- Эйдорф жив или нет?
- Какая разница? - удивился чекист.
- Если немец мертв, значит, Бурнаш отправился к румынской границе.
- Почему?
- Потому что мертвым, гражданин начальник, документы не нужны, - пояснил Сапрыкин.
Цыганков подпрыгнул, уронив стул, и пулей вылетел из комнаты.
- Ксанка, ты паспорт Эйдорфа при обыске находила?
- Нет, а что?..
- Бурнаш, кажется, за границу ушел, - выдохнул Яшка.
23
Хорунжий Славкин доставил девушку в номер гостиницы. Там он усадил Юлю на диван и на всякий случай приказал связать ей руки.
- Мне больно.
- Потерпи, красавица, - подмигнул ей потрепанный господин, - дальше будет хуже, так что о руках позабудешь точно.
- Георгий Александрович, вы захватили меня в плен, но вполне могли бы избавить от хамства.
Кивком головы Славкин отослал агента в угол комнаты. Другой угол облюбовал второй агент, а сам Георгий Александрович уселся рядом с девушкой на диван.
- Извините, фроляйн Юлия, за поведение моего агента. Все мы в этой бюргерской стране немного охамели.
- Принимаю ваше извинение, - гордо вздернув голову, сказала Юля.
- Мы обязаны соблюдать правила приличия, но, как солдаты, в первую очередь должны выполнять приказ, понимаете?
- Нет, я-то не солдат!
- Это я к тому, что если нам придется вас расстрелять, то мы сделаем это корректно.
Юля вздрогнула, ее плечи потеряли твердый разворот.
- Вы серьезно?
Славкин достал портсигар.
- Вы не возражаете?.. - он прикурил и глубоко затянулся. - Все очень серьезно, - как можно душевней сказал он, - но если вы нам поможете, то мы сумеем сохранить вам жизнь и даже вернем вас на родину.
- Что вам надо?
- Нам бы хотелось знать, с каким заданием прибыл в Германию ваш друг чекист?
- Но Валерий уже не служит в ЧК.
- Смею предположить, что речь идет о диверсии, а? - Славкин старался смотреть на девушку как можно пристальнее, это должно смущать допрашиваемую.
- Что вы мелете?
- Поймите, Валерий Михайлович, приехав сюда, скрыл свою причастность к ВЧК, что по местным законам автоматически делает его шпионом. Так что если вы, Юлия, сообщите нам о его задании, то ничем ему уже не повредите. Я уверен, что если вы поговорите с вашим другом, он даже возражать не будет. В отличие от вас, невинной, он знал, на что шел. Более того, в компании с вами, мне кажется, он рассчитывал вызвать меньше подозрений со стороны местных властей и если бы не мы, то…
- Георгий Александрович, - торжественно сказала Юля, - вы сволочь и провокатор!
- А я думал, что вы из интеллигентной семьи, - сказал, порозовев, хорунжий Славкин.
- Я-то - да.
В дверь вежливо постучали.
- Кто там? - спросил хорунжий, довольный, что можно сменить тему.
- Обслуживание в номерах.
- Ужасно хочется есть, - оживился Славкин. - А вы что-нибудь желаете?
- Когда вы меня схватили, я как раз собиралась идти обедать, - ответила девушка.
- Минуточку! - крикнул офицер. - Я вас развяжу, но не пытайтесь звать на помощь или убегать, обещаете?
- Ладно, - кивнула Юля, предпочитая в любом случае иметь развязанные руки.
Славкин освободил девушку и кивнул агенту. Тот открыл дверь, и на пороге возник официант со столиком на колесах.
- Прикажете горячее? - спросил он.
Юля откинулась на подушку дивана, чтобы себя не выдать. Мартин, не глядя по сторонам, вошел и подкатил столик с судками прямо к коленям хорунжего. Поворачиваясь, он не удержался и подмигнул Юле.
- Приятного аппетита, - получив на чай, официант вышел, дверь за ним снова заперли.
