Кардинал де Гиз, герцог де Майенн, герцогиня де Немур и герцогиня де Монпансье сидели в расставленных полукругом креслах. По-видимому, все они были прекрасно осведомлены о предстоящей церемонии. Фауста повернулась к Генриху де Гизу, который уже догадался, что ему предстоит, и спокойно произнесла:
- Герцог, подайте руку вашей невесте и проводите ее к алтарю.
Герцог попятился было назад, но черные глаза Фаусты взглянули на него неумолимо и повелительно. У него не осталось сил, чтобы возмущаться или возражать. И бледный, растерянный герцог подставил руку Фаусте…
Они двинулись к алтарю…
Первым делом Фауста протянула кардиналу де Бурбону буллу о расторжении брака. И началась церемония… церемония венчания герцога де Гиза и принцессы Фаусты!
"Теперь я королева Франции! - ликовала в душе Фауста. - Вся власть в моих руках! Весь мир узнает Фаусту-властительницу. Никто, никто не помешает мне стать императрицей великой империи, подобной империи Карла Великого! И я сама, сама создам эту империю…"
Глава XXXIV
КРАХ
Спальня короля выходила окнами в квадратный двор замка. Перед спальней располагалось что-то вроде прихожей. Через нее можно было пройти в королевскую гостиную, уже знакомую нашим читателям. Итак, через портик замка, по парадной лестнице гости обычно поднимались в гостиную. Наши читатели помнят, что если король собирал в этом зале совет, то свита герцога де Гиза оставалась или на лестнице, или на террасе, носившей название "Бретонская терраса", или, наконец, ожидала своего господина во дворе замка.
В конце гостиной, направо, находилась дверь в коридор-прихожую перед королевской опочивальней. Именно в этом помещении и развернутся события, к описанию которых мы приступаем. В прихожую выходили три двери. Одна из них, как мы знаем, вела в гостиную, вторая в спальню короля, а третья - в кабинет, выходивший окнами во внутренний двор.
Кабинет был довольно просторный, а за ним находилась еще одна небольшая комната, из которой имелся выход на боковую лестницу. Поднимаясь по этой лестнице, можно было добраться до обиталища Руджьери, а спустившись на один этаж, попасть в покои королевы-матери.
Обычно происходило следующее. Если Гиз, явившись с утра к королю, заставал Его Величество в гостиной, то, естественно, герцог там и оставался, а его свита ожидала господина на лестнице. Но если совет собирался не в гостиной, то Гиз проходил в прихожую. Его великолепная свита в этом случае оставалась в королевской гостиной.
В прихожей всегда дежурило несколько дворян, приближенных Генриха III.
- Где Его Величество? - обычно спрашивал Гиз.
Ему указывали или на дверь спальни, или на дверь кабинета. Герцог де Гиз направлялся прямо туда, где был в данный момент король. Входил он без доклада, ибо Генрих III раз и навсегда приказал пропускать дорогого кузена в любое время дня и ночи.
В это утро капитан Ларшан как всегда сменил посты. Похоже, от исключительных мер предосторожности отказались. У главного портика замка, где в последнее время обычно стояли человек сорок, Ларшан оставил только десять солдат. То же самое случилось и с остальными постами. Казалось, обитатели замка чувствовали себя в полной безопасности.
Но тот, кто заглянул бы во внутренний дворик, куда выходили окна рабочего кабинета и спальни короля, обнаружил бы там три сотни вооруженных аркебузами людей. Они стояли неподвижно, стараясь не шуметь.
Кроме того, вздумай кто-нибудь осмотреть просторное помещение рядом с казармой (обычно там хранили оружие), он увидел бы четыре походные кулеврины, уже поставленные на лафеты. Кулеврины были заряжены. У каждой замерли четверо солдат, да еще с десяток человек, взявшись за привязанные к лафету веревки, ожидали приказа. По первому знаку они готовы были выкатить орудия во двор и открыть огонь.
