- Вы видите, сеньор министр, - продолжал дон Фелипе, - что, согласно международному праву и обычаям цивилизованных наций, нельзя начинать военных действий без торжественного и точно мотивированного объявления войны.
- Конечно.
- А так как международное право относится и к нам, не правда ли, сеньор дель Кампо?..
- Совершенно верно, сеньор министр.
- Итак, если международное право касается и нас, - продолжал министр, - Франция должна объявить нам войну, прежде чем посылать экспедиции против нас. А так как она этого не сделала, то Англия должна помешать французской экспедиции, иначе, если страна будет завоевана французами, то Англия потеряет все свои привилегии в федерации. Вот почему я считаю своим долгом повторить сеньору министру, с которым имею честь говорить, что Англия должна воспротивиться высадке экспедиционного корпуса французов, который теперь, вероятно, находится уже в море.
- Я передам моему правительству важные соображения сеньора временного губернатора! - отвечал сеньор Спринг, хорошо знавший, какое значение следует придавать дипломатическому красноречию старого звонаря братства Росарио.
- Если бы мне было позволено принять участие в этой беседе, - сказал дон Мигель тоном, восхитившим министра, - я сообщил бы сеньору губернатору, какова была, по моему мнению, политика Сент-Джеймсского кабинета в делах Ла-Платы.
- Мнение такого выдающегося молодого человека, как сеньор дель Кампо, конечно, всегда должно быть выслушано!
- Весьма благодарен вам, сеньор Арана. Британский министр посмотрел на молодого человека, имя которого было ему уже знакомо, и приготовился слушать его с серьезным вниманием.
- Весьма вероятно, - начал дон Мигель, - что в данное время лорд Пальмерстон имеет в своих руках весьма важный документ, касающийся настоящих событий. Я говорю о протоколе конференции, состоявшейся двадцать второго июня этого года, членами которой были аргентинская миссия и сеньор де Мартиньи. Сеньору Спрингу известно что-нибудь об этом документе?
- Решительно ничего, - отвечал английский министр, - и я сомневаюсь, чтобы он получил его, так как этот документ не прошел через мои руки.
- В этом случае я имел удовольствие заместить сеньора министра.
- Возможно ли это?
- Да, сеньор. Этот документ датирован двадцать второго июня, а двадцать шестого он был отослан в Лондон морем на имя лорда Пальмерстона - он уже пятнадцать дней находится в пути.
- Но этот документ… - проговорил слегка заинтригованный сеньор Спринг.
- Вот он, сеньор министр! Прочтем его и выскажем наши соображения по поводу него.
И вынув из своего портфеля лист весьма тонкой бумаги, Мигель прочел его.
Мы не будем вдаваться в подробное содержание этого документа, потому что он очень длинен, а более всего потому, что оно будет достаточно выяснено из разговора трех дипломатов.
Сеньор Спринг был чрезвычайно удивлен. Сеньор Арана был обеспокоен одной мыслью, которая всегда носилась у него в голове.
- Но, - вскричал он, - что подумает сеньор губернатор, узнав, что этот документ долгое время оставался в ваших руках, между тем как он ничего не знал о нем?
- Сеньор губернатор познакомился с этим документом в тот же день, когда я его получил.
- А!
- Да, сеньор Арана, он знает о нем, так как мой долг требовал того, чтобы я сначала ему показал этот документ, во-первых, для того, чтобы доказать свое усердие к нашему делу, а во-вторых, чтобы он не отказался от своего геройского сопротивления притязаниям французов.
- Этот молодой человек какое-то чудо! - вскричал дон Фелипе, смотря на сеньора Спринга.
Дон Кандидо перекрестился, убежденный в том, что Мигель заключил союз с дьяволом и что последний принимает участие в федерации.
- Впрочем, - продолжал дон Мигель, - на первый взгляд этот союз должен внушить британскому кабинету кое-какие опасения насчет того влияния, которое Франция приобретает в этих странах в случае торжества унитариев. Но последние рассеяли эти опасения искусной и хорошо продуманной политикой, из которой можно понять, что уступки, сделанные Франции, соответствуют той общей программе, которой они намерены придерживаться в будущем в политических и коммерческих отношениях со всеми другими государствами, что эта система гарантий и порядка будет распространена на всех иностранцев, живущих в республике. Они объявляют навигацию по внутренним рекам свободной, они называют европейскую эмиграцию необходимостью и свои политические интересы связывают с коммерческими.
- Все это измена! - вскричал дон Фелипе, не понявший из всего слышанного им ни одного слова.
- Продолжайте! - сказал сеньор Спринг, живо заинтересованный.