Нежный запах еды невольно привлекал, а штабс-капитан, гоняя с утра своих людей по делам, о провианте даже не позаботился. Сам виноват, что придется заплатить за эту закуску. Агенты приблизились к столику и потянули носами.
- Кажется, что-то жареное, - сказал Славкин и приподнял самую большую крышку. С блюда действительно поднимался дымок, только аромат его был неаппетитным запахом горящего бикфордова шнура - на блюде лежала толовая шашка.
- Ложись! - заорал хорунжий и одним прыжком оказался за спинкой дивана. Оба агента повалились на пол. Юля сжалась в комок и зажмурила глаза.
Валера, Мартин и Густав только этого сигнала и ждали. Под дружным напором дверь сорвалась с петель, и они ворвались в комнату.
- Лежите, как лежите, и все останетесь жи вы! - крикнул Валерка, подхватывая с дивана испуганную Юлю. Она никак не могла поверить, что уже спасена. Густав хладнокровно плюнул на пальцы и, потушив фитиль, положил шашку себе в карман.
- Пошли скорее, - позвал Мартин, который остался у дверей и следил за коридором.
Друзья выскользнули из комнаты и быстро спустились в фойе гостиницы. Густав бросил шашку в первую попавшуюся урну, и как раз вовремя: на крыльце показались полицейские.
- Гостиница не взорвется? - показывая одними глазами на урну, спросила Юля.
- Ну что ты, - улыбнулся Валера, - это же только обертка от шашки, без взрывчатки. Неужели ты думаешь, что я бы позволил Густаву зажечь настоящую?
- Всем оставаться на своих местах, - громко сказал с порога полицейский капрал.
- Влипли, - сказал Мартин.
- Кто: мы или они? - ободряюще приобнял его отец.
* * *
- Вы действительно служили в карательной организации ЧК? - спросил капрал.
- Да, герр офицер, - признался Валерий, - но я этого не скрывал, а кроме того, сюда я приехал как инженер.
- Это наводит на размышления, - глубокомысленно сказал полицейский.
- На какие?
- Ваши раненые соотечественники, находящиеся сейчас в больнице, утверждают, что это вы совершили диверсию, взорвав их в бильярдной.
- Бывшие соотечественники, герр офицер, - поправил Мещеряков. - Если вы положите их по разным палатам, а потом допросите по отдельности, то кто-нибудь обязательно признается, что когда меня туда привели, то сразу обыскали.
- Вы могли спрятать взрывчатку заранее.
- Они же меня приехали искать, а не я их. Кроме того, как бы я мог достать из тайника шашку и зажечь ее на глазах четверых вооруженных мужчин? Вы всерьез меня в этом обвиняете?
- Нет, иначе бы я не позволил участвовать при разговоре вашим спутникам, - заметил капрал. - Но дверь в гостинице вы все-таки сломали?
- Но ведь меня же схватили эти люди, как вы не поймете! - воскликнула Юля со своего места.
- Я не с вами разговариваю, фроляйн, - сказал полицейский.
- Вам следовало обратиться в полицию с заявлением, а не вламываться в номер. Кстати, эти люди тоже утверждают, что мальчишка сначала принес им на блюде горящую толовую шашку.
- Она взорвалась? - невинно спросил Валерка.
- Пока нет, - задумавшись, брякнул капрал. - То есть постойте, не хотите же вы сказать?..
- Раз не было взрыва, то, наверное, и шашки не было, логично? - спросил Мещеряков.
- Логично… Что вы меня путаете? - возмутился страж порядка. - Вы понимаете, что за хулиганство в гостинице на вас могут подать в суд русские постояльцы?
- Они не подадут, - уверенно сказал Валера.
- А с управляющим гостиницы мы договоримся, - сказал вдруг молчун Густав. - Она ведь принадлежит фирме "Бруно и сын", как и половина нашего поселка?
- Кажется, да, - согласился полицейский. - К чему вы клоните?
- Герр офицер, поселок и все его жители живут и имеют работу благодаря угольной компании, так?
- Да.
