Парни заметили меня раньше, чем я разглядел их в уличной толчее. Не успел кэб остановиться, как тут же от фонаря, до этого подпиравшего его, отделилась крепкая фигура уличного хулигана. Касторовая шляпа с начесом, приталенное пальто и брюки, заправленные в тяжелые ботинки. Расхлябанной походкой он подошел к нам.
- Эй, мистер, закурить есть?!
- Будет! - и я стал копаться во внутреннем кармане, как бы ища папиросы.
Арчи Круз тут же доложил: - Западный не выходил, командир. Стив снял комнату, напротив той в которую занял Западный Джордж.
Чтобы со стороны не было так заметно движение губ, он оглаживал рукой усы.
- Ничего подозрительного?
- За исключением двух господ, смахивающих на полицейских, которые приехали сюда пятнадцать минут назад. Вон стоит кэб, на котором они приехали.
Я посмотрел в том направлении, которое он мне указал. Мать моя! На месте кучера сидел помощник инспектора Бута.
- Парни, за мной!
Удара ногой дряхлый замок не выдержал. Дверь с грохотом распахнулась. Наш визит оказался настолько неожиданным, что когда мы ворвались в комнату, реакции всех троих хватило только на то чтобы вскочить и замереть под дулами револьверов. Между ними на старом, обшарпанном столе кучками лежали банковские упаковки денег. Судя по всему, они их делили перед нашим приходом. Бут вытаращил глаза при виде меня и замер, не веря своим глазам. Судя по всему, он меньше всего ожидал меня здесь увидеть. Западный Джордж криво усмехнулся, так как уже сообразил, что произошло. Незнакомец, довольно упитанный мужчина, в хорошо сшитом пальто, похоже, был наиболее труслив из всех троих, так как буквально стал белеть на глазах. Не обращая больше внимания на этих двоих, я двинулся к Буту, который тут же начал пятиться. Шаг за шагом, пока не уперся спиной в стену.
- Давно не виделись, инспектор, - и в следующий миг с силой вогнал ствол револьвера ему в живот.
Некоторое время смотрел, как Бут сползал по стене с выпученными глазами и белым от боли лицом. Затем, развернувшись, подошел к Джорджу: - Ну, что урод допрыгался?
- Ты, сучий ублюдок, - зашипел он. - Да я тебя голыми руками порву... А-а-ах! У-у-у!
Удар рукоятью револьвера в лицо бросил налетчика на пол. Развернувшись в пол оборота, стал разглядывать незнакомца с рыхлым телом и мучнистым от страха лицом. Его аккуратно подстриженная бородка подпрыгивала вместе с трясущимся подбородком.
'Похоже, его и спрашивать не надо будет. Сам все расскажет. И что знает, и что не знает'.
Поднял револьвер на уровень его переносицы и взвел курок.
- Вы... не име-ете... пра-ва. Я... инспе-ктор... поли-ции, - он не говорил, а выталкивал слова трясущимися от страха губами.
- Бут тоже полицейский, чем ты лучше?
- Я из Депар-тамента... поли-ции... Сан-Франциско, - проблеял он.
- Сан-Франциско?! Каким ветром тебя к нам занесло, инспектор?
- Я скажу. Скажу! Моя информация для вас имеет большую ценность, - тут он сделал паузу, выжидающе глядя на меня.
- Не волнуйся. Расскажешь, все как есть, уйдешь своими ногами.
- Западного Джорджа взяли на месте преступления при ограблении банка. Нас навели на него. Была организована засада. В перестрелке был убит один его человек. Банджо Смит. Чтобы не идти в тюрьму, Западный предложил нам план.
- Нам, это кому?
- Ну.... Можно без имен? Все-таки начальство. Вам не нужно, а мне лишнее беспокойство.
'Похоже, совсем оправился, раз стал проявлять заботу о начальстве'.
- Хорошо. Продолжай.