- Английский министр, - продолжал молодой человек, - должен считаться с такой программой и иметь в виду, с одной стороны, невыгоды откровенно враждебных отношений с Францией по ла-платскому вопросу, а с другой - преимущества, которые он может сохранить и в будущем, если останется нейтральным в вопросе, при разрешении которого может восторжествовать партия, принявшая во внимание при выработке своей программы выгоды торговли, капитала и европейской эмиграции, дружбу которой, быть может, впоследствии придется покупать дорогой ценой для того, чтобы уравновесить влияние, приобретенное Францией.
- Но это мошенничество! - вскричал сеньор дон Фелипе. - Измена, посягательство на национальную независимость!
- Конечно, - проговорил дон Мигель, - это страшное мошенничество унитариев. Но это не помешает им разрушить наши расчеты на Англию. Вся наша надежда в этом случае основана, сеньор А рана, на том искусстве, с которым вы убедите сеньора Спринта в том, сколько вреда заключается в мысли унитариев для американских и европейских интересов.
- Да, конечно… действительно, я поговорю об этом с сеньором Спринтом.
- Да, мы поговорим об этом! - отвечал английский министр, обмениваясь многозначительным взглядом с молодым человеком.
- Не можете ли вы дать мне копию этого документа?
- К несчастью, это невозможно! - отвечал дон Мигель, делая, однако, утвердительный знак английскому министру, который тотчас же был понят им.
- Я не могу сделать этого, - продолжал дон Мигель, - так как отдал одну копию сеньору губернатору, который казался весьма раздраженным тем, что его министр иностранных дел ничего не знал об этом деле.
- Я решительно ничего не знал! - вскричал дон Фелипе.
- Я и говорю о том, что вы ничего не знаете, если когда-нибудь вы будете говорить об этом деле с его превосходительством, вы сами увидите, как он недоволен этим неведением.
- О, я говорю с его превосходительством только о тех вещах, о которых он сам начинает говорить!
- В этом заключается ваше искусство, сеньор Арана!
- Я остерегусь произнести хоть одно слово по этому делу.
- Вы правы!
- Не таково ли и ваше мнение, сеньор Спринг?
- Я разделяю мнение сеньора дель Кампо.
- О, мы все вполне согласны друг с другом! - сказал Арана, откинувшись на спинку своего кресла.
- А можем ли мы прийти к соглашению по тому делу, которое привело меня к вашему превосходительству? - спросил сеньор Спринг.
- По делу об английском подданном?
- Совершенно верно.
- Если бы мы могли, то…
- То что же, сеньор? Это самое простое дело.
- Так как сеньора губернатора нет…
- Но ведь ваше превосходительство - временный губернатор, и в таком простом деле…
- Это правда, сеньор, но я не могу, не посоветовавшись с ним…
- Но это не политический вопрос, это гражданское дело, речь идет о том, чтобы возвратить имущество одному из подданных ее величества.
- Я посоветуюсь с ним.
- Valgame Dios!
- Я посоветуюсь с ним.
- Делайте, как вы хотите, сеньор Арана.
- При первой возможности я посоветуюсь с ним.
- Хорошо, сеньор! - отвечал британский министр, поднимаясь со своего места и берясь за шляпу.
- Вы уже уходите?
- Да, сеньор, министр.
- И вы также, сеньор дель Кампо?
- К сожалению, да!
- Но вы зайдете еще ко мне?
- При первом же удобном случае, если только я не обременю ваше превосходительство.
- Меня обременить! Мне надо о массе вещей поговорить с вами.
- Это для меня величайшая честь.
- Итак, до свидания!
Сеньор Спринг и дон Мигель вышли вместе, в душе смеясь над этим беднягой, носившим титул министра иностранных дел.
- Не угодно ли вам выпить стакан пунша у меня, сеньор дель Кампо? - спросил министр, подходя к своей карете.
- С большим удовольствием! - отвечал дон Мигель. И они вместе сели в карету.
В то же самое время с двух противоположных сторон показались два человека, направлявшиеся к дому министра.
Это были дон Бернардо Викторика и падре Гаэте.
Когда дон Мигель и сеньор Спринг ехали к прелестной даче английского министра, разговор у них, конечно, опять обратился к тому документу, о котором они уже столько говорили и который чрезвычайно интересовал их обоих.
Глава VII
СЕНЬОР ВРЕМЕННЫЙ ГУБЕРНАТОР
Падре Гаэте тщетно пытался ускорить свои шаги, чтобы войти в дом дона Фелипе Араны ранее начальника полиции, который, пройдя через двор, вошел в кабинет временного губернатора в то время, как почтенный падре Гаэте, имевший свои личные причины не желать разговора с министром в присутствии дона Бернардо Викторики, вошел в гостиную, где и рассыпался в приветствиях перед сеньорой доньей Паскуалитой Арана, простой, наивной, доброй дамой, ничего не понимавшей в политике и ставшей федералисткой только потому, что ее муж принадлежал к федералистам.