Крийон мерил шагами квадратный двор. Он был сердит и раздражен, покусывал усы и бормотал проклятия. Офицеры, разбившись на группки, беззаботно болтали - похоже, их более всего занимала охота с гончими.
По парадной лестнице привычно сновали туда-сюда придворные. В гостиной не было никого, только изредка пробегал лакей. В целом же комнаты вокруг королевской спальни выглядели как обычно.
Пройдем, дорогой читатель, через гостиную и заглянем в ту самую прихожую. Мы застанем там тридцать приближенных короля, тридцать человек, входящих в его личную охрану; это были самые преданные слуги Генриха Валуа, готовые чуть не зубами рвать его врагов; в народе их прозвали "Сорок Пять", ибо именно столько человек насчитывала "лейбгвардия" короля. Они были одеты в придворные костюмы, но под бархатными камзолами скрывались кольчуги или кожаные кирасы.
А теперь незаметно проникнем в королевскую спальню. Как и в тот вечер, когда принималось решение о судьбе Гиза, Генрих III сидел у камина и зябко тянул руки к огню. Рядом с ним, словно привидение в черном, стояла бледная как смерть Екатерина Медичи. Старая королева чувствовала себя очень плохо, болезнь совсем лишила ее сил. однако перед лицом угрожавшей сыну опасности она не только поднялась с постели, но и решилась принять участие в грядущих событиях.
На улице было холодно и темно. Серое пасмурное небо тоскливо нависло над городом. Тишина давила на людей и здания. Лишь иногда в вечернем небе проносилась зловещая стая ворон, и их мрачное карканье словно пророчило чью-то близкую смерть.
Екатерина Медичи и король беседовали. Разговаривали они очень тихо, словно боясь спугнуть тишину.
- Вот и наступил этот день, великий день… - сказала старая королева.
- День убийства… - откликнулся Генрих III.
- День вашего освобождения, сын мой. Сегодня в шесть вечера, словно волки в потемках, соберутся банды Гиза. В десять они должны, проникнув в замок (ведь ключи у них есть), пробраться по этой лестнице в спальню. Они хотят заколоть короля прямо в постели…
Генрих III вздрогнул, в горле у него что-то захрипело, и он поднял на Екатерину наполненные ужасом глаза.
- Нынче вечером… нынче вечером, - продолжала королева, - Гиз зарезал бы короля Франции, если бы…
Она остановилась, улыбнулась и уверенно закончила свою речь:
- …если бы королевы-матери не было рядом!.. Но я здесь! И, слава Богу, не утратила чутья! Пусть только явятся сюда проклятые убийцы - и они узнают, на что способна старая королева! Я не дам умертвить моего ребенка!
Неожиданно Екатерина рассмеялась. Смех ее звучал жутко.
- Генрих, сын мой, ты готов?
- Да, матушка! - ответил король.
- Обними же меня! И молчи… Не говори ни слова… теперь пусть свершится воля Господня!
Генрих с трудом встал - ноги отказывались служить ему. Он шагнул к матери, и та крепко обняла любимого сына - единственного человека, к которому она питала искреннюю привязанность.
- Никуда не выходи из этой комнаты, слышишь, Генрих? - прошептала старая королева.
- Да, матушка! - пролепетал король.
- Ты должен только отдать приказ, решающий приказ тем дворянам, что ожидают тебя. Остальное - мое дело! Я сама прослежу за всем.
Королева медленно подошла к двери, ведущей в прихожую, и распахнула ее. Тридцать человек встрепенулись в ожидании распоряжений.
Король вышел на порог и заявил:
- Господа, приказываю исполнять все указания королевы-матери. Повинуйтесь каждому ее слову…
Потом Генрих попятился, отступил к окну, поднял занавеску и стал вглядываться в тех людей, что стояли во дворе.
Екатерина Медичи бросила острый взгляд на собравшихся у дверей спальни дворян. Потом она быстро указала пальцем на одного, второго, третьего… таким образом королева-мать отобрала десятерых. Им она сказала:
- Вы займете места прямо в спальне короля. Шпага в одной руке, кинжал - в другой.
