Записки адвоката Коньякина
Светоч
Каждый день должен приносить копейку. Каждый. Хорошо, когда ты на государственной службе. Копейка сама капает. А раскладываешь ты пасьянс или бороздишь Интернет – никого не волнует.
Другое дело, когда работаешь сам на себя. Хочешь не хочешь, а приходится крутиться. Я адвокат. Не плохой, не хороший. Звезд с неба не хватаю, но и в хвосте не плетусь.
Январь. Относительное затишье. До зарплаты почти месяц. Люди после праздников, как сонные мухи. Вроде бы за грабеж мужика привлекают, так сказать – взяли за ж. пу, а он сидит – сопли на кулак наматывает.
– И что вы мне посоветуете?
– Вину признаете?
– Признаю.
– С потерпевшим знакомы?
– Знаком.
– Извинения ему принесли?
– Принес.
– Ущерб возместили?
– Ущерб?
– Телефон вернули?
– Вернул.
– Тогда в суде дело могут прекратить за примирением сторон. Все в ваших руках. Это понятно?
– Понятно.
– А раз понятно: пятьсот рублей в кассу и не смею больше задерживать.
– Дмитрий Владимирович, может, вы возьметесь за мое дело.
– Дорогой мой, а за что тут браться? Ваше дело яйца выеденного не стоит. Поговорите с потерпевшим, пускай он напишет заявление. Не сможете написать – подъезжайте.
– Спасибо.
– Не за что.
На сегодня все. Записывалась еще одна женщина, но в последний момент сорвалось. Что же делать? Пятьсот рублей – не айс. Так, давайте посмотрим. (Просматриваю телефонную книжку). Артем Петрович? Был на прошлой неделе. Валентина Ильинична? Нет. Эта сама кого хочешь разведет. Ирина Петровна? А почему бы нет? Она уже недели две как ждет моего звонка.
– Ирина Петровна, добрый день. Адвокат Коньякин побеспокоил. Как самочувствие? Нормально? Если хотите, могу после работы заехать. Договорились.
Чтобы для нее такое придумать? В область мы уже писали. Может, обжаловать один из ответов в Москву? Старушкам нравятся всякие писульки со столичными штемпелями. А там послали тебя к черту или переслали обращение дальше по инстанциям, – не так важно. Да, пожалуй, так и поступим. Каких-то двадцать минут – и все готово.
"Уважаемый Игорь Николаевич! Памятуя о многочисленных положительных отзывах о работе Вашего ведомства…". И так далее по тексту. А в конце жалобы просьба поставить ее на личный или какой-нибудь другой контроль. Вы только представьте. И письмо-то со штемпелем, и на контроль-то жалоба поставлена, и начинается-то с "Уважаемая Ирина Петровна!".
Как минимум, недели на две разговоров. Да за одно это можно смело просить тысяч пять.
Автобус битком.
И куда все едут в половину четвертого?
Кондуктор:
– Молодой человек, передавайте на проезд. (Пересчитывает.) Еще рубль. Сохраняйте билеты. На линии контроль.
Выхожу.
Может, тортик купить, а то опять прошлогодние галеты жевать придется. Да нет. Подпишу бумаги, получу гонорар – и домой.
"Так, какая квартира-то? Забыл. Нет-нет. Тридцатая".
Щелчок. Открывается дверь.
– Ирина Петровна, еще раз добрый день.
– Дмитрий Владимирович, дорогой мой, здравствуйте. Проходите, пожалуйста.
– Похолодало.
– Вы опять без шапки.
– Да я на такси.
– Все равно. А я все ждала вашего звонка.
– Ирина Петровна, лучше один раз зайти, чем десять позвонить.
– Это верно. Проходите. Может, кофе?
– Давайте сначала подпишем бумаги, а потом уже можно и кофе.
– Хорошо.
Проходим в гостиную.
– Так. Это первый экземпляр. А второй? (Просматриваю папки) А вот и он.
– Какая толстая.
– На четырех листах. Я решил, сначала попробуем в министерство написать, а там посмотрим.
– Как скажете, Дмитрий Владимирович. Вся надежда только на вас.
