- Кстати, а как ты сюда вошел?
- Выбил дверь плечом, - признался Пенстивен.
- Слышала? - не повышая голоса обратился мексиканец к женщине.
- Да, сеньор Оньяте, - поспешно закивала она. - Я слышала. Простите, ради Бога, простите. Я убью этого мошенника Педро, называющего себя плотником, за то, что он сделал дверь из гнилого дерева!
- Ладно, умолкни, - велел Оньяте. - Теперь ты меня ещё и по имени назвала. Ты, оказывается, ещё и дура, и мозги у тебя куриные. Уйди отсюда, с глаз моих долой.
Жалобно всхлипнув, женщина поспешно вскочила на ноги и выбежала из комнаты. А ведь Оньяте до сих пор так и не повысил голоса.
Где-то в конце коридора послышался торопливый топот, сопровождаемый отборной бранью.
- В комнату не входить, - скомандовал Оньяте.
Шаги тут же затихли.
- Закрой за собой дверь, - последовала следующая команда, обращенная уже к Пенстивену. Пенстивен выполнил приказание. Внутри у него похолодело. Погруженная в полумрак тесная комната напоминала ему гроб, и он уже был почти готов проститься с жизнью.
- Как тебе удалось пройти мимо человека у дверей? - спросил Оньяте.
- Ввалившись в коридор, я сбил его с ног, ударив плечом под колено.
- Тебе повезло, - сдержанно отозвался Оньяте.
- Да, - согласился Пенстивен.
- Удача намного важнее, чем разум и опыт вместе взятые, - продолжал философствовать мексиканец. - Так что за послание ты мне принес?
- Бумажный свиток в маленькой трубочке.
- Давай сюда. А вы, парни, держите его на прицеле, пока он будет подходить ближе.
- Если они возьмутся за оружие или хотя бы шевельнутся, я начинаю стрелять, - объявил Пенстивен.
Оньяте слегка подался вперед. В комнате воцарилось напряженное молчание.
Глава 10
Зато по крайней мере одно было очевидно - двое мужчин неподвижно замерли в углу, и даже тяжелый взгляд хозяина не мог заставить их сдвинуться с места. Уж слишком уверенно вел себя этот парень, так лихо ворвавшийся к ним в дом, и теперь его угроза прозвучала более, чем убедительно. В конце концов, Оньяте кивнул.
- Дурацкое положение, - сказал он, - но вынужден признать, что тебе везет. Окажись на месте этих двоих кое-кто другой, то он бы не испугался и тогда… - Он сделал неопределенный жест рукой, который, очевидно, был призван наглядно изобразить, как душа Пенстивена расстается с телом и отходит в небытие.
Затем от подвел итог сказанному:
- Ладно, амиго, подойди сюда и дай мне записку. Обещаю, что мы будем вести себя хорошо.
Пенстивен осторожно прошел через всю комнату, не выпуская из поля зрения застывших у стены головорезов. Он отложил один из пистолетов; левой рукой вынул полупрозрачную трубочку и протянул её Оньяте.
Тот немедленно вскрыл послание, привычно сломав футляр, для чего оказалось достаточно сдавить его между большим и указательным пальцами. Затем вынул узкий свиток тонкой бумаги, исписанный бисерным почерком.
Оньяте принялся изучать сей необычный документ в луче света, пробивавшегося в комнату сквозь закрытые ставни, и его пухлые бледно-лиловые губы медленно шевелились, безмолвно проговаривая складывающиеся слова.
В какой-то момент он вздрогнул и оторвавшись от листка, взглянул на Пенстивена, после чего снова углубился в чтение.
Однако теперь он уже не казался столь невозмутимым и самоуверенным, как прежде. И ещё дважды он резко опускал руку, при этом испытующе поглядывая на Пенстивена. В конце концов Оньяте поднялся с кресла и принялся расхаживать из угла в угол. Он был очень толстым, и его огромное пузо покачивалось при каждом шаге несмотря на широкий темный пояс, туго стянутый на месте предполагаемой талии.