- А вот эти русские платят за свою стажировку у Бруно золотом. Неужели вы хотите, чтобы разгорелся международный скандал, герр офицер? Эти русские инженеры уедут на родину, а мы с вами потеряем работу. - Густав чуть передохнул от такой длинной речи. - Спор о том, кто прав, решить с помощью фактов нельзя, все свидетели - заинтересованные лица. Поэтому выбор прост: или международный скандал с непредсказуемыми последствиями, или белоэмигранты получат срок за хулиганство, который большая часть из них проведет на больничных койках.
- Можете им даже не сообщать о наказании, - сказала Юля, - они и не узнают!
- Хорошо, а кто договорится с владельцем бильярдного зала? - в отчаянии спросил капрал.
Друзья переглянулись и дружно пожали плечами.
- Может быть, - капитан Овечкин? - предположил Валерка. - Ведь это была его идея - немного поиграть…
24
Яшка бегом кинулся искать ближайший телефон. В частных домах вроде сапрыкинского их не могло быть, а ближайшие каменные здания находились на соседней улице. Цыганков нашел здание райкомхоза и оттуда позвонил Ларионову.
- Понятно, - сказал Даниил, выслушав доклад цыгана. - Заканчивайте обыск и везите обоих задержанных ко мне.
- Дань, нужно на границу скорей сообщить!
- Я знаю.
- Скорее, Данька!
- Центральная три дня не работает, а наш аппарат позавчера шальной пулей разбило. Ребята чинят.
- Может, я до ближайшей станции рысью, а?
- Яшка, гонца я пошлю, а вы с Ксанкой сюда возвращайтесь.
- Есть, командир.
Цыганков понимал, почему Даниил так спокойно говорит. Если Бурнаш действительно отправился на ближайший пограничный пункт, то он в дороге уже больше суток, и они опоздали. Но смириться с этим Яков не мог и готов был прямо сейчас скакать в погоню. Только твердый приказ командира заставил его вернуться в дом Сапрыкина. Оксана уже приняла команду на себя, и обыск заканчивался. Кроме револьвера на чердаке нашелся еще обрез и коробка с винтовочными и револьверными патронами.
- Посмотри-ка, - Ксанка показала Яшке на маленький столик в углу комнаты. На нем были карандаш, блокнот и тарелка с горсткой свежего пепла.
Боцман поглядел в ту же сторону и равнодушно отвернулся. Не такой он дурак, чтобы оставлять улики. Расшифровав письмо Кудасова, он сжег и его, и листок с расшифровкой. Ни за что он не признается, что был агентом. Сбил его цыганенок очной ставкой, но теперь Боцман передумал. А Илюхе, если что, плюнет в глаза и скажет, что первый раз видит.
Ксанка взяла со столика тарелку, карандаш, блокнот и прибавила к уликам.
- Закончили? - спросил Яков.
- Да, - сказала Оксана. - Только как мы это доставим?
- На его телеге и отвезем, - кивнул Цыганков в сторону Сапрыкина. - Все равно лошадь бросать негоже.
В дороге чекисты следили, чтобы арестованный с мальчишкой не разговаривали, а в коридоре ЧК усадили их на разные скамьи.
Насти не было, а Данька уже сидел за столом, только необычная бледность выдавала его ранение. Яша и сестра подробно пересказали ему историю ареста и обыска Сапрыкина.
- А что с телеграфом?
- Чинят, - сказал командир, - Остапенко я на станцию послал, пока не возвращался… Давайте Сапрыкина сюда.
- Доброго здоровьичка, гражданин начальник, - сказал с порога Николай Иванович.
- Проходите, садитесь.
Боцман сел на приготовленный стул боком и глядел в сторону. Данька остался за столом, а остальные Мстители устроились у стенки.
- Ваше имя?
- Сапрыкин Николай Иванович, вон ведь пачпорт мой перед вами.
- Давно связным работаете у Бурнаша?
- Я радиотехником работаю. А с атаманом делов не имею. Попросили меня записочку передать - я и сделал.
- Сколько раз?
- Один.
- Глупо, Николай Иванович.
- Сам знаю, да на деньги соблазнился.
