- Сражаться? Ха! Вряд ли Джефф Дэвис знает значение слова "сражаться". Он делает то, что нашамкает ему на ухо бабулька Ли. Осторожность, осторожность и ещё раз осторожность! Вместо драки, Фальконер, Дэвис намерен предложить нам день всеобщего поста и молитв. Каково, а? Мы поморим себя денёк голодом, а Господь Всемогущий взамен снизойдёт к нашим мольбам. Что ж, если Джефф Дэвис хочет поголодать ради Бога, то ради Бога, я не против. Судя по его впалым щекам, пост для него - любимое средство от всех жизненных неурядиц. Но я пожрать люблю. Я привык питаться обильно и регулярно. Ты, Делани, как мне сдаётся, тоже?
- Обильно, регулярно и вкусно, Джон. - хохотнул адвокат, оглядываясь на скрип двери, распахнувшейся на дальнем конце веранды.
Вошёл мальчик лет четырёх-пяти с обручем в руках и несмело улыбнулся чужакам:
- Няня разрешила мне тут поиграть.
Дэниел рявкнул на карапуза (в котором Фальконер предположил старшего сына президента):
- Хочешь плётки отведать? А ну, выметайся отсюда, живо!
Мальчишка убежал в слезах, а редактор продолжил просвещать полковника:
- Мы не только оставляем Сентервилль, Фальконер. У нас нет времени вывезти собранные под Манассасом припасы. Поэтому решено их сжечь. Сжечь! Долгие месяцы мы по крупице, по нитке собирали там еду и снаряжение, как оказывается, только для того, чтобы весной их сжечь и бежать, сломя голову, будто вспугнутые институтки! Но у институток между ног пусто (до первого мужика, впрочем), как и у наших генералов! А нам, Фальконер, нужны генералы, у которых там звенят крепкие медные шары! Генералы с огнём в душе, а не мокрым пятном на брюках! Прочти-ка.
Он достал из жилетного кармана сложенный лист бумаги и швырнул его Фальконеру. Полковнику пришлось наклониться, чтобы поднять лист с покрытого тростниковым матом пола. Развернув, Фальконер увидел, что Дэниел дал ему гранки передовой статьи "Экзаминера".
Статья пролила бальзам на душу Фальконера. Она объявляла, что прошло время болтать, пробил час действовать. Весна приведёт на земли Юга не только ласточек, но и новую, невиданную по мощи орду захватчиков, и отразить наступление северян Конфедерации удастся лишь в том случае, если она призовёт на помощь все присущие её народу храбрость и воображение. Юг превозможет посланные на его долю испытания не робостью, и уж тем более не рытьём именуемых окопами дренажных канав, которыми генерал Роберт Ли уже осушил поля вокруг Ричмонда. Конфедерация, заявляла передовица, выживет благодаря людям дерзновенным и прозорливым, а не усилиями землекопов-недоучек. Автор статьи не очень охотно допускал, что нынешние вожди Конфедерации руководствуются самыми лучшими побуждениями, но их беда в узости мышления и зацикленности на собственных идеях, из чего делался вывод о необходимости выдвижения на высшие посты новых деятельных офицеров, вроде полковника Вашингтона Фальконера, незаслуженно забытого после Манассаса. Спустите его с поводка, дайте ему вгрызться в плоть янки, призывал журналист, и к лету победа нам обеспечена! Фальконер с удовольствием перечитал статью второй раз, прикидывая, не заглянуть ли нынче в ателье к Шефферам, дабы заказать дополнительное шитьё на рукава мундиров и золотые венки вокруг звёзд на воротники. Бригадный генерал Фальконер! Звучит!
Дэниел принял у пока ещё полковника Фальконера гранки:
- Закавыка в том, Фальконер, что я никак не определюсь, печатать мне это или нет?
- Вы редактор, Дэниел, не я. - скрывая волнение, Фальконер тоже закурил.
Его так и подмывало спросить, не слишком ли густо статья мажет дёгтем армейское начальство, но он боялся, что Дэниел сочтёт такой вопрос проявлением той самой, бичуемой им в передовице, робости и впишет другое имя.
- Но ты - наш человек? - уточнил редактор.
- Если вы имеете в виду, намерен ли я сражаться до последней капли крови, то мой ответ: да! Если вы имеете в виду, брошу ли я на произвол судьбы Сентервилль с Манассасом, то мой ответ: нет! А если вы имеете в виду, заставлю ли я народ копаться в земле, добавляя канав под Ричмондом, то мой ответ: никогда!
Трескучее витийство Фальконера не произвело на Дэниела заметного впечатления. Газетчик молчал. Молчал так долго, что Фальконер почувствовал себя неуютно. Тогда Дэниел заговорил вновь:
- Тебе известен размер войска МакКлеллана?
- Очень приблизительно.