- Джордж предложил нам деньги. Он грабит пару банков и отдает большую часть нам.
Но так как в Сан-Франциском полицейском управлении кое-кто знал о его задержании, то решили провернуть дело в Нью-Йорке. Я приехал сюда и переговорил с инспектором Бутом. Он, в свою очередь, переговорил кое с кем из своих, а после дал согласие. Правда, с одним условием, Западный должен ограбить не два банка, а три. Им было мало выделенной доли. Мне-то что, три так три. Я должен был получить восемьдесят процентов от суммы с двух банков, а остальное меня не касалось. Сегодня я оказался здесь, чтобы забрать свою долю.
У меня даже дыхание перехватило от такой непомерной наглости и вместо меня высказался, стоявший за моей спиной Арчи: - Ну, вы и суки полицейские! Твари алчные! Вас гадов, как бешеных собак, надо отстреливать за такие дела!
Полицейский из Сан-Франциско тут же принял слова на свой счет и жалобно залепетал: - Я здесь, не при чем! Это не я! Я только как посредник!
Я посмотрел на него так, что тот сразу заткнулся.
- Ты, - я ткнул пальцем в полицейского из Сан-Франциско, - садись и пиши, все, что ты мне сейчас только что рассказал. Внизу должность, звание, номер жетона, имя.
Я перевел взгляд: - Тебе, Бут, тоже самое. Напишите, останетесь здесь, не напишите, тоже останетесь здесь, но уже в качестве трупов. Решать вам. Арчи, упакуй Западного. Его мы забираем с собой. Стив подгони кэб к черному ходу. Джефри достань бумагу и чернила. Пулей, парни!
- Я не буду писать! - заявил Бут, правда, в его голосе не чувствовалось уверенности.
- Арчи, сделай ему больно! А второй раз заявит подобное - просто перережь ему глотку, - в моем голосе настолько явно прозвучало равнодушие к судьбе Бута, что это поняли все. А в первую очередь, сам Бут.
- Хорошо, хорошо. Я напишу. Не бейте! Не бейте!
Занеся над скорчившимся от страха инспектором руку, Арчи посмотрел на меня. Я показал жестом, чтобы он вернулся к Западному Джорджу.
Сержант был страшен. Его лицо в нормальном состоянии напоминало скелет, теперь же оно напоминало ожившую маску демона смерти, если бы такие существовали в природе. В глазах горело бешенство, рот перекошен в злобном оскале. Он не ругался, не сыпал проклятиями, сберегая дыхание, все свои силы вкладывал в удары ногами по человеку, который лежал перед ним на полу, в луже крови. Западный Джордж уже не кричал, у него хватало сил только на хрипы. Лицо, руки, шея - все в крови. Каждый новый удар скручивал его тело, заставлял извиваться. Еще один удар в живот согнул Западного пополам, заставив захлебнуться собственным воплем. Честно говоря, мне давно надо было вмешаться, но ярость Сэма была настолько сильна, что вполне могла обратиться против меня, а мне не хотелось конфликтовать со своим боссом из-за какого-то вшивого предателя.
'А вот сейчас, пожалуй, можно'.
Обхватив за плечи Сержанта, я осторожно стал оттаскивать его в сторону. Два его телохранителя - головореза нахмурились, подобрались, но на дальнейшие действия против меня не осмелились.
- Пока достаточно, босс. Есть еще кое-что интересное.
Тот встряхнул мои руки с плеч, некоторое время стоял, тяжело дыша, не сводя взгляда с распростертого на полу тела, потом, не поворачивая ко мне головы, зло бросил: - Что там еще у тебя?!
- На, смотри, - и протянул бумаги, написанные полицейскими.
- Что это? Полиц... Инспектор Бут?! Сан-Франциско?! - он повернулся к телохранителям. - Дик! Приведи эту суку в чувство! Ты что не понял! Не бить! Привести в чувство!
