Были и подарки, и угощение. Орм пришел и стал одаривать склерингов материей, цветными бусами и… сухарями, которых оказалось в достаточном количестве. А они-то, моряки, маялись без хлеба! Впрочем, всему и каждому свое время. Время экономить на своих, и время одаривать чужих. Воздастся?.. Ответным подношением со стороны склерингов стали те самые дымящиеся трубки. Ну, к ним, к трубкам, привычка нужна…
Поспело мясо. Орм вытащил и мешок муки. На углях румянились лепешки.
– Орм-то хитрюга, – шепнул Ленок Сивелу. – Припрятал-таки хлебушек.
– У него и не то еще найдется. Молодой, да своего не упустит.
– Купчина выйдет знатный!
Пир длился до ночи. Много шума, разговоров. Но склеринги не понимали викингов, а те никак не могли уловить их речь.
Отчаянно жестикулируя, моряки уговорили туземцев остаться в гостях. И вскоре лагерь затих. Склеринги остались, но устроились отдельно, чему никто не препятствовал.
* * *
После трех дней пребывания туземцев в лагере моряков они немного освоились. Ленок отчаянно пытался вникнуть в их гортанную речь. Это у него немного получалось. Он не отставал от склерингов и вскоре мог с горем пополам понять и передать простейшие понятия.
Настало время прощаться.
– Лен, завтра на рассвете наши гости уходят, – сказал Белян.
– Пусть идут. Приведут своих, начнем торговать. К этому идем, Белян.
– Оно так, да надо расспросить их о других поселениях. Может, что и поведают. Давай пробуй, ты вроде кумекать начинаешь по-ихнему.
– За три дня хочешь от меня такой прыти?
– Ты не перечь.
– Ох, и задал работу! Попробую, как смогу.
Вечером у костра Ленок пристал к склерингам с расспросами. Жесты, беготня, тычки себе в грудь, даже рисунки на песке. Наконец его поняли. Но теперь началась обратная реакция – уже склеринги что-то пытались втолковать.
Долгий разговор… Но в результате, кажись, уразумел Ленок.
Десять дней пути на юг расположились викинги в больших домах. А эти склеринги никого их не видели, но слышали про них. Сами они, эти склеринги, – в трех днях пути от моря. На большой реке их стан. Там их вождь и колдун. А старший из этих склерингов берется привести на мену своих людей.
– Так что ждать не менее недели, – молвил Орм, подсчитывая что-то в уме.
– Можно подождать, – откликнулся Торд. – Морем мы быстрее сможем добраться до своих поселений. Лишь бы штормы не помешали.
– Лен, скажи ему, – кивнул Орм на склеринга, – пусть побольше мяса тащат. И еще. Есть ли тут поблизости другие племена?
Ленок сказал. Ленок выслушал ответ. Ленок перевел:
– В пяти днях на юг граница их владений, и нам нечего опасаться. Можно охотиться смело. Они к морю редко подходят.
– Это хорошо, – одобрил Орм. – Будем запасать мясо и коптить на дорогу. А то к зиме у нас мало чего осталось.
Кто бы говорил, кто бы говорил…
* * *
Склеринги ушли.
Но вернулись через неделю. Уже толпою. С пожитками, с детьми, с женщинами. Расположились шагах в двухстах от лагеря моряков. Вождь в пышном праздничном одеянии, в сопровождении старейшин и знатных воинов и охотников, явился в лагерь.
Его приняли с подношением подарков – нож с костяной узорной рукоятью, топор и копье с заточенным железным острием. Кусок яркой ткани тут же захватили жены вождя.
– Зри, Белян, – цокал языком Ленок, – а бабы у них не все страшные. Попадаются смазливые! Вон, вон, зри!
– Да что тебе бабы? Делом займись.
– О, так баба главное-то дело и есть! Как без нее?
– Да ну тебя! Иди к лешему!
А товар для обмена уже красовался на жердях и прямо на сухой траве или на подстилках замызганной дерюги. Туземцы тащили свежие туши оленей и лосей, шкуры лисиц, медведей, бобров, волков, рысей. Связки битой птицы громоздились на траве, пестря оперением.
