- Неужели? - произнес Джек. - Пожалуй, мне стоит повидать его по возвращении. Будь добр, доложи, когда профессор взойдет на борт.
После долгого, ничем не занятого перерыва, когда с обычным грохотом полировочных камней, шарканьем швабр и плеском льющийся воды делалась приборка палуб, прозвучал сигнал поднять гамаки, с бешеным топотом и воплями пронеслись свыше двухсот человек, почти сразу же топот повторился - орде скомандовали завтракать. Пришел Стивен, и они вмести стали дожидаться Грэхэма, без малейшего аппетита поедая тосты с маслом.
- По крайней мере, барометр падает, - сообщил Джек.
- А что это означает?
- Перемену погоды, и ветер почти наверняка сместится к осту или даже зюйд-осту. Господи, как же я надеюсь на это. Даже пара румбов к осту позволит транспортам сюда добраться. Я знаю, что и Вэнэйбл, и Аллен - целеустремленные и предприимчивые капитаны, и не сомневаюсь, что будь у них малейшая возможность, они отплывут. Тут не более двух дней плавания при свежем ветре в марсели, даже в крутой бейдевинд. Доброе утро, Том, - произнес он, удивленно взглянув. - Присаживайся, угостись.
- Прошу прощения за вторжение, сэр, - произнес Пуллингс, - но я только что с мола, и весь город - как растревоженный улей. Насколько я понял, Исмаила назначают губернатором, и горожане хотят, чтобы мы переправили на сушу пушки, защитить от него. К вам направляется делегация, сэр. Они в столь подавленном состоянии, что я пообещал им, что вы, несомненно, их примете.
- Иисусе, Пуллингс, - взмолился было Джек, но уже слишком поздно - делегация взошла на борт, и ничто не могло её оттуда изгнать. В основном делегация состояла из священников разных санов - хотя отец Андрос отсутствовал - но присутствовали и миряне, пожилые и преклонного возраста торговцы, сенаторы времен республики. Они заявили капитану Обри, что в его обязанности входит защищать собратьев-христиан и гарантировать если не независимость, то, по крайней мере, привилегированный статус Кутали.
Город был турецким, номинально турецким, а не частью республики Семи Островов, лишь по ошибке, которую Провидение вскорости исправит. Джек отвечал, что связан приказами, что не может скомпрометировать своего адмирала и тем более правительство своего короля.
Куталиоты же напомнили ему об особом статусе Кутали, который в первую очередь обусловливался тем, что они владели цитаделью, и это положение вещей Шиахан-бей соблюдал. Исмаил же не выкажет подобного почтения, а теперь известно, что цитадель безоружна - пустая угроза.
Всего лишь двадцать пушек позволят им диктовать условия Исмаилу. Они сильно настаивали на том, чтобы капитан Обри, по крайней мере, послал пушки с верхней палубы в цитадель, а себе забрал пушки, которые привезут транспорты. Один из прежних сенаторов, судовладелец, многое повидавший на своем веку, сказал, что к югу от Кефалонии уже должен дуть ветер с оста - при такой облачности ему доводилось видеть это не раз.
Джек возразил, что они требуют от него невозможного. Его корабль, как и все на нем, принадлежит королю. Тогда делегация описала захват христианского города турецкими солдатами, в основном нерегулярными частями, совершенно неуправляемыми башибузуками, состоящими на службе у Исмаила. Они не только насиловали женщин, надругались над мужчинами и детьми, но и зверским образом оскверняли церкви, могилы и все святое.
Джек испытывал самые мучительные чувства при виде убеленных сединами благородных мужчин, упавших перед ним на колени в кормовой каюте.
- Джентльмены, джентльмены, - вскричал Стивен. - Мы забегаем слишком далеко вперед. Все это пока лишь слухи, дуновение ветра. Молю вас, прежде чем вы предпримете какие-либо меры, которые могут дать туркам повод к негодованию, подождать, пока Шиахан-бей не узнает всей правды и не решит, что предпринять дальше.
- Вы когда-нибудь видели, чтобы дурные вести не подтверждались? - спросил высокий белобородый старик.
