Серебряный век. Лирика - Антология 4 стр.


3

Мир должен быть оправдан весь,
Чтобы можно было жить!
Душою – там, я сердцем – здесь.
А сердце как смирить?
Я узел должен видеть весь.
Но как распутать нить?

Едва в лесу я сделал шаг, –
Раздавлен муравей.
Я в мире всем невольный враг,
Всей жизнию своей,
И не могу не быть, – никак –
Вплоть до исхода дней.
Мое неделанье для всех
Покажется больным.
Проникновенный тихий смех
Развеется, как дым.
А буду смел – замучу тех,
Кому я был родным.

Пустынной полночью зимы
Я слышу вой волков,
Среди могильной душной тьмы –
Хрипенье стариков,
Гнилые хохоты чумы,
Кровавый бой врагов.

Забытый раненый солдат,
И стая хищных птиц,
Отца косой на сына взгляд,
Развратный гул столиц,
Толпы глупцов, безумный ряд
Животно-мерзких лиц.

И что же? Я ли создал их?
Или они меня?
Поэт ли я, сложивший стих,
Или побег от пня?
Кто демон низостей моих
И моего огня?
От этих тигровых страстей,
Змеиных чувств и дум –
Как стук кладбищенских костей,
В душе зловещий шум, –
И я бегу, бегу людей,
Среди людей – самум.

1899

"Слова любви, не сказанные мною…"

Слова любви, не сказанные мною,
В моей душе горят и жгут меня.
О, если б ты была речной волною,
О, если б я был первой вспышкой дня!

Чтоб я, скользнув чуть видимым сияньем,
В тебя проник дробящейся мечтой, –
Чтоб ты, моим блеснув очарованьем,
Жила своей подвижной красотой!

1898

Хвала сонету
Сонет

Люблю тебя, законченность сонета,
С надменною твоею красотой,
Как правильную четкость силуэта
Красавицы изысканно-простой.

Чей стан воздушный с грудью молодой
Хранит сиянье матового света,
В волне волос недвижно-золотой,
Чьей пышностью она полуодета.

Да, истинный сонет таков, как ты,
Пластическая радость красоты, –
Но иногда он мстит своим напевом.

И не однажды в сердце поражал
Сонет, несущий смерть, горящий гневом,
Холодный, острый, меткий, как кинжал.

1899

Безглагольность

Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Приди на рассвете на склон косогора, –
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.
Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далеко-далеко.
Во всем утомленье, глухое, немое.
Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада, –
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.
Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.

1900

"Она отдалась без упрека…"

Она отдалась без упрека,
Она целовала без слов.
– Как темное море глубоко,
Как дышат края облаков!

Она не твердила: "Не надо",
Обетов она не ждала.
– Как сладостно дышит прохлада,
Как тает вечерняя мгла!

Она не страшилась возмездья,
Она не боялась утрат.
– Как сказочно светят созвездья,
Как звезды бессмертно горят!

"Я – изысканность русской медлительной речи…"

Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи,
Я впервые открыл в этой речи уклоны,
Перепевные, гневные, нежные звоны.

Я – внезапный излом,
Я – играющий гром,
Я – прозрачный ручей,
Я – для всех и ничей.

Переплеск многопенный, разорванно-слитный,
Самоцветные камни земли самобытной,
Переклички лесные зеленого мая,
Все пойму, все возьму, у других отнимая.

Вечно юный, как сон,
Сильный тем, что влюблен
И в себя и в других,
Я – изысканный стих.

1901

"Будем как солнце! Забудем о том…"

Будем как солнце! Забудем о том,
Кто нас ведет по пути золотому,
Будем лишь помнить, что вечно к иному –
К новому, к сильному, к доброму, к злому –
Ярко стремимся мы в сне золотом.
Будем молиться всегда неземному
В нашем хотеньи земном!
Будем, как солнце всегда молодое,
Нежно ласкать огневые цветы,
Воздух прозрачный и все золотое.
Счастлив ты? Будь же счастливее вдвое,
Будь воплощеньем внезапной мечты!
Только не медлить в недвижном покое,
Дальше, еще, до заветной черты,
Дальше, нас манит число роковое
В вечность, где новые вспыхнут цветы.
Будем как солнце, оно – молодое.
В этом завет красоты!