Все десятеро обнажили оружие. А королева продолжала:
- Господа, вам надлежит забаррикадироваться в спальне. Какие бы звуки ни доносились снаружи, вы не имеете права покидать комнату. Если случится несчастье, то вы погибнете - все, до последнего! - но защитите короля. Поклянитесь!
- Клянемся! - в один голос ответили избранные.
- Пройдите же в спальню! И да сохранит вас Господь!
Десять человек со шпагами и кинжалами в руках вошли в комнату короля. Через минуту из-за закрытой двери послышался грохот - дворяне устраивали баррикаду. Екатерина с удовлетворением вздохнула и снова внимательно оглядела собравшихся. Потом королева отобрала еще десять человек.
- Вы займете позицию в гостиной. Как только Гиз пройдет в прихожую, закроете дверь и встанете перед ней с оружием в руках. Если кто-то попытается прорваться обратно из прихожей в гостиную, не выпускать. Если люди Гиза ворвутся в гостиную, вы должны погибнуть, все до единого, но никого в прихожую не впускать… Поклянитесь!
- Клянемся! - ответили десять дворян.
- Итак, занимайте места в гостиной! И да сохранит вас Господь!
Десять человек прошли в просторную гостиную, разделились на группки и тут же начали беззаботно болтать и посмеиваться.
Тогда Екатерина выбрала еще троих, из тех, кто ждал своей очереди в прихожей, - это оказались Шалабр, Сен-Малин и Монсери.
- А вы пройдите в кабинет и подождите меня там.
Сен-Малин, Шалабр и Монсери немедленно прошествовали в кабинет. В прихожей остались только семь человек, и среди них - Дезеффрена и граф де Луань.
- Ваше место здесь. Он войдет в замок, не встретит короля в гостиной и спросит вас: "Где Его Величество?" Вы ему ответите: "Его Величество в кабинете, монсеньор!" Он пройдет в кабинет. Если вас позовут на помощь ваши друзья, - поспешите к ним и добейте его. Если его люди ворвутся в гостиную, - забаррикадируйте дверь. Вы должны погибнуть, все, до последнего, но не допустить врагов к дверям королевской спальни. Поклянитесь!
- Клянемся! - ответили семеро.
- Хорошо! И да сохранит вас Господь!
После этого старая королева направилась в кабинет, где ее ожидали Шалабр. Монсери и Сен-Малин.
- Я выбрала вас из всех присутствовавших. Я знаю, герцог в свое время засадил вас в Бастилию. Он едва не убил всех троих, верно?
Трое приятелей поклонились.
- Мы действительно были приговорены, - ответил Монсери. - День казни уже назначили…
- Мы даже исповедовались друг другу, - признался Шалабр.
- Спасло нас только чудо! - добавил Сен-Малин.
- Как бы там ни было, я выбрала вас, потому что предполагала: вы не просто верные слуги короля - у вас есть все основания ненавидеть того, кто приговорил вас к смерти. Итак, герцог де Гиз явится в замок. Гостиную надежно охраняют - я позаботилась об этом. В прихожей караулят ваши товарищи. Его Величество находится в обществе преданных храбрецов… Герцога следует прикончить здесь, в кабинете… Отсюда он уже не выйдет!
Трое переглянулись; глаза их загорелись огнем мщения, на губах появилась зловещая улыбка. Екатерина поняла, что они готовы на все. Она спросила:
- Итак, господа, король может рассчитывать на вас?
Все трос одновременно вытащили кинжалы.
- Если герцог войдет сюда, считайте, что он мертв! - ответил за всех Шалабр.
- Прекрасно, - улыбнулась Екатерина. - Ждите, господа, он придет… обязательно придет. А я буду молить Бога за короля и за вас…
Она прошла мимо троих друзей, склонившихся в поклоне, и спустилась по узкой боковой лестнице. В молельне ее уже ждал астролог.
- Ваше Величество, - сказал Руджьери, - охрану расставили повсюду, но в ваших покоях никого нет. Если случится драка, кто защитит вас, моя королева?