- Господи, помоги им, беднягам, - пробормотал Джек, наблюдая, как делегация спускается по трапу. Затем уже вслух произнес: - Мистер Гилл, прикажите отверповать корабль в фарватер на всю длину якорной цепи, - поскольку на молу быстро набухала толпа закутанных в шали причитающих женщин. Джек бы просто не вынес, взойди они на борт с мольбами к нему.
Матросы, заводящие верп и отдающие швартовы, хорошо знали, к чему все идет. И они, и их офицеры, и капитан выглядели поникшими, виноватыми и пристыженными, когда их фрегат, эта мощная артиллерийская батарея, отплывал прочь от молчаливой переполненной пристани.
Уже наступил полдень, когда вернулся Грэхэм. Он был одет в турецкий костюм, сидевший на нем так естественно, что ни Джек, ни Стивен не заметили перемен в его одежде. Грэхэм сказал:
- Я докопался до сути. Полагаю, я понял, что лежит в основе всего происходящего.
Ситуация такова: царфетим - что-то вроде предварительного назначения, сделан в пользу Исмаила, но султан не подписал ираде, и никакой ираде в Никополисе или где-либо еще не получали.
В отправке же царфетима, если он есть, нет ничего необычного - подобные извещения отсылают в регионы с целью увидеть, как на них отреагируют. Это чем-то похоже на объявление о предстоящей свадьбе.
Я предлагаю отправить по суше послание в Константинополь с требованием рассмотреть данное дело в посольстве. Когда я выступлю против них с доказательствами тесной связи Исмаила с французами, уверен: они не только отзовут свою поддержку, но и потребуют отмены царфетима.
Более того, Шиахан с куталиотами выдали мне бумаги, с помощью которых мы добьемся не только отмены царфетима, но и немедленного назначения Шиахана. Они также выделили мне охрану из албанской кавалерии.
- Не могу выразить, какую тяжесть вы сняли с моих плеч, профессор, - произнес Джек. - Возможно, нам все-таки удастся произвести атаку на Маргу.
- Уверен, все так и будет, - произнес Грэхэм. - Но Шиахана все еще обуревают суеверные сомнения насчет ираде, и к тому же, он не может сделать и шага, не обострив отношений, пока царфетим не отменят. Однако, как только дело будет улажено, заверяет нас, что выполнит свою часть соглашения. А к этому времени пушки уже наверняка прибудут в Кутали.
- Полагаю, при установившемся ветре следует ждать их через день, - произнес Джек. - Но скажите мне, профессор, разве не слишком утомительно затеянное вами путешествие? Не лучше ли вам отправиться на одном из этих изящных каиков? Они могут плыть невероятно круто к ветру, и я слышал, что могут даже покрыть двести миль за одни сутки. А этот ветер для них хорош как по пути туда, так и обратно.
- Не сомневаюсь, - произнес Грэхэм, - но море весьма переменчивая и капризная девица во власти луны. Ты проходишь на море милю, а на поверку оказывается, что течение оттащило тебя обратно на лигу.
Я предпочитаю твердую землю, где путешествуешь хоть медленно, зато верно. К тому же моряк из меня не лучше турка или кошки. Что ж, джентльмены, есть ли пожелания для Константинополя? Если нет, то позвольте откланяться.
Вместе с ним на берег сошел Стивен, и пока они шли к майдану, где их ждали лошади, Грэхэм сказал:
- Я поеду через Янину, где Али-паша поведает мне о положении дел в серале, и где я проведу совещание с советниками из греков-ортодоксов, а также с Османом Смирнским, который как никто другой разбирается в политике, проводимой Портой. Именно его перу принадлежат доклады, которыми вы так восхищаетесь.
- Вы в хороших отношениях с Али-пашой?
- Мне довелось оказать ему услугу, и хоть человек он кровожадный, неблагодарным его не назовешь. Он предложит мне солидную охрану, но я откажусь.
- Почему так, коллега?
