- Ты бы предпочел находиться в боевом подразделении? - спросил он Липпинкотта. - Тебя всегда могут перевести, если ты этого хочешь, Дэн. Скажу Холборроу, что ты жаждешь уехать.
Липпинкотт, человек с землистым цветом лица и жидкой бородкой, промолчал. Большую часть офицеров Желтоногих перевели либо на службу в гарнизоне, либо в военную полицию, но нескольких отправили на фронт, и эта судьба явно беспокоила оставшихся капитанов, хотя не Деннисона, чье кожное заболевание являлось достаточной причиной, чтобы избежать этой неприятной участи. Он осторожно дотронулся до одной из отвратительных язв на лице.
- Если бы доктора могли это вылечить, - произнес он тоном, который предполагал его уверенность в том, что болезнь неизлечима, - я бы пошел добровольцем на фронт.
- Ты говоришь о лекарстве, Том? - спросил Липпинкотт.
- Конечно, - рявкнул Деннисон. - Ты что, не можешь его унюхать?
Старбак и правда чувствовал какой-то лекарственный запах, и удивительно знакомый, едва различимый мерзкий запах его беспокоил, но Нат так и не смог его распознать.
- Что это за лекарство, сэр? - спросил он.
Деннисон помедлил, размышляя, не слишком ли дерзок этот вопрос, но потом пожал плечами:
- Керосин, - ответил он.
Старбак нахмурился.
- Это что, стригущий лишай? - спросил он, а потом добавил, - сэр.
Деннисон фыркнул.
- Год в медицинском колледже и вы всё уже знаете, да? Не лезьте не в свое дело, Поттер, а советы я получу от настоящего доктора.
Липпинкотт взглянул на блестящие нарывы и поежился.
- У тебя-то проблем нет, Том, - с обидой произнес он, - но что если Старбак захочет, чтобы мы воевали? Холборроу не сможет держать нас здесь вечно.
- Холборроу - полковник, - сказал Деннисон, снова икнув, - а Старбак - майор, так что Холборроу получит, что хочет, а Старбак может обоссаться от злости. И черт возьми, - прибавил он возмущенно, - никто из нас не будет служить под командованием Старбака. Он чертов северянин, а я не буду выполнять приказы чертова северянина.
Картрайт, пухлый человек с обидой на лице и светлыми кудрявыми волосами, кивнул в знак согласия.
- Ты должен был принять командование вместо Мейтленда, - сказал он Деннисону.
- Я это знаю, ты знаешь, и Холборроу знает, - согласился Деннисон, неуклюже вытащил из кармана сигару и прикурил ее от ближайшей свечи. - И мистеру Старбаку придется это усвоить, - закончил он, когда сигара загорелась.
Пил, худой юноша, казавшийся лучшим среди этой малопривлекательной компании, вытер персиковый сок с гладковыбритого подбородка и покачал головой.
- Почему нам присылают Старбака? - спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Наверное, хотят, чтобы мы отправились воевать. Иначе зачем его к нам присылать?
- Потому что этот сукин сын больше нигде не нужен, - рявкнул Деннисон, - и от него хотят избавиться.
- Он имеет определенную репутацию, сэр, - вмешался Старбак, наслаждаясь собой.
Темные глаза Деннисона изучали Старбака в мерцающем свете плавящихся свечей.
- Невелика должна быть репутация, чтобы произвести впечатление на пьяницу, - пренебрежительно заявил он, - и я не припоминаю, чтобы кто-нибудь приглашал вас к разговору, лейтенант.
- Простите, сэр.
Деннисон продолжал рассматривать Старбака и наконец ткнул в его сторону сигарой.
- Я вот что вам скажу, Поттер, жена у вас прехорошенькая.
- Полагаю, что так, сэр, - согласился Старбак.
- Очень-очень хорошенькая, - сказал Деннисон. - Достаточно хорошенькая, чтобы вскружить пару голов. Слишком хорошенькая для пропойцы вроде вас, не правда ли?
- Она весьма привлекательна, сэр.
