Через некоторое время, показавшееся всем вечностью, Церутти направился к Майе и остановился в двух шагах от нее. И вдруг он выбросил вперед правую руку, направив указательный палец на ее лоб, прямо между глазами. С губ девушки сорвался сдавленный вскрик, она зажмурила глаза и задрожала всем телом, словно в трансе. Через несколько мгновений ее тело перестало дрожать. Церутти опустил руку, обошел вокруг Майи, взял ее правой рукой за затылок и притянул к себе. Она так и упала на него, неподвижная, как доска. Он быстрым движением подхватил ее.
– Она спит наяву, – прошептал Магистр на ухо Витусу.
– Или притворяется, что спит.
Церутти с Майей на руках подошел к похожему на гроб ящику. Тирза опять забарабанила, все ускоряя темп, и сразу отложила палочки в сторону, когда фокусник положил свою ассистентку в ящик. Затем Церутти трижды обошел вокруг ящика и остановился сбоку от нее, обратившись лицом к публике. Плавным движением руки прикоснулся к своему правому уху и вытянул из него длинный черный платок. Он снова и снова повторял этот жест – с тем же успехом. Наконец фокусник, связав все платки в один, подбросил их в воздух – и легчайшая шелковая ткань, опустившись, покрыла крышку ящика по всей ее длине.
Все, словно завороженные, смотрели, как опускаются связанные вместе шелковые платки, так что потом никто не мог объяснить, каким образом и в какой момент в руках Церутти появилась пила. Фокусник начал пилить, и зубья пилы сквозь шелк все глубже вгрызались в дерево крышки и самого ящика, причем к удивлению публики не было слышно звуков, характерных для этого процесса, и совсем не было видно опилок. Однако никто не усомнился в том, что в похожем на гроб ящике лежала Майя и что пила вот-вот перепилит ее тело.
Наконец, Церутти распилил ящик пополам. Он подошел к нему вплотную и встал так, что прикрыл место распила своим телом. Театрально раскинув руки, он неразборчиво пробормотал какое-то заклинание и резким движением сорвал с ящика черный шелк.
Никаких следов того, что ящик пилили, не было. Из него грациозно выпрыгнула Майя, живая и невредимая.
Все вскочили на ноги и оглушительно захлопали, потому что того, что они увидели, на самом деле быть не могло. Просто не могло быть, и все! Невозможно распилить человеческое тело пополам, а потом взять и склеить или собрать его заново. Или его вовсе не распиливали? Если так, то как Церутти удалось с такой легкостью и непостижимым совершенством обмануть человеческий глаз?
Зрители хлопали, хлопали и никак не могли прийти в себя от изумления.
– Это граничит с колдовством, дети! – в восторге говорил Орантес своим отпрыскам.
– Ради Бога, не упоминайте слова "колдовство"! – откуда ни возьмись, рядом с ними оказался Артуро. – К этому слову инквизиция Кастилии относится с особой подозрительностью.
– Кому знать об этом, как не нам! – поддержал его Магистр. – Но я думаю, что не ошибусь, если скажу вам, что искусство вашей труппы нас потрясло!
– Что ж, – пожал плечами польщенный Артуро, – благодарю вас, только должен заметить, что Artistas unicos не моя труппа. Мы все равноправные артисты, которых свел случай.
– Но ведь вы в представлении заняты больше других, – удивился Витус. – Вы выступаете как жонглер, объявляете отдельные номера, заботитесь о ночлеге и воде для всех артистов...
– Кто-то должен всем этим заниматься, и я делаю это с удовольствием, – Артуро жестом руки подозвал девушку-цыганку. – Если угодно, Тирза предскажет вам будущее: она читает по ладони.
– Нет, нет, благодарю, в этом нет нужды, – Магистр даже спрятал руки за спину. – Я вовсе не стремлюсь узнать, что меня ждет после всего, что со мной уже случилось.
А вот Орантес вытянул прямо перед собой жилистую правую руку:
– Что ж, а я не против, сеньорита! Мне просто не терпится узнать, что же меня ждет.