1902

Осень

Поспевает брусника,
Стали дни холоднее,
И от птичьего крика
В сердце стало грустнее.
Стаи птиц улетают
Прочь, за синее море.
Все деревья блистают
В разноцветном уборе.
Солнце реже смеется,
Нет в цветах благовонья.
Скоро Осень проснется
И заплачет спросонья.

1905

"Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть…"

Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть,
Свет Луны они забыли, потеряли Млечный Путь.

Развенчав Царицу-Воду, отрекаясь от Огня,
Изменили всю Природу, замок Ночи, праздник Дня.

В тюрьмах дум своих, в сцепленье зданий-склепов,
слов-могил
Позабыли о теченье Чисел, Вечности, Светил.

Но качнулось коромысло золотое в Небесах,
Мысли Неба, Звезды-Числа, брызнув, светят здесь
в словах.

Здесь мои избрали строки, пали в мой журчащий стих,
Чтоб звенели в нем намеки всех колодцев неземных.

Чтоб к Стихиям людям бледным показал
я светлый путь,
Чтобы вновь стихом победным в Царство Солнца
всех вернуть.

1905

Россия

Есть слово – и оно едино.
Россия. Этот звук – свирель.
В нем воркованье голубино.
Я чую поле, в сердце хмель,
Позвавший птиц к весне апрель.
На иве распустились почки,
Береза слабые листочки
Раскрыла – больше снег не враг,
Трава взошла на каждой кочке,
Заизумрудился овраг.
Тоска ли в сердце медлит злая?
Гони. Свой дух утихомирь.
Вновь с нами ласточка живая,
Заморского отвергшись края,
В родимую влюбилась ширь.
И сердце, ничего не зная,
Вновь знает нежно, как она,
Что луговая и лесная
Зовет к раскрытости весна.
От солнца – ласка властелина,
Весь мир – одно окно лучу.
Светла в предчувствии долина.
О чем томлюсь? Чего хочу?
Всегда родимого взыскую,
Люблю разбег родных полей,
Вхожу в прогалину лесную –
Нет в мире ничего милей.
Ручьи, луга, болота, склоны,
В кустах для зайца уголок.
В пастушью дудку вдунул звоны,
Качнув подснежник, ветерок.
Весенним дождиком омочен,
Весенним солнцем разогрет,
Мой край в покров весны одет,
Нерукотворно беспорочен.
Другого в мире счастья нет.

1923

Моя любовь

Вступая в мир, мы в дом вступаем отчий,
Нас нежит мать, баюкает нас няня,
Роняет нам свой свет и отсвет счастье,
Родная речь промолвит нам: "Желанный!",
Всех звезд в мечты нам набросает полночь,
Привет тебе, моя любовь, Россия!

Из всех былин желанней мне Россия,
Взгляд матери и кроткий голос отчий,
Заря с зарей им чуть раздельность – полночь,
Июнь прозрачный, что-то шепчет няня,
Дремлю, горит лампадки свет желанный,
И свет и тень – во всем ребенку счастье.

Галчонка принесли, какое счастье.
Простых подарков не сочтет Россия.
Кормить галчонка – пир души желанный,
С птенцом дитя играет в разум отчий,
И сказку мне рассказывает няня,
Что сокол – день, а ворон с галкой – полночь.

Смеясь, на волю выпустил я полночь
И сердцем знал, что в черных крыльях счастье,
О светлых птицах досказала няня,
Жар-птицей назвала себя Россия,
И разве не костер – вес дом мой отчий,
И разве не огонь – наш гость желанный!

Кто сделал так, что весь мой свет желанный
Упал в нерассекаемую полночь?
Из далей запредельных образ отчий
Вернет ли мне мое родное счастье?
Леса, поля, калина, степь – Россия,
На грани лет ты будешь ли мне – няня?

Там где-то между звезд чуть шепчет няня:
"Терпи, терпи, твое придет, желанный!",
Тоска к тоске, мне мечет клич Россия,
Чтоб я не закреплял тоскою полночь.
И край чужой, мне не даруя счастья,
Дает мне страсть любить лишь край мой отчий.

Мой дом, мой отчий, лучших сказок няня,
Святыня, счастье, звук – из всех желанный,
Заря и полночь, я твой раб, Россия!

Париж,

1926, 9 мая

Зинаида Гиппиус (1869–1945)

Бессилие

Смотрю на море жадными очами,
К земле прикованный, на берегу…
Стою над пропастью – над небесами –
И улететь к лазури не могу.

