- О, все это уже забыто. Маменька говорит, что причиной этому было одно только недоразумение. Теперь мы искренние друзья.
- Очень рад слышать это; если мы дождались мира, то пусть он царствует везде. Но редко случается, чтобы старые враги становились искренними друзьями.
- Да мы никогда не были врагами.., то есть, я хочу сказать, что дедушка не был ничьим врагом, и дело закончилось миролюбиво, до его несчастной поездки в Европу. Нет, нет, ты сам услышишь от маменьки, что Литтлпэджи и Бэйярды находятся в прекрасных отношениях.
Кэт говорила с таким жаром, что я поневоле стал пристальнее на нее смотреть. Бедный ребенок покраснел; конечно, она почувствовала это, потому что тотчас же отвернулась, чтобы избавиться от моего взгляда.
- Эти подробности доставляют мне большое удовольствие, - продолжал я сухо, - потому что теперь, если бы мне и пришлось встретиться с кем-нибудь из Бэйярдов, то по крайней мере знаю, с каким выражением лица его встретить. А что, все включены в эту амнистию?
Сестра смеясь ответила, что исключений нет, но что мы дружны с одной только ветвью этой фамилии.
- А сколько отпрысков у этой ветви? Дюжина или две?
- Только четыре человека. Ты видишь, что внимание твое не может быть отягощено. Надеюсь, что в твоем сердце найдется место для четырех друзей?
- Для тысячи, если бы я мог бы их найти, милая. Я всех признаю друзьями, кого ты только захочешь, но для любви нет места. Все уголки моего сердца заняты.
- Заняты? Ты шутишь! Неужели нет хоть маленького местечка?
- Да, правда, я забыл, что должен приготовить помещение для любви к брату, которым ты вскоре подаришь меня. Назови мне его, мой друг, назови, когда захочешь назвать, я готов полюбить его.
- Довольно с тебя и того брата, которым одарила тебя Аннекс; он прекрасный брат, лучше его ты не можешь желать.
- Хитришь, мой дружок, хитришь! Но чем скорее ты скажешь мне его имя, тем скорее я полюблю его. Послушай, он из Бэйярдов? Рыцарь храбрый и безукоризненный?
Лицо Кэт от природы не было бледным; но когда я задал ей этот вопрос и взглянул на нее, конечно, больше из шалости, чем из желания узнать что-нибудь новое, щеки ее были совершенно красные. Маленькая касторовая шляпка не могла скрыть ее застенчивости, и я справедливо начал думать, что задел Кэт за живую струну. Но сестра моя была находчивая; в минуту оправилась от замешательства и с уверенностью сказала:
- Надеюсь, мой друг, что новый брат твой, если только ты будешь иметь его когда-нибудь, будет, если не совершенно безукоризненным, то, по крайней мере, достойным твоего уважения. Но если в семействе Бэйярдов есть Томас, то знай, что есть и Присцилла. - - А, а1 Вот новость! Оставим же господина Томаса в покое, мне не к чему расспрашивать о нем, потому что я должен его любить по ордеру; уверяю, что мисс Присцилла, которую впрочем я никогда не видел, гораздо больше интересует меня.
Я не спускал с Кэт глаз; впрочем, несмотря на небольшое замешательство, этот разговор был, кажется, приятен для нее.
- Расспрашивай, узнавай, сколько тебе угодно.
Присцилла может выдержать самый строгий экзамен.
- Во-первых, чтобы понять, на кого намекала эта старая болтунья, говоря, что Бэйярды будут счастливы и рады? Неужели на Присциллу?
- Право, я не знаю что и ответить: какая хитрая, несносная эта миссис Лиджер!
- Так оба семейства очень любят друг друга?
- Кажется.
- И молодые и старые?
- Молодые? Это уж слишком, - сказала, засмеявшись, Кэт. - Ты забываешь, что до твоего приезда молодых, кроме меня, никого не было в Лайлаксбуше.
Но так как в этом я не вижу ничего дурного, то скажу тебе, что исключений нет.
- Так ты любишь старика Бэйярда?