- А вы пьяница, - заметил Деннисон, - а пьяницы не особо хороши, когда речь идет о даме. Понимаете, о чем я, Поттер? Пьяницы не созданы для этого, да? - Деннисон, и сам достаточно пьяный, засмеялся над своей остротой. Старбак выдержал взгляд капитана, но ничего не ответил, и Деннисон принял его молчание за трусость. - Знаете, где ваша хорошенькая жена проводит вечер, Поттер?
- Со своей кузиной Элис, сэр, - ответил Старбак.
- Или, может, ужинает с полковником Холборроу? - предположил Деннисон. - Полковник наверняка питает такие надежды. Надел лучший мундир, начистил сапоги и набриолинил волосы. Полагаю, он считает, что ваша Эмили может с благосклонностью отнестись к небольшому развлечению. Может, к петушиным боям?
Остальные капитаны захохотали в ответ на эту шутку, а Деннисон затянулся сигарой.
- И может, - продолжал он, - ваша Эмили пришла в такое отчаяние после того, как вышла за вас замуж, что даже скажет Холборроу "да". Как думаете, получится из нее матрас под одеялом Холборроу, Поттер?
Старбак промолчал, и Деннисон презрительно покачал головой.
- Вы просто жалкий кусок дерьма, Поттер, именно так. Бог знает, что эта девушка в вас нашла, но думаю, ей нужно открыть свои прелестные глаза, - он снова затянулся и уставился на Старбака. - Думаю, мне и самому стоит заглянуть к малютке. Вы не возражаете, лейтенант Поттер, если я выражу свое почтение вашей женушке? Моей коже пойдет на пользу целительное прикосновение женских рук.
Пил выглядел смущенным, но остальные капитаны улыбались. Оба были слабаками и наслаждались возможностью увидеть, как безжалостно насмехаются над еще более слабым человеком. Старбак откинулся в кресле, которое при этом заскрипело.
- И как вы оцениваете свои шансы с ней, сэр? - спросил он Деннисона.
Тот, похоже, удивился вопросу, но всё равно сделал вид, что его обдумывает.
- С красоткой вроде нее? У такого привлекательного парня вроде меня? О, я бы сказал, весьма приличные, лейтенант.
- По пятибалльной шкале, как вы их оцените, сэр? - настаивал Старбак. Два из пяти? Один? Три?
Деннисон нахмурился, не вполне понимая, идет ли разговор в нужном русле.
- Весьма приличные, я бы сказал, - повторил он.
Старбак печально покачал головой.
- Черт, сэр, я знаю Эмили, и Эмили никогда особо не нравились сифилитики и уроды вроде вас, сэр, прошу меня простить, сэр, но я не думаю, что у вас больше одного шанса из пяти. Хотя и этого-то много, учитывая, насколько она привлекательна, но вот насколько вы везучи? Вот в чем вопрос, не так ли, сэр? - он улыбнулся Деннисону, который не вернул улыбку. Никто из капитанов больше не улыбался, они уставились на Старбака, который вытащил револьвер Адамса, пока произносил эту речь, и ногтем вытащил четыре из пяти капсюлей из ячеек барабана. Он высыпал капсюли на пустую тарелку и снова посмотрел на Деннисона через пламя свечи. - Насколько вы удачливы, сэр? - спросил Старбак и направил вороненое дуло револьвера в испуганные глаза Деннисона, поставив курок в среднее положение, так чтобы барабан мог свободно вращаться. Он крутанул барабан, и ни один из капитанов не шевельнулся, когда револьвер издал серию мелких щелчков, которые прекратились, когда барабан остановился. Старбак отвел курок назад. - Один шанс из пяти, капитан, сэр, - сказал он, - так что давайте посмотрим, правильная ли ставка. Он нажал на спусковой крючок, и Деннисон тревожно подпрыгнул, когда курок попал по пустой ячейке. - Не в этот раз, сэр, - произнес Старбак.
- Поттер! - заорал Деннисон, но потом заткнулся, когда Старбак во второй раз поставил курок в среднюю позицию и крутанул барабан.
