Безопеляционно, четко, громко произнес Якоб-Георг фон Рейнеке и приготовился защищать этот вывод. Но никто из присутствующих спорить с ним не стал. Управитель канцелярии, обмакнув перо в чернильницу, делал пометки в своем докладе. Светлейший князь, наклонившись к Анастасии, заговорчески что-то шептал ей на ухо, и она, соглашаясь с ним, кивала головой.
- Надеюсь, ваше высокоблагородие, - Флора пристально посмотрела на надворного советника, - вы отлично понимаете, каким будет наш, так сказать, брак?
- Фиктивным, ваше сиятельство! - немедленно отрапортовал "Немец".
- Для того, - подхватил Попов, - нам придется оживить прелестную Лору фон Шулленус, да упокоится с миром ее душа!.. Мы думаем, что в Вене не очень-то разбираются в немецких дворянских родах, обитающих в Курляндии, а ведь безвременно умершая как раз была оттуда…
- Совершенно верно, - подтвердил Якоб-Георг.
- Это поможет вам более правдоподобно и достоверно общаться на людях с княгиней Мещерской, - поклонился в его сторону коллежский советник. - Тем более, согласитесь, все красивые женщины в чем-то схожи…
- Очень точное наблюдение! - сказал фон Рейнеке.
- Прекрасно. Осталось подготовить необходимые документы, - управитель канцелярии начал собирать бумаги в свою кожаную папку. - Я говорю о паспортах, выписках из церковных книг о рождении и венчании, царском указе о назначении на должность, рекомендательных письмах, подорожных и прочем. Особенно нас радует то обстоятельство, что они будут не поддельными, а настоящими…
Однако Глафира нисколько не обрадовалась распоряжению барыни о праздничном обеде, на который к ним приглашен надворный советник фон Рейнеке. Не обращая внимания на ворчание верной служанки о разных людях, шатающихся меж двор в штаб-квартире Главнокомандующего Южной армией, Аржанова продиктовала ей примерное меню и приказала произвести закупку вин и других напитков, например, оранжада в лучшем магазине города Яссы, принадлежавшем некоему Эмилю Гымпу.
Таким был новый шаг курской дворянки навстречу Рейнеке-лису. В ближайшее время Анастасии предстояло наладить отношения с "Немцем", человеком не очень-то ей понятным, но обличенным доверием высокого начальства. Сыграть любящих, добродетельных супругов в глазах венского придворного общества, на самом деле ими не являясь, - не слишком уж простое дело. Конечно, к ним будут приглядываться утонченные дамы и господа, разбирать по косточкам, судить да рядить. Конечно, они также попадут и в поле зрения профессионалов, поскольку шпионаж и доносительство в Австрии при Иосифе Втором развились как никогда.
Следовало найти какие-то маски, удобные для них обоих, придумать манеру поведения и выдерживать ее в различных ситуациях. Скажем, инструкции секретной канцелярии Ее Величества предписывали Якобу-Георгу подчиняться Флоре безоговорочно. А внешне, наверное, все должно быть ровно наоборот, думала она. Пусть надворный советник играет роль умудренного жизнью, строгого, но заботливого наставника для своей глуповатой супруги. Пусть она взирает на него снизу вверх, с покорностью и непреходящим обожанием.
- Любезная Анастасия Петровна, - улыбнувшись, Якоб-Георг пригубил бокал с рейнским вином, - позволю себе заметить, выйдет сие совершенно ненатурально.
- Что "ненатурально"?
- Чтобы вы хоть на кого-нибудь взглянули снизу вверх, с покорностью и обожанием.
- Неужели? - курская дворянка отделила от рыбьего хребта кусочек розового мяса запеченной семги.
- Осмелюсь доложить, вы даже на светлейшего князя Потемкина-Таврического не смотрите с покорностью.
- Вам показалось.
- Вовсе нет. Скорее он смотрит с покорностью на вас.
- Обычное ваше преувеличение.
- Нисколько. Благородный дворянин так и должен относиться к своей возлюбленной.
- Ну, хорошо. Тогда вы смотрите с покорностью на меня. - Аржанова положила в рот кусочек вкусной рыбы.
- Охотно, дражайшая моя супруга Лора.
- Вот именно. Вы абсолютно правы. Мне нужно привыкать к новому имени. И вообще побольше рассказывайте о прекрасной баронессе фон Шулленус. Если вам не трудно, конечно.
Надворный советник задумался.
- Лора была набожной, восторженной и романтической девушкой, - наконец сказал фон Рейнеке. - Она любила рукодельничать, и особенно ей удавалась вышивка гладью. Предметом ее постоянных забот являлся цветник в их небольшом поместье. Соседи утверждали, будто голландские тюльпаны вырастают у нее крупнее и красивее, чем где-либо еще в Курляндии. Часто она засыпала с книгой в руках, но читала исключительно сентиментальные романы о безответной любви доблестных рыцарей к их очаровательным дамам, живущим в каком-нибудь неприступном замке… Короче говоря, бедная Лора - полная ваша противоположность.