- Без сомнения.
- А старушку Бэйярд?
- Это прекрасная женщина, добрая супруга и нежная мать.
- А мисс Присциллу?
- Как свою душу! - сказала с жаром Кэт.
- А господина Томаса?
- Так, как может и должна любить молодая девушка брата, лучшего друга своего.
Все эти ответы были без малейшего замешательства, хотя щеки сестры были краснее чем обычно.
- Но что общего может иметь все это с необыкновенной радостью, которую я доставил своим приездом? Не невеста ли уж ты Томаса? Не ждали ли только моего возвращения, чтобы обвенчать вас?
- Послушай, брат, - сказала мне твердым голосом Кэт, - я не могу принять на себя труд объяснить тебе все сплетни миссис Лиджер. Все новости она узнает от лакеев, поэтому ты можешь оценить их, зная теперь их источник. Но если ты думаешь, что я могла решиться на что-нибудь без твоего согласия, то этим ты доказываешь, что плохо меня знаешь.
Последние слова были произнесены с трогательным чувством. Я поблагодарил сестру выразительным взглядом, но говорить не мог. Через некоторое время я постарался однако возобновить разговор в том же духе.
- Я надеюсь, милая Кэт, что в подобных случаях мы всегда будем откровенны. Выйдешь ли ты замуж, или нет, ты всегда будешь моей любимой сестрой, и признаюсь, я сочту себя обиженным, если в таком случае буду сделан последним поверенным лицом. Но поговорим о Присцилле. Ты думаешь, что она мне понравится?
- Не знаю. Но как бы я желала этого! Это будет самой счастливой минутой в моей жизни, когда ты скажешь мне, что любишь ее!
Видя, с каким жаром говорила Кэт, я поневоле стал думать, что обо всем этом она говорила серьезно. Вспомнив снова слова содержательницы таверны, я начал подозревать во всем этом какую-нибудь тайну. Мне очень хотелось открыть ее. Чтобы достичь этого, я должен был продолжать начатый разговор.
- Сколько лет мисс Бэйярд? - спросил я.
- Она старше меня на два месяца. Не правда ли, этот возраст хорош?
- Очень, очень хорош!.. Она любезна?
- Настоящий портрет Аннекс.
Этого заверения для меня было достаточно, потому что в наших глазах Аннекс была идеалом совершенства; и действительно, ничто не могло сравниться с тихим, спокойным, добрым характером моей старшей сестры.
- Ты делаешь блестящие похвалы ей!.. Она умна, образованна?
- Да, часто заставляет меня краснеть. Мать у нее прекрасная женщина, а мне кажется, что ты говорил когда-то, что мать могла бы иметь большое влияние на твой выбор.
- Это было давно, когда я был еще маленький, и к тому же еще до отъезда моего в армию. Мы, военные, охотнее смотрим на молодых женщин, чем на старых.
Итак, я вижу, что все улажено между главами семейств.
Мне остается объясниться только с Присциллой Бэйярд.
А ты в заговоре?
Кэт громко захохотала.
- Ты не отвечаешь, Кэт? Позволь напомнить тебе, что между нами есть обещание ничего не скрывать друг от друга. В настоящее время я очень желаю, чтобы обещание это было выполнено точно! Существует ли такой проект насчет меня?
- Формальный, обдуманный, решенный проект?..
Нет, нет, тысячу раз нет! Может быть, своей откровенностью я наврежу исполнению дорогого для меня желания, но все же я скажу, что ты доставил бы сильное удовольствие и маменьке и тетушке Мэри, и твоей покорнейшей слуге, если бы влюбился в Присциллу. Мы все нежно любим ее и желаем, чтобы ты подражал нам, - этим ты осчастливил бы всех нас. Не сердись на мою откровенность, но я слышала несколько раз, что дурно выраженное желание часто вооружает молодых людей против тех людей, кого они желали бы иногда боготворить.
- Может быть, это справедливо, но я могу тебя убедить, что на меня не произведет ни хорошего, ни плохого влияния. А что думают об этом Бэйярды?