Не ведаю, восстать иль покориться,
Нет смелости ни умереть, ни жить…
Мне близок Бог – но не могу молиться,
Хочу любви – и не могу любить.

Я к солнцу, к солнцу руки простираю.
Я вижу полог бледных облаков…
Мне кажется, что истину я знаю –
И только для нее не знаю слов.

1893

Ты любишь?

Был человек. И умер для меня.
И, знаю, вспоминать о нем не надо.
Концу всегда, как смерти, сердце радо,
Концу земной любви – закату дня.

Уснувшего я берегу покой.
Да будет легкою земля забвенья!
Распались тихо старой цепи звенья…
Но злая жизнь меня свела – с тобой.

Когда бываем мы наедине –
Тот, мертвый, третий – вечно между нами.
Твоими на меня глядит очами
И думает тобою – обо мне.

Увы! в тебе, как и, бывало, в нем,
Не верность – но и не измена…
И слышу страшный, томный запах тлена
В твоих речах, движениях, – во всем.

Безогненного чувства твоего,
Чрез мертвеца в тебе, – не принимаю;
И неизменно-строгим сердцем знаю,
Что не люблю тебя, как и его.

1896

Сонет

Один я в келии неосвещенной.
С предутреннего неба, из окна,
Глядит немилая, холодная весна.
Но, неприветным взором не смущенной,
Своей душе, в безмолвие влюбленной,
Не страшно быть одной, в тени, без сна.
И слышу я, как шепчет тишина
О тайнах красоты невоплощенной.

Лишь неразгаданным мечтанья полны.
Не жду и не хочу прихода дня.
Гармония неслышная таится
В тенях, в нетрепетной заре… И мнится:
Созвучий нерожденных вкруг меня
Поют и плещут жалобные волны.

1897

Любовь

В моей душе нет места для страданья:
Моя душа – любовь.
Она разрушила свои желанья,
Чтоб воскресить их вновь.

В начале было Слово. Ждите Слова.
Откроется оно.
Что совершилось – да свершится снова,
И вы, и Он – одно.

Последний свет равно на всех прольется,
По знаку одному.
Идите все, кто плачет и смеется,
Идите все – к Нему.

К Нему придем в земном освобожденье,
И будут чудеса.
И будет все в одном соединеньи –
Земля и небеса.

1900

До дна

Тебя приветствую, мое поражение,
Тебя и победу я люблю равно;
На дне моей гордости лежит смирение,
И радость, и боль – всегда одно.

Над водами, стихнувшими в безмятежности
Вечера ясного, – все бродит туман.
В последней жестокости есть бездонность нежности
И в Божией правде – Божий обман.

Люблю я отчаяние мое безмерное,
Нам радость в последней капле дана.
И только одно здесь я знаю верное:
Надо всякую чашу пить – до дна.

1901

Предел

Д. В. Философову

Сердце исполнено счастьем желанья,
Счастьем возможности и ожиданья, –
Но и трепещет оно и боится,
Что ожидание может свершиться…
Полностью жизни принять мы не смеем,
Тяжести счастья поднять не умеем,
Звуков хотим, – но созвучий боимся,
Праздным желаньем пределов томимся,
Вечно их любим, вечно страдая, –
И умираем, не достигая…

1901

ХРИСТИАНИН

По Ефрему Сирину

Все прах и тлен, все гниль и грех,
Позор – любовь, безумство – смех,
Повсюду мрак, повсюду смрад,
И проклят мир, и проклят брат.
Хочу оков, хочу цепей…
Идите прочь с моих путей!
К Нему – мой вздох, к Нему – мой стон,
В затвор иду – в затворе Он!

1901

"Я"

(От чужого имени)

Я Богом оскорблен навек.
За это я в Него не верю.
Я самый жалкий человек,
Я перед всеми лицемерю.
Во мне – ко мне – больная страсть:
В себя гляжу, сужу, да мерю…
О, если б сила! Если б – власть!
Но я, любя, в себя не верю.
И все дрожу и всех боюсь,
Глаза людей меня пугают…
Я не даюсь, я сторонюсь,
Они меня не угадают.
А все ж уйти я не могу;
С людьми мечтаю, негодую…
Стараясь скрыть от них, что лгу,
О правде Божией толкую, –
И так веду мою игру,
Хоть притворяться надоело…
Есмь только – я… И я – умру!
До правды мне какое дело?
Но не уйду, я слишком слаб,
В лучах любви чужой я греюсь;
Людей и лжи я вечный раб,
И на свободу не надеюсь.