– Сделаем все возможное. И вот здесь (указываю на графу с подписью). Нет-нет. Ниже.
– Совсем ослепла. Ничего не вижу.
– А как же "Светоч"? Не помогает или закончился?
– Нет, есть еще баночка. Нужно будет еще заказать.
Вот бабульки! Сидят сутками у телевизора или радиоприемников и слушают всякую чушь про чудодейственные препараты. А потом тыщи по три своей копеечной пенсии спускают на эти так называемые лекарства. Странное дело: казалось бы, тебе уже под девяносто и уже давно пора нюхать корни ромашек, а ведь нет… Что ни говори, а жить хочется. К примеру, у бабки моей жены присказка: "Зимой и осенью умирать не хочу. Холодно. Летом хорошо умирать, но жарко". Про весну старушка молчит. Значит, умрет весной. Но до этого еще простудится на моих похоронах. Ненавижу ее. Уже пережила отца и тетку. Переживет мать – задушу собственными руками. Ну да ладно. Отвлеклись. Пускай все живут долго и счастливо.
– Дмитрий Владимирович, сколько я должна за работу? Большое дело делаем. В Москву пишем.
– Три тысячи.
– Хорошо. Одна, две… Вот, ровно.
– А это квитанция, Ирина Петровна. Не потеряйте.
Мастер! Как говорит мой друг: "Не снимая пиджачка и шляпы". Три пятьсот за день. Не бог весть что, но…
– А теперь кофе.
"Да хоть яду, уважаемая Ирина Петровна". На термометре настроения – жаркий полдень. Теперь можно часа полтора уделить старушке, все равно жена еще домой не пришла.
Когда Ирина Петровна приглашает испить кофе – это означает одно: впереди увлекательное, в сотый раз пересказанное повествование о молодости, старости и скорой смерти. Был бы под руками диктофон, взял – перемотал в конец, поставил на: "Вот и все, Дмитрий Владимирович. Вот такая моя жизнь. Да вы это итак уже не раз слышали. Интересно? Правда?!".
В общем, как-то так. Но раз диктофона нет… Умение выслушать – самое ценное качество в работе адвоката. Сиди и слушай. Или делай вид, что слушаешь. Она тебе про бомбежки, переправу, аресты, тиф. А ты киваешь в ответ головой и с периодичностью минут в пять чуть еле слышно поддакиваешь. При этом в голову-то лезут совершенно другие вещи.
– Кофе или чай, Дмитрий Владимирович?
– Пожалуй, кофе.
– Берите чашку.
– Я смотрю, у вас новый чайник?
– Нет-нет, что вы! Это Люба помыла.
– Соцработник?
– Да.
– Хорошо.
– Хочу ее попросить, чтобы она не два, а три раза на неделе заходила. Дел много накопилось. А у меня руки, сами знаете, какие. Ничего не могу делать.
И так часа два. О Любе, руках, соседях… Потом по третьему кругу о бомбежках. До того досидел в одной позе, что ноги затекли.
– Ирина Петровна, слушал бы вас и слушал, но время. Жена сейчас придет с работы. Нужно еще успеть ужин приготовить.
– А сколько сейчас?
– Начало седьмого.
– Ох, действительно поздновато. Заговорила я вас совсем.
– Ничего.
Даже вставать больно. Пока старушка возится у раковины – делаю круговые движения, разгоняю кровь. Кажется, все. Можно идти.
– Когда теперь зайдете?
– А как ответ из Москвы получите. Позвоните, а там посмотрим. Хорошо?
– Хорошо.
– До свиданья, Ирина Петровна.
– До встречи.
Может, еще к кому-нибудь заехать? Как говорится, аппетит приходит во время игры! Да нет. Пожалуй, на сегодня достаточно. Поеду домой. Опять буду корчить из себя униженного и оскорбленного. Может быть, жена из своих за унитаз заплатит, а я на аренду отложу.