- Откуда я могу знать? Никто из семейства не знает тебя, поэтому не могло быть и намека.., конечно, несколько слов, сказанных…
- Да, которые ты, без сомнения, сказала своей подруге Присцилле?
- Никогда! - вскричала с живостью Кэт. - Я не могу говорить с ней о тебе.
- Ну, так говорили матушки?
- Не думаю. Миссис Бэйярд очень осторожна, а маменька слишком деликатна, чтобы первой начать разговор об этом.
- А! Знаю. Верно, генерал взял на себя труд женить меня, пока меня здесь не было.
- Папенька? Есть у него время!
- Так уж верно тетушка Мэри похлопотала об этом?
- Что ты! Добрая тетушка живет постоянно взаперти.
Знаешь ли, мой друг, что маменька рассказала мне всю ее жизненную историю и то, почему она всегда отказывалась от многих даже выгодных партий.
- Генерал рассказал мне тоже. Но если об этом сватовстве не знают ни папенька, ни маменька, ни тетушка, если о нем не думали ни старик Бэйярд, ни его супруга, то вспомни, любезная сестрица, что остаются два человека, между которыми может быть эта тайна - это господин Томас и ты. Согласна ли? Ну, олицетворенная откровенность, отвечай!
Кэт была поймана врасплох, - невозможно было вывернуться; я любовался замешательством, от которого она казалась мне еще милее. Помолчав немного, она доверчиво взглянула на меня и сказала:
- Я хотела предоставить маменьке сообщить тебе одно обстоятельство, в котором, я уверена, ты примешь живое участие, но теперь, чтобы сдержать обещание - быть с тобой откровенной, я расскажу тебе все сама.
- Надо помочь тебе, милая Кэт, я вижу это. Ты невеста Томаса?
- О, нет! Это дело не так еще продвинулось. Он просил моей руки, но я отложила ответ до твоего приезда.
Я ни за что не решусь принять предложение, прежде чем ты не одобришь его.
- Благодарю. Будь уверена, Кэт, что и я отплачу тебе той же монетой. Да, ты раньше всех узнаешь о намерении моем жениться, и тогда ты поможешь мне советом.
- Большая разница между правами старшего брата и правами молоденькой, неопытной девушки, которая, прежде чем сделать выбор, должна сама руководствоваться советами своих друзей.
- Но когда наступит это время, ты не будешь молоденькой, неопытной девушкой; ты будешь женщиной замужней, которая в состоянии дать совет, основываясь на собственном опыте. Но возвратимся к Томасу. Так, значит, ты обо мне говорила с ним?
- Да, - тихо ответила мне Кэт.
- А кто начал говорить об этом?.. Ты?
- Я не отказываюсь. Мы говорили однажды о тебе, и тогда я сказала, что надеюсь, что ты посмотришь на Присциллу так же, как все мы смотрим на нее. Вот и все.
- И вполне достаточно, моя милая, чтобы заставить Томаса повеситься.
- Повеситься! Почему?
- Потому, что этим ты очень ясно сказала ему, что ищешь другого средства соединить оба семейства, кроме того, которое лично его касается.
Кэт засмеялась; мое замечание ничуть не встревожило ее, поэтому я мог заключить, что молодой человек успел уже оградить себя, и если бы я осмелился найти его не по своему вкусу, то этим огорчил бы сестру.
- Когда же я увижу этого образцового молодого человека и эту совершенную девушку? Ведь надо же закончить чем-нибудь?
- Я не говорю, что Томас - совершенство. Он добрый, милый человек - и только.
- И вместе с тем хорош, без сомнения?
- Он далеко не так хорош, как ты, если это может только польстить твоему самолюбию.
- Бесконечно приятно, когда мне говорит это сестра.
Но ты не ответила на мой вопрос.
- Если ты хочешь все знать, то я скажу тебе, что мы встретим сегодня брата и сестру у нашей бабушки. Она написала мне вчера, что пригласила их к обеду и что они обещали приехать.
- Что же это такое! Значит, и бабушка в заговоре!..