– Прошу вас, следуйте за мной, сеньор, – проговорила певучим голосом Тирза. – Предсказания я делаю только в повозке, – и она указала рукой в сторону одного из фургонов, где жила вместе со своим отцом.
Ана подхватила мужа под руку:
– Я с тобой.
Задумчиво глядя вслед Тирзе, Орантесу и Ане, Магистр сказал:
– В вас заметна склонность к идеализму, Артуро! Скажите, давно вы занимаетесь тем, что...
– Нет, господин Магистр, – перебил его Артуро, догадавшись, куда он клонит. – Это стало моим уделом года три назад. Прежде я был maestro di scherma.
– Не понял?
– Учителем фехтования. И преподавал это искусство в фехтовальной школе во Флоренции. Я итальянец, как вы могли заметить уже по тому, что по-испански я говорю с акцентом.
– Тут вы правы, ваше произношение от чистого испанского отличается. Однако почему же вы не преподаете больше эту науку?
– Почему я больше не maestro di scherma? О, это вызвано обстоятельствами, которые коснулись не только меня, но и всех моих братьев по цеху в странах Европы. Это довольно-таки длинная история. Угодно будет вам узнать ее?
– Да, меня это очень интересует. Я такие истории обожаю! Давайте присядем на траву, поближе к детям.
– Согласен, – Артуро с готовностью последовал за ним. Скользнул взглядом по детям Орантеса, которые развлекались тем, что изо всех сил дули в полые травинки, издавая немыслимо противные звуки, и принялся рассказывать:
– Итак, вам, разумеется, известно, что в начале XIV века военная техника значительно обновилась, Появились пистолеты и мушкеты, чьи пули шутя пробивали рыцарские доспехи. После чего господа в доспехах свою прежнюю неуязвимость потеряли. Рыцарский клан приходил в упадок, зато все большим влиянием стали пользоваться города. Появились тяжелые орудия, с помощью которых можно было оборонять городские стены, а легкое личное оружие давало преимущество в ближнем бою. Меч – в большинстве своем оружие чрезвычайно тяжелое, часто предназначенное для обеих рук сразу, уступил место шпаге – узкому клинку, обладатель которого использовал его для молниеносных атак.
Он ненадолго умолк, потому что квакающие звуки, выдуваемые из полых травинок, стали невыносимо громкими. А потом продолжил:
– Каждый горожанин, требовавший к себе уважения, начал обучаться фехтованию на шпагах и рапирах. Во многих столичных городах, подобно цехам ремесленников, стали образовываться союзы фехтовальщиков; школы фехтования росли повсеместно, как грибы после дождя.
– Но ведь это очень даже хорошо! – воскликнул маленький ученый.
– До какого-то времени так оно и было, но в последние десятилетия стали формироваться разного рода военные объединения, которые взяли на себя защиту горожан, после чего необходимость в самозащите отошла на второй план, – Артуро вздохнул. – В общем, теперь купцам и ремесленникам нет необходимости овладевать фехтовальным мастерством. По крайней мере, многие из них так полагают.
– Понимаю, – сказал Витус. – Жаль, что ваш талант теперь не востребован.
Артуро улыбнулся:
– Это не совсем так. В такие смутные времена мое искусство может очень даже понадобиться. Однако в большинстве случаев я вполне обхожусь своим дуссаком.
– Что это такое – дуссак? – с любопытством спросил Магистр.
И в ту же секунду он услышал пронзительный звук, резавший слух. Он с досадой оглянулся и увидел блестящие от радости глаза Гаго: это он с помощью своей сросшейся верхней губы извлек из стебелька такой противный звук.
– Дуссак – это деревянный предмет для фехтования. Говорят, будто когда-то им пользовались в Богемии во время показательных фехтовальных турниров, а потом он распространился в Италии и Германии.
– А вы не боитесь, что противник рассечет своим стальным клинком ваш деревянный? – спросил Витус.
– Нет. При всей своей скромности смею заметить, что для моих противников я фехтую чересчур быстро, и, даже если во время выпада их стальной клинок и коснется моего деревянного, он его не расщепит, потому что дуссак сделан из фернамбука.
