Пардальян говорил, а Фауста мало-помалу успокаивалась. Она умела моментально принимать решения и тут же подчинять им свой разум и сердце. Она уже вычеркнула из памяти Гиза, а вместе с ним - и все мечты о короне и империи. В ее разгоряченном воображении возникли картины новой радостной жизни.
Она будет жить, и жить счастливо! Бог с ней, с властью! Зато у нее будет любовь! Нельзя сказать, что чувство к Пардальяну вновь зародилось в ее душе, потому что она никогда не переставала любить его. Но ей на мгновение почудилось, что и шевалье влюблен в нее… Может, не только ненависть к Гизу, но и ревность, неосознанная ревность направляла его руку? И сейчас он явился, чтобы спасти ее… О чем это свидетельствует? Он любит, любит Фаусту, сам того не зная!..
Он говорил с ней так ласково, так нежно… А ведь она предала его… более того, пыталась убить… И еще он сказал: "Вы молоды и прекрасны"…
Фауста словно взлетела на крыльях надежды. Она цеплялась за свои иллюзии, чтобы не впасть в полное отчаяние. Ее гордость искала утешения: да, мечты о величии погибли, но зато ее ждет любовь, великая любовь… Она хотела что-то сказать, но внезапно двери старого особняка затряслись от ударов.
Фауста бросилась к окну, выходившему во внутренний двор. В это время солдаты под предводительством капитана Ларшана сорвали дверь с петель и ворвались в вестибюль.
- Обыскать дом! - крикнул Ларшан. - Задерживать любого - мужчину ли, женщину ли…
Фауста повернулась к Пардальяну. Тот стоял молча, не сдвинувшись с места.
- Они уже в доме? - спросил шевалье.
- Да!
- Вот видите! Я вас предупреждал!
Фауста подбежала к нему, схватила за руку и страстно прошептала:
- Минуту назад я хотела умереть, но теперь я хочу жить! Пардальян, спасите меня!
- Пока я жив, сударыня, никто не тронет вас, - ответил шевалье.
Но произнес он это таким холодным тоном, что надежды Фаусты едва не померкли. Однако она тряхнула головой, отгоняя от себя назойливые сомнения, и решила не поддаваться печальным мыслям.
- Вы готовы отправиться верхом? - спросил Пардальян.
- Да!
- Где у вас конюшня?
- Во дворе слева. Там четыре коня под седлом и карета с запряженными лошадьми.
Фауста действительно приготовила коней, собираясь в этот вечер покинуть Блуа. На ней был мужской костюм, в который она облачалась всегда, когда ей предстояло длительное путешествие или грозила опасность. Впрочем, этот наряд очень шел ей, а шпагу она носила с таким же изяществом, как любой из придворных щеголей.
- Есть где-нибудь потайная лестница, по которой можно пробраться в конюшню? - спросил Пардальян.
Фауста отрицательно покачала головой.
- Нет так нет! - констатировал шевалье.
Тем временем солдаты Ларшана осторожно продвигались вперед, обыскивая дом. Начали они с первого этажа. Там они обнаружили лакеев и двух любимых прислужниц Фаусты - Леа и Мирти.
Слуг арестовали и тут же куда-то увели. Теперь солдаты во главе с Ларшаном медленно поднимались по главной лестнице.
- Сударыня, - заявил Фаусте Пардальян, - идите за мной. Я попытаюсь прорваться сквозь ряды солдат к конюшне. Не отступайте от меня ни на шаг. Как только окажетесь во дворе, бегите к конюшне, выводите двух лошадей - и в седло! Остальное я сделаю сам. Только ради Бога, не пытайтесь мне помочь. Не размахивайте без толку шпагой! А лучше всего вообще не вынимайте оружие из ножен. Всю вашу отвагу, все ваше хладнокровие употребите на то, чтобы не отстать от меня. Вы готовы?
- Готова! - ответила Фауста.
Пардальян надвинул пониже шляпу, наполовину вытащил из ножен шпагу и распахнул двери парадного зала. Взору его предстала просторная лестничная площадка, украшенная несколькими мраморными статуями и огромным бронзовым канделябром. На площадку вела лестница, по которой как раз поднимались десятка два солдат. Ступени окаймляли чугунные кованые перила.
При появлении Пардальяна капитан Ларшан остановился. Их разделяли десять-двенадцать ступенек.
- Эй, сударь! - крикнул шевалье. - Вы что, испанец? Мы разве находимся в городе, захваченном неприятелем? Что это вы вытворяете? Кто вам позволил выламывать двери мирного жилища и врываться туда с вооружённым до зубов отрядом?
- Именем короля, сударь! - крикнул Ларшан. - Я действую по приказу Его Величества!