- И много дали?
- Пять червонцев.
- Глупо думать, что мы поверим в такой рассказ.
- Ей-богу, один раз нечистый попутал, а что в записке было, я вашему, вот ему, как есть рассказал.
- А если Косого позвать?
- Да зовите кого хотите: что косой, что рябой - мне все едино.
- Оружия зачем столько хранили?
- Обрез для самообороны приберег, мало ли бандитов гуляет, а револьвер я нашел и сдать хотел. Да я вот ему уже все рассказал, подтверди, служивый.
- На вот в этой тарелке что жгли?
- Бумажку.
- От господина полковника?
- Дак чины-то отменили, нет больше полковников.
Даниил взял сапрыкинский карандаш и попробовал им писать. На твердый грифель приходилось сильно давить.
- А знаете, Николай Иванович, вы правильно делаете, что Илюхи Косого не боитесь.
- Это как? - бросил на командира быстрый взгляд Боцман.
- Он вам больше не опасен, потому что погиб третьего дня, пытаясь взорвать меня гранатой.
- Данька! - вскочил с места Яшка.
Ксанка дернула его за рукав обратно.
- Кого же мне бояться? Мальчишку, что ли? Больше свидетелей нету, - нотка торжества мелькнула в голосе Боцмана.
- Есть, - совершенно серьезно сказал Ларионов и твердо поглядел на Сапрыкина. - У нас есть письменные показания свидетеля, которым даже вы не можете не верить.
- Опять врете, - отмахнулся Боцман, - то Эйдорф у вас жив, то Косой… Может, скажете, что Бурнаша поймали?
- Пока нет.
- Тогда кого же?
Данька отложил твердый карандаш и взял свой - помягче. Ларионов приложил его задней плоской стороной и стал молча водить карандашом по блокноту Сапрыкина. На листке стали проявляться отдельные буквы, затем целые слова.
- Ах ты, сволочь! - Боцман одним прыжком долетел до стола и попытался схватить бумагу. Данька резко отклонился назад, а сидевший, как на иголках, Яшка навалился на арестанта сзади и, скрутив руки, усадил обратно.
- Ваши это письменные показания, гражданин Сапрыкин, собственной рукой написанные, - сказал Даниил, читая проявившиеся строчки. - Из послания Кудасова следует, что кличка ваша Боцман, а письмо это далеко не первое, что проходит через ваши руки. И плана ухода атамана Бурнаша за границу тут нет, значит, о нем вы узнали раньше из другого письма. Если расскажете все, что знаете, то суд это учтет.
- Меня запугали, - сказал Боцман. - Бурнаш. Я его и сейчас боюсь, это страшный человек!
- Обычный бандит, - заявил Яков.
- Он такой… такой…
- Давайте по порядку, - попросил Даниил, - а начать лучше с того, как и кто передавал вам письма от Кудасова. Яша, а ты запиши для памяти, чтоб не перепутать, когда брать пойдешь.
Ксанка подошла к брату.
- Погодите. Это надолго, а в коридоре еще мальчишка ждет.
- Да, сегодня мы с ним поговорить не успеем, придется отложить допрос, - согласился Даня.
- В детдом нельзя - сбежит, - предупредила Ксанка.
- Может, в предвариловку? - предложил Цыганков.
- После того как его дядя чуть не зарезал? - возмутилась девушка.
- Тогда забирай с собой, - принял решение командир.
- То есть как?
- В общежитие. Будешь ему и нянька, и охрана из ЧК.
- Ладно, - кивнула Оксана. - Я так устала, что даже спорить не могу.
На улице сгустились сумерки, и воздух стал чуть прохладней. Ксанка с удовольствием вздохнула полной грудью. Как захотелось ей забыть о шпионе Боцмане, лицо которого перекосил жуткий шрам, о Бурнаше, за побег которого они еще получат нагоняй от начальства, о запахе пожара, которым пропиталось все здание губчека и даже ее куртка, и о беспризорнике, которого она, кажется, обречена вечно таскать за собой по улицам города.