Телохранитель замер, затем нехотя наклонился к телу и несильно хлестнул по щеке Западного. Голова грабителя безвольно мотнулась и замерла. Головорез бросил быстрый взгляд на Сержанта. Я перехватил его взгляд и посмотрел на тело. Труп. Сержант уже это тоже понял, но все же решил уточнить: - Готов?
- Мертвее не бывает, босс.
Сержант повернул ко мне лицо. Криво усмехнулся, потом пожал плечами, дескать, погорячился, с кем не бывает.
- У тебя что-то было, Джек?
- Было, да сплыло, Сэм. Он работал в контакте с полицией. Он знал имена! Его надо было заставить написать бумаги на полицейских!
- Все! Он труп. Говорить больше не о чем! Бумаги, что ты мне дал, мы их можем как-то использовать?!
- Могли бы, если к ним приложить показания Западного Джорджа!
- Да - а, - протянул Сэм, - Бут был бы у нас вроде собачонки. Подай то, принеси это.
Но я думаю, и этой писанины хватит, чтобы его приструнить. Кстати, сколько в этих сумках денег?
- Не считал. Просто сгребли их со стола. Если Западный припрятал часть, мы этого уже никогда не узнаем.
- Ад и дьяволы! Погорячился я! - наконец он признал, что совершил ошибку. - А ты куда смотрел?! Кайф ловил?!
Я бросил на него злой взгляд, но говорить при людях ничего не стал. Тот понял меня, бешенство в его глазах вспыхнуло в последний раз и погасло. Затем бросил последний раз взгляд на труп и зашагал к выходу, бросив по пути телохранителю: - Дик! Забери сумки!
Остановившись на миг, на пороге, кинул через плечо: - Джек! Поедешь со мной!
Первую бутылку в кабинете Сержанта мы прикончили, не произнеся ни слова. Стаканчики опрокидывались под гробовое молчание. Я чувствовал себя опустошенным и уставшим, хотя день еще, в принципе, только начинался. Судя по внешнему виду, Сержант был не в лучшем состоянии. Когда от второй бутылки осталась половина, Сэм открыл рот: - Знаешь Джек, когда мы только начинали работать вместе, ты был совсем другой человек. Ты был наш человек. Сильный, жесткий, не боящийся крови. Теперь ты стал другим.
Я ухмыльнулся: - Другим, это каким? Трусливым, что ли?
- Другим... это значит другим. Ты, как я заметил, все больше лезешь в коммерцию. Якшаешься с торгашами! Не противно?! Жадные, трусливые и наглые душонки! Из них можно только выбивать на деньги, но не общаться! Зачем тебе все это, Джек?!
- Чем отличаются деньги с наших винокуренных заводов от этих? - я показал на два кофра с деньгами, скромно стоявшими у стены. - Чем? Не знаешь? Так вот я тебе скажу! Эти, в сумках, куш, который ты можешь сорвать раз, причем рискуя своей головой! А те ты получаешь постоянно и без особых усилий! Уловил разницу!
- Ты ли это, Джек?! Ты, которого наши головорезы, не боящиеся ни бога, ни черта, уважают как никого другого, говоришь о спокойном бизнесе?!
- Сэм, к чему этот разговор?
- Да я и сам не знаю. Просто нашло что-то. Хотя... нет, я тебе скажу. Мне не хочется, чтобы вместо моего помощника и отличного бойца появился еще один жадный торгаш!
- Так тебе же будет лучше Сэм. Будешь доить меня, как и остальных!
- Тебя подоишь! Хотел бы я посмотреть на того сумасшедшего, который рискнет это сделать! Ха-ха!
Мы смеялись до слез на глазах. Долго, чуть ли не с истерическим надрывом, чувствуя, что только сейчас стало отступать напряжение. Потом мы снова пили и говорили.
