А впрочем – жизнью недоволен,
Сатиры пишет на себя
Сидит, сомнениями болен,
По кругу движется семья;
Столы, диваны, антресоли
Забиты грудами старья
И рукописями, в которых
Сокрыт литературный порох.
Что нужно бедному пажу?
Чижу, картонной канарейке?
Признания? Не нахожу…
Любви? И вздохов на скамейке?
Грозят восьмому этажу
Его фальшивые идейки,
Но управдом, как рыба-кит,
На страже совести лежит.
Поэту надобно волненье,
Когда, открыв свое окно,
Он видит робость и смущенье
Природы с небом заодно,
Когда молчанье – преступленье,
А жить серьезно не дано.
В пылу второго карнавала
Ему, как встарь, простору мало.
Попробуем другой подход.
Октябрь не балует погодой.
Поэт попал в круговорот,
Он жалко тешится свободой,
Но знак запрета у ворот
Следит за мыслями, за модой,
За карнавалом и молвой,
Летающей над головой.Опять по кругу, всё по кругу:
Редакторы и доктора
Дрожат в бреду, не верят другу
Сегодня, завтра и вчера,
Рукою умывают руку,
И верность новая стара,
И новость старая печальна
И не на шутку карнавальна.
Он ищет выхода. Ему
Уже прописаны лекарства.
Его встречают по уму,
Не замечая лени, барства,
Не спрашивая, почему
Коня меняет он на царство.
Пускай немного поцарит!
Поэт имеет бледный вид.
Ему осточертели шутки,
Кутеж, братания в пивных,
Когда, как деньги, тратят сутки,
А денег нету никаких,
И, ощущая резь в желудке,
Летит он на перекладных
Домой, винясь и проклиная
Медлительность последнего трамвая.
И только здесь, наедине
С растерянностью в мыслях,
Он забывает о вине,
Вине в обоих смыслах.
И снова кажется ему,
Что можно без оглядки
Доверить беглому письму
Грехи и беспорядки.
И кажется, что недалек
От истины, от сути,
Но вдохновение не впрок
Потерянной минуте.
Когда слова еще в долгу,
Не выйти им из рамок
Актерской жизни на кругу
Средь авторских ремарок.
Когда искусством сплетены
Осенние невзгоды,
В них на две трети от вины,
На треть от непогоды.
Мы ошибаемся, когда
Приписываем звуку
Науку тяжкого труда
И песенную муку.
Скорее, слабый перевод
Сердечного томленья
Дрожанием неверных нот
В струне стихотворенья.
Ход времени покоя не дает.
Зима случилась важная такая!
Метель по крышам медленно метет,
И дворник шаркает метлою, засыпая.
На новостях построен Новый год,
И, старый год от зависти скрывая,
Спешу сказать, что новости не впрок,
И прошлогодний позабыт урок.
Искал забавы, ласки, перемены…
Четырехстопный ямб мне надоел.
Я так скажу, что иссушает вены
Обыденность стихов, мечтаний, дел.
Ноябрь чернеет, словно от гангрены,
Последний грач на запад улетел.
Так просто обвинять во всем природу!
И осень осыпает листья в воду.
И жаловаться, вроде, не пристало,
И хочется, как жаворонку, петь,
Не видеть суматоху карнавала,
Твою ладонь дыханием согреть…
Ты слышишь? Это время указало
Иметь в запасе мужества на треть,
На треть – любви, на треть – уединенья,
Рождающего страхи и сомненья.
Мы счастливы. Нам суждено векам
Итог подбить в конце тысячелетья.
На полках разместить музейный хлам,
Указы, прибаутки, междометья,
Пожар Москвы, разноплеменный гам,
Знамен Наполеоновых соцветье,
И завитки Дворцового моста,
И пней дубовых лобные места.
Мы поглядим назад, как астронавты,
И только там, в двухтысячном году,
Под старость нам откроются все карты,
И каждый различит свою звезду,
Сиявшую еще со школьной парты,
Не узнанную нами на ходу.