– Из фернамбука?
– Так называется особо прочное дерево, произрастающее в Новом Свете, большей частью в Бразилии. Таким оружием очень хорошо защищаться, не опасаясь при этом нанести рану противнику или сопернику. Единственное, что остается после ударов моего дуссака, – это синяки или, в худшем случае, сломанное ребро. Однако этого вполне достаточно, чтобы получивший такой урок надолго его запомнил. Смысл этого урока – никогда не следует недооценивать противника.
– Никогда не следует недооценивать противника. Как это верно сказано! – Орантес, подошедший к ним в этот момент вместе с Аной, подхватил на лету последние слова Артуро. Крестьянин был в самом хорошем расположении духа. Наверное, Тирза, гадая ему по руке, предсказала что-то особенно хорошее.
– Но и голод недооценивать не стоит! У меня так бурчит в брюхе, что я хочу немедленно вернуться домой. Я...
Пронзительный звук заглушил его голос.
– Тише, черт вас побрал! – заорал он, но когда он заметил, что виновник этого безобразия Гаго, черты его лица смягчились. – Так о чем я? Ах, да! Женушка, скажи-ка, что у нас будет на ужин?
Пока Ана перечисляла, он с силой тряс руку Артуро:
– Спасибо вам за представление! Оставайтесь здесь, сколько пожелаете, это я уже говорил. Только обязательно дайте нам знать, когда решите продолжить путь. Бог вам в помощь!
– Я тоже благодарю вас, сеньор Орантес, – Артуро низко поклонился.
Он задумчиво смотрел вслед Орантесу и его семейству, когда к нему подошел Анаконда.
– Я бы не очень удивился, – сказал он, – если бы в ближайшие дни в нашей труппе стало больше народа...
– Ну, так, теперь я чувствую себя куда лучше, – объявил Орантес, с удовольствием откидываясь на спинку стула. – Ужин был и обильным, и вкусным, женушка.
Ана покраснела от удовольствия. Она сварила бобы, приправив их салом, и все зачерпывали еду деревянными ложками из огромной миски, стоявшей посередине стола. У каждого члена семьи была собственная ложка. Все ели молча и неторопливо. Так уж было заведено за столом у Орантесов: хочешь вдоволь и вкусно поесть – не отвлекайся.
Хозяин дома взял в руки лепешку размером с крышку кадушки, разломил ее и дал каждому по ломтю. И все принялись подбирать пресной булкой остатки еды из миски.
– Дай мне бутылку с вином, Антонио.
Один из близнецов немедленно принес вино.
Орантес налил Витусу, Магистру, близнецам и себе самому.
– Хочешь вина, жена?
– Нет, муж мой! – она подняла руку.
– Хорошо, – Орантес взял стакан и поднялся со своего места. – Я хочу выпить за хороший урожай зерна в этом году и благодарю за это Всевышнего. Не будь на то Его милости, нам не собрать бы такого урожая. И вообще, за все, что у нас есть, мы благодарны Ему, в том числе и за этот ужин. – Как всегда практичный, Орантес одним ударом прихлопнул сразу двух мух. – Будем здоровы! – В несколько глотков он опустошил свой стакан; все сидящие за столом последовали его примеру.
– А нет ли какого-нибудь другого повода, чтобы выпить? – спросил Магистр, указывая на пузатую бутылку. Они с Витусом уже достаточно хорошо изучили Орантеса и понимали, что он воскресным вечером потребовал вина не только для того, чтобы отметить хороший урожай.
– Ну, как бы это сказать... – неожиданно для всех, в том числе и для самого себя, Орантес не находил нужных слов. – Я думаю, друзья мои, нам не так уж много вечеров предстоит провести вместе.
– С чего ты взял?
– Ну, да... Короче, эта цыганка, Тирза, наряду со всякой чепухой, которую они несут каждому, кто горазд их послушать – насчет здоровья, счастья, денег, долгих лет жизни и всего такого прочего, – кроме всей этой ерунды, которую, признаюсь, слушать приятно, предсказала мне, что вскоре два человека оставят мой дом и отправятся в путь с ними, с циркачами, значит. Мне не пришлось долго гадать, о ком идет речь, тем более, что Витусу все равно нужно в Сантандер.