- Когда-то, Сержант, я был молодым и глупым, чтобы верить в идеалы, и скажу больше, воевать за них. Потом идеалы куда-то делись, и воевать я продолжил по привычке. Но привычки хороши, когда касаются чистки зубов по утрам и трехразового питания, а когда он касается твоей жизни и смерти, а идеалы вместе с человеческой совестью оказываются на помойке, то поневоле приходишь к мысли, что воинский долг не более как условность. Но я продолжил воевать по приказу. Потому что ничего другого не умел. Потом меня... скажем так, убрали в угоду одному большому боссу. Я стал вольным стрелком или наемным убийцей. Все это меня устраивало, пока меня.... В общем, я оказался здесь, в Америке. И только здесь я начал понимать, что... устраивало меня все в прежней жизни потому, что я не знал ничего другого и если, честно говорить, знать не хотел. Ты не знаешь, как это иной раз страшно бывает увидеть себя со стороны. Что-то изменилось во мне, после чего я стал смотреть на жизнь и на людей немного по-другому. И этого вполне хватило, чтобы понять в жизни есть и другие интересные вещи. Как бизнес, например. Зачем я тебе это рассказываю...
- Потому что ты пьян, Джек и еще, наверно потому, что больше тебе не кому сказать.
- Может, ты и прав, Сэм.
ГЛАВА 12
Перед представительным человеком в темном костюме остановился секретарь.
- Господин Маршалл готов вас принять, мистер Торнтон.
Человек встал и последовал за секретарем по коридорам, устланными пушистыми коврами. Переступая порог кабинета, он хорошо знал жестокость, необузданность и нетерпимость хозяина, и потому немного нервничал. Алан Маршалл сидел за длинным столом, перед ним лежала папка с документами, чернильный прибор и золотой колокольчик.
- У вас для меня новости? - без обиняков начал он.
- Да, сэр, - он помолчал. - Похоже, нашелся наследник. Некий Тимоти Морис, сэр. Он пришел ко мне...
- Торнтон, ты знаешь, я не люблю долгих вступлений.
- Да, сэр. Я сравнил сведения, полученные от него с теми, что были у меня. Нет сомнений, он наследник. Теперь решение за вами, сэр.
- Он единственный наследник? Точно?
- Да, сэр.
* * *
Спустя две недели после истории с Западным Джорджем, мы сидели в кабинете у Сержанта. Хозяин кабинета и мы с Быком, слушали соображения одного молодого человека.
Его слегка развязанные манеры и легкая небрежность в одежде только подчеркивали изящность и элегантность этого человека. Француз Тим. Аферист и шулер, он хорошо был известен в Чикаго, но в Нью-Йорке его пока не знали. Пока. Он приехал в Нью-Йорк по моей инициативе, вместе со своей командой из трех человек, еще месяц тому назад. Организовав производство и сбыт крепких напитков, я некоторое время думал, какое направление мне выбрать следующим, пока не решил остановиться на игорном бизнесе. Некоторое время присматривался, разговаривал с людьми и пришел к выводу то, что нам выплачивали владельцы игорных заведений за покровительство, было жалкими крохами, по сравнению с непрерывным золотым потоком, ссыпавшимся в их собственные карманы.
Изложив ситуацию в цифрах Сержанту, я получил от него одобрение своим действиям, затем, наведя справки, он пригласил в Нью-Йорк Француза и его команду для негласной проверки игорного бизнеса. После переговоров и получения инструкций они были отправлены на изучение работы игорных заведений, находившихся под нашей рукой. И вот сейчас мы слушали отчет о суммах денег, проходящих еженедельно через каждое игорное заведение. Неожиданно Сержант прервал речь шулера и зло оскалился: - Француз, ты отвечаешь за эти цифры?!
- Матерью клянусь, Сержант! За прошлую неделю один только Кривой Барнум положил себе в карман тысячу долларов! А у него далеко не самое лучшее заведение. А если взять Ника Гильома, так тот получает от двух до трех тысяч!
- Мэрриэт Барнум?! Ник Гильом?! Эти суки постоянно плачутся, что отдают нам последние гроши! Урою гадов!! Я им, мать их, устрою веселую жизнь!!
