– Иди в ту комнату, – Эммануэль подтолкнул итальянца в спину, – и запрись со стариком. Если начнут ломиться, перережь ему глотку и брось тело в окно.
– Там решетка, – возразил обстоятельный южанин. – И чего это с синьором Робертом?
– Не вздумай дотронуться до старика даже пальцем, – прохрипел англичанин. – Если хоть один волос упадет с его головы!..
– Иди-иди. – Нотариус вынул из замка ключ и сунул его в руку Титто. – Делай, как велено. Не то старик и тебя угостит, как Роберта.
– Ну да? – Глаза южанина полезли на лоб от удивления: слепой старик поверг в прах молодого здорового мужчину!
– Идиоты! – хрипел Роберт. – Не трогайте слепого! Он ищет смерти, чтобы вместе с ней обрести свободу! Вы хотите помочь ему?
– Титто, старика не трогать, – распорядился Мирадор и обратился к англичанину: – А ты, если не вовремя откроешь рот… Даже секретная служба не даст тебе тогда второй жизни! Фиш, впусти ищеек!
Итальянец закрылся в комнате с шейхом, а нотариус кинулся вниз и вскоре вернулся с пожилым офицером и двумя солдатами. Роберт уже сидел на диване, а напротив устроился в кресле Мирадор. Со стороны они выглядели как два приятеля.
– Чем обязаны вашему посещению? – поприветствовав офицера, спросил француз.
– Синьоры. – Полицейский откашлялся. – Кто из вас несколько дней назад прибыл в Геную на корабле "Благословение"? Предупреждаю, что у нас имеются точные приметы этого человека.
Он выразительно посмотрел на англичанина и кончиком большого пальца поправил поседевшие усы, всем своим видом давая понять: запираться бесполезно!
– Это я, – невозмутимо признался Роберт. – В чем дело, господин офицер? Я не нарушил никаких законов вашего королевства.
– Предлагаю вам, синьор, пройти вместе с нами. – Полицейский сделал приглашающий жест в сторону дверей. – Мое начальство желает побеседовать с синьором путешественником.
– Не могли бы мы уладить возникшие недоразумения прямо здесь? – Мирадор левой рукой демонстративно достал пухлый бумажник, но офицер отвернулся, вздохнул и как отрезал:
– Нет!
– За такие шутки на Островах вам свернут шею, – тихо прошипел Роберт.
– Я здесь ни при чем, – шепотом огрызнулся Мирадор. – Если откроете там свою пасть, вам тоже несдобровать.
– Если меня задержат, вытащите, – поднявшись, тихо попросил англичанин. – Или будем сидеть вместе.
– Обещаю помочь, – выдавил из себя Мирадор и громко предложил: – Бокал вина или сигару, офицер?
– Благодарю, – отказался полицейский. – Нам еще нужно осмотреть дом. Что у вас тут?
Он подергал ручку двери смежной комнаты. Француз и англичанин переглянулись. Фиш тут же нашелся:
– Там наш слуга и его больной отец. Не хотелось бы их беспокоить.
Офицер недовольно дернул щекой и положил руку на эфес сабли. Мирадор нехотя дал второй ключ. Дрожащей рукой Эммануэль вставил его в замок и повернул: вдруг итальянец уже занес нож, чтобы перерезать горло слепому? От этих южан всего можно ожидать.
Отстранив нотариуса, полицейский сам открыл дверь и заглянул в комнату. Там на оттоманке лежал старик, а около него сидел средних лет мужчина. Он радостно осклабился при виде офицера и подмигнул:
– Добрый день, капитан! Заходите, не бойтесь, папаша слеп и глух, вы его не разбудите!
Полицейский подозрительно всмотрелся, но заметив, что грудь старика мерно вздымается при дыхании, закрыл дверь и обернулся к Фишу:
– Кто еще в доме?
– Больше никого. Кухарки не держим, и вообще мы здесь проездом.
Офицер оказался дотошным и вместе с Эммануэлем облазил весь особняк. Солдаты как истуканы торчали в гостиной, не спуская глаз с Роберта.
