Глаза Джины сузились. Потом она улыбнулась:
– Однажды, синьор, я надеюсь, вы будете настолько бедны, что сможете понять многое из того, что кажется вам странным сейчас.
Она снова повернулась к сцене. Ее лицо было очень бледным, и в какой-то момент я уловил в ее глазах злобу. Максвелл кивком указал на дверь, и я последовал за ним. Он закрыл дверь и достал пачку сигарет.
– У тебя достаточно поводов для беспокойства, Дик, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Эту девушку.
– А в чем дело?
– Она опасна. Я видел ее фотографию в досье толщиной в дюйм. Мне показывали ее в Риме во время войны.
– Ты хочешь сказать, что она была немецким агентом?
– Достаточных доказательств не было, но… – Он пожал плечами. – Военная тайная полиция закрыла на нее глаза.
– Если не было доказательств, тогда…
Он остановил меня быстрым движением руки.
– Я пришел к тебе не по поводу этой девушки, – сказал он. – Почему ты удрал из Милана?
– Рис действовал мне на нервы, – сказал я быстро. Он затянулся сигаретой, подождал, пока она разгорится, потом продолжал:
– Не думаю, что причина в этом.
– Тогда в чем же? Скажи, раз ты знаешь. – Я почувствовал, что с трудом сдерживаю дрожь в голосе.
Тем же спокойным тоном он произнес:.
– Мне кажется, ты испугался.
– Испугался? – Я попытался рассмеяться, но смех получился фальшивым.
– Полагаю, ты расскажешь мне, что так тебя напугало, заставив отправить в свою фирму телеграмму – дескать, доктор прописал тебе полный отдых? – Я ничего не ответил, и он продолжил: – Где ты подцепил эту девушку?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Откуда-то ведь она появилась? Как ее сейчас зовут? -Джина Валле. Она графиня.
– Жена Валле? Интересно. – Он погладил подбородок. – Где ты с ней познакомился?
– У Сисмонди.
– А потом?
– Она пришла ко мне в "Эксельсиор". Потом я снова встретил ее.
– Где?
– В номере Ширера, в отеле "Насьональ".-
– Это было накануне твоего отъезда из Милана? Я кивнул. Он нахмурился:
– Ты что-то скрываешь. Надеюсь, ты расскажешь мне все.
Я колебался, но знал, что все бесполезно. Он и Рис работали вместе. Рис никогда бы мне не поверил, и Максвелл тоже.
– Мне нечего тебе сказать, – пробормотал я.
– Мне думается, есть. – Его голос вдруг стал жестким. – Но сначала ты объяснишь мне, что заставило тебя удрать из Милана?
– Послушай, – сказал я. – Если бы я мог помочь тебе выяснить обстоятельства исчезновения Тучека, я бы это сделал. Проклятье! – добавил я сердито. – Ты действительно сомневаешься во мне? Этот человек был моим другом. Он однажды спас мне жизнь. Теперь оставь меня в покое.
– Я тебе верю, – ответил он. – Но тем не менее ты оказался замешанным в этой истории, хочешь ты этого или нет. История с Тучеком завязана на тебе.
– Что ты хочешь этим сказать?..
– Не спрашивай меня. Я не знаю. Но… – Он замолчал и посмотрел на меня. – Утром в тот день, когда ты улетел из Милана, ты намекнул Хильде, что Ширер причастен к исчезновению ее отца.
– Это неверно. С ней был капитан карабинеров. Он расследовал исчезновение Тучека. Я показал ему фотографию Сансевино, доктора на вилле "Д'Эсте".
– Ты сказал ему, чтобы он поговорил с Ширером?
– Да. Он поговорил?
– Не думаю. Американский доктор, который был с тобой, сказал, что ты болен. Рис пытался встретиться с Ширером, но того не оказалось в Милане. Что тебе известно о Ширере? Почему ты хотел, чтобы Казелли поговорил с ним?
Я колебался:
– Не знаю.