- Конечно, джентльмен вроде вас не удовлетворится первым отказом дамы, не так ли, сэр? - спросил Старбак и снова взвел курок, который издал два едва заметных щелчка. Старбак видел, что ячейка перед курком пуста, но никто за столом не знал, какая из них заряжена. Они видели лишь пули в ячейках барабана, но не брандтрубки в задней части. Старбак улыбнулся. - Итак, моя Эмили один раз вам отказала, капитан, но вы наверняка попросите ее во второй раз, не правда ли? У вас же манеры не как у козла, вы наверняка попросите во второй раз, - он выпрямил руку, словно рассчитывая на отдачу револьвера.
Картрайт потянулся за собственным револьвером, но Старбак тут же нацелил оружие на испуганное лицо, и Картрайт успокоился. Старбак перевел револьвер обратно на Деннисона.
- Вот и второй шанс, капитан, сэр. Дорогая Эмили, пожалуйста, приляг и сыграй для меня роль матраса. Давайте посмотрим, насколько вам повезет во второй раз., капитан, - он снова нажал на спусковой крючок, и Деннисон вздрогнул, когда пустой щелчок громким эхом прокатился по комнате. Старбак немедленно крутанул барабан в третий раз и выпрямил руку.
- Вы безумны, Поттер, - сказал Деннисон, внезапно протрезвев.
- И к тому же трезв, - добавил Старбак, потянувшись левой рукой за бренди Картрайта и выпив его одним глотком. - А когда напьюсь, стану еще более безумным, так каковы ваши шансы с моей женой, капитан, как по-вашему? Вы собираетесь спросить ее в третий раз, не доставит ли она удовольствия себя оседлать?
Деннисон подумывал достать собственный револьвер, но тот был застегнут в кобуре, и капитан знал, что не имеет ни единого шанса выхватить оружие до того, как пуля мелькнет через пламя свечи и раздробит ему череп. Он облизал губы.
- Я думаю, у меня нет шансов, лейтенант, - ответил он.
- Я тоже так думаю, капитан, и еще я думаю, что вы должны передо мной извиниться.
Деннисон поморщился при этой мысли.
- Можете идти к черту, Поттер, - с вызовом ответил он.
Старбак нажал на спусковой крючок, немедленно отвел курок в среднее положение и крутанул барабан в четвертый раз. Когда он остановился, Старбак взвел курок, и на сей раз увидел, что единственный капсюль ждет удара курка. Он улыбнулся.
- Три раза вам повезло, капитан, но надолго ли хватит вашей удачи? Я жду извинений.
- Я прошу прощения, лейтенант Поттер, - выдавил Деннисон.
Старбак поставил курок на место, засунул Адамса в кобуру и встал.
- Никогда не начинайте дело, которое не сможете закончить, капитан, - сказал он, наклонился и взял заполненную наполовину бутылку бренди. - Полагаю, это я смогу закончить, хотя и без компании. Теперь вы можете приятно побеседовать.
И вышел из комнаты.
***
В Вашингтоне стояла душная и дождливая ночь, и ни одно дуновение ветерка не прогнало густую вонь от размокшего мусора, скопившегося в южном конце Семнадцатой улицы, лишь в нескольких ярдах от шатров госпиталя, установленных в форме эллипса. Сточные воды Бухты Убийц добавляли собственное зловоние к воздуху над столицей Севера, которая была более обычного наводнена военными. Эти люди отправились с армией Джона Поупа на Ричмонд, но вместо этого Роберт Ли отогнал их назад от берегов Булл-Ран, и теперь они устроили полевые лагеря внутри кольца укреплений Вашингтона и толпились в тавернах столицы.
Молодой офицер-кавалерист спешил по Пенсильвания-авеню к пересечению с Семнадцатой улицей, где снял широкополую шляпу, чтобы посмотреть наверх, на уличный фонарь. В Вашингтоне на каждом перекрестке на стекле фонарей черной краской писали название улицы, весьма остроумное решение, и как только молодой человек убедился, что находится в нужном месте, он направился по Семнадцатой до трехэтажного кирпичного здания, окруженного густыми деревьями. Уличные фонари показывали то место, где торец здания упирался в переулок и ступени вели к охраняемой двумя часовыми в синих мундирах двери, и когда юноша представился, ему велели идти назад, к входу в сад со стороны Пенсильвания-авеню. Он спустился обратно и нашел проход, ведущий между темнеющими в ночи деревьями к впечатляющему портику с шестью массивными колоннами, за которым скрывалась небольшая дверь, охраняемая четырьмя синемундирниками. Газовые фонари освещали желтым портик и поджидающий владельца экипаж.