Значит, и она хочет меня женить волей или неволей?
Кэт опять засмеялась, и я невольно сознался, что сам, ничего не подозревая, помогал исполнению замысла, заранее подготовленного.
Нам оставалось не больше одной мили до Сатанстое, когда мы встретили Джепа, возвращавшегося из Лайлаксбуша; оттуда он вез матушке полную корзину фруктов.
Кэт сказала мне, что мы получили приглашение, написанное по всем правилам, и поэтому я не мог понять, какая была необходимость посылать извещение о нашем приезде. Эту мысль я не высказал сестре, желая лично сам понаблюдать за обстоятельствами.
- Ну что, Джеп? - спросил я. - Как нашел ты Сатанстое после долгой отлучки?
- Не так хорош!.. Столько перемен!.. Но знаете ли, сударь, что я слышал в таверне, где останавливался на минуту, чтобы напоить лошадь?
- И чтобы самому выпить. Что же ты слышал?
Продолжай.
- А вот что, сударь. Пока мы там были, новая хозяйка, которая, вы знаете, приехала из Коннектикута, сказала мне: "Куда едешь, цветной господин?" Ведь это было сказано приветливо, так ли, сударь?
- Ну, ну, ну! Рассказывай короче. Нельзя же с тобой стоять здесь целый век.
- Я ответил ей, что возвращаюсь в Сатанстое, откуда я давно уже уехал. Ведь вы никогда не догадаетесь, что она мне сказала?
- Нет, не догадаюсь. Говори скорей.
- "Что ты называешь таким странным словом, - сказала она, вытянув лицо, как будто перед ней леший стоял. - Сатанстое!.. Чертов ноготь! Ты, наверное, хотел сказать Дибльтон (город черта). Порядочные люди называют это место Ущельем". Как вам это нравится, сударь?
- Да, я знаю, что лет тридцать уже, как со всех сторон нападают на старинные названия. Разве ты забыл, Джеп, что янки всегда недовольны, пока не изменят чего-нибудь? Половину времени они употребляют на изменение выговора своих имен, а другую - чтобы портить наши названия. Пусть они называют Ущельем, как им угодно, но ты и я, мы всегда будем говорить Сатанстое.
- Да как же иначе, сударь? Ведь все, у кого есть глаза, видят место, где Сатана оставил следы своих когтей? Большого ума здесь не потребуется.
Оставив Джепа продолжать свои рассуждения, мы пустили лошадей мелкой рысью.
- Не странно ли, право, - сказала мне Кэт, - что у чужих людей появляется такая страсть изменить название имения нашей бабушки? Предположим, что это название не совсем хорошее, но его произносят почти сто лет; мне кажется, что оно должно остаться по крайней мере по праву долголетия.
- Так, моя милая, но ты не знаешь еще, что такое притязание, тщеславие, глупость доморощенных гениев!
Хоть я и молод, но все же прожил довольно, чтобы увидеть, что между нами царствует какой-то дух, который очень честолюбиво зовет себя духом прогресса, который пытается разрушать гораздо более важное, чем названия наших бедных жилищ; находит какая-то небывалая идея вкуса и роскоши, и, вследствие этого, заменяет принужденностью и педантством простоту природы.
Глава IV
Беатриса. Меня, против моего желания, послали звать вас обедать.
Бенедикт. Благодарю вас за труд, прекрасная Беатриса.
Беатриса. Этот труд ничего мне не стоит, точно так же, как вам ваша благодарность. Если бы можно было, я не пришла бы.
"Много шума из ничего"
На крыльце дома в Сатанстое нас ожидали бабушка и Томас, или, как звали его уменьшительно. Том Бэйярд.
С первого взгляда, брошенного на Тома, я почувствовал сразу, что полюблю будущего моего зятя, со второго же я заметил, что он занят только моей сестрой и никем больше. Это открытие было для меня очень приятным. Я никогда не был бы спокойным, если бы сестра моя, эта милая девушка, досталась человеку, который не сумел бы оценить ни достоинств ее, ни красоты. Моя добрая и, несмотря на полные шестьдесят лет, бодрая бабушка, приняла нас очень ласково и радушно; впрочем, она всегда нежно любила меня.