Он остановился перед Пенстивеном, поднес правую руку почти к самому подбородку, держа её ладонью кверху и странно растопырив три пальца, после чего снова медленно опустил руку. Пенстивен молча взирал на сей странный жест.
- Ты что, не понимаешь? - спросил мексиканец.
- Нет, - ответил Пенстивен.
- Тогда какого черта тебя прислали ко мне?
- Понятия не имею. Я в ваших делах ничего не смыслю, - признался Пенстивен.
- Тогда как тебе удалось добраться сюда? Как, если ты такой несмышленый?
- Без особых проблем. Если не считать одного старика, что поджидал меня в пустыне у источника.
- Я его знаю. В лохмотьях, да?
- Ага.
- И ты сумел прорваться?
- Он слегка ранен. Пустяки, ничего серьезного, - пояснил Пенстивен.
Оньяте громко засопел. Видно было по всему, что он крайне взволнован.
- И что теперь от тебя требуется? - спросил он.
- Проехать ещё семьдесят пять миль до трех часов завтрашнего дня.
- Вот как? И куда же ты теперь поедешь?
- Туда, куда вы меня пошлете!
- А я пошлю тебя к черту! - воскликнул Оньяте.
Он вернулся назад и плюхнулся в кресло, жалобно заскрипевшее под тяжестью его туши. Откинувшись на спинку и вытянув ноги, он злобно глядел на Пенстивена.
- Я посылаю тебя к черту, - повторил он. - Чего же ты не идешь?
У Пенстивена хватило ума промолчать. Он чувствовал, что на Оньяте было возложено неподъемное бремя власти, оказавшееся гораздо тяжелее того, что мог вынести на своих плечах этот человек, с завидным упрямством и, тем не менее, тщетно пытающийся справиться со своей непосильной ношей.
- Пошли прочь! - внезапно приказал мексиканец, обращаясь к своим двоим подручным.
Оба покорно направились к двери, и по-кошачьи неслышно ступая, тихо вышли в коридор.
Оньяте указал пальцем на дверь.
- Тебе просто повезло, - сказал он. - А иначе уже давно бы валялся мертвым в луже крови вот здесь, у двери. Это-то ты хоть понимаешь?
- Нет, - возразил Пенстивен. - Везение здесь не причем. Просто я не боялся ни тебя, ни твоих людей. Вот и все.
- Нас здесь было трое, - напомнил Оньяте.
- Я был уверен, что со мной ничего не случится, - сказал Пенстивен.
- Интересно знать, почему?
- Потому знал, что в первую очередь тебя волнует сохранность собственного жирного брюха. Мимо такой мишени трудно промахнуться.
Оньяте подался вперед, и Пенстивен ни минуты не сомневался, что за этим последует взрыв негодования. Однако на этот раз интуиция подвела его, потому что толстяк вдруг расхохотался. Смех сотрясал его жирную тушу, и кресло под ним снова начало жалобно поскрипывать.
- Ладно уж, - в конце концов выдавил он из себя. - Хоть сеньор Шор и не шибко грамотный, но уж в людях-то он толк знает, это точно. Вот и на этот раз прислал мне настоящего мужика. Уж он-то не ошибается. Что ж, надеюсь, ты протянешь дольше своих предшественников. Жди здесь!
Он вышел из комнаты через другую дверь, которую Пенстивен прежде не заметил.
Пенстивен же сел в кресло, стоявшее в углу, и следующие пять минут прошли для него в гробовом молчании и тягостных раздумьях о том, удастся ли ему выбраться живым из этого мрачного склепа. Но тут возвратился Оньяте, державший в руках небольшую седельную сумку, которую он и вручил Пенстивену.
Содержимое мешочка тянуло фунтов на пять-шесть и было довольно объемистым.
- Ты знаешь, что здесь лежит? - спросил Оньяте.
- Нет.
- По дороге можешь взглянуть, если хочешь.
- Мне все равно, - ответил Пенстивен.
- Ты везучий, - продолжал Оньяте, - но только не надо слишком зарываться и полагаться на авось. Содержимого этой сумы запросто хватило бы, чтобы угробить на месте десяток таких молодцов, как ты.