- Что нового, сеньор Викторика? - спросил министр, обменявшись приветствиями и делая дону Кандидо знак продолжать писать.
Достойный профессор, заметив начальника полиции, поспешил приветствовать его низкими поклонами.
- В городе - ничего, сеньор дон Фелипе, - отвечал Викторика, закуривая сигаретку и не обнаруживая ни малейших знаков почтения к его превосходительству временному губернатору.
- А что вы думаете о Лавале?
- Я?
- Да, что вы думаете о том, что он так близко от нас?
- Было бы лучше, если бы он пошел назад, сеньор дон Фелипе.
- Не предвидите ли вы, что этот человек поднимет всю страну?
- Он для этого и пришел сюда!
- Но что же худого мы ему сделали? Разве мы не позволяли ему спокойно жить в западном поясе, совсем ни в чем не стесняя его?
- Как вы думаете, такое поведение будет наказано Богом?
- Я этого не знаю, сеньор, но во всяком случае, предпочел бы, чтобы он был наказан людьми, так как Бог далеко, а Лаваль близко.
- Да, слишком даже близко. Знакомы ли вы с журналом его марша?
- Нет, сеньор.
- Скажите мне, дон Кандидо, вы сделали копию с маршевого журнала?
- Она готова, высокочтимый сеньор! - отвечал частный секретарь с глубокой почтительностью.
- Прочтите ее.
Дон Кандидо откинулся назад в своем кресле, поднес бумагу к своим глазам и прочел следующее:
"Марш армии изменников и нечестивцев унитариев с одиннадцатого числа текущего месяца и пр. и пр."
- Вы видите, что делает этот человек! - произнес дон Фелипе, когда секретарь окончил свое чтение.
- Да, сеньор, я даже с удовольствием замечаю, что он не идет так прямо и быстро, как был бы должен.
- Но он идет, и в тот день, когда о нем менее всего будут думать, появится в городе.
- Что же делать? - отвечал Викторика, про себя потешаясь над тем страхом, который легко было заметить у министра.
- Что делать? Вот уже три ночи, как я не сплю, сеньор Викторика, и если случайно засыпаю, то тяжело охаю, как мне говорила Паскуалита.
- Очевидно, вы больны, сеньор дон Фелипе.
- Телом - нет, благодаря Богу, так как я веду очень правильную жизнь, но я болен душой!
- А, душой!
- Конечно! Я не привык к таким вещам! Я никогда не причинял никому зла.
- Унитарии говорят не то.
- То есть, я никого не приказывал расстрелять. Я знаю, что, если они справедливы, то оставят меня в покое. Чего я желаю? Жить по христиански, воспитывая своих детей, и окончить сочинение о святой деве Росарии, которое я начал в 1804 году и с тех пор не мог завершить, так как занятия отнимали у меня все свободное время. Вот почему, если Лаваль человек справедливый, то он не обагрит своих рук в моей крови и…
- Извините меня, сеньор дон Фелипе, по мне кажется, вы оскорбляете знаменитого Ресторадора и всех защитников федерации.
- Я?
- Да.
- Что вы говорите, сеньор дон Бернардо!
- Я говорю, что вы оскорбляете Ресторадора и федералистов, предполагая хоть одну секунду, что каналья Лаваль может восторжествовать.
- Кто же вам говорил, что он не восторжествует?
- Его превосходительство Ресторадор.
- А, он это сказал!
- И мне кажется, что не временному губернатору опровергать это.
- Кто же думает опровергать, Бог ты мой! Напротив, я очень хорошо знаю, что Лаваль найдет себе здесь могилу; я предположил только, что, в случае если он…
- Восторжествует?
- Вот именно.
- А, это другое дело! - сказал Викторика, которого несмотря на его суровость, сильно забавлял этот разговор.
- Вот именно, вот что называется понимать друг друга!
- Если мне удастся договориться с Вами и по поводу некоторых служебных дел, то я буду считать достигнутой цель моего посещения вас.
- Говорите, сеньор дон Бернардо.
- Полицейский комиссар третьего участка тяжело болен, мне надо знать, может ли комиссар второго участка исполнять его обязанности!
- Зачем, сеньор Викторика?
- Народное общество все ночи производит патрулирование по городу без разрешения полиции.
- Отметьте все это, дон Кандидо!
- Сейчас, высокочтимый сеньор губернатор!
- Эти патрули не подчиняются распоряжениям полиции, так что между ними и полицией происходят постоянные столкновения.