18 февраля 2013 года
Дядя
Мой дядя самых честных правил…
А. С. Пушкин
Помню, пришел ко мне на прием мужичок лет пятидесяти. Не мужик, а именно – мужичок. Ростичком невелик. В потертых джинсах, пуховичке, на голове спортивная шапка "петушком", как у Юрия Семина, за спиной – рюкзачишко. Пре-жде чем зайти, он минут пять копошился за дверью и только потом постучал. Постучал и постучал. Ничего особенного. Правда, показалось, что удары пришлись не в одну точку, а были выложены в форме трапеции. Такое впечатление, что мужичок, перед тем как войти, только ему одному известным способом перекрестил дверь. Или я до того заскучал, что во всем ищу мотивационные знаки…
– Да, – громко сказал я, отложив свежий номер "Российской газеты".
Дверь приоткрылась. Точнее, мужичок сначала резко потянул дверь на себя. Затем, поняв, что ошибся с направлением, с силой толкнул ее в другую сторону. Идиот! С моей дверью лучше так не шутить. "Старушка" набрала в грудь воздуха, петли сжались, и на этом все. Дверь замерла, чуть приоткрыв свой беззубый рот.
– Извините, но у вас что-то с дверью, – растерянно сказал мужичок и начал судорожно дергать за ручку.
– А вы нежнее с ней. Вот так. Да-да. Вот видите. Все получилось.
– Да уж. Здравствуйте.
– Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо.
Мужичок на секунду замялся. Показалось, он не мог определиться, на какой стул сесть. Если на правый – можно опереться о стенку и бросить рюкзак в ноги, на левый – разглядеть лежащие на столе газеты и журналы. В итоге любопытство ус-тупило комфорту.
– Перед тем как вы начнете, представлюсь. Адвокат Коньякин Дмитрий Владимирович. Специализируюсь на уголовных делах. Если интересует что-то конкретное, не стесняйтесь – спрашивайте.
Мужичок оживился.
– Вы случайно не бывший милиционер?
– Нет. А с чего вы взяли?
– Если из милиции, то я пойду к другому адвокату.
– Успокойтесь, я не милиционер.
– Тогда ладно.
– А чем вам милиция не угодила?
– Да сволочи они все. Взяточники и воры.
Чувствую, разговор намечается душевный.
– Как вас зовут?
– Валентин Петрович.
– Валентин Петрович, расскажите, что у вас случилось?
– Милицейский беспредел.
"Дядя, кому ты лапшу вешаешь? Сам же, небось, и виноват".
– Пожалуйста, рассказывайте. И желательно – все по порядку.
– Спасибо. Итак, в июле я поехал на рыбалку. Дома осталась племянница. Приезжаю через неделю – квартира опечатана. Что такое? Ничего понять не могу. Побежал к соседям. Узнаю, что мы их залили, а девочка – в психушке. С управдомом попали в квартиру. Там беспорядок. Пропали ценные вещи. Побежал в милицию. Написал заявление. Через две недели получил постановление. Пишут, что шланги в ванной перерезала племянница. Она же и вещи вынесла. Понимаете, что творят, сволочи?! Племянницу упрятали в психушку, а сами обворовали квартиру.
– Продолжайте.
– Да-да. Я – в прокуратуру. Написал жалобу. Постановление отменили, материалы направили на дополнительную проверку. Через месяц милиция выносит новое постановление об отказе в возбуждении дела. Пишет, что меня и племянницу не удалось опросить, так как мы отвечать на любые вопросы отказываемся. Видите, что делают. Они же прекрасно знали, что девочка в больнице. А меня они даже не вызывали. Вот скажите, что мне делать?
– А что с вашей племянницей на самом деле? Она действительно больна?
– Да, у нее есть небольшие отклонения. А самое интересное знаете, что?
– Что?
– Девочка мне рассказала, что на нее в тот день напали двое, а после вынесли все вещи из квартиры. А там одного ущерба тысяч на сто. Я в милиции рассказал, а они смеются.
"Еще один Шпак? А не состоишь ли ты, дядя, сам на учете? А что? Постоянно дергает головой, барабанит пальцами по столу, да и на ножницы мои как-то подозрительно посматривает".
– Что мне делать? Подскажите.