- Нам известен точно. Однако напечатать цифру мы не можем, потому что это значило бы разом убить боевой дух народа и армии. "Юный Наполеон", Фальконер, располагает более чем ста пятьюдесятью тысячами солдат, пятьюдесятью тысячами лошадей, двумястами пятьюдесятью пушками. Здоровенными пушками, Фальконер. Тяжёлыми бандурами на огромных колёсах, которые переедут наших бедных южных ребятишек и не заметят. Да и сколько у нас наберётся бедных южных ребятишек? Семьдесят тысяч? Восемьдесят? А когда истекают сроки их контрактов? В июне? В июле?
Основная масса добровольцев заключила договор на год службы, по истечении которого они намеревались разойтись по домам.
- Нам не избежать введения всеобщей воинской повинности, Фальконер, - Дэниел помахивая хлыстом, смотрел на потоки извергаемой небесами жидкости, - Не избежать, если не покажем самозваному гению МакКлеллану, где раки зимуют.
- Нация не потерпит позорного тягла воинской повинности. - заявил Фальконер напыщенно.
- Нация, полковник, потерпит что угодно, лишь бы выиграть войну. - хмыкнул Дэниелс, - Вопрос в другом: ты ли поведёшь этих призывников в бой? Ты - мой человек? Должен ли "Экзаминер" поднимать тебя на щит? Твой ведь военный опыт, насколько мне известно, не слишком велик?
- Я… я способен мыслить широко. Не зацикливаясь. - торопливо ответил полковник.
Дэниел повернул голову и недобро воззрился на виргинца снизу вверх:
- Новому и неопытному командиру бригады необходим толковый и опытный заместитель. Разве нет?
Фальконер широко и действительно искренне улыбнулся:
- Я уговорю моего сына Адама перейти ко мне под начало. Сейчас он служит в штабе у Джонстона, так что опыта ему не занимать, а уж честнее и толковее него в Виргинии не сыскать.
Когда Фальконер заговорил о сыне, с него впервые с начала разговора сполз напускной пафос. Адама он любил, и не только потому, что был его отцом. Доблести и добродетели Адама были видны всем окружающим, и Фальконер гордился сыном. Иногда он думал, что Адам - лучшее, что удалось ему в жизни; успех, искупающий любые неудачи. Полковник смущённо обратился к адвокату:
- Вот Делани может подтвердить, он с Адамом знаком. Да, Делани?
Бельведер Делани не отреагировал на реплику Фальконера. Дэниела поцокал языком и мотнул головой:
- Нет-нет-нет, Фальконер. Не стоит подставляться так по-дурацки. Попахивает фаворитизмом. Или непотизмом? Как правильно, Делани?
- Правильно "непотизм". - дал справку адвокат, не глядя на Фальконера, чьё лицо сейчас напоминало гримасу карапуза, получившего незаслуженный удар хлыстом.
- "Экзаминер" не потерпит непотизма, Фальконер. - нахально оскалился Дэниел, делая знак Делани.
Тот послушно открыл центральную дверь и пригласил на веранду тощее дрожащее создание в поношенной мокрой форме. Субъект был немолод, и жизнь его изрядно потрепала. Чёрную клочковатую бороду присыпала седина, глаза запали, а рассечённая шрамом щека дёргалась от тика. Незнакомец был простужен, но текущий нос он, не чинясь, промакивал рукавом, а рукав вытирал о бороду, усеянную хлопьями засохшей, но вновь раскисшей от дождя табачной жвачки.
- Джонни! - возопил он при виде Дэниела.
Тот продолжал буравить взглядом полковника:
- Фальконер, прошу любить и жаловать - майор Гриффин Свинъярд.
Свинъярд энергично кивнул полковнику, схватил его здоровую руку своей левой, на которой, как заметил Фальконер, отсутствовали три средних пальца, потряс. Подёргивание правой щеки придавало физиономии Свинъярда странно негодующее выражение.
- Майор служил в армии старых США, - просветил Фальконера Дэниел, - Окончил Вест-Пойнт. Когда?
- Выпуск двадцать девятого года, Джонни! - щёлкнул каблуками Свинъярд.
- Потом участвовал в мексиканской войне и Семинольских войнах. Так?
- Взял больше скальпов, чем любой другой бледнолицый из ныне живущих! - Свинъярд подмигнул полковнику и дружелюбно оскалил гнилые зубы, - В один денёк тридцать восемь штук набрал! Всё вот этими самыми руками, полковник. Скво, дети, воины! В кровище по локоть был! А заляпан до подмышек! Скальп доводилось сдирать, полковник?
На вопрос, заданный с неожиданной горячностью, Фальконер не сразу нашёлся, что и ответить:
- Мм… Нет. Как-то не довелось…
Причина отказа Дэниела поддержать кандидатуру Адама теперь была для Фальконера яснее ясного: звание бригадного генерала имело свою цену.
