- Жизнь - это круг, который начинается и заканчивается Великой Матерью, Первой Матерью, тяготившейся своим одиночеством и потому решившей создать все живое. - Его громкий, звонкий голос отражался эхом от дальней стены вымоины. - Преблагая Мудо - наше начало и наш конец. Из Нее мы выходим и в Нее же мы возвращаемся. Все, что мы имеем, дарует нам Она. Мы - Ее дети, ибо Она - источник всяческой жизни. Она одаривает нас от щедрот Своих. Мы живы Ее телом - пищей, водой, кровом. От Ее духа исходят дар мудрости и доброты, таланты и способности, вдохновение и дружество. Но самый великий Ее Дар - всеохватная любовь. Великая Мать Земля черпает радость в счастье Своих детей. Она радуется нашей радостью и потому ниспосылает нам чудесный Дар Радости. Обретая сей великий дар, мы славим Ее и кланяемся Ей. Своих избранников Она наделяет еще большею наградой - Даром созидать Жизнь. - Шамуд выразительно посмотрел на молодую женщину. - Джетамио, ты относишься к числу этих счастливцев. Восславь Мудо, и Она наделит тебя даром Жизни, - ты сможешь привести в мир нового человека. И помни - Дух Жизни приходит от Великой Матери и принадлежит только Ей. Тонолан, когда ты примешь на себя обязательство заботиться о другом, ты уподобишься Той, Которая заботится обо всех нас. Должным Ее почитанием ты сподобишься творящей силы, которая сможет наделить детей этой женщины или любой другой избранницы Мудо твоим духом. - Шамуд обвел взглядом соплеменников. - Каждый из нас может стать обладателем этих даров. Не забывайте о должном отношении к своим ближним и к Той, Которой мы обязаны всем.
Тонолан и Джетамио заулыбались и, дождавшись, когда Шамуд отойдет назад, сели на плетеные циновки. Это служило сигналом к началу празднества. Молодой паре поднесли хмельной напиток, изготовленный из цветов одуванчика и меда, настаивавшийся с прошлого новолуния. Через какое-то время чаши с этим напитком были розданы и всем остальным.
Дразнящие запахи лишний раз напомнили им о тяжких трудах этого долгого дня. Скучать не пришлось и тем, кто остался на террасе, - об этом свидетельствовало первое блюдо, отличавшееся совершенно замечательным ароматом. Маркено и Толи, представлявшие родственное семейство Рамудои, поднесли Тонолану и Джетамио только что зажаренных, нанизанных на палочки сигов, что были изловлены этим утром. Отвар ароматного лесного щавеля, листья которого превратились в буро-зеленую кашицу, служил соусом.
Джондалар немедленно оценил вкус этой необычной, неведомой ему приправы, прекрасно подходившей для рыбы. Вместе с первым блюдом по кругу были пущены и корзинки с какой-то снедью. Едва Толи уселась возле Джондалара, тот полюбопытствовал, что же находится в этих корзинах.
- Буковые орешки, собранные прошлой осенью, - ответила она и тут же стала рассказывать ему о том, как орешки с помощью маленьких кремневых ножей освобождаются от плотной коричневой скорлупы, как их поджаривают при постоянном помешивании в плоских корзинах и, наконец, обваливают в морской соли.
- Соль принесла Толи, - вмешалась в разговор Джетамио. - Это один из ее свадебных подарков.
- Толи, скажи, много ли людей Мамутои живет возле моря? - спросил Джондалар.
- Нет. Считается, что наш клан живет очень близко к Морю Беран. Большая часть Мамутои живет на севере. Мамутои - охотники на мамонтов, - гордо заметила она. - Каждый год мы отправляемся охотиться на север.
- Как ты смог сочетаться браком с женщиной из племени Мамутои? - спросил светловолосый Зеландонии у Маркено.
- Я похитил ее, - ответил тот, подмигнув полной молодой женщине.
Толи заулыбалась.