Звезда моя! Откройся мне до срока
На сферах полудённого Востока!
Поторопи! Направь мои шаги
По городу, где мраморные сфинксы
Лежат, тяжеловесны, как враги,
С которыми по надобности свыкся,А под мостом у Спаса-на-крови
Круги воды расходятся, как мысли,-
Канал горяч, и пар над ним висит,
И над крестом старуха голосит.
Поторопи меня в другие дали,
Умчи на север, унеси на юг,
Уйми на время все мои печали,
Зажги надежду, погаси испуг.
Горят чужие звезды, как медали,
Растет луна кривая, как лопух.
И жадно смотрит старая Европа
На небеса в окошко телескопа.
Наш мир! Ты так далек.
Людей три миллиарда.
Ты шар, ты номерок
На поле биллиарда.
Настал и твой черед
Лететь в кругу созвездий
Под натиском забот,
Под шорохом известий.
Я твой последний миг
Запечатлел на пленке,
Ты падал напрямик,
Как с новогодней елки.
Так в ночь под Новый год,
В кругу планет холодном,
Настал и твой черед
От солнца быть свободным.
Рождественские дни прошли,
И на ресницы снег ложится,
И фонари насквозь прожгли
Туманы северной столицы,
Чуть выступающей из мглы.
Катят кареты, блещут спицы,
Сияют звезды, а мундир
Чиновника – затерт до дыр.
Век девятнадцатый спокоен,
Небрежен и нетороплив.
Он путешественник, он воин,
Поэт, возделыватель нив.
Он явных почестей достоин,
Но суд к нему несправедлив…Январь 1969 г.
У Петропавловки
(1970-71)
У Петропавловки
У Петропавловки, где важно ходит птица,
Поваленное дерево лежит.
Вода у берега легонько шевелится,
И отраженный город шевелится,
Сто раз на дню меняя лица,
Пока прозрачный свет от облаков бежит,
Горячим солнцем заливает шпили
И долго в них, расплавленный, дрожит.Скажи, мы здесь уже когда-то были?
По льдистым берегам бродили
И слушали вороний гам?
Наверно, это вечность нас задела
Своим крылом. Чего она хотела?
И эта льдинка, что к твоим ногам,
Задумчивая, подплыла и ткнулась -
Она не берега, она души коснулась,
Чтоб навсегда растаять там.Живи, апрельский день, не умирая!
Еще и не весна – скорей, намек
На теплый солнечный денек,
Когда, пригревшись, рядом на пенек
Присядем мы, о прошлом вспоминая
И наблюдая птицу на лету.
Когда увидим в середине мая
Поваленное дерево в цвету.
"Завтра, весной, я себя обнаружу…"
Завтра, весной, я себя обнаружу
Тоненьким листиком вниз головой.
Почкой проклюнусь, покой ваш наруша
Криком: "Живой! Я живой! Я живой!"Завтра, весной! Это будет во вторник
Третьего мая. И там, с мостовой,
Свистом своим отзовется мне дворник.
Значит, живой я! Живой! Я живой!Завтра, весной, меня дождик погладит,
Скатится капля, к земле приклоня…
Только вот, чистого воздуха ради,
Я вас прошу – не срывайте меня!
"Еще трава растет на свете…"
Еще трава растет на свете.
Давайте бегать по траве,
Как будто маленькие дети
С веселым солнцем в голове.Еще в лесах не смолкли птицы.
Давайте слушать пенье птиц,
Чтоб в небесах зажглись зарницы
От наших просветленных лиц.Еще любить не устарело
И целоваться под дождем…
Давайте, раз такое дело,
Смелее жить, пока живем!
"Адмиралтейский садик…"
Адмиралтейский садик
Еще закован в лед,
А поцелуй твой сладок,
Не поцелуй – полет!Ты нежная, как ветер,
И так ко мне близка,
Что кажется – на свете
Есть только облака,Деревья, камни, лужи
И дымка над Невой -
Всё то, что в наши души
Вошло само собой.