Пробило девять часов, когда кавалеристу позволили войти в прихожую, где очередной часовой спросил его имя.
- Фалконер, - ответил юноша. - Капитан Адам Фалконер.
Часовой сверился со списком, нашел имя Адама и велел ему оставить саблю в ножнах на подставке для зонтиков, а потом подняться на один лестничный пролет, повернуть налево и идти до самого конца коридора, где он найдет дверь, помеченную именем человека, который его вызвал. Часовой отбарабанил указания и вернулся к чтению "Ивнинг Стар", где объявлялось, что генерал-майор Джордж Макклелан вновь назначен командующим армии северян.
Адам Фалконер поднялся по лестнице и прошел по длинному мрачному коридору. Здание принадлежало Военному департаменту и было средоточием всех военных усилий Севера, но в этих темных проходах не чувствовалось никакой спешки, а шаги Адама отдавались так одиноко, словно он шел по заброшенному склепу. Основная часть окошек над дверями контор была темной, хотя в конце коридора виднелся огонек, и в этом тусклом свете Адам увидел имя "Полк. Торн", написанное белыми буквами на черной двери. Он постучал и получил приглашение войти.
Он оказался в неожиданно просторной комнате с двумя высокими окнами, закрытыми как от дождя, так и от мошкары, которая билась о ставни. Стены комнаты были увешаны картами, у окна стоял большой стол, а две маленьких конторки занимали остальную часть комнаты. Все столы были завалены бумагами, растекающимися по стульям и деревянному полу. Под высоким потолком шипели две чугунные газовые лампы, а между окон гулко тикали напольные часы. В комнате стоял высокий мужчина в мундире с прямой, как телеграфный столб, спиной, рассматривая видневшиеся над деревьями освещенные окна Белого дома.
- Фалконер, так? - спросил он, не повернувшись от окна.
- Да, сэр.
- Меня зовут Торн. Лайман Торн. Полковник Лайман Торн.
У него был грубоватый и очень низкий, почти сердитый голос, а его лицо, когда он резко повернулся к Адаму, вполне соответствовало голосу, потому что Торн оказался сухопарым человеком с седой бородой и горящими глазами, а загорелые щеки покрывали глубокие морщины. Больше всего выделялись совершенно белые волосы, густые и длинные, находящиеся в достаточном беспорядке, чтобы придавать Торну вид бородатого двойника Эндрю Джексона . Полковник держался гордо и прямо, хотя при ходьбе припадал на правую ногу, а значит, по всей видимости, получил ранение в левую. Он некоторое время рассматривал Адама, а потом снова отвернулся к окну.
- В последние два дня в Вашингтоне празднуют, - прорычал он.
- Да, сэр.
- Макклелан вернулся! Джона Поупа отстранили, а новому Наполеону снова отдали командование армией, так что Вашингтон празднует, - Торн сплюнул в латунную плевательницу и взглянул на Адама. - Вы не отмечаете это назначение, юный Фалконер?
Адам был ошарашен вопросом.
- Я не думал об этом, сэр, - наконец неуклюже заявил он.
- А я не праздную, юный Фалконер. Боже ты мой, вовсе нет. Мы дали Макклелану сотню тысяч солдат, переправили его на Виргинский полуостров и приказали взять Ричмонд. И что он сделал? Пошел на поводу у своих страхов. Просто нес всякую чушь, вот что он делал, болтал ерунду! Дрожал, пока мятежники наскребли кучку отвратительных солдат и выпихнули его обратно к морю. А теперь эта размазня снова наш главнокомандующий, и вы знаете почему, юный Фалконер? - вопрос, как и остальные слова Торна, был направлен скорее в сторону окна, чем Адаму.
- Нет, сэр.