- Ничего подобного! - горячо не согласилась с ним Флора. - Я тоже люблю книгу Гете "Страдания молодого Вертера"!
- А еще - верховую езду, лошадей, оружие, опасные для жизни приключения…
- Вам придется к этому привыкнуть, добрый мой Якоб-Георг, - она пристально посмотрела ему в глаза.
Рейнеке-лис, хитрый, умный и расчетливый, взял ее руку и осторожно прикоснулся губами к тонким пальцам:
- О нет, я не возражаю! Более того, мечтал бы стать идеальным партнером. Но чувствую, какое-то тревожное ощущение не дает вам покоя.
- Вы очень проницательны.
- Увы, Анастасия Петровна! - тяжело вздохнул "Немец". - Дипломатическая служба развивает у людей большую наблюдательность и острую интуицию.
- Говорите откровенно. Это нам только поможет.
- Вы глубоко ошибаетесь, думая сейчас о чем-то непристойном и неприличном. Мой интерес к вам не имеет той, особой подоплеки… Ну как бы поточнее сказать… - он мучительно подыскивал слова для объяснения. - Ладно, прибегну здесь к помощи латыни: "sex appial"… Мне рассказали лишь о некоторых ваших действиях в Крымском ханстве, и я решил, что с тайным агентом Ее Величества такого класса лестно и полезно поработать каждому, кто всерьез воспринимает свою должность…
- Я не верю вам, милый друг! - ответила курская дворянка. - Я не знаю ни одного мужчины без таковой… как вы там ее назвали … "sex" подоплеки. Это - особенность вашего пола. Крест, возложенный Господом Богом на всякого самца, вечно озабоченного одним и тем же…
Может быть, и не стоило ей говорить с надворным советником так резко. Но он сам напросился и получил отпор. Теперь Анастасии следовало быстро успокоиться и обратить все ранее сказанное в шутку. Цели и задачи операции "Золотая цепь" названы. Документы оформляются. Впереди - дальнее путешествие и совместная служба.
Напарник по предыдущей операции, заносчивый и недалекий польский шляхтич Анджей Кухарский, донимал ее своими наглыми приставаниями и закончил жизнь с пулей в виске, выпущенной из егерского штуцера метким стрелком Николаем. Штуцер в отменном порядке и сейчас, а Николай поедет с барыней в Вену. Однако с Якобом-Георгом фон Рейнеке, пожалуй, такого не случится никогда. Он - птица более высокого полета и столь глупо вести себя не будет. Только Флоре от этого ничуть не легче.
Глава шестая
Путешествие не будет веселым
Действительный тайный советник князь Дмитрий Михайлович Голицын, посол России при дворе императора Иосифа Второго, занимал этот пост уже двадцать девятый год. Он давно сжился с обитателями прекрасной Вены, перенял у них традиции, обычаи, привычки. Он жил на широкую ногу, не как дипломатический чиновник, пусть и высокого ранга, а как местный аристократ и богач. Он имел собственный роскошный особняк в Пратере, самом фешенебельном районе, и загородную виллу "Predigstuhl", где летом устраивал великолепные праздники с щедрым угощением, концертом и фейерверком. На них бывали не только сотрудники дипломатического корпуса, но и важные персоны из высшего венского общества.
Много знакомых Голицын также завел и среди австрийской богемы. По четвергам в гостиной его дома в Пратере охотно собирались художники. Князь со знанием дела участвовал в беседах своих гостей. Он владел большой коллекцией картин, скульптур и редкостей из бронзы. Часто посол сам приобретал произведения у знакомых ему живописцев и часто находил им состоятельных покупателей. Рекомендации Дмитрия Михайловича, известного знатока и покровителя искусств, много значили для непосвященных.
Два первых десятилетия царствования Екатерины Великой начальство в Санкт-Петербурге высоко ценило труды действительного тайного советника. Он получил орден Святого Андрея Первозванного за блестяще проведенные переговоры с австрийцами, пруссаками и поляками о первом разделе Польши в 1772 году. Несмотря на козни, чинимые французами, не желавшими усиления северного колосса, тогда к России отошли значительные территории на западе, по берегам рек Двина и Днепр, с городами Динабург (совр. Дауговпилс - А. Б.), Полоцк, Орша, Рогачев, Могилев-на-Днепре, Гомель и с населением в 1,8 миллиона человек.
Следующим его достижением стал торговый договор между Австрией и Россией, заключенный в 1785 году. Сближение двух великих монархий продолжалось. Русские купцы получили немалые льготы, а князь Голицын - очередную награду.
