бочка с краном. Колода карт на столе, брошенная после игры. За столиком - некто Боб Харвей, недавно приехавший сюда, владелец дюжины дойных коров и быка. Папаша Дженн за стойкой.
Глаза у него проницательные, испытующие - мудрые старые глаза на совсем еще нестаром лице. Похоже, он успел много чего повидать в этой жизни.
- Мистер Дженн, я вас не знаю, - сказал я. - Поэтому не обижайтесь на мои слова. Торгуйте только добротным виски и хорошим пивом. Прошу вас - никаких добавок, которые валят с ног. Сделайте так, чтобы здесь не было шулерской игры. Как только здесь кого-нибудь ограбят, ваше заведение будет закрыто. Разве что вы сумеете доказать, что это сделал приезжий. Будет все честно - будете работать. Договорились?
- Вполне, - сказал он. - Мне так даже проще.
Он оперся мускулистыми руками о стойку, глядя в пространство.
- Слыхал, что о тебе рассказывают, парень, - сказал он. - Ты со своей пушкой прямо прославился.
- Мне такая слава ни к чему, - сказал я. - Мне нужно, чтобы в этом городе был мир и дела шли успешно. Город должен найти свое лицо. Может быть, нам удастся этого добиться. Многие новые городки на Западе с этим не справляются. Может, у нас получится.
Он кивнул.
- Мы собираемся собрать городской совет, - сказал я. - И нам хотелось бы, чтоб вы там присутствовали.
- Я? Мне кажется, что вы, ребята, сами знаете, что нужно делать. Зачем я вам?
- Мы-то знаем, но вы - один из деловых людей города. Нам интересно выслушать ваши соображения. Как я понимаю, у вас большой опыт жизни в городках-поселках вроде нашего.
- Их, конечно, можно назвать и так - городами. Но они были городками только до тех пор, пока на этом месте заканчивалась дорога. Пошла дорога вперед, и городка как не бывало. - Он выпрямился. - С радостью приду на совет, мистер Шафтер.
Я прошелся по городу, останавливаясь, чтобы поздороваться и поговорить с людьми. Мне было необходимо познакомиться, понять, сколько помощи и сколько неприятностей я могу ждать от каждого. И я мог многому от них научиться.
Пока все, на что я опирался, собиралось из собственных мыслей, из подслушанных у костров разговоров более опытных людей, а еще из книг, которые мне удалось прочесть: из Блэкстоуна, Плутарха и Локка.
Чем определяется направление человеческой жизни? Наследственностью? Окружением? А может, есть и еще что-то, что в определенных условиях и в нужное время дает какой-то таинственный толчок и направляет человека навстречу всему новому?
Я начинал догадываться, что движение пионеров на Запад само выбирало людей. Те, кто снялся с места, обладали какими-то определенными качествами - хорошими или дурными. Они были смельчаками? Возможно. Или просто их тянуло к упрощению, к примитивным нравам Великого переселения народов?
С незапамятных времен люди передвигались с места на место, но всегда это были переселения народов, племен, или, по крайней мере, каких-то групп. Ими руководили - колдун, вождь, король или генерал, а то и, возможно, мессия. Но в Америке происходило нечто другое. Движение началось благодаря множеству личных решений. Никто не говорил: "Мы поедем". Никто не приказывал: "Будьте готовы, завтра в путь".
Эта тема обсуждалась в тысячах домов, а потом семья из Вирджинии или Пенсильвании, мужчина из Индианы или Огайо, женщина из Миссури - решали отправиться на Запад. Каждый сам по себе, по собственной воле, на свои деньги. Они приезжали в Индепенденс или Фрипорт, где фургоны собирались в обозы. Там они сколачивали группы, выбирали руководителей и отправлялись в тысячемильный путь по пустынным прериям, в путь к дальней цели, что маячила где-то там, впереди, в сверкающих просторах, за полями, лесами, горами - за горизонтом.
Почему одни уезжали, а другие оставались? Не знаю. У Каина дела шли успешно. Он опытный, искусный мастер, он преуспел бы везде - почему он все же решился ехать? А Нили? Раздражительный, не уверенный в себе, всем недовольный - и тем не менее у него хватило воли порвать все узы и двинуться в путь.
В истории не было передвижения, подобного этому.
Многим было суждено погибнуть от рук индейцев, умереть от болезней, жажды, голода и холода. Они гибли, а поток все не иссякал. Он тек на Запад, одолевая песчаные бури, метели, разлившиеся реки. Истощалось их имущество, взятое в путь, - при них оставалось лишь то, что нельзя отнять - привязанность к семье, к закону, церкви и школе, и еще - их независимость. Возможно, единственной их движущей силой - осознанной или нет - была любовь к свободе…
Моя новая работа состояла в поддержании порядка. К власти я не стремился, не хотел никого держать в узде, я хотел лишь одного - чтобы в нашем городе наступил покой.
Без понимания невозможно жить. Понимание - это компромисс. В этом слове нет ничего непристойного. Компромисс - краеугольный камень цивилизации, так же как политика - искусство сделать цивилизацию действенной. Люди никогда не смогут думать одинаково, поэтому каждый должен быть готовым сдать позиции хоть на самую малость, чтобы избежать вражды и войны. Когда мужчина сходится с женщиной и они приспосабливаются друг к другу - это ведь тоже компромисс. Тот, кто без сомнений и колебаний твердо отстаивает свои принципы, чаще всего - просто круглый дурак, фанатик. И пока он носится со своими принципами как курица с яйцом, другие успевают согласовать свои интересы и взгляды и двинуться вперед…
Я медленно шел по городку. Я был настороже, но так и не встретил ни Финнерли, ни Паппина, ни Троттера. Обойдя круг, я вернулся в салун. Там сидел Колли Бенсон. Я присел к нему за столик и угостил его пивом.
- Ты еще здесь? - спросил я.
- Хочешь, чтобы я отсюда убрался? - ухмыльнулся он.
- Нет. Хочу, чтобы остался, - и, поймав его удивленный взгляд, сказал: - Ты честный парень, Колли. На тракте у нас случилось недоразумение, но ты не допустил, чтобы твое ко мне отношение повлияло на общее суждение обо мне. Такие люди нужны в нашем городе.
Он смутился, потом рассмеялся.
- Шафтер, если я тут останусь, могут случиться разные неприятности. Я не подарок, и мы с тобой оба вооружены.
- Головы у нас с тобой тоже есть. Там, на дороге, ты показал, что у тебя с головой все в порядке, Колли. Многие в такой переделке поплатились бы жизнью. Тот парень в кустах держал тебя на мушке, а лучшего стрелка, чем он, на западном берегу Миссисипи не сыскать. Ты поступил разумно. Ведь ты не испугался, просто все взвесил и принял решение.
- Я ведь собирался отнять часть твоего стада.