– Помните, вы обещали, – по-английски напомнил он, когда его уводили.
– Вы тоже, – ответил Мирадор.
– Прошу без разрешения властей не покидать город, – на прощание предупредил полицейский. – В противном случае возникнут неприятности.
– Спасибо за предупреждение, – поблагодарил Мирадор с самой безмятежной улыбкой. – Всего доброго.
Эммануэль пошел проводить полицейских и Роберта. Когда он вернулся, Мирадор раздраженно мерил гостиную шагами.
– Тайная служба короны! – От ярости он брызгал слюной. – Свинья! Вляпался в какое-то дерьмо со своей тайной службой и теперь может испортить нам всю обедню.
Титто скромно сидел на стуле у дверей комнаты шейха и чистил кончиком навахи под ногтями. На его губах блуждала улыбка.
– Ты будешь его вытаскивать? – прямо спросил нотариус.
– Придется, – вздохнул Мирадор. – Но с каким удовольствием я послал бы его к дьяволу и уехал: пусть сам выпутывается как знает.
– Далеко ли уедем? – мрачно заметил Фиш.
– Ладно, помолчи, – оборвал его Мирадор. – Нас осталось трое. По очереди будем дежурить у старика, а в город выходить по одному, чтобы двое все время были в доме. Я вызову надежных людей, и если нам придется все-таки задержаться здесь из-за этой свиньи Роберта, они помогут охранять пленника.
– Чего бояться? – Эммануэль зевнул. – Синьор Лоренцо получил девку обратно целехонькой и успокоился. Остается лишь мифический русский, но он давно потерял наш след.
– Посмотрим, – процедил Мирадор. – Провизия на Титто, он же сегодня ночует со слепым. Все!
Титто сложил нож, притащил постель в комнату старика и устроил себе ложе на полу у дверей. Он многое слышал о доне Лоренцо и считал, что тот вряд ли успокоился: месть – святое дело для любого моссадиери, кем бы он ни был: доном, главой моссади или простым стрелком. Что же касается русского, то о нем Титто никогда ничего не слышал. Правда, генуэзцы утверждали, что этот парень отважен и хитер, как дьявол, но ведь он не итальянец и не моссадиери! Если бы он родился в Неаполе или на Сицилии, тогда да. А что такое русский? Он никто!
Титто не боялся ни дона Лоренцо, ни русского. Его, так же как и французов, волновало лишь одно – получить побольше денег и поскорее убраться из Италии.
Роберт неприятно удивился, когда увидел за углом закрытую карету мрачного черного цвета, в каких обычно перевозили арестантов. Полицейский распахнул перед ним дверцу, и англичанин на секунду замер – сейчас последняя возможность исчезнуть! Справиться с болванами в полицейской форме не проблема, но, оказав сопротивление представителям власти, он автоматически ставил себя вне закона, волей-неволей превращаясь в изгоя и подтверждая, что любые подозрения в отношении его имеют под собой почву. Стоит ли давать такой козырь в руки пусть не врагов, но людей, настроенных по отношению к тебе, прямо скажем, не слишком благожелательно?
Опять же, что тогда будет с шейхом? Мирадор наверняка воспользуется вынужденным отсутствием Роберта, чтобы провернуть свои делишки и присвоить лавры победителя. Нет, пожалуй, не стоит торопить события и самому совать голову в петлю. Если, паче чаяния, ему предъявят какие-то обвинения и задержат, а Мирадор не вытащит из каталажки, пусть потом пеняет на себя. Шутить со всемогущим ведомством, к которому принадлежал Роберт, не позволено никому, даже королям!
И англичанин сел в экипаж. Рядом с ним устроился офицер, а солдаты встали на запятки. Карета покатила по улочкам, уныло стуча колесами по камням мостовой. Полицейский не опустил темные шторки, и Роберт делал вил, что смотрит в окно, но на самом деле ему не давала покоя одна мысль – слепой шейх! Уж не подстроил ли все хитроумный Мирадор вкупе со своим прихлебателем Фишем, чтобы завладеть пленником которого Роберт с такими трудами добыл и притащил в Европу, преодолев пустыни и горы, моря и реки?