Начало Второй русско-турецкой войны, в которой обе страны выступали союзниками, Дмитрий Михайлович встретил с радужными надеждами. Победы российского и австрийского оружия в 1787 и в 1788 годах над заклятыми врагами христианства - османами, внушили ему оптимизм. Теперь он рассчитывал на орден Святого Владимира высшей степени. Голицыну казалось, будто на его дипломатическом мундире вместе с голубой Андреевской лентой - красная муаровая с черными полосами по краям Владимирская лента будет выглядеть особенно эффектно. Не говоря уже о серебряно-золотой восьмиконечной звезде с девизом этого ордена в центре: "Польза, честь и слава" - и эмалевым рубиновым крестом с расходящимися лучами.
Однако пока ждать награждения не приходилось.
Наоборот, многочисленная княжеская родня, проживавшая в Санкт-Петербурге и Москве в середине 1789 года стала передавать ему слухи, циркулирующие в придворных кругах: якобы государыня им не совсем довольна. Разнообразные связи и знакомства, которые завел посол за долгие годы пребывания в Вене, почему-то не помогли ему правильно оценить ситуацию и своевременно информировать правительство о наступившем нынче внутриполитическом кризисе в Священной Римской империи. То ли он слишком увлекся собиранием картин, то ли просто играл на руку государственному канцлеру (то есть министру иностранных дел - А. Б.) князю Венцелю Антону Доминику Кауницу графу фон Ритбергу, многоопытному ветерану дипломатических сражений. Если раньше Дмитрий Михайлович умел влиять на австрийских коллег, то сейчас, выходит, они влияли на него.
Как проявление недоверия со стороны императрицы старый вельможа воспринял неожиданные кадровые перестановки во вверенном его управлению заграничном учреждении. Его ближайший помощник, первый секретарь посольства коллежский ассесор Вильгельм Ган, с которым они душа в душу жили более восьми лет, был заменен новым человеком, надворным советником Якобом-Георгом фон Рейнеке, прежде служившим в российских дипломатических миссиях в разных германских княжествах.
В конце ноября 1789 года фон Рейнеке вместе со своей супругой, урожденной баронессой фон Шулленус, приехал в Вену. Князь Голицын выразил пожелание, дабы первая встреча с немецкой супружеской парой произошла не в помещении посольства, а в собственном его доме в Пратере. Дмитрий Михайлович рассчитывал завязать с вновь прибывшим чиновником не только хорошие служебные, но и неформальные отношения, какие сложились у него с добрым, услужливым, преданным ему и трудолюбивым Вильгельмом Ганом.
Княжеский двухэтажный особняк произвел на Аржанову сильное впечатление. Большое желтое здание, выстроенное в стиле английской готики поражало точно выверенными пропорциями, тщательной отделкой, красивыми архитектурными деталями вроде бельэтажа с коричневой рустовкой, колоннадой с арками и мраморной лестницей. Ничего не скажешь, действительный тайный советник достойно представлял здесь Российскую империю, государство необъятное, мощное, располагающее огромными ресурсами.
Голицын принял нового сотрудника и его жену в так называемом "готическом кабинете" на втором этаже. Пожалуй, просторная комната выглядела этим ненастным ноябрьским днем несколько мрачновато: резные, выполненные из дуба потолок, настенные панели, остроконечные порталы, обрамляющие двери. Только камин из светлого родомского песчаника оживлял интерьер.
Якоб-Георг фон Рейнеке, поклонившись, передал действительному тайному советнику два пакета. Один - со своими документами, второй - с посланиями из столицы и от светлейшего князя Потемкина-Таврического. Голицын положил их на письменный стол и приказал лакею подать кофе. Затем они сели за небольшой круглый столик, который стоял у окна. Дмитрий Михайлович приступил к обычным расспросам: как доехали путешественники, где пока остановились, каковы последние новости из России.
Надворный советник рассказывал все ровным, негромким голосом, подробно и обстоятельно. Его красавица-жена молчала и только улыбалась. Князь даже подумал, будто она плохо понимает по-русски. Для проверки данного предположения он персонально к ней обратился с вопросом о вечернем туалете, необходимом для приема в Хофбурге, то есть императорском дворце. Она ответила довольно связно и без малейшего акцента.
Теперь курская дворянка кокетливо посматривала на шестидесятивосьмилетнего Дмитрия Михайловича и размышляла о своем. Конечно, князь Голицын - один из замечательных представителей старинной русской аристократии. Его далекий предок получил прозвище "Голица" за привычку носить на одной руке желтую перчатку. Постепенно прозвище превратилось в фамилию. В 1510 году он удостоился сана боярина, затем - воеводы Большого полка, и ходил с армией в походы против поляков, казанских и крымских татар. Таланты Голицыных по большей части лежали в области военной. Ярким примером тому являлся отец посла, храбрый генерал-фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын, сподвижник царя Петра, участник многих сражений Северной войны, в том числе - битвы при Полтаве, где он командовал двумя гвардейскими полками - Преображенским и Семеновским.
