Теперь с мрачным видом прихлебывал чай и пытался вспомнить то, чего я никогда не знал. Как воспитывают детей. Луиза тем временем ела пирожное, запивая чаем, крутила во все стороны головой, при этом, не забывая задавать мне самые разнообразные вопросы. Как мог я отвечал на ее вопросы и одновременно пытался понять, что мне теперь делать. Дело в том, что по пути я предложить заехать в магазин и купить ей на первое время пару платьев, белье, туфельки. Не успел я это сказать, как девочка потупилась и тихим, виноватым голосом сказала, что так не принято. На мой удивленный взгляд она еще более тихим голосом сказала, что такие вещи ей надлежит покупать с женщиной, но никак не с мужчиной.
- Луиза, сколько тебе лет?
- Скоро будет десять. Через... четыре месяца. Четвертого ноября. Ты мне купишь подарок? Хочу куклу. Я как-то видела в витрине магазина одну такую красивую... прямо глаз не отвести! Джон...
- Знаешь Луиза, я забыл тебе сказать. Я вспомнил свое настоящее имя. Меня зовут Джек Дилэни.
- Ой, как здорово, Джон! Э... Джек! Так ты вспомнил, откуда ты? И кто твои папа и мама?!
- Не все сразу, маленькая. Если я сейчас тебе все расскажу, то о чем мы будем говорить завтра?
Она весело засмеялась, показывая ровные белые зубки.
- Джек, а мы сегодня пойдем смотреть кукольное представление? - при этом она снова протянула руку к вазе с пирожными, на что я сделал ответный ход: резко отодвинул ее на противоположный край стола.
- Нет. Хорошего понемножку. А пирожные мы заберем с собой. После ужина ты сможешь съесть еще парочку. А сейчас пей чай. Он уже, наверно, остыл.
- Джо-он, - умоляющее протянула она, - ну еще одно. Они такие вкусные. Только одно!
- Нет. Сначала я должен решить, как быть с тобою. Потом ты должна пообедать и... - тут я сделал паузу, не зная, что говорить дальше.
Вслед за мной, она смешно нахмурила бровки, изображая раздумье, потом неожиданно спросила: - А где ты живешь?
- Снимаю комнату. У миссис Браун. Хорошая женщина.
- У нее дети есть?
- Да. Есть. Девушка - подросток. Убирает в комнатах. И сын.... Впрочем, это неважно. Твою мысль я понял.
Облегченно вздохнув, я придвинул ей вазу с пирожными: - Бери. Заслужила. Но только одно. И обязательно с чаем. Потом мы едем к миссис Браун.
Два месяца я крутился, как белка в колесе. Налаживал и раскручивал, если так можно назвать, 'криминальный бизнес'. Как и в любом деле, невероятно трудно начинать на пустом месте. До этого я ничего не знал ни о контрабандистах, ни о самой специфике работы порта, а также о способах, с помощью которых ввозились и вывозились нелегальные товары. Бандиты из группировки Ирландца получали мзду с порта, никуда не лезли, поэтому можно было только догадываться, сколько денег проплывает мимо меня, и скрежетать зубами от бессилия. Помимо получаемой мзды у ирландцев также была договоренность с некоторыми капитанами кораблей, чей нелегальный товар через бандитов уходил в магазины и лавки. Но все это было мелочью по сравнению с тем, какие дела проворачивались через управление порта, работавшим в одной связке с охраной. Все что я узнал, было настолько туманным и расплывчатым, что прижать к ногтю этих воров не представлялось возможным, а, не прижав, я не мог заставить их делиться своими доходами. Как говориться: не пойман - не вор. Так если не я, то кто? Специалист. И я отправился к Сержанту за помощью, тот, не долго думая, тут же дал ответ: Сиплый Мак. Свою кличку он получил из-за того, что в одной из драк ему повредили связки, после чего он стал хрипеть и сипеть, как старый пароходный гудок. За свои сорок лет он трижды сидел в британских тюрьмах, а также успел отметиться в австралийской каторжной тюрьме. Этот безжалостный и хладнокровный убийца с холодной и пустой душой, все же имел одну страсть. Всей душой он любил море. На мой вопрос, почему сидит на берегу, раз так любит океан, не задумываясь, ответил, что в Англии он объявлен пиратом и беглым каторжником, а за его голову объявлена награда. На мое предложение