- Это правда, - кивнула она. - Разумеется, потом мы все уладили…
- Я встретился с ней во время своей торговой экспедиции на восток. Мы дошли до самой дельты Матери. Это была моя первая поездка. Меня не интересовало, из какого она племени - Шарамудои или Мамутои. Я знал одно: без нее я назад не вернусь.
Маркено и Толи рассказали о тех проблемах и трудностях, которые были вызваны их решением вступить в брак. После длительных переговоров представители обоих племен решили, что ему следует "украсть" свою избранницу, выполнив при этом ряд условий ритуального характера, тем более что сама Толи нисколько не возражала против этого и такие случаи бывали и прежде.
Людские поселения были крайне редки и отдалены на такие расстояния, что обжитые племенами территории не соприкасались друг с другом. По этой причине чужеземцы обычно не вызывали у аборигенов враждебных чувств. Первоначальная настороженность и изумление через какое-то время сменялись спокойным безразличием или даже искренним радушием. Многие охотничьи племена привыкли к длительным странствиям, связанным с сезонными климатическими изменениями (они, как правило, сопровождали мигрирующие стада животных), в некоторых из них существовала давняя традиция индивидуальных Путешествий.
Определенные трения могли возникнуть лишь при близком знакомстве. Впрочем, если какие-то проявления враждебности и встречались, о них знали лишь внутри племени. Характер взаимоотношений складывался в соответствии с определенным ритуалом, которому старались следовать стороны. Господствовавшие в ту пору законы не были жестко фиксированы, однако в основном совпадали у большинства племен того или иного региона. Между племенами Шарамудои и Мамутои установились хорошие торговые отношения; в их обычаях и языках имелось много схожих моментов. У первых Мать Великая Земля носила имя Мудо, у вторых - Мут, но и у тех и у других она являлась Богиней, Прародительницей и Праматерью.
Мамутои обладали развитым представлением о себе как народе, что делало их открытыми и дружелюбными. Будучи собранными в группу, они не боялись никого и ничего, ибо ничто не может устрашить настоящих охотников на мамонтов. Дерзкие, уверенные в себе, несколько простодушные, они считали выдвинутые ими условия чем-то самоочевидным. Маркено они таковыми не казались, и потому переговоры велись достаточно долго, хотя речь шла о таком заурядном деле, как женитьба.
Толи была типичной представительницей своего племени: открытая, радушная, уверенная в том, что нравится решительно всем. Надо заметить, эти качества действительно располагали к себе многих. Никто и не думал оскорбляться или обижаться, когда она задавала собеседнику вопросы интимного свойства, - все понимали, что она делает это безо всякого тайного умысла. Она говорила именно то, что приходило ей на ум.
К ним подошла девочка с ребенком на руках.
- Толи, Шамио проснулась. По-моему, она хочет есть.
Мать благодарно кивнула девочке и, не прерывая разговора, стала кормить малышку грудью. Пирующим стали раздавать новое яство - соленые крылатки ясеня, плававшие в рассоле, и свежие земляные каштаны. Маленький клубень походил на дикую морковь, сладкий подземный плод, уже известный Джондалару. Вкус его тоже показался Джондалару знакомым, но тут он ощутил во рту остроту, присущую уже не моркови, а редиске. Хотя это яство считалось здесь особым деликатесом, он решил отведать чего-нибудь другого. Доландо и Рошарио поднесли молодой паре новое приношение - жирную похлебку, сваренную из мяса серны, и темно-красное черничное вино.
- Я думал, что самое вкусное здесь - рыба, - обратился Джондалар к брату, - но тогда я еще не попробовал этой похлебки!
- Джетамио говорит, что они всегда варят такой суп. Он заправлен сушеными листьями восковника. Его кора используется для окраски шкур серны - именно она и придает им желтый цвет. Восковник растет на болотах; его особенно много там, где Сестра сливается с Матерью. Кстати, мы и встретились-то благодаря этому растению - они приплыли туда именно за ним…
Вспомнив о событиях прошлой осени, Джондалар нахмурился.