Наконец, карета остановилась, и англичанина вежливо попросили пройти в кабинет начальника полиции. Там он увидел желчного господина в штатском платье, уютно устроившегося за большим письменным столом. Над головой главного блюстителя порядка висел портрет Виктора-Эммануила Второго – первого короля объединенной Италии. Монарх равнодушно взирал с полотна на покрытую ровным загаром лысину чиновника и слегка щурился, как бы поощряя его рвение и уже прикидывая в уме, какой награды достоин этот преданный служака.
Роберт сердцем почуял недоброе: такой тип людей, как начальник местной полиции, был ему слишком хорошо знаком. Однако выбирать, с кем здесь беседовать, не в его воле.
– Я рад вас видеть, – улыбнулся начальник полиции. – Надеюсь, мы будем откровенны?
"Надо понимать, откровенность предполагается лишь с моей стороны", – понял англичанин и молча кивнул, ожидая продолжения. Он уже твердо решил открещиваться от любых обвинений в свой адрес и ни под каким видом не подписывать никаких бумаг: раньше в Италии ему бывать не случалось, а наследить здесь за несколько дней он не успел. Разве только вдруг выплывут связи Мирадора с генуэзскими бандитами, которым поручали убийство русского? Но Роберт ни с кем ни о чем не договаривался и никому ничего не поручал.
– Мое имя Филиппо Симоне, – чуть привстав с кресла, представился начальник полиции. – Позвольте, синьор, узнать, как вас зовут?
Он придвинул поближе к себе чистый лист плотной бумаги и обмакнул перо в чернильницу.
– Роберт Мак-Грегор.
– О, синьор англичанин, – еще шире заулыбался Симоне. – Вы бывали раньше в Италии?
– Нет. – Роберт считал, что чем меньше слов, тем меньше возможности у ищеек к чему-либо придраться. Если начать рассказывать о всех странах, где ему довелось побывать, и выпавших на его долю приключениях, полицейский разинет рот от изумления и не закроет его до утра.
– Давно вы прибыли в королевство, – продолжал допытываться Филиппо, что-то помечая на бумаге.
– Несколько дней назад. Высадился в Генуе с французского торгового судна "Благословение". – Все это полицейские знали и без него, поэтому Роберт ничем не рисковал.
– Да-да, – согласно закивал Симоне. – Позвольте узнать о цели вашего пребывания в объединенной Италии?
– Я представитель британской торговой фирмы, поэтому интересы чисто коммерческие.
– Намереваетесь посетить Рим, Неаполь, прославленную Шекспиром Верону?
"Он достаточно образован для простой ищейки. – отметил англичанин. – Обычно здесь мало кто знает имя Шекспира. Итальянцы больше интересуются оперой и тенорами или протирают штаны на церковных скамьях, если только не пьют вино в тратториях".
– Пока не решил, – ответил он.
– Чем торгует ваша фирма?
– Колониальные товары.
– Понятно, – протянул Симоне, поигрывая пером. – Вы бывали в Пруссии?
– Нет.
– А в Вене? Говорят, очень красивый город. И Австрийские Альпы! – Полицейский восхищенно закатил глаза.
– Нет.
– С кем вы должны встретиться в Модене?
Англичанин недоуменно пожал плечами: с кем ему здесь встречаться? И вдруг понял, что для торговца он ведет себя слишком нелюдимо и не сыплет именами владельцев фирм, банкиров, поставщиков и арматоров. Сдается, полицейский чиновник потихоньку загоняет его в заранее приготовленную западню?
– Здесь я проездом, – поспешил исправить положение Роберт. – Меня больше интересует Турин. Там крупные банки и есть возможность заключить долгосрочные контракты или получить кредиты для компании.
– Заедете в Милан? – с самым невинным видом поинтересовался Симоне.
– Не думал об этом, – ответил англичанин
– Вы не откровенны. – Начальник полиции откинулся на спинку кресла и осуждающе покачал лысеющей головой. – Вы давно знакомы с вашими спутниками?