- Потому что Али сильно подозревают в нелояльности, желании стать независимым правителем, как уже многие паши сделали или попытались сделать, и если бы он только мог избавиться от Мустафы, который в состоянии помешать ему с моря, я убежден, что Али-паша так и поступит. Чем меньше меня видят с ним или его людьми, тем лучше. Вот и мои геги. Доброго вам дня, Мэтьюрин.
Капитан Обри намеревался выйти в море до времени вероятного возвращения Грэхэма. Джек хотел собрать свои транспорты и вместе с ними заглянуть на остров Пакси, Корфу и в другие порты, удерживаемые французами, отчасти ради того, чтобы потревожить неприятеля, если такая возможность выдастся, отчасти потому, что долгая стоянка в столь гостеприимном порту плохо сказывалась на здоровье и дисциплине экипажа. Ну и в гораздо большей степени потому, что продолжительной стоянкой в Кутали он мог встревожить французского коменданта Марги.
Несмотря на запрет судоходства, вести, словно на крыльях, облетели всю провинцию, и отец Андрос, передав Джеку оленя в подарок от Шиахан-бея, сообщил ему, что в отдаленных горных селениях уже поползли различные слухи про Исмаила.
Тем не менее, капитан Обри, его первый лейтенант, а прежде всего боцман, крайне не желали выходить в море, когда так много канатов, самых лучших, натянуты между молом и цитаделью: на корабле часто требовалось потравить длинный канат, а если дело дойдет до шторма, два или даже три за раз; и какими недоумками они будут выглядеть, перетаскивая якоря вблизи подветренного берега, оставив полмили лучшего семнадцатидюймового каната болтающимися на склоне горы.
С другой же стороны, несмотря на то, что население Кутали волновалось уже меньше, чем прежде, к церквям все еще тянулись нескончаемые процессии, и Джек не решался отдать приказ разобрать канатную дорогу.
Не в его правилах было обсуждать с кем-либо свои приказы, поскольку в понимании Джека, корабль, а уж тем более военный, не есть ни чертово общество любителей подискутировать, ни проклятая Палатa Общин. Однако на этот раз он доверительно спросил Пуллингса:
- Что думаешь обо всем этом, Том?
- Я думаю, начнутся волнения, сэр, - произнес Пуллингс. - Они наверняка решат, что мы их бросаем. Я ведь знаю, коснись я только пальцем портовой шлюхи, Энни взъерепенится не хуже моей матери.
- Энни? - удивился Джек.
- Ах, сэр, - покраснев, произнес Пуллингс, - это всего лишь юная особа, к которой я иногда заглядываю на чашечку кофе, совсем небольшую, и чтобы выучить язык и обычаи местных.
Стивен спросил мнение отца Андроса. Тот, мгновение пощипав себя за бороду, с обеспокоенным выражением лица признал, что лучше будет повременить день-другой, пока население не поймет, что их страхи преувеличены, и что исход может оказаться благоприятным, а уход корабля - еще не конец света.
- Можно извлечь немалую выгоду из сплетен, если направить их в нужное русло, - произнес он с выражением лица, поразившим Стивена. - Спроси вы мой совет, я бы еще раньше обернул бы это нам на пользу.
Таким образом, пятничной ночью "Сюрприз" стоял на одном якоре, мягко покачиваясь носом к умеренному юго-восточному ветру и надеясь вернуть завтра на рассвете свои тросы. Капитан с хирургом играли отрывок фортиссимо, подводя к бурному концу Корелли в до мажоре, когда дверь внезапно распахнулась, и на пороге показался Грэхэм.
Лицо его было столь встревоженным, что никто не произнес ни слова, просто уставившись на него. В комнате воцарилось молчание, и тут гость выпалил:
- Мустафа вышел в море и захватил транспорты. Вы можете перехватить его, если поспешите.
- Куда он направился? - спросил Джек.
- Он ведет их в Антипакси, а уже оттуда пойдет на рандеву с Али-пашой в Макени, отплыв на рассвете.