Государыня Екатерина Алексеевна, утвердившись на российском престоле, открыла другую эпоху. В цене оказалось классическое европейское образование, хорошие манеры, любовь к искусству и литературе. Новое поколение князей Голицыных легко попало в фавор к самодержице. Учиться они поехали в Германию, Францию и Голландию. Потом переписывались с профессорами тамошних университетов, с писателями, с просветителями, издававшими энциклопедии и словари, с художниками, чьи творения украшали королевские дворцы и знаменитые картинные галереи…
Галантен, обходителен, приветлив был екатерининский вельможа князь Дмитрий Михайлович, и Аржанова слушала его с интересом. Теперь он говорил о ситуации в Вене. Никогда прежде столица Придунайской монархии не жила столь скудно, печально, однообразно. Месяц назад Иосиф Второй отменил регулярные балы в Хофбурге, которые обычно собирали две-три тысячи человек из разных сословий. Беспорядки в Венгрии, где дворянство единодушно выступило против реформ императора, отрицательно повлияли на торговый оборот венских коммерсантов. Население Нидерландов, поддавшись на уговоры местных феодалов и клерикалов, не соглашалось на отмену прежних своих вольностей и коренную перестройку работы государственных учреждений.
"Нет, - думала Флора, допивая кофе в "готическом кабинете", - версия Потемкина-Таврического о том, что австрийцы каким-то хитрым способом перетянули на свою сторону действительного тайного советника, пока подтверждения не находит…"
Иноземцам нечем прельстить русского аристократа. Во-первых, нет у них таких денег, чтобы подкупить нашего барина, владеющего тысячами крепостных душ и сотнями гектаров плодороднейшей земли. Во-вторых, жизнь его в родовом поместье под Москвой была спокойна и благоустроена, как и нынче жизнь на вилле "Predighgstuhl". В-третьих, он не играл в карты и не делал долгов. Также он - не прелюбодей и сохраняет верность законной супруге, урожденной княгине Екатерине Кантемир, камер-фрейлине царицы, хотя детей, к обоюдному их огорчению, Господь Бог им не дал. Так что обычные зацепки спецслужб в данном случае не сработают…
Между тем официальный визит подходил к концу. Князь Голицын неожиданно для супругов фон Рейнеке привнес в беседу совершенно не обычную тему.
- Не знаю, нравится ли вам живопись, любезная Лора Карловна, - обратился он к курской дворянке, - но хочу предложить вашему вниманию коллекцию полотен французских художников начала сего века. Она находится по соседству, в малой гостиной.
- С удовольствием посмотрю, ваше сиятельство! - согласилась Анастасия.
Посол открыл боковую дверь в "готическом кабинете" и жестом пригласил их следовать за собой. Они очутились в уютном зале с двумя рядами окон, довольно светлом и просторном. Картины висели в простенках и были отлично видны даже при естественном освещении.
- Может быть, - сказал Голицын, - вам известны какие-нибудь имена?
- Безусловно, ваше сиятельство. Более всего трогают мое сердце работы Антуана Ватто.
- Ах, боже мой! Я так и знал! - воскликнул Дмитрий Михайлович. - Сразу видно, вы - человек чувствительный. Ватто - это для нас, прекраснодушных романтиков…
Сначала они остановились перед небольшой картиной в золоченой багетовой раме, и вправду, принадлежавшей кисти Антуана Ватто. Она изображала пасторальную сценку: три прелестных дамы в коричневом, бежевом и белом платьях и два кавалера посреди буйно разросшегося сада, на фоне античных развалин.
- Какой необыкновенный колорит! А фигуры?.. Они кажутся живыми, не так ли, ваше сиятельство? - заговорила Анастасия.
- Признаюсь, меня больше восхищает дама в центре композиции, - ответил старый вельможа. - Драпировка на ее платье написана с непревзойденным мастерством.
- Согласна, ваше сиятельство! Игра света и тени здесь создает ощущение объема. Складки делаются как бы выпуклыми. Хочется коснуться их рукой.
- Да-да, - ласково улыбнулся ей действительный тайный советник. - Таков талант французского художника…
Якоб-Георг с удивлением слушал их беседу. Надворный советник и не предполагал, будто Флора, непреклонная и суровая воительница, может тонко разбираться в искусстве. Между тем познания княгини Мещерской зиждились на прочной основе. Сама государыня дважды позволила ей посетить Малый Эрмитаж и познакомиться с царской коллекцией. Западно-европейская живопись XV - XVII веков была там представлена достаточно широко.