- Это одно и то же. Но я уверен: если Гиз - король, я - коннетабль Франции.
- В добрый час. Мне известна твоя преданность.
- Гм! Нужно заметить, что за преданность всегда воздается. Да, я предан! И если тебе взбредет в голову сыграть с герцогом какую-нибудь злую шутку, то я, к моему великому сожалению, вынужден буду проткнуть тебя шпагой.
- Но, уверяю, дружище, я вовсе не вынашиваю подобные замыслы, - сказал Моревер. - Я предан герцогу так же, как и ты.
- Отлично. Итак, поспешим!
- Через час мы узнаем, правда ли то, что сказано в письме… А вдруг это правда?
- Что ж! - ответил Менвиль. - Мы предупредим герцога, который всегда знает, что делать.
И друзья ускорили шаг. Они прошли ворота Сен-Оноре, миновали великолепный замок, который Екатерина Медичи сочла необходимым возвести на месте старого Тюильри, и направились к маленькой убогой часовне. Редкие хижины огородников возвышались там и сям на землях, которые звались Сгонд-Кюльтюр-л'Эвек, в противоположность Премьер-Кюльтюр-л'Эвек, расположенным на самом берегу Сены. Между этими двумя районами находилась деревушка Вилль-л'Эвек.
Маленькая часовня была освящена в честь святого Рока. Она стояла у подножия холма, который впоследствии получил название холма Сен-Рок. На вершине его была мельница, ее крылья образовывали громадный крест, вздымающийся над маленьким крестом колокольни. У часовни начиналась тропинка, которая шла через огороды, взбиралась на холм и змейкой вилась до самой мельницы. Эта тропинка была очень узкой, и ослы, возившие зерно на мельницу, могли подниматься по ней только один за другим. Когда Моревер и Менвиль подошли к часовне, их глазам открылось необычное зрелище.
По тропинке вереницей брели мулы, и на каждого был навьючен огромный мешок. Но не это было удивительно. Удивляло то, что мулов - их насчитывалось целых тридцать - погоняли десять человек, так же похожие на погонщиков, как Менвиль - на мельника. Эти люди, запыленные и загорелые, как после долгого путешествия, были закутаны в плащи, вооружены пистолетами и кинжалами.
- Смотрите! - воскликнул Менвиль. - Вот и стадо мулов, о котором говорится в письме.
- И пшеница, которая ценится на вес золота, - добавил Моревер, сверкая глазами.
- Мы должны выяснить, в чем дело. Иди за мной, Моревер, и будь готов ко всему.
Они пересекли поле и пошли по тропинке за последним мулом.
- Проваливай! - злым голосом сказал погонщик, заметив их.
- Наглец! - крикнул Моревер. - Я научу тебя, как надо разговаривать с дворянином!
- Минутку, господин офицер, - вмешался Менвиль, - этот человек не понял, что я - один из работников мельницы, а вы - офицер королевских мукомолен. Итак, приятель, мы проводим тебя до вершины.
- Вы работаете на мельнице? - спросил погонщик и бросил подозрительный взгляд на Менвиля.
- Мне кажется, что это и так видно.
- Я, в силу возложенных на меня обязанностей, - сказал Моревер, - должен проверить качество пшеницы, которую вы везете.
- Хорошо, господин офицер, - ответил Менвиль. - Этот человек, я уверен, не хочет неприятностей и не станет возражать против нашего общества.
Погонщик настороженно огляделся и увидел, что его товарищи успели уйти далеко вперед. Казалось, он вот-вот позовет их, однако же он передумал и ворчливо произнес:
- Исполняйте свои обязанности. Я покажу вам пшеницу.
И начал распускать бечевку, которая стягивала горловину мешка. Приоткрыв его, погонщик вынул горсть ячменя, но Менвиль, словно желая помочь, бросился вперед и толкнул этого человека; мешок упал, ячмень посыпался на землю. Погонщик, не говоря ни слова, кинулся поднимать мешок. Но Моревер уже запустил в него руку и, обнаружив внутри другой мешок, быстро его ощупал.
Погонщик подбежал к нему… Моревер был бледен, ибо его рука наткнулась на металл… на монеты!
- Ладно, - сказал он холодно. - Забирай свое зерно, парень.