"Воздух, струящийся сладко…"
Воздух, струящийся сладко,
Полон легчайших затей:
В нем нарушенье порядка
Улиц, мостов, площадей.Их очертанья смещая,
Путая лики дворцов,
Он балагурит, смущая
Иногородних жильцов.Как ему не надоело
Ждать повторений одних
И выдавать то и дело
Стены за тени от них?Даже привычным прохожим,
Вроде тебя и меня,
Вдруг померещится тоже
Сон среди белого дня.То ли в нем ты, то ли школы
Гуманитарный уклон?
Венецианской гондолы
Тень у Ростральных колонн…
"Ты с картины Ботичелли!…"
Ты с картины Ботичелли!
Будет то, что быть должно.
Ведь сходить с ума в апреле
В самом деле не грешно.Пусть щебечут упоенно
Лета дальнего послы
И Ростральные колонны
Пахнут воздухом весны.Пусть капель алмазной гранью
Точит лед под козырьком
И не справиться дыханью
Даже с легким ветерком.Пусть случится что случится!
Нет, не так. Пускай легко
Нам придется разлучиться
Там… когда-то… далеко…
"Легко, мой друг! Апрельски блещут воды…"
Легко, мой друг! Апрельски блещут воды,
Печаль светла, а грусть еще светлей.
Мы счастливы от северной природы,
Хотя немного радостей у ней.Легко, мой друг! Встречать и расставаться
И знать, что где-то на исходе дня
Губами, как в беспамятные двадцать,
Глазами ты заворожишь меня.Легко, мой друг! Наш город невесом.
Он, словно парус, плавает в тумане.
Все держится на бликах и обмане,
И ты идешь с таинственным лицом.
"Предчувствие любви прекрасней, чем любовь…"
Предчувствие любви прекрасней, чем любовь.
В нем нет упрека,
Нет шелухи ненужных слов
И повторения урока.
Что там случится? Камень и вода,
Да ночи перстенек мерцает.
Предчувствия знакомая звезда
Горит, смеется, тает…
Ты так свободен в мыслях, что порой
Чужой переиначиваешь опыт,
И сердце, увлеченное игрой,
Заранее воспоминанья копит.
И видит улицу и дом,
В котором на ночь окна тушат,
Где лестницы имеют уши,
И двери отпираются тайком.
Через мостик
(Из Жоржа Брассанса)
Через мостик наискосок -
И сразу найдешь ты свободу.
Дай мне сдернуть твой поясок,
Увести тебя на природу.
Как земля на Пасху тепла!
Я скину сабо, ты – галошки,
И туда, где колокола
Нам звонят чуть-чуть понарошке.
Динь-динь-дон! Выводят так тонко,
Нам с тобою счастье даря.
Динь-динь-дон! Молчи! Я тихонько
Позлатил ладонь звонаря.Дай мне сдернуть твой поясок!
Помчимся, пьяны от веселья,
Через мостик наискосок,
В это царство цветов весенних.
Среди них – о да, это так! -
Я знаю, какой к тебе нежен.
Не ромашка это, не мак,
Слава Богу, это подснежник.
Вот один, укрытый листвою,
Бархатист, как щечка твоя.
Мы его захватим с собою.
Ты – единственная моя!Лишь один легчайший прыжок -
И сразу звенит тарантелла.
Дай мне сдернуть твой поясок,
Кружева дай тронуть несмело.
Позлащу ладонь пастушка,
Пускай нам сыграет обаду.
А теперь еще три прыжка,
И меня бояться не надо!
Твоя ножка в зелени бьется.
Луг весенний мягче всего,
А репейник будет колоться -
Я зубами вырву его!Будет смел и нежен мой взгляд.
Как мы захотим, так и будет.
Если это грех – очень рад! -
Вместе мы отправимся в ад
Через мостик наискосок.