- Я это учту, - отозвался Пенстивен. - Но вы ещё должны сказать, куда нужно доставить это хозяйство.
- Разумеется, - кивнул Оньято. - Это в семидесяти пяти милях отсюда. Выезжаешь из Сан-Хасинто и направляешься в сторону гор, к Толливер-Трейл.
- А где это?
- Проклятье! - взорвался мексиканец и даже топнул ногой от досады.
- Ну ладно, слушай, - продолжал он после короткой паузы, - на выезде из Сан-Хасинто посмотришь на северо-запад и увидишь четыре высокие горные вершины, стоящие рядом. Тропа Толливер-Трейл проходит через все четыре - точно через центр.
- Ясно, - сказал Пенстивен.
- Примерно в районе первых сосен или чуть-чуть подальше, тропу пересекает русло ручья. В это время года он обычно бывает довольно полноводным. Тебе нужно ехать вверх по течению, так что сворачивай направо и езжай вдоль берега. Если ты и в самом деле не дурак, то может быть, все-таки додумаешься слезть с коня и вести его в поводу, держа пистолет наготове.
- Я так и сделаю, - кивнул Пенстивен.
- Если тебе повезет добраться до тех мест, то примерно через милю пути ты окажешься у старой хижины из необожженного кирпича - довольно большая постройка. Там должны находиться люди. Скажешь им, что ты от Оньяте и тебе нужен сеньор Эл Спикер. Если же кому-то ещё вдруг захочется полюбопытствовать, что это у тебя в сумке, то гони его в шею. Не поддавайся ни на какие уговоры. Сумку отдашь лично Элу Спикеру. Понял?
- Да, - неуверенно ответил Пенстивен. - А что, те, другие, ребята и в самом деле станут допытываться, что лежит в сумке?
- Наверняка, - ответил мексиканец, расплываясь в презрительной усмешке. - И ради того, чтобы прибрать это к рукам, они будут даже готовы разорвать тебя на куски.
- Ну что ж, - глубокомысленно изрек Боб Пенстивен. - По-видимому, поездка обещает быть приятной. А как я узнаю этого Эла Спикера?
- Он небольшого роста и худощавый. А ещё у него большой лоб и нет подбородка. Вообще-то он никогда не отличался могучей челюстью, но даже то, что имел уберечь не смог - отстрелили. Так что теперь он выглядит так, словно у него всего половина лица. Узнать его проще простого. Если придется ввязаться в драку - твое дело; но с сеньором Элом Спикером ссориться не советую. Он выходит победителем из любой схватки и всегда дерется до тех пор, пока не отправит противника на тот свет. Гремучие змея, знаешь ли, тоже с виду неказисты. Однако убивают мышей, жаб и тому подобных тварей. Так что, сеньор, бери свою суму. Прощай. И уж позаботься о том, чтобы черт, к которому я тебя посылаю, не прибрал к рукам твою душу до того, как ты сам разыщешь сеньора Спикера. Он скажет тебе, куда отправляться дальше. Ну все! Давай, отправляйся!
Он нетерпеливо взмахнул своей жирной рукой. Но Пенстивен задержался ещё на самую малость, чтобы спросить:
- Скажите, а где тут у вас в Сан-Хасинто можно найти порядочного торговца лошадьми?
- Порядочного торговца ты не найдешь, их не существует в природе, - авторитетно заявил Оньяте. - Хорошие кони в Сан-Хасинто, конечно же, есть, но они не продаются. Прощай. Поспеши, друг мой. И помни, что Толливер-Трейл - это излюбленное место для прогулок дьявола!
Выйдя из погруженной в полумрак комнаты, Пенстивен прошел по коридору и вышел на улицу, залитую ослепительным светом полуденного солнца. Он не без некоторого содрогания заметил у стены справа от себя того самого часового, что совсем недавно поджидал его с ножом у первой двери.
На лице мексиканца застыла злобная гримаса, глаза гневно сверкали, и он что-то беззвучно шептал себе под нос.
Пенстивен поспешил пройти мимо этой перекошенной рожи, возникшей словно из ночного кошмара и вскоре оказался на центральной площади, где до этого оставил у коновязи своего мустанга.