Погонщик молча вытащил пистолеты.
- Бежим! - крикнул Менвиль. - Этот человек просто безумец.
Приятели бросились прочь. Вдруг погонщик выстрелил. Моревер и Менвиль припустили еще быстрее и скоро скрылись из виду. Погонщик прошептал:
- Кто эти люди? Правду ли они говорили? Не думаю, что у них хватило времени, чтобы…
Он засунул руку в мешок и убедился, что его содержимое на месте. Затем он снова взвалил груз на спину мула и поспешил вдогонку за своими товарищами.
У подножия холма, перед живой изгородью, Моревер и Менвиль остановились.
- Тридцать мулов, груженных золотом! - сказал Моревер. - Ибо очевидно, что двадцать девять остальных мешков содержат то же, что и тридцатый.
- Да… Это, наверное, больше миллиона, - согласился задумчиво Менвиль.
- Менвиль!
- Моревер!
Они молча посмотрели друг на друга. Моревер заметно нервничал. Менвиль казался спокойным. Он положил руку на плечо сообщника и сказал:
- Я понимаю тебя, друг. Ты хочешь сказать, что вместо того, чтобы тотчас же броситься к герцогу, мы должны попытаться отбить два-три мешка. Тогда нашему богатству позавидует сам д'Эпернон. Но если нам это удастся, что ты будешь делать со своим золотом?
Моревер беспокойно осмотрелся: ему показалось, что кусты колышутся.
"Должно быть, от ветра", - подумал он. Вокруг никого не было. По крайней мере, он никого не увидел.
- Что я сделаю? - проговорил Моревер. - Исчезну, Менвиль! Я начинаю уставать от опасных приключений. И потом, люди так неблагодарны! Я служил Карлу IX, но Карл IX забыл обо мне. Я служил Екатерине Медичи, а она отвернулась от меня. Наконец, наш великий Генрих сулил мне золотые горы, но сейчас я понимаю, что это были только обещания. Если бы у меня, Менвиль, завелось двести тысяч ливров, я мог бы уехать! Куда? Я не знаю… но воздух Парижа стал тяжел для меня. Я не осмеливаюсь больше прогуливаться по улицам, ибо я опасаюсь встретить…
- Кого же? - спросил Менвиль.
- Никого. Привидение. Ты не веришь в привидения? А я верю! Однажды я видел его…
Моревер вздрогнул.
- Привидение! - сказал Менвиль, презрительно пожав плечами. - Когда я их встречал, то разделывался с ними хорошим ударом кинжала.
- Я пробовал! Но мое привидение живуче, как кошка. Я даже пустил по его следам двух бандитов…
- И что?
- Ничего. Привидение схватило в каждую руку по бандиту и унесло их…
Моревер провел рукой по лбу.
- Можно подумать, что ты боишься! - ухмыльнулся Менвиль. - Вот я никого не боюсь!
- Боюсь?! - тихо проговорил Моревер. - Ты знаешь меня. И видел в двух десятках поединков. Я дрался с самыми яростными из Сорока Пяти. Бюсси-Леклерк признался, что не хотел бы иметь дело с моей шпагой. Я проливал свою кровь, тысячу раз рисковал жизнью в ночных засадах и дневных стычках. Я смотрел в лицо смерти и никогда не боялся… Но в этом случае, Менвиль… Всякий раз, когда я думаю об этом человеке, холод пронизывает меня до самых костей; если я иду по улице, то спешу возвратиться домой; если я дома, то запираюсь на все запоры! Да, Менвиль, я боюсь этого человека!.. Боюсь до такой степени, что готов покончить с собой, чтобы избавиться от этого страха.
Менвиль больше не улыбался.
- Единственное, что меня может спасти, - так же тихо продолжал Моревер, - это исчезновение… Бегство на край света. Если я уеду, я познаю, наконец, радость, которой не знаю уже шестнадцать лет; я буду спать спокойно и не опасаться новых схваток… Я забуду своего врага!.. Но для этого нужны деньги! Менвиль, что такое для тебя двести тысяч ливров? Позволь мне взять их!