Екатерина без слов указала рукой на распятие слоновой кости, словно светившееся в полутемной молельне. Она опустилась на скамеечку и, казалось, погрузилась в глубокое размышление. Королева застыла, как статуя. Ни одна складка на ее черном одеянии не шевелилась…
Но королева не молилась. Она вся обратилась в слух! Она слушала, что происходило наверху, у нее над головой, ибо молельня королевы находилась как раз под кабинетом, где должны были убить герцога де Гиза.
А там, наверху, в кабинете короля, готовились к схватке Шалабр, Монсери и Сен-Малин. Они придвинули стол к окну, потом убрали в угол кресла и стулья, так что середина кабинета стала совершенно свободной. Гиз нигде не смог бы укрыться, чтобы держать оборону. Потом они договорились о том, как действовать. Сен-Малин, самый отважный из троих, взял на себя руководство предстоящим сражением.
- Я открою дверь, когда он придет. Ты, Шалабр, стой здесь, посреди кабинета. Ты, Монсери, вставай туда, к дверям. Итак, я открываю, говорю: "Входите, ваша светлость!" и отступаю назад. А ты, Монсери, захлопываешь за ним дверь и задвигаешь засов. Мы с Шалабром атакуем спереди, а ты набрасываешься сзади. Договорились?
- Договорились!
- Тогда по местам!
Шалабр встал посреди комнаты, Монсери прижался к стене так, чтобы оказаться скрытым распахнутой дверью, а Сен-Малин поместился напротив входа. Каждый держал в руке обнаженный кинжал.
- Черт побери! - вспомнил Монсери. - Мы забыли о той маленькой двери, что выходит на боковую лестницу.
- Надо просто закрыть ее на засов. Давай, Шалабр!
Шалабр бросился к дверце и уже коснулся рукой задвижки. Но дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился человек. Он вошел, оглядел собравшихся и произнес:
- Приветствую вас, господа! Как вы себя чувствуете? Надеюсь, лучше, чем в Бастилии?
- Пардальян! - воскликнул Шалабр и отступил назад.
- Пардальян! - эхом откликнулись его друзья.
Действительно, в рабочий кабинет короля Генриха III вошел не кто иной, как шевалье де Пардальян. Войдя, он аккуратно прикрыл за собой дверь.
- Сударь! - дрожащим от негодования голосом проговорил Сен-Малин. - Немедленно оставьте нас! Неважно, что вы собирались нам сообщить, - сейчас не время для любых разговоров!
- Не горячитесь! - усмехнулся Пардальян. - У нас есть еще несколько минут. Генрих Меченый пока не появился в этом кабинете. Так что вам придется выслушать меня…
- Вы что же, все знаете? - с изумлением спросил Шалабр.
- Конечно, знаю. Вы собрались здесь, господа, для того, чтобы убить герцога де Гиза.
Трое убийц переглянулись. На их лицах застыло выражение бессильной ярости.
- Господа, господа! - поспешил успокоить их шевалье. - Подождите, не хватайтесь сразу за кинжалы. Если вы на меня нападете, я могу убить всех троих, мне это по силам. А кто же тогда расправится с герцогом? К тому же, если мне не удастся убить всех троих, я смогу распахнуть окно и крикнуть пару слов тем, кто стоит сейчас во дворе. А там немало сторонников Гиза. Мой крик услышат, и обязательно найдется человек, который бросится к воротам, наперерез Гизу, и остановит его словами: "Ваша светлость, не ходите в замок, вас хотят убить!"
Добавлю, что там же, во дворе, меня ожидает мой друг, он специально прибыл в Блуа, чтобы спасти герцога и убить короля. Услышав мой крик, он сделает все, чтобы выполнить свою миссию. Впрочем, этот человек вам знаком, вы встречались с ним в Шартре… Его зовут Жак Клеман, он монах якобинского монастыря, помните?