Я уже готов был рассказать ему, что Вальтер Ширер не существует, что человек, которого он считал Ширером… но меня опять одолели сомнения. Максвелл непременно решит, что я свихнулся. И здесь, в Неаполе, причины моей подозрительности выглядели туманными и нереальными.
– Ты собирался сказать…
– Нет, нет, – прервал я его.
– Ты собирался что-то сказать. Что именно? – Но я продолжал молчать, и он добавил: – Ради Бога, Дик, расскажи мне все! Ты явно вляпался в какую-то историю. В этом я абсолютно уверен.
– Ничем не могу тебе помочь.
Какое-то время он смотрел на меня, как бы оценивая мое состояние.
– Ладно, – сказал он наконец. – Если ты не хочешь говорить, я не могу тебя заставить… пока. Но будь осторожен. Мне кажется, ты не понимаешь, в какую историю впутался. Надеюсь, ради себя самого ты… – Он стряхнул пепел сигареты на ковер. – Если ты все-таки решишь поговорить, я остановился в "Гарибальди".
Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Я, помедлив, вернулся в ложу и сел на свое место рядом с Джиной. Она даже не повернула головы в мою сторону. Но я знал: она видела, что я вернулся.
– Чего он хотел? – прошептала она.
– Ничего, – ответил я.
Она поджала губы и показалась мне вдруг ужасно усталой.
Когда после первого действия опустился занавес и зажегся свет, я увидел два пустых кресла в центре зала.
– Ваши друзья ушли? – настороженно спросила Джина.
Я не ответил.
– Пойдемте выпьем чего-нибудь, – предложила она. Когда мы сели за столик, она сказала:
– Вас шокировало известие о том, что я работала на немцев?
– Нет, – ответил я.
Она смотрела в свой бокал:
– Я тогда работала в кабаре. Мой отец пострадал во время бомбардировки Неаполя. Мать умерла от туберкулеза. Брат был в плену в Кении, а у меня на руках оставались две сестры: десяти и двенадцати лет. Я оказалась перед выбором: или работать на них, или отправиться в концлагерь. В случае отказа от сотрудничества моим сестрам пришлось бы оказаться в борделе на Виа Рома. Вряд ли у меня был выбор, Дик. – Она посмотрела на меня и улыбнулась. – Но сейчас все в порядке. Война кончилась, и я вышла замуж за графа. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я не люблю, когда мне напоминают о моем прошлом люди, понятия не имеющие о том, что мне довелось пережить. Этот Максвелл служил в английской полиции?
– Нет, в разведке Королевских воздушных сил.
– А чем он сейчас занимается?
– Не знаю.
Ома пожала плечами:
– Ну, это не важно. Никому не интересно, чем он занимается теперь. Вечер он испортил, вот и все. – Она допила свой бокал и встала: – Я хочу вернуться домой, Дик. У вас испортилось настроение, и это передалось мне.
Я последовал за ней вниз по широкой лестнице в фойе. Машина находилась на стоянке на площади Триесте; но Роберто не было. Я отыскал его в кафе на Галерее Умберто. Когда машина двинулась. Джина стиснула мои пальцы:
– Дик, я не думаю, что встречи с Максвеллом доставляют вам удовольствие. Почему бы вам не уехать на время со мной? У моего друга есть вилла на другой стороне Везувия. Вы сможете отдохнуть и расслабиться, и никто не будет знать, что вы находитесь там. Ведь вы хотите этого, не так ли?
Я ощущал тепло ее тела совсем рядом и почувствовал, как постепенно спадает нервное напряжение, а это было именно то, что мне требовалось. Если бы я мог уехать так, чтобы ни Максвелл, ни кто другой не знали бы, где я нахожусь!
– Да, – сказал я, – это как раз то, чего я хочу. А как же ваш муж?
– Нс беспокойтесь, мой муж в Риме. Он пробудет там еще несколько недель. Я часто бываю на той вилле. Он сможет звонить туда так же легко, как и на Посиллипо. Ну как, едем?