- Тут важна сноровка! - увлечённо вещал Свинъярд, - Сноровка, как и в любом ремесле. Новички-солдатики всегда пытаются срезать скальп, и, конечно, ничего путного не выходит. То, что они получают, больше походит на дохлую мышь.
Сказанное, очевидно, показалось ему донельзя уморительным, потому что он раззявил утыканный руинами зубов рот и загоготал.
- Срезать скальпы, поверьте мне, полковник, - затея идиотская. Скальп надо нежненько слущивать с черепушки, как кожуру с апельсина. - говоря, Свинъярд демонстрировал, как надо, изувеченной, похожей на клешню рукой, - Будете когда-нибудь в Тайдуотере, поглядите мою коллекцию. Три сундука, полных первоклассных, правильно снятых и правильно выделанных скальпов.
Ему, по всей видимости, было приказано постараться произвести на Фальконера благоприятное впечатление, и он старался. Улыбка его приобрела блудливый оттенок, и он, дёргая щекой, будто подмигивая, заискивающе понизил голос:
- Хотите, покажу вам скальп прямо сейчас, полковник, - клешня его лапнула пуговицу нагрудного кармана, - Я всегда ношу один с собой на удачу. Снял его с семинольской скво. Визжала сучонка, не дай Бог. Дикари, вообще, голосистые, скажу я вам. Визжат - уши закладывает.
- Спасибо, показывать не нужно. - отказался Фальконер и, борясь с отвращением, которое вызывал у него Свинъярд, поспешил сменить тему, - Вы - виргинец, майор? Из тайдуотерских Свинъярдов, как я понял?
- Мы - Свинъярды из Чарльз-Сити-Куртхаус. - гордо заявил майор, - Некогда фамилия гремела. Вон Джонни не даст соврать.
- "Свинъярд и сыновья", - подтвердил редактор, глядя на дождь, - Торговцы рабами, благородный и уважаемый виргинский род.
- Папаша спустил семейное дело в карты, полковник. - доверительно уточнил Свинъярд, - Но были времена, когда "Свинъярд" означало то же, что "торговля рабами". Подкосила нас папашина страсть к игре. С тех пор мы бедны, как церковные мыши.
- Свинъярд - мой двоюродный братец. Родич. - объяснил Дэниел, затягиваясь сигарой, и последние сомнения относительно сути предлагаемой ему сделки у Фальконера развеялись.
- Родич, который обратился к вам с просьбой пристроить его куда-нибудь? - предположил полковник.
- Не куда-нибудь. - встрял Свинъярд, - Какой из меня газетчик, например? Я двух слов связать не могу. Этим пусть промышляют башковитые парни вроде братца Джонни. Нет, я - солдат до мозга костей. Рождён в пушечном жерле, так сказать. Я - боец, полковник, и об этом вам лучше меня рассказали бы те дикари, чьи шкурки лежат в сундуках в Тайдуотере!
- Сейчас ты без работы. - напомнил ему Дэниел.
- Ну да. - спохватился раздухарившийся майор, - Ищу место, где мог бы развернуться во всю ширь талантов, так сказать.
Повисла пауза. Дэниел достал из кармана гранки и стал рассеянно пробегать глазами строчки. Фальконер намёк понял:
- Если я получу бригаду под начало, майор, то почту за честь, если вы согласитесь стать моей правой рукой.
- Заместителем, ты хотел сказать, а, Фальконер? - поправил Джон Дэниел из президентского кресла.
- Именно, именно. Моим заместителем. - послушно повторил полковник.
Свинъярд встал во фрунт:
- Я не разочарую вас, полковник! Может, всяких благородных манер мне и не достаёт, но уж в недостатке усердия меня никто не упрекнёт! Рассусоливать не буду! С солдатами надо управляться, как с ниггерами! Быстро и жёстко! Другого способа нет! Да, Джонни?
- Точно, Гриффин. - Дэниел сложил статью, но в жилет не прятал, - К несчастью, Фальконер, мой брат вконец поиздержался на службе своей старой стране, которая теперь наш новый враг. Из чего следует, что в новую страну он привёз длинный хвост старых долгов. Так, Гриффин?
- Так. Судьба меня не баловала, полковник. - от жалости к себе слёзы проступили у майора на глазах, а тик усилился, - Всё отдал я своей бывшей стране. Даже пальцы! И с чем я остался, полковник? Ни с чем. Но я не прошу многого. Многого мне, полковник, не надо. Только возможность служить и сражаться, да ещё могилку в родной южной земле…
- А ещё тебе надо разобраться с долгами. - нетерпеливо прервал его Дэниел, - Особенно с той частью, что ты должен мне.