поработать в одной команде, ответил согласием. Обладая буйным и неукротимым нравом, бывший пират первое время доставлял мне достаточно хлопот, пока я не дал ему пару уроков хорошего тона. Но наши трения не помешали ему быстро выйти на контрабандистов. Попытки найти с ними общий язык, не обошлись без крови. Вот тут мне и пригодился пират. Эти люди признавали только силу, поэтому, когда портовые рабочие обнаружили у причала четырехвесельную гичку с пятью трупами, а полиция, прибывшая на место, признала в них находящуюся в розыске шайку контрабандистов, все решили, что начались очередные бандитские разборки. Но, как не странно, все ошиблись, это был конец моей войны с контрабандистами. До этого были еще две лодки, но теперь они с проломленными днищами и набитые камнями, вместе с трупами их владельцев, покоились на дне. Гичка, выставленная на всеобщее обозрение, была своеобразным предостережением для всех контрабандистов, желающих работать на моей территории. Или вы работаете с нами или не работаете вообще. А еще несколько дней спустя после моего предупреждения в офис ввалился Сиплый в компании двух суровых мужчин, с продубленной морской водой и ветрами, кожей. Это были главари шаек контрабандистов, решивших, что я представляю реальную силу, пренебрегать которой не стоит. В предварительной беседе, я выяснил, что они представляют еще три группы контрабандистов, а главное, не горят местью за коллег по бизнесу. После бурного обсуждения, которое больше смахивало на торговлю на базаре, наконец, мы пришли к соглашению. Они согласны платить нам пятнадцать процентов от каждой партии контрабанды, а также отдавать треть товара на реализацию через наши руки, за это мы будем должны предоставить им склады для временного хранения на территории порта, а также помощь в переброске и доставке их товаров. После короткого совещания с Сиплым, я дал свое согласие. Решив вопрос с контрабандистами, я стал снова присматриваться к шайке воров - чиновников из управления порта. К этому времени я уже имел несколько осведомителей на территории порта, дававшем мне информацию. Наиболее ценным из них был мелкий чиновник, сидевший в канцелярии порта. Именно от него я узнал, что шайку возглавляет первый заместитель начальника порта, а в его помощниках ходит начальник охраны. Работали они с крупными торговцами - оптовиками. Отстегивая хорошие деньги своим покровителям в городском совете и в полиции, они были своего рода 'ворами в законе'. В их понимании, я был мелким боссом во главе десятка тупых громил, способного только на то, чтобы трясти мелких лавочников, вышибая из них деньги. Для них, считавших себя хозяевами порта, я был никем, так как не имел серьезных связей, ни реальной власти, ни больших денег, но с другой стороны я являлся толстой занозой в их жирной заднице. Моя власть распространялась над докерами, работавшими в этой части порта, подрядчиками, занимающимися извозом, мелкими торговцами. Через своих людей я держал также в узде всех тех, кто кормился с порта. Воров, нищих, мелких рэкетиров, хулиганов. Благодаря моей команде перестали потрошить грузовые фуры, везущие груз из порта, мелкие банды налетчиков, а после того, как Сиплый, решив развлечься, распял на деревянной стене портового склада главаря одной из шаек, промышляющих взломом складов, число желающих легкой наживы резко уменьшилось. Когда я его спросил, зачем он это сделал, то получил ответ, по которому вполне можно было составить мнение об этом человеке: - В море мы и не такие шутки отмачивали.
Благодаря таким 'шуткам' я стал пользоваться своеобразным уважением в порту. Меня боялись, передо мной трепетали и заискивали, но с портовыми властями я по-прежнему придерживался нейтралитета. Мне что-то отстегивали, а я делал вид, что доволен, но я не собирался вечно довольствоваться крохами с барского стола, поэтому поручил Тому Уилксу, командиру группы разведки, найти мне человека, который смог бы разобраться в махинациях воров из портового управления.