Он спросил у местного мальчишки, где можно найти торговца лошадьми, и тот проводил его на пастбище, раскинувшееся на берегу мутной речки, где коротал время древний старик-мексиканец, у которого было лицо святого и улыбка отпетого мошенника.
Разглядывая пасущихся лошадей, Пенстивен, в конце концов, нашел то, что искал, остановив свой выбор на коне мышастой масти, которого хоть и трудно было назвать красавцем, но зато обладавшем мощными ногами и хорошо развитой мускулатурой.
Оставив своего мустанга на попечение торговца и дав ещё пятьдесят долларов в придачу, Пенстивен оседлал нового скакуна и проклинал его на чем свет стоит на протяжении всех последующих сорока миль пути.
Ничего не поделаешь, каким бы не был новый конь, нужно было продолжать путь, что Пенстивен и делал, стараясь не обращать внимания на тряску от неописуемой рыси животного, отчего его так подбрасывало в седле, что, казалось, душа вот-вот расстанется с телом. Даже езда шагом на этом коне превращалась в самую настоящую пытку, ибо при каждом шаге он как будто так активно двигал крупом, что возникавшее при этом волнообразное движение заставляло всадника раскачиваться в седле и клониться к холке.
Зато на этот раз Пенстивен ехал через пустыню с полной флягой.
Глава 11
Путешествие оказалось ничем непримечательным - просто следующие сорок миль пути, пролегавшего в основном по пустыне. Часть дороги пролегала через пески, сменявшиеся каменистыми участками, и тогда из-под копыт идущего размеренной рысью коня вылетали снопы искр, а всадника крепко потряхивало в седле. Затем последовали бескрайние завалы вулканической породы, местами идеально гладкой, словно специально отполированной до блеска, местами образовавшей невероятные нагромождения, похожие издали на гигантские угольные кучи. Подхватываемые ветром крохотные острые пылинки попадали в глаза, причиняя ему кучу неудобств, а солнце в небе нещадно палило.
Затем маячившие на горизонте и окутанные колышущейся пеленой полуденного зноя голубые горы заметно потемнели, приобретая коричневый оттенок, и на их фоне стали заметны силуэты зеленеющих сосен. И вот наступил тот долгожданный момент, когда он, наконец-таки, въехал под их благословенную сень, запрокинув голову и жадно наслаждаясь зрелищем вечнозеленых крон сомкнувшихся над ним.
Этот цвет был столь же желанным отдыхом для уставших, воспаленных глаз, каким могла бы стать вода для утомленного и иссушенного зноем тела. Его душа ликовала, и он словно растворялся в тенистой зелени. Солнце уже начинало клониться к закату, когда он наконец выехал из-за сосен на берег того самого ручья, о котором говорил Оньяте.
Это означало, что первоначальный расчет Дока Шора был точен, и теперь ему осталось проехать всего-навсего каких-то тридцать пять миль!
"Всего тридцать пять миль? Впереди ещё целых тридцать пять миль мучений!"
После дня проведенного в седле, он уже не чувствовал ног, а онемевшая спина теперь ныла и болела так, словно по обнаженным нервам стучали сотни незримых молоточков. И тем не менее, он выжил.
Подъехав поближе к ручью, Пенстивен обнаружил, что, как и ожидал Оньяте, по песчаному руслу струился водный поток. Проехав немного вниз по течению, он остановился у небольшой заводи, где на поверхности воды играли золотистые и огненно-красные блики заката. Оставаться равнодушным при виде такого зрелища было превыше его сил. Спешившись, он торопливо стащил с себя одежду, которую тут же старательно отряхнул от пыли и бросил на траву "остынуть" - это было единственное слово навязчиво крутившиеся у него в мозгу - после чего прыгнул в воду, проплыл немного и окунулся с головой.
Его мускулы так болели, что первые гребки ему давались с большим трудом, но затем мало-помалу он смог расслабиться. Усталость усталости рознь, и порой простая смена деятельности может стать самым хорошим отдыхом; кровь наполняет все новые и новые сосуды, что весьма благоприятно сказывается на всем организме.