- Ты прав. Нам тогда здорово повезло. Знал бы я, как отблагодарить этих людей…
Вспомнив о том, что к этим людям теперь принадлежал и его младший брат, он еще сильнее наморщил лоб.
- Вино - свадебный подарок Джетамио, - сказала Серенио. Джондалар взял наполненную вином чашу, сделал небольшой глоток и одобрительно закивал:
- Хороший. Много хороший.
- Очень хороший, - поправила его Толи. - Очень хорошее вино.
Она сделала это без тени смущения, ибо владела языком не слишком уверенно и потому постоянно следила за правильностью речи.
- Очень хороший, - повторил он, с улыбкой глянув на коренастую молодую женщину, прижимавшую малыша к своей объемистой груди. Ему импонировали ее искренность, открытость и общительность, перед которыми не могли устоять осторожность и скрытность, свойственные большинству людей. Он повернулся к брату: - Она права, Тонолан. Вино действительно замечательное. Даже мать не стала бы спорить с этим, а уж у Мартоны вино всегда выходило на славу. Я думаю, она бы оценила Джетамио.
Джондалар тут же пожалел о сказанном. Тонолану не суждено привести жену к матери и скорее всего не придется увидеться с Мартоной.
- Джондалар, ты должен говорить на языке Шарамудои. Когда ты говоришь на Зеландонии, тебя никто не понимает. И язык здешний ты так никогда не выучишь, - сказала Толи с участием. Она была научена этому собственным опытом.
Джондалар заметно смутился, но нисколько не рассердился на Толи, искренне желавшую ему добра. Говорить на своем языке в обществе не владеющих им людей по меньшей мере невежливо. Он густо покраснел, однако заставил себя улыбнуться.
Заметив замешательство Джондалара, Толи поспешила добавить:
- И почему мы не учим языки друг друга? Если нам будет не с кем говорить на своем языке, мы его забудем. Зеландонии так красиво звучит, что я выучила бы его с огромным удовольствием. - Она с улыбкой посмотрела на Джондалара и Тонолана. - Мы могли бы заниматься каждый день понемногу, - закончила она так, словно ей уже ответили согласием.
- Толи, может статься, ты захочешь выучить Зеландонии, но ведь они могут и не захотеть учить язык Мамутои, - заметил Маркено. - Ты об этом думала?
Пришла очередь покраснеть и ей.
- Нет… - ответила она, устыдившись собственной самонадеянности. В голосе ее слышались нотки удивления и горечи.
- А мне хотелось бы знать оба языка - и Мамутои, и Зеландонии. Мне понравилась эта идея, - сказала Джетамио уверенным тоном.
- Я тоже так думаю, Толи, - кивнул Джондалар.
- Как все у нас перемешалось! Наши Рамудои - отчасти Мамутои, наши Шамудои - отчасти Зеландонии, - заметил Маркено, с нежной улыбкой посмотрев на свою жену.
Их взаимная привязанность была очевидной. "Хорошая пара", - подумал Джондалар, однако не смог удержаться от улыбки. Склонный к худобе Маркено нисколько не уступал ему в росте. Когда супруги стояли рядом, он по контрасту казался еще выше и сухощавее, она - еще ниже и толще.
- Может, вы позволите и другим присоединиться? - спросила Серенио. - Мне тоже хотелось бы изучить Зеландонии, ну а Дарво занялся бы Мамутои. В жизни ему это наверняка пригодится, особенно если он решит заняться торговлей и начнет странствовать по свету.
- Почему бы и нет? - рассмеялся Тонолан. - Куда бы ты ни шел - на восток или на запад, - знание языка никогда не помешает! - Он посмотрел на своего брата и ухмыльнулся: - И все-таки, когда имеешь дело с красивой женщиной, можно обойтись и без языка, правда, Джондалар? Особенно если у тебя большие синие глаза.
Последнюю фразу он произнес на языке Зеландонии. Джондалар улыбнулся.
- Надо говорить Шарамудои, Тонолан, - сказал он, подмигнув Толи. Выудив из деревянной миски скользкий гриб (он держал кремневый нож в левой руке, как принято у племени Шарамудои, и потому испытывал известные неудобства), он спросил у нее: - Как это называется? У Зеландонии это - "гриб".