Трое приятелей смертельно побледнели. Жак Клеман, тот самый, которого они поклялись убить! Жак Клеман здесь, а они доложили королю, что покушавшийся на его жизнь убит!.. Допустим, что все пройдет, как задумала Екатерина: король останется жив, Гиз умрет… Но ведь королева может узнать, что Жак Клеман не погиб… Что тогда? Их неминуемо ждет виселица!
- Говорите же! - крикнул Шалабр. - Чего вы хотите? Только побыстрей!
- Господа, - спокойно произнес Пардальян, - вы мне должны еще одну жизнь. Я явился, чтобы потребовать немедленной уплаты последней части вашего долга. Вы должны отдать мне жизнь одного человека…
- Да чью жизнь?! - взревел Сен-Малин, который, впрочем, уже все угадал.
- Жизнь герцога Генриха де Гиза, - хладнокровно ответил Пардальян.
Сен-Малин опустил голову, слезы выступили у него на глазах.
Шалабр обратился к Монсери:
- Если мы убьем герцога и откажемся выплатить долг, мы не сдержим слова и запятнаем нашу честь. Если же мы его не убьем, нам конец. Монсери, все равно погибать, прошу, убей меня ударом кинжала!
- Хорошо, - ответил Монсери. - А себя я заколю сам.
Сен-Малин с трудом подавил рвущееся из груди рыдание.
- Господа, - сказал шевалье де Пардальян, - вижу, вы твердо решили вернуть мне долг. Но теперь мне ясно, что я запросил слишком много. Сейчас я снижу цену…
Трос приятелей подошли поближе, в их глазах вспыхнул лучик надежды.
- Сударь, - умоляюще произнес Сен-Малин, - оставьте нам Гиза, а мы взамен отдадим себя в ваше полное распоряжение. Вы получите три жизни вместо одной!
- Нет, я не согласен, - возразил шевалье. - Я предлагаю иное: мне не нужна жизнь герцога де Гиза, вы отдадите мне лишь десять минут этой жизни.
Приятели переглянулись, пытаясь понять, что задумал Пардальян.
- Сейчас объясню, - продолжал Пардальян. - Я хочу сказать герцогу пару слов. Это займет минут десять, не больше. После разговора со мной Гиз будет… говорить с вами. Слушайте меня внимательно: ведь герцог войдет сюда, в кабинет. Верно?
- Да!
- Вы признаете, что, попав в кабинет, он не сможет вернуться в прихожую?
- Да, но он сможет сбежать по боковой лестнице!
- Для того, чтобы помешать ему, вы втроем встанете за дверью, ведущей на лестницу. Все пути к отступлению будут для герцога отрезаны, и тогда…
В эту минуту во дворе послышался шум. застучали копыта, зазвенели шпоры, раздались слова команды и чей-то громкий смех.
- Это он! - спокойно сказал шевалье. - Господа, выйдите за дверь! Через десять минут герцог будет- в вашей власти. Но пока его жизнь принадлежит мне! Выйдите, господа, я жду!
Пардальян гордо выпрямился, подкрутил усы. И столько воли чувствовалось в его словах и жестах, что трое убийц поняли: противостоять этому человеку они не в силах. Они предугадывали, что шевалье замыслил нечто необычное. Перед ними был уже не просто храбрый воин, а живое воплощение непреклонного Рока. Все трое осознали, что Гизу не уйти от возмездия…
Они попятились, послушно вышли на боковую лестницу и прикрыли за собой дверь.
- Помните, десять минут! - задыхаясь, прошептал Сен-Малин уже на пороге.
- Десять минут - и ни секундой больше! - крикнул в ответ Пардальян.
Оказавшись в кабинете в одиночестве, шевалье с удовлетворением вздохнул и улыбнулся. Он скрестил руки на груди и встал напротив двери. Из прихожей донесся неясный гул голосов.
Кто-то из придворных громко сказал:
- Король у себя в кабинете, монсеньор. Его Величество ожидает вас!
Потом воцарилось молчание и раздались тяжелые шаги - герцог пересек прихожую. Распахнув дверь, он уверенно шагнул в комнату.