- Послушай, - сказал Менвиль. - Грядут великие события. Герцог станет королем Франции. Заговор готовился очень давно… и ты в нем участвовал, Моревер! Хорошая была резня, когда гугенотов убивали, как собак… Теперь мы близки к успеху. Чего нам не хватает? Всего-навсего немного золота, чтобы поднять людей, уничтожить Беарнца и загнать Валуа в угол… Это золото обещал нам папа… но потом этот старый скряга отступился от нас. Он испугался неизвестно чего… И все-таки вот оно - золото! Золото, Моревер, - это спасение Лиги, это корона для Гиза и шпага коннетабля для меня. Если мы сейчас выйдем из дела, нас ждет судьба несчастных изгоев. Гиз нас непременно схватит…
- Или нет!
- Да, поверь мне, я знаю, что говорю! Слушай же мой план: мы берем несколько смелых людей, сегодня вечером возвращаемся на мельницу хорошо вооруженные, завладеваем этими замечательными мешками и переносим их в дом Гиза. Потом я говорю герцогу: ваша светлость, вот деньги. Я ничего не прошу для себя, но Мореверу нужны двести тысяч ливров. В противном случае он расскажет всему свету, что вы получили миллионы, которые позволят вам снарядить целую армию… Ты думаешь, Гиз откажет тебе в этой сумме?
Моревер ничего не ответил: он обдумывал это предложение.
- Это все, что я могу для тебя сделать, - сказал Менвиль. - Если ты попробуешь действовать сам, то, к моему великому огорчению, Моревер, я убью тебя…
- Что ж, ты прав.
- Значит, мы поступим так, как я предложил?
- Да, - сказал Моревер. - Итак, нынче вечером!
- Отлично, мой друг! Но я все же не оставлю тебя одного. Бог мой, я прекрасно понимаю, что сейчас тебе очень хочется зарезать меня и побежать на мельницу. Но пойми, Моревер, что и я хотел бы вцепиться тебе в горло, тебе, моему лучшему другу! Я не слаб духом, ты это хорошо знаешь, и если бы речь шла о ком-нибудь другом, а не о Гизе, то я был бы на твоей стороне. Но я верная собака Генриха. Если кто-то слишком близко подходит к моему хозяину, я рычу. А если кто-то хочет тронуть то, что ему принадлежит, показываю клыки. Останемся же друзьями, Моревер!
Менвиль говорил с искренностью солдата, душой и телом преданного своему господину и готового умереть ради него… если только кто-то не предложит ему большую плату.
- Что ж, ладно! - сказал Моревер. - Я не покину тебя до вечера, и хотя твои подозрения оскорбляют меня, вот моя рука. Останемся друзьями, Менвиль!
Они обменялись рукопожатием.
- Но, - продолжил Моревер, - мы ведь условились, что ты добудешь для меня двести тысяч ливров?
- Клянусь бороденкой Сикста, который против своей воли станет нашим поставщиком! Нужно, чтобы Гиз позволил тебе уехать с одним из этих мешков, и тогда ты завтра же сможешь отправиться за границу, что, конечно, огорчит меня как друга, но и порадует, ибо ты наконец найдешь мир и покой, которые давно заслужил… А теперь пойдем отчитаемся перед герцогом и подготовим нашу вылазку.
Они быстро зашагали в сторону Парижа. Тогда кусты дикой ежевики, окаймлявшей овсяное поле, тихонько раздвинулись и показалось улыбающееся лицо человека, которого так боялся Моревер. Приятели-лигисты скрылись за поворотом дороги, и шевалье де Пардальян выбрался из зарослей и удовлетворенно подкрутил усы.
- На этот раз ты попался! - прошептал он.
Глава 19
МЕЛЬНИК
Пардальян последовал за Менвилем и Моревером сразу же, как только заметил их. У ворот Сен-Оноре он покинул Карла Ангулемского и двух новоявленных лакеев, которые остались его ждать, притаившись за какой-то лачугой. Издалека он следил за спором между погонщиком, Менвилем и Моревером. Потом шевалье видел их бегство, слышал пистолетный выстрел. Он сумел незаметно проскользнуть к живой изгороди, у которой произошел описанный нами разговор. Теперь он вернулся туда, где его ждал Карл.
- Хотите, - спросил его Пардальян, - сыграть злую шутку с его светлостью герцогом де Гизом?