Дождь кончился, но облака висели низко, по-прежнему готовые разверзнуться хлябями небесными. На причале блестели лужи. Хлопнув входной дверью офиса, я оставил за порогом соленый и влажный воздух. Не успел сесть за стол, как дверь открылась, и в кабинет вошли двое моих парней, волоча за шиворот какого-то затрапезного типа в мешковатой одежке. Тот слабо дергался, пытаясь вырваться из их рук. Подтолкнув к моему столу, они стали по обе его стороны. Я посмотрел на них, потом стал рассматривать того, кого они притащили. Бог ты мой! Этот тщедушный человек был стопроцентным евреем. Тощая, нескладная фигура, иссиня-черные с проседью волосы, крючковатый нос с оседлавшим его пенсне, все это говорило о его происхождении от сынов Иеговы. Если ко всему этому добавить мешковатый пиджак, непонятного цвета рубашку, мятые штаны и грязные ботинки, картину моего утреннего гостя можно было считать законченной.
- Томми, может ты, мне объяснишь, на какой свалке ты откопал это чудо? И почему не оставил там, а притащил сюда? Если ты не приведешь достаточно вескую причину для этого визита, то сильно пожалеешь об этом!
Парень знал, о чем я говорил. Время от времени я устраивал для своей команды тренировки, обучая их рукопашному бою, а в качестве манекенов для отработки приемов использовались провинившиеся бойцы. Ничего серьезного, но и приятного в этом парни ничего не находили, особенно когда я был в плохом настроении. Я и сейчас был не в духе. Причина лежала сейчас у меня на столе. Куча бумаг и книг по делопроизводству, таможенному кодексу, юриспруденции, а также морские реестры, образцы сертификатов, договоров, накладных. Будучи человеком самодостаточным и старающийся решать свои проблемы сам, я больше всего ненавидел ситуации, в которых проявлялась моя беспомощность. Как сейчас.
- Босс, у меня и в мыслях не было... - но, увидев, что я начал хмуриться на его оправдания, тут же начал излагать по существу. - Я думал, ты знаешь, Джон. Этого типа нашел Уилкс и приказал доставить к тебе. Сказал, что это тот, кто тебе нужен.
Томми Паркер был из группы парней, работавших непосредственно на территории порта. Эти полтора десятка бандитов я использовал для угроз, шантажа и физической расправы над недовольными моей политикой, помимо этого они занимались охраной складов с контрабандой и работали грузчиками при тайных перебросках товара. Паркер единственный, кто из этих братков имел немного мозгов, поэтому был поставлен старшим. Также он являлся моим связным с Уилксом, правда, использовал я его в 'темную'. Как только он произнес имя Тома Уилкса, я сразу понял, кто стоит передо мной. Но вот насколько этот тип в ермолке и мятых штанах является мастером своего дела?
'Главное, чтобы он был профи. Но еврей прямо как... настоящий. Сколько ему? Лет пятьдесят пять - шестьдесят'.
- Если в кране нет воды, значит, выпили жиды, - неожиданно для себя я продекламировал кусок глупой частушки, вдруг всплывший откуда-то из глубин памяти.
- Э-э..., милостивый сударь, а вы из каких краев будете? - вопрос был задан немного картавым, но вполне понятным русским языком.
Я оторопел.
'А он еще оказывается и из России'.
- Из Питера, сударь. Еще вопросы будут? - я постарался вложить в голос как можно больше сарказма и холода.
- Вы меня неправильно поняли, милостивый сударь. Вопрос был задан только для поддержания знакомства, так сказать. Сам я из-под Одессы. Ну, раз вы из Петербурга, то я так понимаю, мы с вами не встречались. Два города, это не две соседние улицы. Впрочем, все зависит от человека. Есть такие люди, которых знать не хочешь и в упор не видишь. Взять
наших бывших соседей по площадке Пшесинских. Берет на неделю, отдает через год. Ворюги, которых свет не видел! Мое счастье, что я не одалживал ему денег, иначе бы приехал сюда в одном исподнем. Извиняйте, что отвлекаю пустыми подробностями, сэр, но я другое хотел сказать. В свое время я знал нескольких господ из Петербурга. Может вы знали господина статского советника...