- Ах, ну тогда совсем другое дело! Так вы утверждаете, что посланы королем?
- Да, сударь. Мне приказано арестовать женщину, заговорщицу и мятежницу. Ее обвиняют в измене и в покушении на жизнь царствующей особы. Если вы принадлежите к ее дому, я требую, чтобы вы отдали мне вашу шпагу. Иначе будете арестованы как сообщник обвиняемой. Выполняйте приказ короля!
- Прекрасно, капитан! А я требую, чтобы вы немедленно освободили мне дорогу! И требую этого моим собственным именем!..
- Я обвиняю вас в мятеже против короля! - заорал капитан Ларшан.
- А я обвиняю вас в мятеже против меня! - насмешливо ответил Пардальян.
- Солдаты, вперед! - приказал Ларшан.
- Солдаты, назад! - загремел Пардальян.
В ту же минуту он двумя руками с усилием поднял над головой тяжелую дубовую скамью, стоявшую на лестничной площадке. Солдаты Ларшана ринулись на штурм, а Пардальян, чуть качнувшись вперед, сбросил на лестницу скамью.
Скамейка из цельного дуба с грохотом запрыгала по ступеням, сбивая атакующих с ног. Раздались вопли, проклятья, стоны. Ларшан отпрыгнул назад и прижался к перилам. Страшный метательный снаряд не задел его только каким-то чудом. Когда скамья благополучно достигла нижней площадки, Ларшан подсчитал потери: один солдат упал замертво с пробитым черепом, четверо - с ушибами, синяками и переломами - со стонами уползали с поля сражения.
Фауста с холодной улыбкой наблюдала за этим побоищем.
Вскоре воины вновь сомкнули поредевшие ряды, и Ларшан вторично послал их на штурм:
- Вперед, жалкие трусы! Вперед, а не то выпотрошу по одному!
Солдаты ринулись вверх по лестнице, - и вот что увидела Фауста:
Пардальян бросился к мраморной статуе почти в человеческий рост высотой, украшавшей лестничную площадку. Статуя изображала Афину Палладу, древнегреческую богиню мудрости. Пардальян схватил Афину, раскачал и сдвинул с постамента. Когда солдаты уже почти добрались до площадки, он толкнул статую им навстречу.
Афина описала в воздухе небольшую дугу и скатилась по ступеням, давя солдат. С оглушительным грохотом обрушилась наполовину разбившаяся статуя на нижнюю площадку. Ее падение сопровождалось воплями пострадавших, дикими ругательствами Ларшана и бегством уцелевших.
Пардальян перегнулся через перила. Вполовину уменьшившийся отряд Ларшана столпился на нижней ступеньке лестницы.
- Господин капитан, - крикнул шевалье, - выпустите нас. Учтите, у меня тут еще есть Вакх, Гермес и Зевс. Какой-нибудь из этих богов обязательно пробьет вам череп…
А Фауста в это время думала:
"Как иногда ошибается случай, и сколь невосполнимы последствия этих его ошибок… Если бы три года назад я встретила не Гиза, а Пардальяна, сегодня я была бы властительницей христианского мира…"
- Сударь, - крикнул в ответ Ларшан, - я продолжу атаку. Единственное, что я могу обещать, принимая во внимание вашу исключительную храбрость, так это то, что я не стану брать вас живым. Таким образом вы избежите пыток…
- Вот еще! - нахально заявил шевалье. - Лучше сдавайтесь, чем болтать глупости!
Капитан совершенно вышел из себя и взревел:
- Дьявол вас побери! Чтобы пятнадцать человек во главе с капитаном сдались одному бродяге! Не было такого и не будет! Эй вы, приготовьтесь и - вперед!
Опьянев от ярости, Ларшан наскоро перестроил своих людей и дал им указания. Однако он не успел окончить инструктаж: что-то огромное и тяжелое обрушилось на него сверху… это был бронзовый канделябр!
Надо сказать, что сей шедевр мастеров эпохи Ренессанса весьма украшал дворец Фаусты. Канделябр был сделан в виде причудливого дерева: тяжелый резной ствол и семь изогнутых ветвей, поддерживающих светильники. Разговаривая с капитаном, Пардальян раскачал канделябр, приподнял его над перилами и швырнул вниз.
На этот раз воинству Ларшана был нанесен непоправимый урон, ибо упал сам капитан, у которого оказалась перебита нога. Еще четверо солдат тоже получили ранения, а остальные, потеряв командира, думали лишь о том, как бы поскорее убраться отсюда подобру-поздорову. Неудивительно, что они стремительно отступили во двор.
- За мной! - приказал Пардальян Фаусте.