Порой хочу я всех проклясть –
И лишь несмело обижаю…
Во мне – ко мне – больная страсть.
Люблю себя – и презираю.

1901

Что есть грех?

В. Ф. Нувелю

Грех – маломыслие и малодеянье,
Самонелюбие – самовлюбленность,
И равнодушное саморассеянье,
И успокоенная упоенность.

Грех – легкочувствие и легкодумне,
Полупроказливость – полуволненье.
Благоразумное полубезумие,
Полувнимание – полузабвенье.

Грех – жить без дерзости и без мечтания,
Не признаваемым и не гонимым.
Не знать ни ужаса, ни упования
И быть приемлемым, но не любимым.

К стыду и гордости – равнопрезрение…
Всему покорственный привет без битвы…
Тяжеле всех грехов – Богоубьение,
Жизнь без проклятия – и без молитвы.

1902

Нагие мысли

Темные мысли – серые птицы…
Мысль одинокая нас не живит:
Смех ли ребенка, луч ли денницы,
Струн ли дрожание – сердце молчит.

Не оясняют, но отдаляют
Мысли немые желанный ответ.
Ожесточают и угашают
Нашей природы божественный свет.
Тяжкие мысли – мысли сухие,
Мысли без воли – нецарственный путь.
Знаю свои и чужие грехи я,
Знаю, где можно от них отдохнуть.
Мы соберемся в скорби священной,
В дыме курений, при пламени свеч,
Чтобы смиренно и дерзновенно
В новую плоть наши мысли облечь.
Мы соберемся, чтобы хотеньем
В силу бессилие преобразить,
Веру – со знанием, мысль – с откровеньем,
Разум – с любовию соединить.

1902

Все кругом

Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!

Но жалоб не надо; что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.

1904

Свобода

Я не могу покоряться людям.
Можно ли рабства хотеть?
Целую жизнь мы друг друга судим, –
Чтобы затем – умереть.
Я не могу покоряться Богу,
Если я Бога люблю.
Он указал мне мою дорогу,
Как от нее отступлю?
Я разрываю людские сети –
Счастье, унынье и сон.
Мы не рабы, – но мы Божьи дети,
Дети свободны, как Он.
Только взываю, именем Сына,
К Богу, Творцу Бытия:
Отче, вовек да будут едино
Воля Твоя и моя!

1904

Непредвиденное
1913

По Слову Извечно-Сущего
Бессменен поток времен.
Чую лишь ветер грядущего,
Нового мига звон.
С паденьем идет, с победою?
Оливу несет иль меч?
Лика его я не ведаю,
Знаю лишь ветер встреч.
Летят не здешними птицами
В кольцо бытия, вперед,
Миги с закрытыми лицами…
Как удержу их лет?
И в тесности, в перекрестности, –
Хочу, не хочу ли я, –
Черную топь неизвестности
Режет моя ладья.

Тише

…Славны будут великие дела…

Ф. Сологуб

Поэты, не пишите слишком рано,
Победа еще в руке Господней.
Сегодня еще дымятся раны,
Никакие слова не нужны сегодня.
В часы неоправданного страданья
И нерешенной битвы
Нужно целомудрие молчанья
И, может быть, тихие молитвы.

Август 1914

"Петроград"

Кто посягнул на детище Петрово?
Кто совершенное деянье рук
Смел оскорбить, отняв хотя бы слово,
Смел изменить хотя б единый звук?

Не мы, не мы… Растерянная челядь,
Что, властвуя, сама боится нас!
Все мечутся, да чьи-то ризы делят,
И все дрожат за свой последний час.

Изменникам измены не позорны.
Придет отмщению своя пора…
Но стыдно тем, кто, весело-покорны,
С предателями предали Петра.

Чему бездарное в вас сердце радо?
Славянщине убогой? Иль тому,
Что к "Петрограду" рифм гулящих стадо
Крикливо льнет, как будто к своему?

Но близок день – и возгремят перуны…
На помощь, Медный Вождь, скорей, скорей!
Восстанет он, все тот же бледный, юный,
Все тот же – в ризе девственных ночей,

Во влажном визге ветренных раздолий
И в белоперистости вешних пург, –
Созданье революционной воли –
Прекрасно-страшный Петербург!

Назад Дальше