– Могу я позвонить вам утром?
– Нет. Приезжайте ко мне между одиннадцатью и двенадцатью. Если вы надумаете ехать, я к этому времени буду готова и Роберто отвезет нас.
Машина остановилась у моего отеля.
– Доброй ночи, – сказал я. – И спасибо. Увидимся утром.
– Доброй ночи.
Я постоял, глядя на красные огоньки "фиата", удаляющиеся в направлении Кастель дель Ово. Затем пошел в отель и поднялся к себе в номер. Вскоре я лег в постель, но уснуть не мог. Что имел в виду Максвелл, сказав, что я каким-то образом замешан в истории с исчезновением Тучека? В конце концов я встал, накинул халат и вышел на балкон. После жаркой комнаты там было довольно прохладно. На воде лежала волнистая лунная дорожка, и я слышал шепот волн, набегавших на берег. Вдалеке слева я заметил яркую вспышку света на фоне черного неба. Через некоторое время вспышка повторилась, на сей раз она была значительно более сильной.
Я услышал шаги на асфальте под балконом, и мужской голос с американским акцентом произнес:
– В 1944 году все выглядело точно так же.
"Точно так же, как в 1944-м!" Я понял, что представляло собой это свечение. Проснулся Везувий. Свет расплавленной лавы в кратере отражался в небе каждый раз, как из кратера вырывалось облако газа. Я закурил сигарету и, глядя в небо, старался себе представить, как это выглядит из окон виллы на склоне Везувия,
Вскоре я замерз и вернулся в комнату. Завтра я уеду из Неаполя. Завтра я отправлюсь с Джиной на эту виллу. Там Максвелл не сможет меня найти. А через неделю вернусь в Милан и займусь работой.
Глава 5
Утром я корил себя за то, что собирался уехать из Неаполя из-за Максвелла. Зачем мне ехать на жаркую пыльную виллу на склоне Везувия, когда можно остаться в Неаполе и наслаждаться морем? Лучше поехать на Капри, или в Иччио, или дальше по побережью – в Амальфи и Позитано, И то, что Максвелл считает, будто я связан с исчезновением Тучека, сейчас, когда я завтракал на балконе, тоже не очень меня волновало. День был просто великолепный. Небо было синим. Над Сорренто собирались кучевые облака. Везувий выглядел далеким и туманным, как будто окутанным пыльной пеленой. Красных вспышек огня, которые я видел ночью, больше не было. Вулкан выглядел безмятежным и смиренным.
И еще я недоумевал, почему Джина хотела уехать на эту уединенную виллу, при том что всегда обреталась на самых модных курортах. Но это было не важно. Откинувшись в кресле, я наслаждался сигаретой с коньяком. Мысли же мои все время возвращались к Джине. Я так живо представил себе ее тело, что, казалось, достаточно протянуть руку, и я смогу его ласкать.
Шум подъехавшего к отелю такси отвлек меня. Я выглянул с балкона и увидел вышедшую из него девушку с золотисто-каштановыми волосами. Это была Хильда Тучек. Я быстро вернулся в комнату и схватил телефонную трубку. Но звонить портье было поздно, она уже направлялась ко мне.
Нс успел я положить трубку, как раздался стук в дверь.
– Да?
– Некая синьорина желает поговорить с вами.
Я подтянул потуже пояс и пошел к двери. Я был поражен тем, как плохо она выглядела. Она была очень бледна, и веснушки проступали особенно отчетливо.
– Можно войти? – нерешительно спросила она.
– Конечно. – Я широко распахнул дверь. – Пойдемте на балкон. Хотите чего-нибудь выпить? .
– Спасибо, если можно, лимонад. Очень жарко.
Я послал боя за лимонадом и проводил ее на балкон. Она подошла к перилам, любуясь заливом.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил я. Она кивнула и опустилась в мое кресло.
Я принес из комнаты еще одно и тоже сел. Я ждал, когда она сообщит мне о цели своего визита. Наконец она задумчиво проговорила:
– Как красиво!