Он бросился вперед, обнажив шпагу, и Фауста последовала за ним. Через несколько секунд они уже были во дворе.
- На конюшню! - приказал Пардальян.
Но тут человек десять гвардейцев попытались остановить его. Раненый Ларшан выполз на порог дома и кричал подчиненным.
- Бей его! Держи его! - кричали гвардейцы, наступая на шевалье.
Тот двигался в сторону конюшни, его шпага описывала в воздухе сверкающие круги, жалила, колола, заставляла противников отступать. Наконец он добрался до лошадей и тоже вскочил в седло. Пришпорив скакунов, Пардальян с Фаустой сквозь ряды гвардейцев помчались к воротам.
- Ворота, закройте ворота! - приказал Ларшан.
Но Пардальян уже вырвался на улицу, ударив эфесом шпаги по голове того гвардейца, что пытался схватить за повод его коня. Фауста не отставала от своего спасителя ни на шаг.
Пардальян и его спутница во весь опор поскакали в одну сторону, а с другой стороны к особняку как раз подъехал отряд человек в сорок, возглавляемый Крийоном.
Крийону сообщили, что во дворце Фаусты солдатам короля неожиданно оказали ожесточенное сопротивление, и он поспешил на помощь Ларшану. Во дворе старый солдат обнаружил бестолково метавшихся гвардейцев; на пороге дома лежал с перебитой ногой Ларшан, а вестибюль был усеян телами пострадавших, обломками статуй и мебели. Тут же храбрый Крийон споткнулся об огромный, поверженный на пол, канделябр.
- Это не человек! - простонал Ларшан. - Демон! Дьявол во плоти! Кстати, господин де Крийон, по-моему, он - ваш протеже!
- Пардальян!
- Он самый! Негодяй! Исчадие ада! Что же вы стоите? За ним! В погоню!
- Как только я увидел это побоище, - философски заметил Крийон, - я сразу понял, чьих это рук дело… Такую штуку мог выкинуть только шевалье де Пардальян!
- Что вы стоите? Догоняйте его! - закричал Ларшан, забыв, что обращается к командиру.
- Да он уже далеко! - беззаботно ответил Крийон.
- Разрешите, сударь! - вмешался кто-то в их разговор.
Крийон обернулся к говорившему:
- Что вам угодно, господин де Менвиль?
- Господин де Крийон. вы нас арестовали, не правда ли?
- Совершенно верно, по приказу короля.
- Вы везете нас в Лош?
- Да, ну и что с того?
- Так вот, господин де Крийон, - продолжал Менвиль, - я, а также присутствующий здесь господин де Бюсси-Леклерк, находящийся под арестом, хотим вам кое-что предложить. Мы оба ненавидим Пардальяна: у нас с ним старые счеты. А смерть герцога де Гиза десятикратно усилила нашу ненависть…
- Оно и понятно, - флегматично заметил Крийон. - И что же вы предлагаете?
- Разрешите нам отправиться в погоню. Мы готовы поклясться, что вернемся в королевскую тюрьму, и вернемся с головой этого мерзавца.
- Крийон, Крийон! - умоляюще произнес раненый Ларшан. - Отпустите их. Я за них ручаюсь! А если они поймают негодяя Пардальяна. я уговорю короля простить им измену и даровать свободу.
- Ну что же, господа, я согласен! - воскликнул Крийон. - Попытайтесь поймать Пардальяна.
Менвиль и Бюсси-Леклерк вскочили на коней и умчались, а Крийон склонился над Ларшаном.
- Здорово тебе досталось?
- Нога перебита, - ответил Ларшан. - Послушайте, господин Крийон, уверяю вас, в открытом бою шевалье не справиться с двумя таким противниками!
- Да, отпустил я их по твоей просьбе, так что пускай тебя и благодарят за то, что случится, и случится непременно.
- О чем это вы?
- Они не вернутся, старина…
- Не может быть. Они же дали слово!
- Я не сомневаюсь, что свое слово они бы сдержали. Но если Менвиль с Бюсси-Леклерком и нагонят шевалье, вряд ли они его поймают… впрочем, может, им повезет и они вернутся, но, конечно, без головы шевалье и сильно потрепанные и покалеченные…
- Неужели этот Пардальян так страшен?
- Разве ты сам в этом не убедился, приятель? И знаешь, что я еще тебе скажу?
- Что, сударь?
- Представь, что случилось невероятное и Пардальяна захватили? Что ты тогда сделаешь?
- Как "что"? Вздерну его на ближайшем же дереве!
- Ты вознамерился повесить коннетабля?
- Кого? Кто тут бредит - я или вы? Какого еще коннетабля?
- Пардальяна… Ты его собираешься повесить, а король приказал разыскать его, чтобы сделать коннетаблем!