Поплескавшись минут десять, юный Пенстивен вышел из воды, чувствуя себя отдохнувшим и посвежевшим.
Немного обсохнув под легкими порывами теплого вечернего ветерка, принялся натягивать одежду.
Он все ещё одевался, когда откуда-то из зарослей его окликнул незнакомый голос.
- Привет!
- Взаимно, - отозвался Пенстивен.
Он пододвинул поближе к себе свою куртку, валявшуюся на земле рядом с камнем, на котором он теперь сидел. Затем взглянул на мустанга, мирно пасущегося поодаль со спутанными передними ногами. Там же сумка!
Тем временем из-за кустов выехал странного вида всадник.
Он прочно сидел в седле и был вооружен до зубов, имея при себе сразу несколько револьверов и винтовку, приклад которой торчал из седельной кобуры, к тому же рубаха на нем подозрительно топорщилась, что наводило на мысли о спрятанном за пазухой оружии. С запястья у него свисала кожаная плетка, рукоятка которой была инкрустирована серебром. Он носил сомбреро было украшено золотым шитьем. Наряд с замысловатым орнаментом, искусно вышитым серебром. Однако сама одежда имела довольно жалкий вид и явно нуждалась в починке.
Итак, было совершенно ясно, что перед ним человек, имеющий достаточно средств, чтобы дорого и со вкусом одеваться, и в то же время вполне очевидно, что женской заботой он явно обделен.
Хоть за плечами у Пенстивена и не было большого жизненного опыта, но все же и он был не лыком шит. Парень находился явно не в ладах с законом. Пенстивен мысленно прикинул, что на вид ему было года двадцать три-двадцать четыре; во всяком случае, если незнакомец и выглядел постарше его, то совсем ненамного.
- Купаешься значит, да? - спросил всадник.
- Ага. Всю рыбу распугал, - ответил Пенстивен.
Надев сапоги, он встал с земли и принялся неуклюже натягивать куртку, на что у него ушло больше времени, чем было на самом деле необходимо, но зато ему удалось наилучшим образом утвердить на плечах ремни, держащие две потайные кобуры с револьверами. Теперь, приведя в порядок свой гардероб, он почувствовал себя гораздо лучше. Его верные слуги оказались на своих привычных местах, и это придавало уверенности
- В первый раз здесь проезжаешь? - спросил незнакомец.
- В первый, - подтвердил Пенстивен.
- Куда-то направляешься? - продолжал расспрашивать его странный всадник.
Пенстивен улыбнулся ему своей открытой, честной улыбкой, при этом с его лица не сходило выражение тупого простодушия.
- Ага. Кое-куда мне надо, - ответил он. - Разыскиваю парня по имени Эл Спикер. Он должен обитать где-то в этих краях. Знаешь такого?
- Спикер? А каков он из себя? - продолжал допытываться рыжеволосый.
- У него большой лоб и нос и почти нет подбородка. Плюгавенький такой мужичонка, - с готовностью пояснил Пенстивен. - Не встречал такого?
- Сомневаюсь, чтобы ему пришлось по душе такое описание, - сказал всадник. - А ты сам-то этого Эла Спикера давно хоть знаешь?
- Да я его вообще в глаза не видел. У меня есть лишь это описание.
Пенстивену уже начал надоедать этот допрос с пристрастием.
- Что ж, - проговорил всадник, - кажется, я видел парня, похожего на того, кого ты ищешь. Довольно занятный человек. Живет уединенно, держится особняком.
- Меня направил к нему его друг, - ответил на это юный Пенстивен.
Круглолицый всадник с огненно-рыжей шевелюрой задумчиво кивнул.
- Так как, говоришь, тебя зовут? - спросил он.
- Джон Чужак.
- Или просто Джон Джонс?
- Я сказал, что меня зовут Джон Чужак, - повторил Пенстивен. - А тебя как величать?
- Рыжий Джон, - ответил странный всадник. - Ну как, нравится тебе мое имя?
- Терпеть не могу рыжих, - невозмутимо отозвался Пенстивен.