Толи назвала гриб и на языке Мамутои, и на языке Шарамудои. Тогда Джондалар выловил из миски зеленый побег и вопросительно поднял нож с наколотым на него стеблем.
- Это - стебель молодого лопуха, - ответила Джетамио и тут же поняла, что слова эти не значат для него ровным счетом ничего. Поднявшись со своего места, она направилась к куче мусора, оставшегося после готовки пищи, и вернулась оттуда с вялыми, но вполне узнаваемыми листьями. - Лопух, - сказала она, показывая ему обрывки большого, покрытого пушком серо-зеленого листа, оторванного от своего черенка.
Он понимающе кивнул. Она взяла в руки другой лист - длинный зеленый с характерным запахом.
- Ага! А я-то думаю, откуда здесь этот запах, - обратился он к брату. - Но я и понятия не имел, что у чеснока могут быть такие листья! - Он вновь повернулся к Джетамио: - И как же это называется?
- Черемша, - ответила она.
Толи не знала, как называется это растение на языке Мамутои, однако стоило ей заметить в руках Джетамио длинный лист, как она тут же оживилась.
- Водоросль, - выпалила она. - Я принесла эти листья с собой. Они растут в море и делают суп наваристее! - Она пустилась в путаные объяснения. Сей ингредиент был добавлен в традицион-
Пропуск текста
- Пропустите Шамуда. Расступитесь. - Серенио действовала на соплеменников успокаивающе.
Шамуд быстро распеленал ребенка.
- Холодную воду, Серенио, и поживее! Нет. Постой. Дарво, водой займешься ты. Серенио, липовая кора… Ты знаешь, где ее взять?
- Да, - кивнула Серенио и поспешила выполнить поручение Шамуда.
- Рошарио, у нас есть горячая вода? Если нет, согрей немного. Нужно приготовить отвар липовой коры и сделать успокоительное снадобье. И для того и для другого нужна горячая вода… - Его взгляд упал на запыхавшегося мальчишку, принесшего из озерца полный мех воды. - Молодец, сынок… Быстро ты обернулся… - Шамуд одобрительно улыбнулся и стал плескать холодную воду на раскрасневшуюся кожу малышки. На месте ожога уже появились волдыри. - Нужно завернуть ее во что-то мягкое, пока не будет готов отвар. - Взгляд целителя упал на лист лопуха, лежавший у его ног. - Джетамио, что это?
- Лопух, - ответила она. - Мы добавляли его к мясу.
- Что-нибудь осталось? Я говорю о листьях.
- Мы использовали только стебли. Листьев там целая куча.
- Неси их сюда!
Джетамио побежала к мусорной куче и вскоре вернулась оттуда с двумя полными охапками изорванных листьев. Шамуд погрузил их в воду и стал прикладывать к обожженным местам мокрые листья. Вскоре их благотворное воздействие стало явным - истошные вопли малышки сменились жалостным хныканьем и постаныванием.
- Помогает… - пробормотала Толи. Собственные ожоги она ощутила, лишь когда на них указал Шамуд. В тот момент, когда на них пролили горячий чай, она болтала с подругой, не отнимая от груди довольно посапывавшую дочку. Услышав ее визг, Толи забыла обо всем на свете - с этой минуты для нее существовали только дочка и ее боль. - Скажи, с Шамио все будет в порядке?
- Волдыри, как видишь, уже появились, но думаю, все обойдется. Рубцов скорее всего не будет.
- Ах, Толи, как мне плохо… - пробормотала Джетамио. - Ужас какой-то… Бедная Шамио. Да и тебе самой досталось…
Толи вновь поднесла Шамио к груди. Вначале кормление вызвало у нее ассоциацию с болью, и она попыталась отстраниться от матери, но тут же воспоминание о былом блаженстве перевесило все страхи, и малютка благодарно припала к материнской груди, успокоив тем самым и себя, и Толи.