Тем временем бой принес лимонад, и она стала пить его маленькими глотками. Я предложил ей сигарету, дал прикурить, и она сказала:
– Боюсь, я вела себя не лучшим образом в то утро в "Эксельсиоре".
Я ждал продолжения, но она снова устремила взор на Капри.
– Вас послал Максвелл?
Она скользнула по мне взглядом и опустила глаза на платок, который все время сжимала в пальцах.
– Да. – Вдруг наши глаза встретились, и я понял, что творится у нее в душе. – Он думает, что вы как-то связаны с исчезновением отца. Пожалуйста, мистер Фаррел, вы должны помочь мне.
Отчаяние, звучащее в ее голосе, глубоко тронуло меня.
– Видит Бог, как я хотел бы вам помочь, но не могу. Максвелл ошибается. Я ничего не знаю об исчезновении вашего отца. Если бы я знал, то непременно бы вам сказал.
– Тогда почему вы так поспешно уехали из Милана?
– Я уже говорил Максвеллу. Мне необходим отдых.
– Он вам не поверил.
Она не отводила от меня пытливого взгляда, и мне стало ясно, что при всем своем жалостном виде эта девушка обладает железной решимостью. Она будет сидеть здесь и задавать мне вопросы, пока не выбьет из меня правду. Внезапно мне стало не по себе, как будто я столкнулся с чем-то таким, с чем не могу справиться.
– Так все-таки, почему вы уехали из Милана?
– Послушайте, – сказал я. – Мой отъезд из Милана никак не связан с исчезновением вашего отца. Вы должны поверить мне.
Она испытующе посмотрела на меня, потом сказала:
– Да, наверное, я вам верю. Но Максвелл убежден, что существует связь между…
– Максвелл ничего не знает, – огрызнулся я. Она отвернулась и снова посмотрела на море.
– Вы не хотите рассказать мне о своих проблемах?
– Нет. У вас достаточно своих забот.
– Очень жаль, – тихо промолвила она. – Мне хотелось бы, чтобы вы доверяли мне. – Она помолчала немного, потом продолжила: – Когда Джон Максвелл приехал в Милан, он передал мне слова, сказанные моим отцом перед вылетом. Отец сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должна связаться с вами.
– Связаться со мной? – Я удивленно смотрел на нее. – Почему?
– Нс знаю, мистер Фаррел. Я думала, может, вы знаете. Вы были его другом. Я решила, он что-то вам сообщил.
Я вспомнил весьма странный телефонный разговор с Сисмонди.
– Вы не скажете, что он вам сообщил?
– Нет. Мне нечего вам сказать.
– Но…
– Я повторяю: мне нечего вам сказать. Я видел его один раз, мы беседовали через переводчика. Единственное поручение, которое он мне дал, – это передать кое-что Максвеллу на словах, что я и сделал.
– И больше вы его не видели?
– Нет. – Но после некоторого колебания добавил: – Ночной портье отеля, где я остановился, сказал мне, что ваш отец приходил ко мне поздно ночью. Но если он приходил, то почему не разбудил меня? И ничего не оставил. Я обыскал свои чемоданы, перетряхнул всю одежду. Думаю, что портье выдумал все это, чтобы выманить у меня несколько крон в обмен на обещание молчать.
– Нс понимаю. Максвелл считает, что вы что-то пугаете,
– Черт бы побрал Максвелла! – вспылил я, вскочив на ноги. – Он ничего не знает об этом. Его там не было.
– Но этот разговор с Сисмонди о каких-то чертежах, которые вы должны были передать ему?..
– Я думаю, что меня попросту брали на пушку.
– Вы были у него дома. Расскажите, пожалуйста, что там произошло?
– Ничего. – Я начинал терять терпение. Она вынуждала меня думать о том, что мне хотелось забыть.
– Алек сказал, что вы были очень расстроены, когда вернулись.
– Я был пьян.