– Нет, мы встретились в Генуе, – честно признался Роберт.
– И вы решили использовать их как прикрытие своего вояжа? – Глаза Симоне впились в лицо иностранца, но тот сохранял полную невозмутимость.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор Симоне.
– Так ли? – прищурился начальник полиции, явно копируя прищур монарха на портрете. – Вы прекрасно говорите на итальянском. Правда, чувствуется жесткий акцент.
– Ничего удивительного, я шотландец.
– Скорее австриец. – Симоне весело захохотал, довольный своей шуткой. – Австриец, выдающий себя за шотландца! Как же вы, господин коммерсант, – последнее слово он произнес с оттенком издевки, – не побывали ни в одной фирме или банке Генуи? А ведь там полный простор для торговцев колониальными товарами! Генуэзцы начали это дело задолго до британцев. Непростительный промах!
– Я не понимаю вас, – упрямо повторил Роберт, чувствуя, западня вот-вот захлопнется и ему придется либо полностью раскрыться, либо отдуваться за чужие грехи. Кто знал, что треклятый Мирадор со своими дружками напортачит и придется сходить на берег вместе с пленником? Посещение Италии не входило в планы Роберта, и он не имел подходящей легенды, украшенной, как корона драгоценными камнями, массой достоверных фактов и имен. Тогда он легко мог бы сослаться на банкиров или купцов и ищейке не оставалось ничего иного, как заткнуться, но… Теперь приходится изображать тугодума и плести об интересах фирмы в Турине.
– Мы договаривались поговорить откровенно, – напомнил Филиппо. – Но вы не хотите признаться, хотя я располагаю доказательствами, необходимыми для вашего изобличения. Чистосердечное признание облегчит не только вашу душу, по и участь! Клянусь, я сам походатайствую за вас перед Его Величеством и попрошу помиловать.
"Врет, – подумал англичанин. – Хочет получить орденок или повышение в чине и требует от меня каких-то дурацких признаний, а как только я поддамся, тут же сунет мою голову под топор, а сам поднимется на следующую ступеньку административной лестницы. Речь явно идет не о пленнике. Но о чем? В чем я должен признаться этому "гению сыска"?"
– Я не понимаю вас, синьор Симоне! В чем я должен признаться?
Начальник полиции лукаво погрозил ему пальцем, перегнулся через стол и понизил голос:
– Вы хотите, чтобы я сам сказал об этом? Так? Вы связаны присягой? Вы австрийский шпион!
– Это даже не смешно. – Роберт поджал губы. – Это просто глупая шутка. Я никогда не бывал в Австрии и клянусь, что не имею никакого отношения к ее секретным службам, если таковые там имеются.
– Они имеются у каждого уважающего себя государства, – самодовольно заметил Симоне. – Итак, вы признаете, что являетесь австрийским агентом? Проще говоря, шпионом, проникшим на нашу территорию?
– Скажите, вы сумасшедший? – вполне серьезно спросил англичанин.
– Вот вы как? – Начальник полиции нисколько не обиделся. – Я уважаю вашу выдержку и стойкость. Поэтому дам время подумать: хочет ли ваша шея влезть в петлю и узнать, сколько весит задница? Поверьте, она всегда перетягивает!
– Не сомневаюсь, – сухо заметил Роберт, – но уверен, что вам скоро придется приносить мне глубочайшие извинения.
Филиппо скептически хмыкнул и позвонил в маленький серебряный колокольчик. В кабинет вошли двое полицейских и встали по бокам сидевшего на стуле англичанина.
– Итак, – Симоне откинулся на спинку кресла, – вы не желаете признать свою вину?
– Нет, синьор. – Роберт поднялся. Похоже, несколько затянувшийся фарс близится к развязке?
– Тогда подумайте.