– Вам же разъясняли право обжаловать постановление в прокуратуру или суд. Обжалуйте. Для убедительности могу взять объяснения у племянницы. Приложите их к жалобе.
– Хорошо. Давайте. Давайте так и сделаем. Сколько это будет стоить?
– Пять тысяч.
– Дороговато. А нельзя подешевле?
"Точно Шпак".
– Отчего же? Можно и дешевле. Тогда без объяснений. Только жалоба.
– А как лучше?
– Лучше, конечно, с объяснениями.
– Ладно, давайте сделаем с ними. Когда нам зайти?
– Сейчас посмотрю в ежедневнике. (Пауза.) Послезавтра в одиннадцать.
– Хорошо, мы подойдем. До свиданья.
– До встречи.
Можно было бы продолжать повествование о пятничном посещении Валентина Петровича, но лучше пересказать его в нескольких словах. Как я и ожидал, племянница не смогла связать и двух слов. С помощью дражайшего дядюшки мы кое-как выудили из нее упоминание о каких-то мифических добрых молодцах, у одного из которых была в руках дубина. Сложилось впечатление, что все выуженное – это надиктованный текст самого дяди. Левочка, как уважаемый Валентин Петрович называл свою тридцатипятилетнюю племянницу, только время от времени кивала головой да вертела в руках мой нож для бумаги. (Помня о том, что девочка только что вышла из психушки, я не раз пожалел, что вовремя не убрал его в тумбочку.) В итоге – объяснения взял, жалобу написал. Постановление, как и предполагал, отменили.
Через месяц милиция вынесла новое постановление об отказе в возбуждении дела, потом еще одно и еще. В общем, бег по кругу. Те, кто хоть мало-мальски знаком с этой системой, понимают, о чем я говорю. Самое интересное – через какое-то время выяснилось, что этот дражайший Валентин Петрович жил на пенсию племянницы и время от времени ее насиловал. И не узнал бы никто, если бы девочка не разоткровенничалась с медсестрой. Как говорится: "Удачи, Чарли!". И теперь не так важно, была ли кража на самом деле. Приходил ли к племяннице богатырь с дубинкой. И как победить милицейский беспредел.
Сиди, дядя, и не дергайся. Еще один правдоруб нашелся.
20 февраля 2013 года
Тряпка
Я водил их за нос почти три месяца. В конце концов постоянные звонки со скрытых номеров мне порядком поднадоели, и я согласился на встречу. План отмщения созрел минут за пятнадцать, остальное – дело техники.
Первой приехала Татьяна, или точнее – Татьяна Сергеевна, менеджер "Консультант Плюс". Девушка лет двадцати пяти модельной внешности. А голос! Если бы вы знали, какой у нее голос! Секс по телефону отдыхает. Я так и представляю: "А сейчас, Дмитрий Владимирович, я вынесу из вашей квартиры все самое ценное". – "Да-да, Татьяна Сергеевна, выносите. Забирайте все. Оставьте только фарфоровых слоников. Хотя, знаете, забирайте и их. Почему же вы замолчали? Умоляю. Умоляю вас, не останавливайтесь. Говорите что-нибудь".
– Дмитрий Владимирович, наконец-то мы встретились.
Сделав два шага навстречу, девушка остановилась и начала снимать пальто.
– Татьяна Сергеевна, минуточку. Что же вы со мной делаете!
Подскакиваю к ней и неуклюже помогаю снять верхнюю одежду.
– Да вы кавалер, Дмитрий Владимирович!
– Нет-нет. Что вы. Это на меня совсем не похоже. Сам не понимаю, что творю.
Сажусь обратно в кресло.
Она (кокетливо):
– Где же вы были два года назад?
– В Махачкале, Грозном, Назрани, Владикавказе… Татьяна Сергеевна, если хотите, я могу продолжить.
– Нет-нет. Спасибо. Давайте как-нибудь в другой раз в города поиграем.
"Вот так, дружище! С небес на землю. А как ты хотел? Вот же стерва! Хотя, с другой стороны… Ну, прокатился пару-тройку раз по ночной Назрани. В Грозном полихачил. В Махачкале. Чем хвастать? И перед кем?"