Том Бэйярд поклонился мне очень вежливо; легкая краска, выступившая на его лице, как будто говорила:
"Я жених вашей сестры". Вообще, поведение его мне понравилось. Он не подбегал ко мне, не жал моей руки изо всех сил, как это делают многие, встретив человека первый раз в жизни. Он держал себя прилично, скромно, и только улыбка его показывала, как было бы ему приятно познакомиться со мной поближе.
В зале нас встретила мисс Присцилла. Почему она не вышла встретить нас на крыльцо - не знаю. Она была очаровательна. Прекрасные черные глаза, тонкая, стройная фигурка; грациозные светские манеры были обворожительны. Кэт и Присс, как звали ее обычно, дружески поцеловались. Меня мисс Бэйярд встретила очень спокойно, но ласково, хотя я, по некоторым, едва заметным признакам, догадался, что она уже не раз слышала, как ее имя примешивали к моему. Вероятно, Кэт в минуты откровенности проговорилась когда-нибудь.
Вскоре бабушка объявила нам, что мы останемся ночевать в Сатанстое. Никто не противился этому приглашению. Находясь в этом мирном доме, в малочисленном, но избранном кругу людей, я вскоре так близко познакомился со всеми, что к концу обеда мне показалось, что я окружен старыми друзьями. По взглядам Тома и моей сестры я заметил, что свадьба их - дело решенное.
Некоторое время мисс Присцилла как бы чуждалась нас, но вскоре она отбросила принужденность и стала такой, какой была всегда, то есть очаровательной. Я вынужден был сознаться в этом, да, вынужден, потому что остерегался ее и не хотел влюбляться в девушку, которая, несмотря на всю свою любезность, могла иметь дурной характер; а между тем, как мне показалось, ее непременно прочили за меня. Даже добрая бабушка была, по-видимому, в заговоре. Это ясно доказывал ее взгляд, беспрестанно обращенный то на Присс, то на меня, и радостная улыбка, появлявшаяся на ее лице, когда я начинал говорить с Присциллой.
Сватовство было давней страстью бабушки. Я слышал, что она старалась устроить свадьбу моих родителей за целые два года до того, как о ней стали говорить; и поэтому она воображала, что этим счастливым союзом были обязаны ей одной. Воспоминание об этом успехе заставляло ее и во второй раз отважиться на такое дело, и поэтому я начинал подозревать: не собрала ли она нас под одну крышу собственно для того, чтобы осуществить свои планы насчет моей женитьбы.
Вечером мы согласились воспользоваться свежестью воздуха и прогуляться по окрестностям Сатанстое. В одном было затруднение: какую дорогу нам выбрать.
Кэт взяла на себя обязанности быть нашим провожатым и повела нас по берегу ручья. С обеих сторон возвышались скалы, а по самому берегу густой, плотный слой песка образовал прекрасную дорогу. Она была такая широкая, что мы могли идти все рядом. Мисс Бэйярд изъявила желание идти с моей сестрой. Я отстал немного, подошел к Тому и стал с ним разговаривать. Я рад был случаю узнать поближе того человека, который вскоре должен был стать членом нашей семьи.
Мы говорили о многом, наконец, разговор незаметно перешел на последние военные действия и на последствия, которые могли произойти от них со временем. Я знал, что многие члены семейства Вэйярдов приняли сторону короля и что имения их были конфискованы, но я знал также, что остальные были на противной стороне, и поэтому думал, что и Том принадлежал к числу последних. Вскоре, однако, я узнал, что он умеренный тори, желавший, чтобы мы получили удовлетворение в ответ на все наши справедливые требования, но чтобы вместе с тем оба государства остались неразделенными. Так как всем было известно, что Литтлпэджи, отец, сын и внук, были всегда противоположного мнения, чем семейство Бэйярдов, поэтому мне в Томе очень понравилась откровенность его.