- Стоп, Абрам! Болтать будешь на кухне со своей Сарой, а у меня к тебе дело. Хотя, подожди. Ты когда приехал в Америку?
- Ох, сэр, извините меня! Я до сих пор не представился. Лазарь Моисеевич Кац. Мещанин. Сошел с грязного корыта, которое в газетах почему-то называют современным кораблем, три месяца назад. Мы рассчитывали, что попадем в великую страну свободы, равенства и братства. И что? Вы меня извините, но что это за братья такие, которые прямо на ходу с тебя штаны норовят снять?! А взять это хваленое равенство! Я вам так скажу...!
- Хватит болтать. Чем занимался дома? Языки знаешь?
- Знаю английский. Немного немецкий и французский. А насчет... того, чем занимался.... Как вам попроще, господин хороший, сказать... Жена, дети. Кушать хотят. И даже три раза в день.
- Говори, как есть. И коротко.
- Бухгалтером в порту. И это... Короче, обнаружили хищения в особо крупных размерах. Завели дело на этих воров. А те видят: бедный, старый еврей - есть на кого свалить! Я, конечно, еврей, но не дурак! Поэтому они там - дают показания, а здесь - на свободе!
Даже сейчас, когда вроде хвастался своей изворотливостью, он смотрел на меня печальным и кротким взглядом, сложив на животе руки. Его поза прямо излучала покорность и смирение, как бы говоря: я бедный, старый еврей, не делал никому ничего плохого. Пожалейте меня несчастного!
'Ловкач и пройдоха. Глаза чуть ли не ангельское смирение и вселенскую скорбь изображают, а ведь сам настороже. Рассказал сказку о гонениях на бедного еврея и смотрит, как я отреагирую. Актерская игра, между прочим, так себе. Теперь посчитаем. Бухгалтер. Работал в порту. Знает языки. Три плюса против одного минуса. А что вор, так мы тоже не святые. Да и земляк, как не как. Будет как-нибудь интересно поговорить об этой России'.
До Каца я имел пару бесед с выходцами из Российской Империи, но это были простые матросы, отставшие от своих судов. У них были свои чисто собственнические понятия о жизни. Основными предметами, входящими в этот потребительский набор были: деньги, семья, вера в бога и царь - батюшка. Впрочем, вполне возможно, мне попались не те люди.
- Лазарь, если через две недели я получу толковые и ясные объяснения, как воруют портовые чиновники, можешь считать, что у тебя есть работа.
- Извините сэр, но вы меня явно с кем-то путаете! Я вам пытался объяснить, что я невинная жертва заговора...
- Ага. Ты еще про сионистов вспомни! И про мировой заговор против евреев!
- Вот видите! Вы сами все прекрасно знаете!
- Хватит дурака валять! Или тебе еще не объяснили, кто я?
- Нет, сэр! - в его глазах мелькнул страх. - Эти ваши мальчики схватили меня за шиворот и привезли сюда, ничего не объяснив. Честно говоря, сэр, мне не хотелось бы думать, что я совершил ошибку, приехав в Америку, после того как узнаю кто вы. Хотя дело, похоже, идет к этому.
Последнюю фразу он произнес тихо, почти прошептал, но я все же ее услышал.
- Меня здесь знают под именем Джон Непомнящий родства. Для меня не играет роли, ни что ты вор, ни что ты еврей, если ты будешь хорошо работать. Поможешь - будешь работать у меня бухгалтером. Не хочешь - иди домой.
Сейчас маска болтливого еврея с Привоза исчезла, и на меня смотрел человек, который очень хотел жить. Ему было страшно, но он старался держать себя в руках.
- Наслышан о вас, сэр. Говорят, что вы... страшный человек, но в тоже время человек слова. Так у меня действительно есть выбор?
- Да.
- Зато, как ни горько признавать, у меня нет выбора. Я согласен.
- А почему я страшный?
- Люди разное болтают, сэр.
- Давай выкладывай!