– Что же мы будем делать с вами, Дмитрий Владимирович? Телефон не берете, в офисе не появляетесь.
– Вы следите за мной? – пытаюсь шутить, но как-то нескладно. – Дела, дела. Да еще эта командировка.
"Что я несу?! Какая командировка? Ну да Бог с ней".
– Дмитрий Владимирович, я все-таки предлагаю вам заключить договор о сотрудничестве с нашей компанией. С опциями мы определились еще в сентябре, стоимость обговорили…
Не глядя – перебиваю:
– Татьяна Сергеевна, а это правда, что если я решу в будущем порвать с вашей компанией, то ко мне приедут специально обученные люди и постараются втюхать всякие безумные, никому не нужные дополнительные опции, лишь бы я продолжил сотрудничество?
– Кто вам такое сказал?
– Человек.
– Это нехороший человек. Не водитесь с ним.
– Ну наконец-то вы улыбнулись по-настоящему.
– Как это, по-настоящему?
– Как раньше. В сентябре.
– А сегодня?
– А сегодня вы как будто прямо с порога: "Ну что, урод, подпишем соглашение?! Конечно, подпишем. Да куда ты денешься, лошарик".
– Вот вы какой оказывается, Дмитрий Владимирович. Я и подумать не могла. Хотя… Посудите сами. Мы встречались с вами в сентябре. Так?
– Так.
– Мы обговорили все условия. Вы согласились с нами сотрудничать. После этого вы два месяца не выходите на связь. А если и берете телефон, то всякий раз что-то выдумываете.
– Вру, одним словом.
– Да.
– Согласен, все это как-то странно.
– Как сказал бы мой папа, вы тря…
Догадываясь, о чем она, – перехожу в атаку.
– Ну а вы во всех потенциальных клиентов так вгрызаетесь? Признаюсь честно, я и вчера не взял бы телефон, если бы не открытка.
– А что в этом такого?
– Как, что? Мы едва знакомы. А тут поздравление в стихах. Это ведь нужно не полениться, проехать через весь город и…
– Я была неподалеку.
– Хорошо (небольшая пауза). Татьяна Сергеевна, вы не подскажете, сколько времени?
– Десять часов.
– Ровно?
– Да.
– Ну и где он?
– Кто?
– Полковник Сидоров. Тут, понимаете, какое дело. Мне пришлось все рассказать полиции. И мне рекомендовали изолировать вас от общества.
– Дмитрий Владимирович! (Испуганно.)
– Нет-нет. Ничего не говорите. Сейчас вы все узнаете из первых уст.
Стук в дверь.
– Можно?
В дверях сначала показалась голова высокого молодого человека и только затем все остальное.
– А вот и Виталий Викторович. Где же вас носит?
– Добрый день, – обращаясь ко мне. – Здравствуйте, – к девушке.
– Проходите, Виталий Викторович. Присаживайтесь.
– Я вижу, вы заняты.
– Почему? Нет. Совсем наоборот. Мы как раз с Татьяной Сергеевной о вас говорим.
– Обо мне?
– Да. Ведь это вы сказали, что "КонсультантПлюс" – "полный отстой", а "Гарант" он и в Африке "Гарант". Татьяна Сергеевна как раз представляет интересы конкурирующей фирмы. Тут вам, Виталий Викторович, и карты в руки.
– Дмитрий Владимирович, это некрасиво. Зачем же сталкивать лбами? Ведь мы встречались с вами. Я изложил свое видение ситуации. Предложил несколько опций. Вы, как мне показалось, согласились с некоторыми вариантами. Но потом куда-то пропали.
– Дмитрий Владимирович!
– Татьяна Сергеевна, подождите.
– Виталий Викторович не пропал, а взял паузу.
– Хорошо. Взяли.
– Понимаете, я не специалист в этом деле. А вы оба так расхваливаете свой продукт и одновременно с этим клеймите друг друга, что тут поневоле задумаешься. Тем более вы сами, Виталий Викторович, признались, что не заключали бы ни с кем соглашений, поскольку есть Интернет. Или я что-то путаю?
– Нет, все верно.