Я молюсь на твой поясок.Перевод с французского
Прогулка в Репино
Воскресные прогулки хороши
Не только потребленьем кислорода.
Полезнее гораздо для души
Узнать в тиши, что думает природа,
Какого рода замыслы у ней
И не прошла ли мода у ветвей
Менять прическу в это время года?Снег ноздреват и так водой богат,
Что кажется – вода богата снегом.
Водители готовы, говорят,
Отметить ледоход автопробегом.
Мелькнул "Москвич", прошелестел "Фиат",
Автобус финский неизвестной марки,
Как самолет, стремительный и яркий,
Промчался мимо. Финны в нем сидят.Свой взгляд на человеке необычном
Остановлю. Чудак! Тепло одет!
Передовик труда, его портрет,
Наверное, знаком мне из газет,
И потому его лицом привычным
Доволен я. Кивну ему: привет!
Меж нами, вроде, разногласий нет.
Я тоже был работником приличным.Легко, мой друг! Благодарю тебя.
Я до сих пор у памяти во власти.
Ты знаешь, наше время торопя,
Мы слишком редко замечаем счастье.
Сегодня же оно, как никогда,
Во мне резвится, прыгая дельфином,
Заметное ударнику труда,
Понятное, наверно, даже финнам!
"Нас ночь на крыльях подняла…"
Нас ночь на крыльях подняла.
Исакий, погруженный в сон,
Виднелся слева, как скала
В потоке ветреном времен.А справа, темный, как магнит,
Подковой памятники сжав,
Казанский сохранял гранит
Российских каменных держав.История сплетала сеть,
Религий царственный покрой.
И мусульманская мечеть
Стояла где-то за рекой.Но не кресты, не купола,
Не роскошь Спаса-на-крови,-
Нас поднимала и влекла
Одна религия любви.Она умела с давних пор
Упрятать под ним крылом
И ночь, и город, и собор,
И тени на лице твоем.
"Ты послушай, послушай, послушай…"
Ты послушай, послушай, послушай
Тишину белой ночи моей.
Я печали ее не нарушу,
Подожду, помолчу вместе с ней.Над фигурами Летнего сада,
Что белеют в прозрачной среде,
Разлилась неживая прохлада,
Разошлась, как круги на воде.И над Марсовом полем, и дальше,
Над Михайловским замком самим,
Ночь раскинула строго, без фальши,
Облаков позолоченный дым.А на тихой реке, на Фонтанке,
Укрываясь в пролетах мостов,
Серебром потемневшей чеканки
Отражаются стекла дворцов.В пустоте маслянистого света
Каждый отблеск свечою дрожит,
И проститься с прохладою лето,
Слава Богу, пока не спешит.
"Когда ночного города часы…"
Когда ночного города часы
Раскручивают тонкие пружины,
Парадные просторны и пусты
И фонарями сплющены машины,
Бегущие по влажной мостовой,
По диабазу площади Дворцовой,
Когда Александрийский столп над головой
Торжественным сияньем обрисован,
Когда шестерка бронзовых коней
Почти срывает с арки колесницу
И белый ветер спящих тополей
Окутывает мраморные лица,
Когда событий утренняя связь
Покажется до странности нечеткой,-
Пройдешь под императорской решеткой
И на мосту закуришь, торопясь.
"Неслышно тебя обнимая…"
Неслышно тебя обнимая,
Шепну: – Наконец-то, одни!
Как тихо ты дышишь, родная!
Как бледно мерцают огни!Одни в этой комнате темной,
Где час пролетает, как миг,
Над нами лишь город огромный,
Он тоже достаточно тих.Любимая! Шепотом вешним
Позволь мне коснуться лица.
Мы спрятались, будто в скворешник,
Два нежных и теплых скворца.И, взявши друг друга за руки,
Мы тихие песни поем,
И снова лишь час до разлуки
Пробыть нам осталось вдвоем.
"Не бойся звуков. Мы одни…"
Не бойся звуков. Мы одни.