- Не горячись, Сержант! - мне считанные разы приходилось его успокаивать, обычно на подобных советах он был спокоен и рассудителен, но деньги, проплывающие мимо его карманов, всегда были его больным местом. - Соберем их вместе, и пусть с ними поговорит Француз. Объяснит им популярно и в цифрах, что надо делиться, а не кидать нам жалкие крохи. Если не дойдет, разговаривать будем по-другому!
Результатом наших двухнедельных переговоров с владельцами игорных заведений явились два сгоревших игорных зала и простреленная голова владельца еще одного казино, после чего мы стали получать не тот неизменный жалкий процент, остававшийся со времен Мясника, а от сорока до шестидесяти процентов дохода от каждой игры, ведущейся на столах зеленого сукна. Сорок процентов мы стали брать от доходов с рулетки и карт, а шестьдесят процентов от игры в кости. Для того чтобы не вводить владельцев в искушение, их заведения стал инспектировать Француз со своими людьми, вошедший в команду Сержанта. После того как был установлен жесткий контроль над игорным бизнесом, я позволил себе расслабиться и заняться детьми. И в первую очередь Тимом. Луизе было нужно только внимание и забота, а вот с мальчиком было все намного сложнее. Я хотел, чтобы он пошел учиться, а тот все рвался на поиски работы, объясняя тем, что не хочет сидеть у меня на шее. Когда мы в очередной раз завели разговор на эту тему, я спросил его: - Слушай, парень, что ты так рвешься на работу? Ты с шести или семи лет работаешь! Не надоело? Сначала получи специальность, а потом работай, хоть до посинения!
- Ты не понимаешь, Джек! Не могу я сидеть у тебя на шее столько лет! И еще! Я хочу сам решать за себя. Когда почувствую, что мне нужно знать больше, тогда пойду учиться, а сейчас я хочу найти себя в профессии! Хочу понять, что мне нравиться, а что нет!
- Хорошо, Тимоти! Я понимаю твое желание стать самостоятельным! И все же давай погодим до того момента, пока не разберемся окончательно с адвокатской конторой Торнтона и с теми, кто тебя разыскивал. Может потом тебе и работа не понадобиться!
Я так говорил, потому что уже навел справки об этом адвокате. Респектабельная контора, занимающаяся делами довольно богатых людей и солидных компаний. Неужели Тим богатый наследник?
- Тогда, Джек, не будем затягивать. Пойдем к адвокату завтра.
- Не торопись, дружок. К нему просто так не попадешь. Сначала надо записаться на прием, а уж когда он примет нас, самому богу наверно не известно.
Это была отговорка, так как я просто хотел дать ему время восстановить силы после года мытарств в трущобах Нью-Йорка. Прошло три недели, а парень до сих пор не может оставить ни крошки на тарелке, каким бы он не был сытым. Зато на прогулки по городу я отпускал его безбоязненно. Если он смог выжить год на 'дне', то это могло говорить только об одном: в свои тринадцать лет он вполне состоявшийся, самостоятельный человек. Общались мы в основном вечерами, проводя время в долгих беседах. И каждый раз он не забывал спрашивать: - Когда мы пойдем к адвокату?
Это продолжалось неделю, пока я не выдержал и сказал: - Завтра едем. Нас будут ждать.
Честно говоря, я думал, что наш поход к адвокату это пустая трата времени, так вещи и бумаги были утеряны, а значит, удостоверить личность Тима не представлялось никакой возможности. Единственное, в моем понимании, что мог сделать адвокат в подобной ситуации, то это устроить личную встречу Тима с теми, кто его разыскивал.
Когда я спросил у младшего клерка, можем ли мы встретиться с адвокатом по делу Ти?моти Мориса, губы последнего тут же растянулись в стандартной улыбке.
- Вас уже ждут. Разрешите проводить вас.