- Сэр, это нечестно, я в Америке только три месяца. Ваши люди должны больше знать, - и он слабым кивком головы показал на Томми.
'Да что тут твориться?!'.
- Томми, ну-ка скажи, что про меня в порту говорят.
Тот бросил злой взгляд на Лазаря: - Босс, я не понял ни слова из вашего разговора, но чтобы не говорил этот грязный еврей...
- Том!
Тот опустил глаза в землю, выдержал паузу и только потом начал говорить: - Да это только слухи, босс. Ты же знаешь, Джон, чего только народ не говорит. Вот недавно слышал про ведьму.... Понял, босс! Болтают про кладбище, на котором ты живьем хоронишь своих врагов. В общем,... это все, босс.
- Что называется - приплыл, - на большее выражение чувств меня просто слов не нашлось.
Услышать глупую сказку о себе, вот этого я никак не ожидал. Теперь я понял подоплеку косых взглядов и некоторую отчужденность работающих в порту людей, с которыми меня изредка сталкивала работа. До этого я понимал это, как страх по отношению к человеку с которым лучше не связываться, а теперь оказывается, что дело не только в этом. Ощущать себя злодеем из ужастика было бы смешно, если бы я не жил во второй половине девятнадцатого века, где люди с большим удовольствием верили в небылицы, чем в реальные вещи. Слепая вера в бога и дьявола, простота взглядов на жизнь и смерть, незнание сути вещей и законов природы делало умы людей незащищенными, а значит восприимчивыми к любым проявлениям непонятного. Они легко верили в ведьм, оборотней и прочую чертовщину, так почему им не поверить в убийцу, имеющего собственное кладбище! К тому же было нетрудно догадаться, откуда идут слухи.
'Может, я и переборщил с жестокостью, но эти люди только силу воспринимают как довод! Личное кладбище! Придумают же! Вот кого бы я точно закопал на таком кладбище, так это автора этой выдумки'.
- Послушай, Кац, ты вроде умный человек, как ты можешь верить в такие глупости! Личное кладбище! Это же надо придумать! Все. Хватит об этом. Даю тебе две недели, Лазарь. А пока держи сто долларов. Мне нужно чтобы ты о деле думал, а не о хлебе насущном.
Бумажка в сто долларов взбодрила старого еврея лучше моих слов. Выпрямился, глаза заблестели, даже где-то повеселел.
- Приложу все свои усилия, милостивый сударь. Но мне может понадобиться помощь, как тут быть?
- По денежным вопросам - ко мне. Набить морду - к Тому! - тут я перешел на английский язык. - Том, скажешь своим парням, чтобы... Бухгалтеру всемерно оказывали помощь. Да-да, не смотри на меня так, Лазарь! Будешь зваться с этого момента Бухгалтером!
Но если попробуешь ловчить со мной, то... закопаю живым в землю! На своем кладбище! А Том с Кеном мне помогут! Правда, парни?!
- Конечно, босс! Сделаем!
Я то шутил, но шутили ли они сейчас? У меня мурашки поползли по коже.
'А если поняли буквально? Может Том, и понял шутку, но не Кен. Простой как валенок. Никак не могу привыкнуть держать язык за зубами! Постоянно из меня лезет двадцать первый век!'.
- Молодцы, парни! Ха-ха-ха! Шутки понимаете! Ха-ха-ха!
Тут же в унисон раскатисто рассмеялись парни, вслед им задребезжал тоненьким тенорком Бухгалтер: - Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Ха-ха-ха!
- Все! Посмеялись и будет! Парни, вы идите. А ты, Лазарь, садись! Наш разговор еще не окончен.
Через три недели после этого разговора с Кацем, у меня в кабинете состоялся военный совет, который дал начало войне между мной и 'ворами в законе'. Состоялся он под утро, в обстановке строжайшей секретности. Присутствовало только три человека. Я, Кац и Джим Хард, командир боевой группы. Общую схему по переброске контрабандного товара портовыми чиновниками я узнал от Каца еще две недели тому назад. Бухгалтер действительно оказался большим специалистом в делах подобного рода.