- Э-э… Если позволите, я был бы рад помочь вам с этим, майор. - вмешался Фальконер, с грустью гадая, во сколько ему эта "радость" обойдётся.
- Вы - настоящий джентльмен, полковник. Чувствительно тронут. Чувствительно. - Свинъярд смахнул слёзы рукавом и вновь щёлкнул каблуками в честь своего спасителя, - Я вас не разочарую, полковник. Я не из разочарователей. Разочаровывать не в характере Свинъярдов.
У Фальконера его заявление вызывало большие сомнения, но деваться было некуда. Генералом он мог стать лишь при помощи Дэниела, и, если ценой Дэниела был Свинъярд, что ж, да будет так.
- Значит, договорились, майор. - сказал Фальконер, протягивая левую руку.
- Договорились, сэр. Договорились. - Свинйарл пожал протянутую ладонь, - Вы пойдёте на повышение, а следом я.
- Великолепно. - подвёл итог Дэниел, бережно пряча в жилетный карман гранки, - Думаю, джентльмены, вам не терпится познакомиться друг с другом поближе, а нам с мистером Делани надо ещё немало чего обсудить.
После того, как Фальконер со Свинъярдом вернулись в заполненный народом особняк, Дэниел хмуро спросил у Делани:
- Ты уверен, что Фальконер - тот, кто нам нужен?
- Сам же слышал Джонстона. - усмехнулся адвокат, - Фальконер - герой Манассаса.
- Герой-то он герой. - без энтузиазма согласился редактор, - Только слухи про героя ходят, будто под Манассасом он героически в штаны наложил и неустрашимо их проветривал невесть где, пока его Легион сражался.
- Завистники, мой дорогой Дэниел. У кого их нет? - Делани, держащийся со всемогущим газетчиком накоротке, затянулся сигарой.
Запас его любимых французских сигарет давно истощился, и их отсутствие, пожалуй, было главным побудительным мотивом для Делани желать окончания войны. Для ускорения коего пухлый адвокат, подобно Адаму Фальконеру, тайно помогал Северу, и сегодня, как с удовлетворением заключил Делани, он обтяпал неплохое дельце. С его, Делани, подачи самый влиятельный газетчик Юга направил все усилия на то, чтобы возвысить, наверное, самого бестолкового и пустого из офицеров Конфедерации. Мнение о Фальконере Делани составил давно, и считал его курьёзом природы, вечным ребёнком, без семейного состояния так и оставшимся бы никем, болтуном с ветром в голове.
- Он - тот, кто нам нужен, Джон. Уверен.
- Почему же он после Манассаса остался не у дел? - продолжал сомневаться Дэниел.
- Рана не заживала.
Сам Делани подозревал, что Фальконер с его родовой спесью просто не желал оказаться под началом у парвеню вроде Натана Эванса, но Дэниела адвокат в свои предположения посвящать не собирался.
- И черномазых своих он освободил. Разве нет?
- Освободил, - не стал спорить Делани, - но на то могли быть свои причины.
- Единственная причина освободить черномазого - это то, что черномазый сдох.
- Или, как Фальконер, выполняя посмертную волю отца. - солгал Делани, хотя и знал, что неграм тот дал вольную, надеясь залезть под юбку заезжей с Севера смазливой аболиционистке.
- Ладно, по крайней мере, Свинъярд теперь его головная боль, не моя…
Последние слова Дэниела почти заглушил рёв толпы, донёсшийся из дома. Кто-то, похоже, произносил там речь, и слушатели то и дело прерывали оратора смехом и аплодисментами. Дэниел презрительно сморщился:
- Болтовня, болтовня… А нам, Делани, не болтовня нужна. Нам нужно чёртово чудо.
Конфедерация нуждалась в чуде, потому что "юный Наполеон" был почти готов к удару, а его армия превосходила войска южан в Виргинии вдвое.
К тому же близилась весна, и подсохшие дороги смогут выдержать вес пушек, и Север уже твёрдо пообещал своим гражданам, что Ричмонд будет взят, а мятеж подавлен. Поля Виргинии удобрят тела её сынов, и спасти Юг от позорного и сокрушительного поражения может лишь чудо. Вместо которого Делани подсунул Конфедерации Вашингтона Фальконера. И это было, как подумалось адвокату, смешно до безумия.
Потому что теперь Юг был обречён.
На рассвете кавалерия проскакала через поля обратно, выбивая копытами сверкающие серебристые брызги с подтопленного грунта.
- Янки под Сентервиллем! Не мешкайте!
Всадники вихрем промчались мимо земляного вала, насеченного орудийными амбразурами. Только вот вместо артиллерии из бойниц торчали стволы "квакерских пушек". "Квакерскими пушками" в честь известных своим пацифизмом сектантов прозвали крашеные в чёрный цвет бревна, которые устанавливались на позициях для введения в заблуждение вражеских соглядатаев.