– Вот земля! – кричал Белян Сивелу на ухо. – Зри, сколь богатств нанесли. Не то что наши новгородские леса. Лепота!
– Народишко дикий, железа не знает. Что ему мех? Цены ему не знает. Глупые.
– Чего доброго, Орм до дому захочет податься с таким богатством…
– Не, поздно уж. Осень, бури не дадут. Да и не успеть нам.
– И то молю Стрибога о северном ветре. Пусть гонит холод и снег.
– Тут теперь столько богов, что не знаешь, кого молить. У этих, – Сивел кивнул на массу туземцев, – тоже, поди, свои боги. Разбери тут.
– Ага. А Ленок все бабу ищет, она у него теперь за бога.
– А что? И то дело. Тоска и так уж дерет. Да не было б шума. Кто их знает, этих краснокожих. Зри, сколь их натекло.
– Да сотни три будет, если всех считать.
– То-то! А что у них на уме? Ты знаешь? Нет! Надо б настороже быть.
– Да вроде все они неоружные.
– Долго ли им…
Два дня шумел торг. Дым коптилен плотно повис над берегом. Воздух пропитался запахами жаркого. Моряки наловили немного рыбы, пиры следовали один за другим.
Наконец все было переменяно, и утром склеринги стали торопливо собирать свой стан. Остроконечные их жилища, покрытые оленьими шкурами, быстро разобрали и распределили среди взрослых женщин. Дети тоже тащили посильную поклажу. Собаки выли и носились по лагерю, предчувствуя лесной переход.
Вождь чинно прощался, покуривая короткую трубку. Его медное сморщенное лицо казалось высеченным из старого, покрытого трещинами, камня. Убор из перьев едва покачивался при ходьбе, и только бахрома на штанах и куртке колыхалась в такт шагов.
Нагруженные обменным товаром и собственным скарбом, склеринги еще долго шумели в кустах, их коричневые фигурки мелькали на косогорах.
Наконец все затихло, берег казался заброшенным и опустошенным, как после нашествия.
– Слава богам! Все закончилось благополучно! – Орм радостно вздохнул, как бы освобождаясь от тяжелого груза, давившего плечи.
– Не поторопиться ли с отплытием? – осторожно спросил Торд. – Время не ждет. Как скажешь?
– Да. Теперь можно и в путь. Жаль покидать таких соседей, но лучше быть рядом со своими. Завтра отваливаем. Готовь кнорр.
– Все готово, хозяин. Осталось погрузить немного да воды набрать.
– Значит, решено, – в голосе Орма чувствовалась сила и значительность. Он вырос в собственных глазах. Уже не мальчик, но муж.
* * *
Тихий утренний дождь сопутствовал морякам, когда их судно плавно вышло из бухты в открытое море. Гребцы дружно налегали на весла, и след за кормой долго не размывался волной.
Белян опять посмурнел, от его деловитости и значительности не осталось и следа. Лицо осунулось и постарело, а светлая курчавая борода казалась грязной и всклокоченной. Сивел, и в особенности Ленок, светились радостью нового пути, и на душе у них было легко и свободно. Они переговаривались вполголоса, гребля пока не изматывала.
Море встретило судно качкой и ветром. Белян непрестанно шевелил губами.
Сивел шепнул Ленку:
– Стрибога молит о попутном ветре.
– А чего так?
– Боится, как бы возвращаться не пришлось при противном ветре.
– Куда возвращаться-то?
– Да в Гренландию. Уж очень далеко и муторно ему в море качаться.
На судне подняли парус из оленьих кож. Тяжелый и неуклюжий, он все же позволял оставить весла. Ход был хорошим, и Орм надеялся дня через три-четыре увидеть поселок исландцев.
Дожди и ветер то усиливались, то стихали, но прошли три дня, а поселок не показывался.
– Не обманул ли нас краснокожий? – спрашивал Орм кормщика, вглядываясь в далекий берег.
– Не думаю, хозяин. Вишь, берег уходит к востоку. По прямой, может, оно и по его вышло бы, а морем много дальше получается. Земля далеко в море выступает. И сколь еще так идти, один бог знает.