Начальник полиции сделал знак подчиненным, и те железной хваткой взяли англичанина за локти ловко развернули задержанного, потащили его во двор и втиснули в закрытую карету, зажав на сиденье с двух сторон. От полицейских крепко пахло потом, дешевым вином и луком. Роберт хотел достать из кармана надушенный платок, чтобы демонстративно прикрыть им нос, но его поймали за запястье – лапы у подчиненных Симоне оказались не хуже стальных браслетов. Англичанин решил не сопротивляться – все равно эта глупая комедия скоро закончится.
Куда они ехали, он не видел, поскольку конвоиры опустили черные шторки. Примерно через час Роберт очутился во дворе мрачного здании, окруженного высокой стеной. Неужели тюрьма? Конвоиры опять подхватили его под руки и втащили в канцелярию. Молодой чиновник в очках начал задавать вопросы: имя, подданство, вероисповедание, род занятий.
– Я могу жаловаться? – прервал его англичанин.
– Конечно, – тут же откликнулся чиновник. – Королевскому прокурору и министру полиции. Бумагу и чернила вам принесут в камеру.
– В камеру?! Мне не предъявили никаких обвинений!
– Ошибаетесь, синьор. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Австро-Венгрии. Снимите пояс и галстук, отдайте подтяжки, часы и все имеющиеся при вас бумаги. Мы внесем все это в опись.
– Фантасмагория! – Роберт ошалело покрутил головой. Такого поворота событий он не ожидал.
Спустя полчаса его заперли в одиночной камере с единственным узким зарешеченным окном, выходившим во двор. На стене висело обязательное для всех итальянских присутственных мест распятие, под ним деревянные нары вместо кровати, прибитый к полу табурет и откидной стол. В углу прикрытый деревянной крышкой бак – параша. На ее крышке стояли таз и кувшин с водой для умывания.
"Ну, Мирадор, – подумал Роберт, – если ты не вытащишь меня отсюда до завтра, пеняй на себя! А пока нужно написать королевскому прокурору и министру полиции – пусть этого самодовольного болвана Симоне взгреют по первое число и отучат выступать с таким апломбом. Где обещанные бумага и чернила?"
Англичанин начал стучать в дверь и чуть не разбил себе кулаки, пока пришел надзиратель. Приоткрыв "глазок", он сердито буркнул:
– Чего шумишь? Хочешь, чтобы надели кандалы?
– Дайте бумагу и чернил! Я должен написать жалобу королевскому прокурору.
– Завтра. Сегодня уже все жалобы отправили. – "Глазок" закрылся.
Роберт подошел к окну и поглядел на часового, стоявшего у полосатой будки около ворот. Косые лучи заходящего солнца взблескивали на примкнутом к ружью штыке, окрашивая его алым, словно он уже обагрился свежей кровью. Англичанин зло стукнул кулаком по решетке: ну, Мирадор! Если бы не его слюнтяи, "Благословение" уже подходил бы к Гибралтару, а то и миновал его…
Устроившись напротив распахнутого окна, Кутергин и да Эсти через подзорные трубы разглядывали дом, в котором по сведениям, полученным синьором Лоренцо, содержали слепого шейха. Трехэтажный, с мансардой, он стоял на другом берегу реки, чуть наискосок от дома, который занял по приезде в Модену маркиз. Если сведения, добытые моссадиери, верны, то в данный момент Мансур-Халима и его родственников и друзей разделяли лишь стены домов, с полверсты пространства и мутноватые, отливающие зеленью воды реки, ниже по течению впадавшей в знаменитую По.
Федор Андреевич внимательно осмотрел зарешеченные окна второго этажа, каменную кладку стен дома, быстро текущие воды и скалистый обрыв. Кстати, он просто плевая горушка по сравнению со скалами, где приходилось ползать вместе с Али-Резой, спасаясь то от исмаилитов, то от погони вольных всадников. Неужели и Мирт в этом доме под черепичной крышей, а вместе с ним заветная шкатулка, книга и сумка с бумагами? Капитан был уверен, что на набережной в Генуе видел именно Мирта, переодетого в европейское платье, – слишком страшную память оставил по себе Желтый человек, чтобы перепутать его с кем-либо. Это сильный, злобный и опасный противник, и он готов драться до тех пор, пока его не убьют.