- Тамио, вы с Тоноланом все еще здесь? - изумилась она. - Это - последняя ночь, которую вы можете провести вместе!
- Я не хочу бросать тебя и бедняжку Шамио. Я хочу помочь.
Малышка вновь принялась хныкать. Полностью избавить ее от боли лопух не мог.
- Серенио, скажи, готов ли отвар? - спросил целитель, заменив приложенные к ожогам листья лопуха на свежие, отмокавшие до этого времени в холодной воде.
- Липовая кора уже давно настаивается. Но теперь настой нужно охладить. Может, вынуть кору? Так оно быстрее будет, правда?
- Холод! Холод! - воскликнул Тонолан и неожиданно скрылся в темноте.
- Куда это он? - спросила Джетамио у Джондалара. Высокий мужчина недоуменно пожал плечами и покачал головой. Впрочем, Тонолан не заставил себя долго ждать - вскоре он вновь появился у костра, держа в руках сосульки, найденные им на тропке, сбегавшей с кручи к реке.
- Может, это ей поможет? - спросил он, протягивая сосульки Шамуду.
Тот иронично глянул на Джондалара:
- А мальчонка-то у тебя смышленый!
Липовая кора не только утоляет боль, она обладает и успокоительным действием. Вскоре Толи и малышка забылись сном. Тонолану и Джетамио наконец позволили покинуть пиршество и побыть какое-то время одним. Впрочем, к этому времени Праздник Обета уже утратил свою недавнюю легкость и непринужденность. Все понимали, что событие, омрачившее его, свидетельствует о том, что брак будет несчастливым, однако никто не говорил об этом вслух.
Джондалар, Серенио, Маркено и Шамуд сидели возле большого очага, глядя на тлеющие уголья и попивая вино. Все остальные уже спали. Серенио уговаривала отправиться домой и Маркено.
- Маркено, ты можешь идти - толку-то от тебя все равно никакого. Я останусь с ними, а ты отправляйся спать.
- Она права, Маркено, - заметил Шамуд. - С ними все будет в порядке. Я думаю, стоит отдохнуть и тебе, Серенио.
Она тут же поднялась на ноги, подавая тем самым пример Маркено. Встали и все остальные. Серенио поставила чашку наземь, легко коснувшись щеки Джондалара, и вместе с Маркено направилась к хижинам.
- Если будет нужно, я тебя разбужу, - сказала она напоследок.
Когда они ушли, Джондалар вновь наполнил остатками перебродившего черничного сока две чашки и подал одну из них таинственной фигуре, недвижно сидевшей возле очага. Шамуд принял ее, понимая, что с ним хотят поговорить. Молодой человек подгреб тлеющие уголья к краю черного круга и положил на них несколько сухих чурок. Не прошло и минуты, как по ним заплясали язычки пламени. Какое-то время они сидели молча - греясь возле пламени костра и попивая вино.
Когда наконец Джондалар посмотрел на целителя, он увидел, что тот оценивающе разглядывает его своими странными глазами, которые при свете костра казались просто темными. Зеландонии почувствовал в них силу и ум, но он и сам сполна обладал этими качествами. Изменчивые неверные отблески пламени играли на старом лице, отчего черты его становились неясными. Впрочем, Джондалар не мог по-настоящему разглядеть его и при свете дня - более или менее определенно можно было судить только о возрасте Шамуда.
В покрытом морщинами лице угадывалась сила, придававшая ему едва ли не моложавый вид, с которым никак не вязались длинные белоснежные седины. Свободные одежды скрывали под собой сухощавое хрупкое тело, однако шаг целителя поражал своей упругостью. О преклонных летах говорили разве что руки с их блестящей пергаментной кожей, покрытой сетью синих жилок, и расширенными подагрическими суставами пальцев. При этом чаша, поднесенная им ко рту, нисколько не дрожала, что не могло не поражать Джондалара.
Шамуд слегка изменил положение своего тела, чтобы снять напряжение. Джондалар сделал глоток вина.
- Шамуд - хороший целитель. Умелый лекарь, - сказал он.
- Это - дар Мудо.