– Держись ближе к берегу, Торд. Может, заметим чего.
– Боязно, берег незнаком. А поселок и так заметим, если он есть. Да и другие склеринги подтверждали то. Будем плыть. Сентябрь еще.
14
Прошло две недели, а поселка все не было. Редкие дымки на берегу вызывали радость и ожидание, но оказывалось, что это склеринги. Несколько раз приставали к берегу, но туземцы скрывались или наблюдали издалека.
– Что-то здешние склеринги не желают к нам выходить, – беспокоился Орм.
– Видать, наши им здорово насолили, – отвечал Торд.
– Тогда не так уж и далеко до них?
– Может быть. Во всяком случае, осталось недолго.
Но кончалась и третья неделя, а поселение не показывалось. Земля повернула на юг, и это вселило некоторую надежду. Продукты кончались, и моряки не раз отправлялись на охоту в прибрежные леса. Белян с радостью возглавлял такие походы и всегда молодел на глазах.
А погода все портилась. Днями приходилось отстаиваться в тихих бухтах, и всякий раз спешили найти такую при приближении шторма.
Попадались острова, некоторые весьма большие. Входить в проливы не решались, это удлиняло путь. Низменные луговые берега сменялись каменистыми и крутыми, где прибой ревел и пенился, разбиваясь об их твердь. Зачастили туманы. Приходилось дрейфовать, боясь потерять берег.
В один из таких туманных дней, когда моросящий дождь смешался с туманом и кнорр почти замер, плавно качаясь на пологой волне, Белян особенно почувствовал тоску и тревожное ущемление в груди. Он сжался под натянутым тентом и шептал молитвы Яриле, прося показать ему свое лицо и озарить унылость и тоску радостным светом.
К вечеру туман продолжал держать судно в плену, и положение его оставалось неизвестным.
– Как ты не успел до берега дотянуть! – кипятился Орм, бросая недовольные взгляды на кормщика.
Тот молчал, не желая попусту тратить слова. Он сам злился, но ничего не мог поделать и терпеливо ждал перемены погоды. На судне говорили шепотом или угрюмо молчали. Даже Ленок и тот перестал тараторить.
Утром туман рассеялся, и ветер поднял широкую волну с редкими пенными гребнями. Земли нигде не было видно.
– Куда мы попали? – ярился Орм.
– Кто ж его знает! – Торд всматривался воспаленными глазами в мутный горизонт.
– И что теперь? Куда плыть?
– Будем держаться южного направления. Течение, видно, отнесло нас. Только вот в какую сторону?
– Ветер-то крепчает! Решать надо!
Торд никак не мог определиться. Солнце не могло пробиться сквозь плотные тучи – определить направление невозможно. Наконец, в середине дня стороной проплыл косяк диких гусей.
– Теперь ясно, где юг! – обрадовался Торд. – Гест, держись по их полету и следи за небом! Может, еще кто пролетит!
К вечеру поднялся сильный ветер. Парус пришлось спустить. Волны с грохотом валились на судно. Моряки сыпали соль в волны, молили кто Ньорда, кто Деву Марию, но ветер не стихал.
Опасаясь близости берега, Торд выбросил плавучий якорь. Так дрейфовали до утра. Справа едва заметно проглядывалась низкая земля. Однако к ней подойти невозможно. Ветер относил кнорр в сторону, а люди с тоской и отчаянием впивались в нее глазами.
Шторм бушевал почти всю ночь. К утру волны разъярились, хотя ветер поутих. Впереди показалась земля, а в разрыве туч – и солнце.
Поставили парус, и судно стало приближаться к низменной земле. Вскоре показался пролив, по обе стороны которого темнели берега.
* * *
С началом прилива кнорр стал на якоре вблизи берега. Он полого спускался к морю, и сразу за песком начинался низкорослый лес, уже почти сбросивший листву.
– Что-то не очень хочется высаживаться в ночь, – молвил Орм, обнимая супругу за зябкие плечи.