Нас ночь не замечает.
Ты на моем плече усни,
Пускай нас дождь качает.Не различаю в этот миг,
Что будет впереди.
От губ твоих, от глаз твоих
Я не могу уйти.Не торопи меня домой,
Не охраняй меня
От этой радости земной,
От своего огня.Ни слова мне не говори!
Так было суждено,
Давно погасли фонари,
В твоем окне – темно.
"Уже незаметное утро…"
Уже незаметное утро
Дотронулось краешков глаз.
Подумай, как просто и мудро
Природа устроила нас.Она словно знала, как вечны
Признанья твои и нежны,
Как волосы ночью беспечны,
А губы мягки и влажны.И, день перепутавши с ночью,
Из сна перенесшая в явь,
Она создала нас воочью,
Из утренней мглы изваяв.
"Чертой неуловимою…"
Чертой неуловимою
Мелькнула на стене…
Вернись ко мне, любимая,
И задержись во сне!Чтоб я тебя, летучую
И зыбкую, как дым,
Ласкал, не веря случаю,
Дыханием своим.Но не достигнуть голосом
Тебя в такую рань.
Твоим упавшим волосом
Мне стянута гортань.
Лунные сны
1.
Милая, вспомни луну!
Сонная пропасть Вселенной
Нам заморочила очи,
Держит нас в темном плену.Милая, так хороши
Звезды, как дырочки в небе,
Чтобы подглядывать тайно
За состояньем души.В окна мне бьется волна.
Ночь, точно Черное море,
Так же тепла и бездонна,
И солона, и полнаНегою. Грех небольшой
Сном колыбельным оплачен,
Или оплавлен луною,
Или оплакан душой.
2.
Зыбкий лунатик, как дым,
Вьется на угольной крыше.
Он дирижер наших снов,
Мы их ресницами слышим.Ночь перенаселена.
Кот, изогнувшись, как арфа,
Что-то мурлычет, а хвост
Держит скрипичным ключом.Рифма сбежала к другим.
Я не ревную. Напротив.
От одиночества сладко
В комнате пахнет луной.Легкий лунатик и кот,
Вытянувшись, улетают.
На шерстяных облаках
Рифмы печальные спят.Господи! Как глубоки
Тайны твои и причины
Взгляда, кивка головы
И мановенья руки.
3.
Автомобиль ночной, как жук,
Шершаво едет под балконом,
Согласно мировым законам
Вокруг распространяя звук.Луна распространяет сны,
А я кладу их в бандероли,
Рассчитывая в этой роли
Пробыть до будущей весны.Пускай тебе приснится скрипка,
Кота соседского улыбка,
Луна – и в профиль и анфас
Объединяющая нас.Пускай тебе приснятся птички
Фотографов, зрачки зверей,
Все запятые и кавычки
Печальной повести моей,Летающие обезьяны,
Бананы, лунная трава,
Изюм из булочки, туманы,
И талисманы, и слова,Которые другим не снятся,
Пускай приснится астроном,
Экватор, ария паяца,
Бутылка с марочным вином.Стихи без рифмы и размера,
Ромашки, Золушкин наряд,
Пиратский флаг, святая вера,
Змей-искуситель, рай и ад.Пускай приснится наше утро,
Халатик, тени на лице,
Соседи, крест из перламутра,
Моя любовь и я в конце.
"В темном городе уснули…"
Пью вино "Напареули",
Что осталось от гостей…
А. Кушнер
В темном городе уснули
Все знакомые давно.
Я один сижу на стуле,
Пью армянское вино.Хоть бы черт какой приехал!
В одиночку пить не в счет.
Мне поет Эдита Пьеха
Про какой-то поворот.Хоть бы ведьмочку какую
Сатана прислал ко мне!
Я сижу, сижу, тоскую,
А вино на самом дне.Вижу: чертик из бутылки
Косо смотрит на меня.
Все заснули, как в могилке.
Спит и ведьмочка моя.