- Куда меня снова волосись? - спросил Кирпич. - Если в детдом - убегу.
- Куда? Дядька твой бандитом оказался.
- Все лавно убегу.
- Беги, - Ксанка разжала пальцы и отпустила мальчишку.
Кирпич замер в нерешительности.
- А они?
- Кто?
Беспризорник показал на караульных у дверей ЧК.
- А они стлелять будут?
- Нет. Беги, ты же хотел сбежать.
- Насе вам с кистоской! - Кирпич отбежал метров на пятьдесят, оглянулся и показал язык. - А тебя ис-са меня посадят!
- Не-а, про тебя все забудут, - громко сказала девушка. - Кому ты нужен? Сапрыкин с тобой во зился, потому что использовал, так же, как приятели твои, у которых ты на шухере стоял.
Кирпич убрал язык и задумался.
- Мы тебя поймали, а они и не вспомнили о Кирпиче, другого дурачка на шухер поставили!
- Я не дуласек!
- Раз бежишь, а куда не знаешь - то дурачок, - убежденно сказала Оксана и пошла в другую сторону.
- Эй, ты куда? - растерялся Кирпич.
- Домой, пить чай с вареньем и спать, - радостно сообщила девушка. - А ты беги, беги.
- С вареньем?
- Ага, с малиновым.
Кирпич секунду подумал, потом догнал Оксану и взял за руку.
- Ладно, посли. Но помни: ты меня не поймала, я сам.
- Конечно, сам, - девушка растрепала ему волосы.
- Не надо, не люблю, - сказал Кирпич и пошел независимо рядом.
В общежитии он крутил по сторонам головой и удивлялся, как много тут народа, все улыбаются и смеются, словно их всех кормят малиновым вареньем.
Ксанка распахнула дверь и пропустила своего маленького кавалера вперед.
- Принимай гостей, Настя! Я не одна.
- Костенька! - вдруг услышала она Настин крик и быстрее шагнула через порог. Мальчишка стоял, растерянно опустив руки, а Настя обнимала и тискала его изо всех сил. - Счастье-то какое! Братик нашелся! Костенька, мой родной…
- А дядька Микола сказал, сто тебя класные ласстлеляли, - пробормотал бывший беспри зорник.
- Вот тебе и Кирпич! - наблюдая разворачивающуюся невероятную сцену, Ксанка привалилась к косяку, не зная: плакать ей или смеяться.
25
Немец сознался во всем, и атаману нисколько не было его жаль. Тот, кто пытается услужить и белым, и красным - предатель, независимо от того, кого он предал первым. Это Бурнаша интересовало в последнюю очередь. Засаду организовали Мстители, похоже, он так и не сумел оценить Даньку по достоинству. Но если бы Эйдорф доложил о своих подозрениях, можно было… Впрочем, что теперь гадать? Профессору так не терпелось попасть в губчека, что его не интересовал исход боя. Зачем? Сентиментальный немец поклялся, что никто никогда об этом не узнает. "Хорошо", - сказал Гнат и дважды выстрелил ему в грудь. Не станет же он, как рассчитывает Эйдорф, допытываться о подобной чепухе, рискуя каждую минуту. Красные знали достаточно о роли немца, чтобы, как только расправятся с атамановыми казачками, прибежать в дом напротив.
Бурнаш собрал документы профессора, прихватил один из пары его костюмов и покинул опасную квартиру. По улице все еще металось много лошадей, потерявших своих лихих ездоков, а Гнат неплохо знал все закоулки Юзовки и без труда обошел красные кордоны. На окраине он переоделся в костюм, оказавшийся чуть великоватым, спрятал в кустах старую одежду и выехал на проселочную дорогу. Лошадь батьке досталась старенькая, но он изо всех сил стегал ее нагайкой, и она быстро доскакала до ближайшей станции, где и издохла. Гнат бросил ногайку ей на круп, а сам запрыгнул на тормозную площадку вагона, катящегося в западном направлении. К утру, миновав несколько станций на товарнике, новоиспеченный профессор купил билет и сел на узловой станции в пассажирский поезд.