Джек пересек кормовую каюту и по лестнице поднялся на темный квартердек. Его так и подмывало перерезать якорный канат, но сама мысль о плавании без средств зацепиться за дно морское казалась столь неприятной, столь противоречащей всем его понятиям о здравомыслии и почти что безбожной, что он изменил свой приказ на "Все наверх, с якоря сниматься", и когда оставил палубу, вымбовки уже вернули на место, а барабан шпиля завертелся с мелодичным пощелкиванием палов.
Видимость на корабле ограничивалась тремя топовыми фонарями и несколькими боевыми фонарями между палубами, однако отрадно было видеть, как работал сплоченный экипаж военного корабля - быстро, четко, без лишних криков и шума, хотя половина из них всего пять минут назад мирно дремала в своих койках.
Когда он вернулся в салон, Стивен снял Грэхэму сапоги и массировал ему натертые до мяса места.
- Поездка выдалась у вас тяжелая, профессор, - сказал он. - Откуда вы приехали?
- Только из Янины.
- Признаюсь, далеко вы забрались. Не хотите ли стакан бренди и подкрепиться? Киллик, Киллик, пойди сюда.
- Премного благодарен. Пожалуй, не откажусь от кружечки какао с молоком и сваренного всмятку яйца, но это уже для меня готовят.
- Когда слегка отойдете, то, может, расскажете нам, что сподвигло Мустафу на столь неожиданный поступок.
Принесли какао, но руки Грэхэма так дрожали, что он едва мог пить из кружки. Впрочем, корабль не качало, и он поставил кружку на пюпитр, подаренный Дианой, и прихлебывал какао.
- Отменно бодрит, - произнес профессор, протянув кружку за добавкой. - А теперь я все расскажу. Мустафа поднял восстание, отрекся от султана и поднял свое знамя. Ему нужны были пушки, вот он их и забрал.
- Между ними произошло сражение? Много наших парней он покалечил?
- Нет. Он завлек их в ловушку. Мустафа хорошо с ними обращается в надежде на соглашение.
- И он отправится из Антипакси в Макени, отплыв на рассвете? Вы уверены в этом?
- Уверен, как ни в чем другом в этом изменчивом мире, - произнес Грэхэм. - У него рандеву с Али-пашой в Макени завтрашним вечером, и отплывет он туда на своем флагмане "Торгуде".
- С вашего разрешения, отлучусь на минутку, - сказал Джек. На палубе размеренно вращался кабестан, корабль скользил по спокойным темным водам, и когда Джек заглянул в дневную каюту штурмана, попросив фонарь, раздался окрик боцмана с бака: "Вышел и стоит на грунте, сэр", на что Пуллингс ответил: "Высушить и свернуть кат".
При свете мерцающей лампы Джек принялся изучать карты. От Антипакси до Макени ветер устойчивый, брамсельный. Он проложил курс Мустафы и другой - на перехват у подходов к проливу Корфу, где сужающиеся берега ограничивали непредсказуемые маневры турецких капитанов.
Он проложил оба курса дважды, с учетом характеристик обоих кораблей, и заключил, что шанс разминуться ничтожен. Мистер Гилл, позевывавший и небритый, но, тем не менее, точный и аккуратный в своих расчетах, независимо пришел к тому же заключению.
Дважды проложив в уме курс, Джек пошел посмотреть, как поднимают якорь, и, пока он там стоял, ему передалось настроение корабля - неуемное волнение в ожидании схватки, страстный интерес к противнику и радостное предвкушение приказов ночной вахте - иногда, когда у всех матросов наступало свободное время, наиболее гуманные капитаны, и Обри в том числе, отпускали с вахты на отдых пораньше, в частности и с якорной вахты.
Джек прошел обратно по проходу правого борта, наблюдая, как за кормой медленно проплывают немногочисленные огоньки Кутали. Выйдя на квартердек, он сказал вахтенному офицеру:
- Курс норд, чтобы миновать мыс - прошу, мистер Моуэт, обойдите его по широкой дуге - а затем зюйд-вест-тень-вест: марселя и кливер.
- Есть на норд и по широкой дуге, сэр. Затем зюйд-вест-тень-вест. Марселя и кливер.
Профессор Грэхэм сидел перед несъеденным яйцом, держа в руке ненадкушенный ломоть хлеба с маслом. Он выглядел старым, удивительно хрупким и нездоровым.