Карл недоуменно посмотрел на шевалье.
- Идите домой, - продолжал тот, - и хорошенько вооружитесь, а потом возвращайтесь сюда верхом вместе с этими достойными слугами, которые так и жаждут пустить в ход кулаки.
Пикуик при этих словах нахмурился, лицо Кроасса вытянулось.
- Один из вас, - распорядился шевалье, - пусть приведет моего коня. Я буду вас ждать на мельнице, которую вы найдете чуть дальше.
- Но что все это значит? - спросил Карл.
- Я же сказал вам: это значит, что мы сыграем с ним злую шутку, нанесем такой удар, от которого он уже не оправится.
Карл ни о чем больше не спрашивал, ибо он испытывал к Пардальяну безграничное доверие. Сын Карла IX и племянник нынешнего короля Франции безоговорочно подчинялся своему опытному другу, не имевшему ни богатства, ни титулов. Он тотчас же отправился выполнять поручение Пардальяна, а тот вернулся на дорогу к холму Сен-Рок.
Пардальян начал взбираться по узкой тропе, той самой, по которой недавно проследовали тридцать мулов. Он ожидал встретить часовых, но, к его великому удивлению, путь к вершине холма был свободен.
"Действительно ли мулы везли золото? - спрашивал он себя. - А что если вся эта история про деньги в мешках с зерном всего лишь выдумка?.. Не может быть! Моревер - человек, не способный ошибиться в подобных вещах!"
В мельнице, стоявшей на холме, не было ничего необычного. Огромные крылья мирно вращались; слышался монотонный шум жерновов, перетиравших зерно. Белые от мучной пыли мальчики сновали по двору с мешками на плечах. Лошадь щипала траву. Рядом с ней спокойно лежали два огромных быка. Мулов во дворе не было, погонщики тоже не появлялись. Дверь дома мельника была открыта настежь. Шевалье вошел.
- Определенно Моревер грезил наяву, - проворчал он, постукивая по столу эфесом шпаги.
На его зов явилась краснолицая женщина и с удивленным видом спросила, что угодно господину.
- Здравствуй, крошка! - приветствовал Пардальян дородную служанку (он знал, сколь многого можно добиться искусной лестью!) - Я хотел бы поговорить с твоим хозяином об одном дельце, связанном с мукой, истинно золотом дельце…
- А! - произнес мельник, который вошел в этот момент в комнату. - О золотом дельце, говорите вы, добрый господин?
Он внимательно смотрел на Пардальяна.
- Что за дело? - спросил он.
- Просто я хочу купить у вас несколько мешков зерна, но по цене в десять раз выше, чем обычно.
- В десять раз?
- Да, - холодно подтвердил шевалье. - И учтите, что мне нужно тридцать мешков. Сами видите, для вас это выгодно…
- Тридцать мешков? - удивился мельник. Его взгляд стал подозрительным.
- Да. Но при одном условии: я выберу эти мешки сам.
- Что ж, это справедливо, - проговорил мельник, захлопывая входную дверь.
- Вы можете даже закрыть ее на задвижку, милейший! - сказал Пардальян насмешливо. - Особенно когда узнаете, что мешки, которые я желаю приобрести, были недавно доставлены на вашу мельницу тридцатью мулами.
Вместо ответа мельник свистнул, и из соседней комнаты вышли погонщики, вооруженные кинжалами и пистолетами. Пардальян выхватил шпагу из ножен и приготовился к бою. Но вдруг раздался властный голос:
- Прочь оружие!
Погонщики словно окаменели. Пардальян, в свою очередь, опустил шпагу. Он увидел высокого старика, который испытующе смотрел на него несколько секунд. Потом он повелительным жестом выслал погонщиков за дверь и произнес:
- Сударь, я - хозяин этой мельницы. Если вы хотите предложить какое-то дело, то должны обращаться ко мне.
- Значит, - сказал Пардальян, - настоящий мельник с холма Сен-Рок - это вы?
- Да, я.
- Охотно этому верю, сударь, - почтительно сказал Пардальян, поклонившись, ибо весь облик мельника говорил о его высоком и благородном происхождении.