– Тогда подождем до утра, – отозвался Торд. Его голос выдал, что и он не прочь остаться на судне.
Один Белян выказывал нетерпение и желание побыстрее ступить на надежную и твердую землю. Но спорить не стал, понимая, что так безопаснее.
В сгущающейся темноте на берегу не светилось ни одного огонька. И даже дальние холмы тонули во мраке. Казалось, что людей здесь от сотворения мира никогда не было.
– И где теперь искать наших с их поселением? – спрашивал Орм, не надеясь получить ответа.
– Ознакомимся с берегом, – ответил Торд, – может, туземцы появятся. От них можно разузнать разное.
– А если тут никого нет?
– Тоже не очень плохо. Во всяком случае, спокойно перезимуем. Дичины тут должно хватить на наши глотки. По весне можно будет и продолжить поиски. Поживем, а там видно будет.
– Легко говорить о зимовке. А как будет на самом деле?
– Не впервой! Край богатый. Гляди, какие леса. Тут, видать, тепло. И зима не то что в Исландии. Жаль, у нас овец нет или другого скота. Какие луга и пастбища!
– Тебя послушать, Торд, так тут рай.
– А чем плохо? Удивительно даже, что наши бонды неохотно сюда плавают. Такие богатства пропадают! И склерингов не так уж много, да и не такие они свирепые, как о них говорят.
– Это верно, – не утерпел Белян, вмешался в разговор. – Места – лучше не сыщешь. И поля можно возделывать, и охота хорошая, и скот можно содержать. Благодать!
* * *
На другой день принялись за работу сразу, как закончили высадку. Решено было больше на поиски не пускаться, а зимовать в этой бухте.
– Лес хороший далековато, – сокрушался Белян, оглядывая редколесье.
– Пора лодью освободить от ненужного теперь груза, – ответил Гест.
– И то верно. На первое время леса вполне хватит, а там и подрубить впору будет.
– Торд, выбирай место для домов! – распорядился Орм. – Сразу надо приступать к постройкам. Холодает.
– Чего там выбирать! На пригорке и устроимся. И от воды далеко, и место с обзором.
Бревна сталкивали в море, вязали из них плоты, загружали грузом продовольствия, кожами, инструментами, одеждой.
Стало тянуть туманом с моря. Похолодало. В сером свете заблестели капли на кустах.
Запылали костры, варилась похлебка, строились временные навесы от непогоды и для укрытия припасов.
– Белян, – крикнул Торд. – Бери своих охотников и в лес за дичью.
– Перекусим маленько, а то животы подвело.
– Торопитесь, до темна вернуться должны.
Наскоро похлебав варева, охотники скорым шагом пропали за холмом. Сразу же начался густой смешанный лес. Одежда быстро намокла и холодила до озноба. В девственной чащобе идти было трудно, но частые следы зверей подгоняли добытчиков.
– Далеко ходить не будем, – сказал Белян. – Места незнакомые. Их надо разведать. Поохотимся поблизости.
Группа в десять человек разделилась на две и углубилась в лес, полого поднимавшийся на холмы.
– Примечай место, – сказал Белян, – чтоб не плутать потом. И глядите зорче, времени нет волыниться.
Да, на берегу Белян подлинный герой и воин. Пусть атаманит.
Множество следов говорило о богатстве дичи. За несколько часов подранили двух оленей и лося. Несколько куропаток дополнили трофеи. Знатно поохотились. Дотащить бы все это! Впрочем, своя ноша не тянет…
Домой к лагерю добрели едва живые в полной темноте. Докричали, вызывая подмогу, и, не ужиная, повалились спать под навесы из ветвей.
* * *
Следующие дни прошли в разведке местности и постройках домов. Холмистая равнина сплошь покрыта лесом с мелкими речушками и озерками с запоздавшими гусями на отдыхе. Нигде не видно свежих следов туземцев, хотя они и посещали эти места. Попадались кострища и следы стоянок, но давние.
Сивел вдвоем с Ленком отваживались уходить на два дневных перехода от лагеря и всегда приходили с вестями о пустынности земли. Дичи много, ее заготавливали впрок, коптя и засаливая, благо соли пока хватало.