- Отметьте это обстоятельство, сеньор дон Кандидо!
- Сию минуту, высокочтимый сеньор!
- Один из патрулей Народного общества арестовал сегодня ночью двух vigilantes- полицейских сторожей, так как у них не было членских знаков общества Ресторадора.
- Не забудьте этого, сеньор дон Кандидо!
- Я уже отметил, высокочтимый сеньор!
- Четыре булочника явились в мое бюро с заявлением, что они не могут продолжать более своей работы, если им не разрешат уменьшить вес булок, поскольку вынуждены очень дорого платить иностранным рабочим из-за всеобщего восстания местного населения после слухов о скором прибытии Лаваля.
- Пусть они делают булки больше, а если не хотят работать, то пусть нищенствуют!
- Сеньора донья Мария-Хосефа Эскурра просит вторично произвести обыск в Барракасе, владелец которого отсутствует несколько дней.
- Она просит этого на основании разрешения его превосходительства губернатора?
- Нет, сеньор, от самой себя.
- Если так, то воздержитесь от обысков в домах. Что за безумие восстанавливать всех против себя! Довольно людей мы уже скомпрометировали, сеньор дон Бернардо! Не делайте ничего без личного приказа сеньора Губернатора!
- Однако существуют весомые подозрения против родственника хозяйки этого дома.
- Кто этот родственник?
- Дон Мигель дель Кампо.
- Хесус! Что вы говорите?
- Я их…
- Не говорите глупостей. Я ручаюсь за него, как за святую деву дель-Росалио. Вы и донья Мария-Хосефа Эскурра не знаете, чем обязана федерация этому молодому человеку. Интрига, клевета! Ничего против дель Кампо, разве только по приказанию сеньора губернатора.
- Я повинуюсь сеньору Аране, так как не имею на этот счет специальных приказаний его превосходительства, но я не буду выпускать из виду этого молодца.
- Еще что?
- Ничего более!
- Итак, вы кончили?
- Не совсем, сеньор дон Фелипе!
- Что же еще?
- То, что вы мне не дали никакого ответа ни относительно патрулей, ни о том, чтобы обязать Народное общество, арестовывающее агентов полиции…
- Я посоветуюсь.
- Но разве вы - не временный губернатор?
- Да, я временный губернатор!
- Ну, так что же еще?
- Все равно, я посоветуюсь с его превосходительством сеньором губернатором.
- Но у сеньора губернатора теперь есть другие дела и ему некогда заниматься внутренней службой.
- Все равно, я посоветуюсь с ним.
- Valgame Dios! Сеньор дон Фелипе, я не знаю, действительно ли вы временный губернатор и входит ли в ваши полномочия то, о чем я вас прошу?
- Да, сеньор, я действительно временный губернатор, но только для формы, понимаете!
- Думаю, что понимаю! - отвечал Викторика, прекрасно знавший это и раньше, но все же надеявшийся заручиться некоторыми гарантиями против Масорки.
- Для формы, - продолжал дон Фелипе, - чтобы, унитарии говорили, что мы пренебрегаем формальностями, но не более!
- Хорошо.
- Это останется между нами, да?
- Однако этот секрет всем известен.
- Какой секрет?
- Относительно формальностей.
- И…
- И унитарии зло смеются над нами.
- Изменники!
- Они говорят, что вы номинальный, временный губернатор.
- Продажные твари!
- Они говорят еще; что вы боитесь.
- Я?
- Да, они утверждают это.
- Боюсь кого?
- Сеньора губернатора, если сделаете что-нибудь, что ему не нравится, и Лаваля, если сделаете то, что нравится губернатору.
- Они это говорят, да?
- Именно это.
- А вы что же делаете, сеньор начальник полиции?
- Я?
- Да, вы!
- Ничего.
- Но это неправильно. Клеветники должны быть в тюрьме.
- Не сами ли вы сказали минуту тому назад что мы довольно уже скомпрометировали людей, чтобы еще преследовать других?!
- Да, но я говорил не о клеветниках.
- Не придавайте этому значения.
- Поверьте мне, у меня сильное желание покинуть министерство, сеньор дон Бернардо!
- Я верю этому. Вы хотите поселиться в вашей усадьбе, не правда ли?
- Какая усадьба, если она в развалинах!
- Унитарии не говорят этого.
- Что? Они говорят даже о моей усадьбе?!
- О ваших усадьбах.
- Хесус! Сеньор, о моих усадьбах!
- Да, они говорят, что в этих усадьбах полно рогатого скотом и лошадей, что все они незаконно приобретены вами и что поэтому их у вас конфискуют, впрочем, почем мне знать все, что они говорят?
- Я вам приказываю их арестовать.
- Кого?