– Верно, – кивнул Витус. – Если бы мы могли отправиться туда в компании с циркачами, это было бы идеально.
Орантес потянулся к миске с оливками.
– Выходит, я в своих предположениях не ошибся?
Витус обменялся взглядами с Магистром. Они это еще не обсуждали, однако было совершенно ясно, что, если такая возможность представится, ее надо обязательно использовать.
– Если бродячие артисты нас возьмут, мы поедем с ними, – ответил Витус за обоих.
После этого Орантес долго не произносил ни слова.
– Налей нам еще по стакану, Антонио, – сказал он наконец совсем тихо. – Ничего вечного не бывает, но я все-таки рассчитывал, что вы задержитесь у нас подольше.
– И я тоже, – грустно кивнула Ана. – Я тоже немного выпью.
Орантес снова обратился ко всем, подняв стакан:
– Будем здоровы!
Когда все поставили стаканы на стол, Антонио подал голос:
– Послушай, отец!
– В чем дело? – Тон обращения одного из близнецов заставил Орантеса насторожиться.
Антонио переглянулся с Лупо. Тот кивнул, как бы ободряя брата.
– Отец, мы с Лупо... Мы хотели бы... – он умолк, уставившись в столешницу. Потом взял себя в руки и снова начал:
– Отец, мы хотели бы...
Но договорить до конца смелости не хватило.
– Что вы там хотите? Что вам взбрело в голову? Что вы меня мучаете? – терпением Орантес не отличался.
Сейчас все смотрели на Антонио.
– Отец, мы с Лупо хотели бы сопровождать Витуса и Магистра, когда они поедут в Сантандер.
– Что такое?.. – Орантесу показалось, будто он ослышался. Ана, предчувствуя худое, сделала остальным детям знак – идите, мол, спать.
Когда дети вышли из комнаты, Лупо решительно поддержал брата:
– Это было бы для нас хорошей возможностью узнать мир, отец.
– И слушать не желаю!
– Отец, – снова начал Антонио, – мы только съездим в Сантандер, побудем там недолго и сразу вернемся домой. Клянемся Пресвятой Девой Марией!
– Вы нужны мне в поле.
– Но, отец, ты ведь сам сказал, что урожай у нас хороший и что он почти весь уже собран. А до сбора оливок мы обязательно вернемся!
Антонио, как бы ища помощи, обратился к Витусу и Магистру:
– Вы ведь не против, чтобы мы поехали с вами?
– То, чего хотим мы с Магистром, не важно, – возразил Витус. – Поедете ли вы с нами или нет, волен решать ваш отец и больше никто.
– А я говорю нет!
– Отец, нам по шестнадцать лет, мы больше не дети. Скоро нам все равно уходить из дома, потому что одно хозяйство всех нас не прокормит, когда придет пора жениться, – сделал еще одну попытку Лупо.
– А я говорю нет – и баста! Это мое последнее слово! – Орантес резко встал, на виске у него вспухла жилка. Широко шагая, он вышел из комнаты.
В дверях он остановился и оглянулся:
– Слишком опасно это путешествие. Мы все время будем тревожиться за вас.
С этими словами он удалился в родительскую спальню.
– Ничего не выйдет! – тяжело вздохнул Лупо. – Мы сделали все, что могли.
– Ваш отец не привык, чтобы ему так перечили, – вступилась за мужа Ана. – И, кроме того, в его глазах вы пока все же мальчишки.
– Мы уже почти мужчины! – в сердцах проговорил Антонио. – Говорят, будто в Голландии протестанты призывают под ружье пятнадцатилетних, чтобы они сражались против наших, а вы не позволяете нам просто съездить в Сантандер.
– Не надо сравнивать разные вещи, – Ана продолжала поддерживать мужа.