- Потому что больше некому командовать. Потому что во всей великой республике мы не можем найти лучшего генерала, чем малыш Джордж Макклелан. Ни единого! - Торн снова сплюнул. - Я признаю, что мы можем вымуштровать войска, но при этом не знаем, как они должны воевать, не знаем, как ими командовать. Этот человек - просто плут! - Торн рявкнул последнее слово и резко повернулся, снова посмотрев на Адама. - Где-то в республике есть человек, который сможет разбить Роберта Ли, но положа руку на сердце, могу сказать, что мы его пока не нашли. Но найдем, Фалконер, найдем, и тогда сотрем в пыль так называемую Конфедерацию, камня на камне от нее не оставим. Камня на камне. Но пока мы его не нашли, наш долг - нянчиться с новым Наполеоном. С помощью кнута и пряника мы должны научить его не бояться призраков и не воображать врагов там, где их нет. Короче говоря, мы должны отнять его от груди Пинкертона. Вы знаете Пинкертона?
- Слышал о нем, сэр.
- Чем меньше слышали, тем лучше, - огрызнулся Торн. - Пинкертон даже не военный! Но Макклелан верит ему, и в то самое время, как мы с вами стоим и беседуем, Пинкертон вновь становится главой всего разведуправления. Он командовал им на полуострове, и что из этого вышло? Он выдумал мятежников из ниоткуда. Он заявил новому Наполеону, что там сотни тысяч людей, когда на самом деле была кучка голодных бродяг. Пинкертон проделает это снова. Помяните мои слова, Фалконер. Не пройдет и недели, как нам скажут, что у Ли двести тысяч солдат, и малыш Макклелан не осмелится атаковать из страха потерпеть поражение. Мы снова будем болтать всякие глупости, бояться, и пока мы все ссым в штаны, Роберт Ли нападет. Вас не удивляет, что Европа смеется над нами?
- Разве, сэр? - пробормотал Адам, придя в замешательство от этой тирады.
- Смеется, Фалконер, смеется. Американскую гордость посрамил мятеж, мы кажемся беспомощными, и европейцам это нравится. Они это скрывают, но если Роберт Ли уничтожит Макклелана, тогда, полагаю, мы увидим на Юге европейские войска. Французы с радостью бы присоединились, но они не двинутся без решения Британии, а Британия не вступит в игру, пока не увидит, чья сторона побеждает. Вот поэтому-то Роберт Ли и атакует нас, Фалконер. Глядите! - Торн подошел к карте восточного побережья, висевшей позади его стола. - Мы трижды пытались захватить Ричмонд. Трижды! И каждый раз нас разбивали. Ли контролирует всю Северную Виргинию, так что же помешает ему двинуться дальше на север? Сюда, Фалконер, в Мэриленд, а может, и еще дальше, в Пенсильванию. - Полковник продемонстрировал эту угрозу, проведя по карте рукой. - Он заберет наш богатый урожай для своих голодающих солдат, разобьет Макклелана и покажет европейцам, что мы не в состоянии защитить собственные земли. К весне, Фалконер, на стороне Конфедерации будет маршировать сто тысяч европейских солдат, и что мы тогда будем делать? Вести мирные переговоры, конечно же, и республика Вашингтона и Джефферсона просуществует всего восемьдесят лет, а следующие восемьдесят чудовищно ослабят Северную Америку, Фалконер, - Торн склонился над столом и пристально посмотрел на Адама. - Нельзя, чтобы Ли победил, Фалконер. Нельзя, - авторитетно заявил полковник, словно Адам был лично ответственен за спасение республики.
- Да, сэр, - ответил Адам и понял, что это был слабый ответ, но его заворожил напор Лаймана Торна. По лицу Адама струился пот. Ночь была душной, и дождь не избавил от влажности, а от горящих газовых ламп в комнате стояла удушающая жара.
Полковник указал Адаму на кресло, затем сел сам и зажег сигару от пламени настольного рожка, от которого тянулся длинный резиновый провод к ближайшей газовой люстре. Как только сигара разгорелась, он отодвинул рожок и бумаги в сторону, откинулся на спинку кресла и вытер лицо, словно неожиданно устал.