- Сейчас, сэр, - сказал ему Джек, - мы выходим в море. Если информация в отношении Мустафы верна, и ветер не изменится, мы можем рассчитывать на встречу с ним завтра днем.
- Полагаю, вы правы, - отозвался Грэхэм, - Позвольте описать вам ситуацию.
Наступила тишина, нарушаемая лишь звуками плывущего корабля, тихим поскрипыванием бесчисленных тросов, блоков и рангоута, шелестом воды, бегущей вдоль борта, все более и более настойчивыми хлопками наполняемых ветром обрасопленных парусов. Затем Грэхэм продолжил:
- Я слишком устал, и поглупел, чтобы рассказывать вам что-либо кроме самого очевидного, так что я могу упустить что-нибудь важное.
Так вот: вся эта история об Исмаиле - ложь, которую от начала и до конца придумал Али-паша. Он обманул всех, в том числе меня, в чем мне стыдно признаваться, и Мустафу, ради которого все и затевалось.
- Почему Мустафу?
- Чтобы подтолкнуть его к восстанию, которое он и так готов был поднять. Новость об успехе Исмаила идеально подходила для этого. Она ввергла Мустафу в неистовство от злобы и зависти. Да еще у Али здесь имелся тайный союзник - вместе они планировали объединить силы и разделить между собой западные провинции - который подстрекал Мустафу, уговаривал нанести первый решительный удар сейчас же: захватить транспортные суда, пока те находились в его досягаемости, а затем идти договариваться к Али о начале общей кампании против Исмаила.
- Но зачем это все нужно Али?
Он хотел и сам восстать, а преданный Мустафа являлся одним из немногих, кто мог помешать этому. Если Али пошлет голову Мустафы в Константинополь, это не только снимет все подозрения в его преданности султану, но и расчистит ему дорогу. К тому же между ними старая вражда, которая время от времени затихает, но Али-паша никогда не забывает о ней.
- Так Али собирается отрубить его голову при встрече?
- Да, если Мустафа еще туда доберется. Но я думаю, Али на самом деле ждет, что вы разберетесь с этой ситуацией, в то время как он от имени султана займется принадлежащими Мустафе богатствами, гаремом и землями. Поэтому его советники и снабдили меня столь точной информацией о передвижениях Мустафы.
- Просто не верится.
- Нет... нет, - ответил Грэхэм растерянным, бессмысленным голосом, а затем стал умолять простить его - большего он рассказать не может.
В десятитысячный раз Джек проснулся от скрежета песка на палубе. Возможно, позже, сегодня днем, "Сюрприз" ввяжется в бой, но вступит в него вычищенным до блеска, и сейчас слышались необычно настойчивые приказы первого лейтенанта отчистить три смоляных пятна.
Все мощное тело Джека оказалось полностью расслабленным от медленного и легкого покачивания на волнах. За время ночной вахты он дважды выходил на палубу, но после забылся глубоким преглубоким сладким сном, и чувствовал себя прекрасно отдохнувшим, полным сил, словом, просто отлично.
Напряженность ожидания транспортных судов исчезла, а с ней - его неуверенность, огорчение по поводу Кутали и всей лживости и двуличности на берегу. Теперь, наконец, Джеку предстояло действовать абсолютно открыто и честно, в операции, к которой он полностью подготовлен благодаря тренировкам, склонностям характера и превосходным инструментам, имеющимся в его распоряжении, в одной из тех, что не требуют подсказок со стороны.
Но хотя Джек проделал огромный путь, мысли о возможной встрече с "Торгудом" никогда его не покидали. Он лёг спать, просчитывая мощь его бортового залпа, и сейчас проснулся с готовым ответом в голове.
Но стоит ли учитывать ужасающие тридцатишестифунтовки? Можно ли верить словам ренегата о том, что на оба орудия - всего девять ядер? И насколько хороши турки в артиллерийском деле?
Очень многое зависело от этого. Если в этом они не лучше, чем в мореходстве - все достаточно просто, но не обязательно одно следует из другого.