Проклятье, почему она обращается со мной, как прокурор, ведущий перекрестный допрос?!
– Мистер Фаррел, мой отец очень много значит для меня. Я вела хозяйство, когда мы вернулись в Чехословакию… – В ее глазах стояли слезы. – Что произошло в квартире Сисмонди?
Я не знал, что говорить. Мне хотелось помочь ей. Но рассказами о Ширере и Сансевино не поможешь. Поэтому я сказал:
– Ничего не произошло, если не считать, что я встретил там человека, которого не видел очень давно, вот и все. Это расстроило меня.
– Вальтера Ширера?
-Да.
– Капитан Казелли доволен, что ему не придется в дальнейшем заниматься этим делом. Алек Рис клянется, что Ширер никак не может быть причастен к этому делу.
– Тот Ширер, которого он знал, не может.
– Я вас не поняла.
- Не важно.
Я снова перебирал в памяти подробности своего визита к Сисмонди. Мне следовало бы забыть о нем. Но я вспомнил, как Сисмонди ждал…
– Вальтер Ширер очень похож на человека, который у вас на фотографии?
– Да. Он был очень похож на Сансевино. А вы видели Ширера?
– Да. Джон Максвелл взял меня с собой, когда ездил к нему.
В Милане?
– Нет, здесь, в Неаполе. Мы видели его в прошлый… – Она схватила меня за руку. – В чем дело?
– Все в порядке, – пробормотал я, нащупал стул и сел на него.
– Вы побледнели.
– Я не совсем хорошо себя чувствую. Поэтому-то я и вынужден был взять отпуск.
– Вы побледнели, когда я сказала, что Вальтер Ширер в Неаполе. – Она подалась всем корпусом вперед. – Почему у вас портится настроение, когда вы слышите имя Ширера?
– Я сказал вам в тот день, когда уезжал из Милана, только вы мне не поверили. Его зовут не Ширер, а Сансевино. Скажите это Максвеллу. Скажите Рису, что он бежал с Сансевино, а не с Ширером. Я увидел ее расширенные глаза.
– Но ведь этот доктор Сансевино мертв, он умер в сорок пятом году! Кроме того, Алек видел Ширера в Милане. Не мог же он ошибиться! – Теперь она смотрела на меня с ужасом. – Доктор был прав. Вы больны. Вам действительно нужен отдых.
Я снова почувствовал, как во мне пробуждается злость. И отчаяние.
– Вы думаете, я не знаю, кто был тот человек? Накануне отъезда из Милана я лежал в темноте в своей постели и вдруг почувствовал его руки на своей ноге. Я узнал эти руки. Я узнал бы их среди тысяч других.
Она перевела взгляд на мою искусственную ногу. Металлический протез выглядывал из-под пижамных брюк.
– Извините, – сказала она. – Вчера Максвелл рассказал мне, что с вами произошло в плену. Я не думала, что…
Она не закончила фразу и встала. Я тоже поднялся:
– Вы не верите мне?
– Наверное, вы были правы. Не думала, что это способно обернуться таким потрясением…
Я схватил ее за плечи и как следует встряхнул.
– Вы дурочка! – выпалил я. – Вы являетесь сюда, чтобы узнать правду. Вам ее выкладывают, а вы отказываетесь верить.
– Пожалуйста, мистер Фаррел!.. – Она осторожно взяла мои руки и отвела их от своих плеч. – Почему бы вам не прилечь? Мне кажется, вам не следует оставаться на балконе, яркий свет…
Я попытался что-то сказать, но она остановила меня:
– Вам нельзя волноваться. – Ее глаза печально смотрели на меня. – Позвольте мне откланяться. – И она ушла.
Я слышал, как закрылась за ней дверь, и я остался один. Но теперь я знал, что Сансевино в Неаполе. Я быстро оделся, собрал свои вещи и рассчитался с отелем. Какое счастье, что Джина пригласила меня на виллу своего приятеля! С Джиной я легко забуду обо всем, и они никогда не найдут меня там.