Подняли срубы трех небольших домов, покрыли тесом, и теперь можно было не бояться зимних холодов. А по утрам уже лужи покрывались тонким прозрачным ледком, и народ торопился с шитьем обуви из сырых кож убитых оленей.
С каждой неделей Сивел расширял свои походы по новым местам. Он уже мог довольно четко представлять, что за земля их приютила.
Сложной конфигурации полуостров вдавался в море, изобиловавший глубокими и обширными заливами с пологими лесистыми берегами. На северо-западе в ясную погоду различался берег другой земли, вероятно той, что виднелась при прохождении пролива. А прямо на восток, где полуостров резко сужался, обнаружились свежие следы склерингов. Совсем недавно большая группа, наверное, какой-то род одного племени, кочевал в этих местах. Следы вели на юг.
Вскоре напали на след и другой стоянки. Эта уже совсем недавняя – два-три дня тут жгли костры и стояли хибары туземцев.
– Не мешало бы огородить дома, – предложил Белян. – Чего доброго, эти дикие нагрянут скопом. Жди тогда беды.
– Пустое, – отвечал Торд. – Тот раз никто не напал. Даже выгодно торговать сумели. Народ здесь лучше, чем нам о них рассказывали.
– Как знать. Эти могут быть совсем другие. Зима идет. На судне не скроешься. Все ж совсем не помешает осторожность.
Орм выделил два десятка людей на ограду. Его Хеге ждала ребенка, и Орму не улыбалось попасть в переделку. Он опасался за наследника. Да! И лодку надо продолжать строить. Как без лодки у моря? Пока море не застыло, надо ловить рыбу. Тут Орм показал себя зрелым и сметливым мужем.
Не прошло и месяца, как ограда высилась – из бревен, врытых в землю и скрепленных поперечными тяжами. Две узкие калитки из толстых тесин обеспечивали удобные пути выхода.
Лодку тоже закончили и даже раз-два выходили в море в редкие погожие дни. И хоть улов был скудный, но перебирать не приходилось. С едой было туго. Орм придерживал свои запасы зерна.
Белян продолжал охоту. К зиме она становилась все трудней, зверь уходил все дальше, и добывать его стало трудно. Часто возвращались с пустыми руками.
Хеге занималась сбором ягод и особенно шиповника, который в изобилии рос по склонам холмов. Малина давно отошла, но иногда случалось найти редкие полусухие ягоды. Ее тоже собирали, сушили и хранили.
Бурное море носило промозглую сырость и холод. Снег изредка кружился в воздухе и тут же таял на мокрых ветвях и в бурой траве. Люди тощали и злились. Особенно на Орма, который, знали, придерживал запасы зерна. Забродили неясные шепоты недовольства, и моряки стали переходить из дома в дом, группируясь по характерам и наклонностям. И так случилось, что вместе с Ормом остались новгородцы да кормщик Торд с Гестом. Их было меньше, чем в других домах, и это беспокоило Орма.
– Худо дело идет, – приступал Торд к молодому хозяину. – Люди уходят от нас. Не случилось бы беды.
– А что можно сделать? – раздражался Орм.
– Ты хозяин. Тебе думать.
– Злы люди за голодуху, – Белян не глядел на Орма, но в голосе было осуждение.
– Чем сидеть тут сложа руки, ходили бы по лесам! Может, что и добыли!
– Охота тоже требует умения. А так что толку пугать зверя? А потом и вовсе ничего не сыщешь. И в море нынче опасно безмерно. Много ли наловишь в такую пору?
– Да все лучше, чем без дела сидеть! Кто ж виноват, что нас занесло в такую даль. Думали ж найти поселение наше, да что из этого вышло?
– Плохо, что нет у нас твердого начала, – буркнул Белян. – Народ надо делом занять и порядок держать строгий. Вон оружие совсем заброшено, а склеринги бродят где-то. Нечем будет и отбиться.
– И то верно, – после долгой паузы решил Орм. – Давайте-ка постепенно сносите оружие сюда. И брони тоже…