- Сударь, - повторил он, - я думаю, бесполезно играть с вами в молчанку. Волею случая мне известна ваша тайна: тридцать мулов, которые привезли сюда золото.
- Совершенно верно, сударь. Целых три миллиона…
Пардальян пренебрежительно махнул рукой, словно сумма не произвела на него ровным счетом никакого впечатления. Странный хозяин мельницы взглянул на шевалье с еще большим интересом.
- Так это вы час назад представились королевским офицером и открыли наш мешок? - спросил хозяин.
- Нет, сударь. Я никогда не утруждаю себя ложью. Но я слышал тот разговор и таким образом узнал правду.
Хозяин мельницы (или тот, кто выдавал себя за него) изучающе смотрел на Пардальяна, а шевалье в свою очередь - на него. Они не испытывали симпатии друг к другу, но каждый чувствовал внутреннюю силу собеседника.
- Почему, - внезапно спросил шевалье, - вы помешали своим погонщикам броситься на меня?
- Потому что вы заинтересовали меня. Я огорчен, ибо ваше появление принесет нам несчастье. В то мгновение, как я увидел вас на тропе, мне захотелось узнать, кто вы. Не желаете ли назвать свое имя?
- Меня зовут шевалье де Пардальян. А вас?
- Я - господин Перетти, - ответил старик, помедлив, - а теперь скажите мне, с какими намерениями вы пришли на мельницу?
- Знаете ли вы, - спросил Пардальян, - кто эти два человека, что затеяли ссору с вашим погонщиком?
- Мне думается, я узнал издалека одного… того, кто был одет как мельник: это Менвиль, который близок к дому де Гизов.
Говоря это, господин Перетти пристально смотрел в глаза Пардальяну. Шевалье не удивило, что мельник знает людей де Гиза и недоверчиво наблюдает за ним самим.
- А вы, господин де Пардальян, имеете отношение к герцогу? - спросил Перетти.
- Я объясню вам, - спокойно сказал шевалье, - с какими намерениями я пришел на мельницу. Понимаю, что именно это вас интересует. Знайте же, господин Перетти, что мне знаком и Менвиль, и его товарищ.
- Кто же это? - живо поинтересовался мельник.
- Вы узнали Менвиля. Я сказал вам свое имя, потому что вы об этом спросили. Но того, другого, вы не знаете, и имя вам ни к чему. А я знаком с этим человеком и сохраню тайну его имени для себя.
- Вы, должно быть, питаете к нему дружеские чувства. Но продолжайте же, вы все больше меня интересуете.
- Я слышал слова Менвиля. То, что он собирается предпринять, мне очень не нравится, и я пришел сюда, чтобы ему помешать.
- Что же он собирается сделать?
- Он хочет сообщить своему сеньору и хозяину, что миллион, обещанный папой Сикстом, прибыл…
- Проклятие! - прошептал по-итальянски господин Перетти, побледнев.
- Нравится вам это? - спросил Пардальян.
- Нет… Продолжайте свой рассказ. Он очень занимателен.
- Так вот. Кажется, Его Святейшество, дав обещание, не сдержал его. Почему? Я ничего не знаю, кроме того, что Менвиль хочет вернуться сюда с вооруженным отрядом, захватить драгоценные мешки Его Святейшества и отвезти господину де Гизу все зерно, выросшее в Ватикане, а тот уж его обменяет на сладкий королевский пирог. И мне это не по душе.
- Вам нужен кусок этого пирога? - спросил господин Перетти.
Пардальян пожал плечами.
- Если бы мне был нужен кусок, - сказал он, - я! получил бы его. Нет, повторяю вам: мне вообще не нравится, что господин де Гиз собирается съесть этот пирог. И я пришел, чтобы сказать хозяину этого дома: "Добрый человек! Сегодня вечером могут похитить твое сокровище…" Это меньшее, что я могу сделать. Но я также пригласил двух-трех смельчаков-приятелей, чтобы достойно встретить посланцев господина де Гиза.
- Что вы желаете за услугу, которую мне оказываете? - поинтересовался господин Перетти.
- Ничего, - ответил Пардальян.
Старик вздрогнул.
- За то, что вы сделали, можно запросить много. Вы же не просите ничего… Это хорошо, сударь! Слишком хорошо, быть может!