А про себя подумала, что Лупо был прав, когда сказал, что одного их урожая в ближайшем будущем на всех не хватит. Дети, конечно, Божье благословение, как любит повторять их священник во время проповедей. Кроме как на них, в старости рассчитывать не на кого. Но когда в семье детей много, бедному арендатору вроде Орантеса недолго и по миру пойти с сумой. Дон Альваро, несмотря на все свое добросердечие, не станет вникать в причины, когда ему не заплатят сполна. И вообще, если хорошенько подумать, для молодого человека нет ничего лучше, чем познать мир. Может быть, в городе они приглядят для себя какое-нибудь толковое занятие, ремесло.
Ана вздохнула:
– Попозже, перед сном, я попытаюсь поговорить обо всем этом с вашим отцом. Но заранее ничего не обещаю.
Она тоже поднялась:
– Спокойной ночи, сеньоры. Спокойной ночи, мальчики. Идите спать, завтра предстоит много дел.
Она вышла из комнаты, чтобы перед сном еще раз осмотреть, все ли в порядке в доме.
Вернувшись вечером с поля – за целый день мужчины ни о чем серьезном не обмолвились и словом, – они собрались за ужином в кругу семьи. Отец был не в духе, и его настроение оказалось заразительным. Все в основном помалкивали. Попытка жены расшевелить Орантеса закончилась ничем. Он упорно отмалчивался.
После благодарственной молитвы это всеобщее молчание сделалось невыносимым для Аны. Как и накануне, она довольно рано отправила сыновей спать. Потом быстро убрала со стола ненужную посуду и подсела к мужу.
– Так дело дальше не пойдет, Карлос Орантес! – она строго глядела ему прямо в глаза. – В этом доме всегда все обсуждалось совместно, и семья всегда приходила к согласию. Это придавало нам сил. Я хотела бы, чтобы и в этот раз мы поступили точно так же.
– Но согласись же, женушка, что такое путешествие будет очень опасным...
Кто-то громко постучал в дверь.
– Гром и молния! Кто там еще заявился! – пробурчал Орантес, которому эта помеха пришлась как раз кстати, потому что он почувствовал, что в вопросе о поездке близнецов в Сантандер семья не на его стороне. – Открой-ка, Антонио!
Это оказался Церутти. Фокусник и сегодня был весь в черном. Это, наверное, его любимый цвет.
– Я не задерживать долго, – проговорил он на ломаном испанском. – Желаю добрый вечер.
Его птичьи глазки остановились на Антонио и Лупо.
– А-а-а, вот они, вот! Близнецы...
– Чем я обязан чести видеть вас в нашем доме? – подчеркнуто холодно спросил Орантес.
– Извините, сеньор, я здесь из-за Тирзы.
– Из-за Тирзы? Вы говорите загадками. Однако входите же. Никто не должен усомниться в гостеприимстве нашей семьи, – Орантес жестом руки пригласил Церутти к столу и указал на один из табуретов. – А теперь все по порядку, маэстро Церутти. Что случилось с этой девушкой?
Церутти с благодарностью принял стакан вина, который поднесла ему Ана, и закусил оливкой. Он лакомился ею с таким видом, словно был мышкой, которая решилась отведать сыр из мышеловки.
– Тирза мне рассказывать, как она вам гадать, да?
– Да, и что же?
– Она вам говорить, что два из семьи Орантес ехать с нами?
– Я кое о чем догадываюсь, – прошептал Магистр на ухо Витусу.
– Я про это думать и решить, что это близнецы. Она иметь в виду близнецы, правда, а?
– Ура-а-а-а! – вскричали близнецы, подпрыгнув.
– Он хочет взять нас с собой!
– Тихо!!! – громыхнул Орантес.
– Извини, отец, – оба послушно сели на место.
– Продолжайте, маэстро Церутти. Я, правда, уверен, что Тирза говорила о двух других людях, однако продолжайте.
Церутти его слова не смутили.
– Я верить в Божий промысел, в судьба, так? – он принялся за вторую оливку. – Фокусник и иллюзионист ничего не иметь лучше, чем близнецы, это отлично... для... э-э... замечательного номера! Вы согласны? Си?
Орантес молчал, не зная, на что решиться.
– Я хотеть не просто так! Каждый из близнецы получать два реала в месяц, если ехать со мной. Си?