- Да почему? - недоуменно спросил Ларшан, у которого уже все в голове перемешалось.
- Потому что если король еще жив, если Валуа еще правит Францией, то только благодаря шевалье де Пардальяну. Именно он убил герцога де Гиза.
Ларшан застонал, словно на него обрушился еще один канделябр или очередная Афина Паллада, и потерял сознание. Крийон расхохотался и приказал со всеми предосторожностями доставить своего незадачливого подчиненного в замок.
Тем временем Пардальян и Фауста верхом пересекли город и выехали через городские ворота. Никто и не подумал останавливать их. Они проехали по мосту через Луару и поскакали вдоль берега. Фауста внимательно наблюдала за этим странным человеком, который, погубив ее, одновременно спас ей жизнь.
Прекрасная итальянка была мрачна. Ее глаза, напоминавшие огромные черные бриллианты, сверкали. Пока они мчались в неизвестность, Фауста спорила сама с собой. О чем она думала? Что мучило и терзало эту гордую натуру? Богатое воображение принцессы уже рисовало перед ней картины будущего…
И все ее планы связывались лишь с одним человеком… В душе ее расцветало чувство, которое она столько времени старалась подавить, а губы шептали дорогое имя: Пардальян, Жан де Пардальян!
Вся жизнь ее сосредоточилась теперь в этом человеке! Неожиданно Фауста остановила коня и произнесла:
- Шевалье, я дальше не поеду, не поговорив с вами! Выслушайте меня!
Голос ее звучал так необычно, что шевалье быстро натянул поводья. Беглецы находились на берегу Луары. За рекой вздымал свои темные башни Блуа и высился неприступный старинный замок, поражавший путешественников и вдохновлявший поэтов. Перед ними катила свои воды Луара - напитавшаяся зимними дождями, бурная, быстрая.
- Сударыня, - сказал шевалье, - нам нельзя останавливаться. Не исключено, что нас преследуют…
- Я не поеду дальше, не поговорив с вами! - упрямо повторила Фауста.
Пардальян вздохнул, но ответил вежливо:
- Я готов вас выслушать!
Фауста на мгновение опустила голову. Пардальян почувствовал, что она взволнована. Наконец она подняла к нему свое бледное лицо, и ее черные глаза встретились со взглядом шевалье.
- Вы говорили, - произнесла женщина, - что приготовили двух лошадей?
- Совершенно верно. Кони ждут вас. Но они вам не понадобятся, поскольку мы взяли коней из вашей конюшни, и поэтому я оставлю их себе.
- Одна из эти лошадей предназначена для меня, правда? - спросила Фауста.
- Естественно, сударыня.
- А вторая? - с дрожью в голосе поинтересовалась Фауста. - Для кого вторая?
- Но я же сказал… может, вас будет сопровождать кто-то из слуг…
- Значит, - медленно заключила Фауста, - второй конь вовсе не для вас…
Пардальян удивленно посмотрел на женщину. Их взгляды опять встретились, и шевалье вдруг почувствовал, какая бездна разверзлась в душе Фаусты. Пардальян понял, что ей сейчас очень тяжело…
Шевалье догадался о переживаниях Фаусты и к великому своему удивлению ощутил, что его сердце учащенно забилось. Обычно он предпочитал не разбирать по косточкам собственные чувства, не вглядываться в потемки своей души. Будучи человеком цельным и простым, шевалье не любил терзаться сомнениями и переживать. Но сейчас он понял, что его захлестывает какая-то темная страсть. А поняв, немедленно попытался освободиться от нее…
Пардальян не хотел сдаваться. Он настойчиво напоминал самому себе, что такая женщина, как Фауста, может внушать только страх и отвращение, но как раз отвращения-то он и не чувствовал…
Однако, сумев пересилить себя, шевалье остался бесстрастным и холодным… с виду.
- Сударь, - проговорила Фауста, - сударь, без вас мне жизнь не мила. Мне все равно, что со мной станется… Так согласитесь же принять меня такой, какая я есть! Может быть, в вашем сердце, в вашей жизни найдется место для Фаусты?.. Да, я преступница, мои слова и дела могли пробудить в вас ненависть ко мне… Но такова уж моя натура. Люди толпы вряд ли понимали меня… но вы, о. вы - другое дело, вы в состоянии понять, что же двигало мной… Скажите одно, всего только одно слово! Вы согласны? Тогда я буду жить! Если нет - считайте, что Фауста умерла! Одно слово, нет, не надо слов, просто протяните мне руку…
Пардальян заколебался. Его рука было поднялась, но потом он решительно опустил ее. Лицо шевалье стало абсолютно непроницаемым. Страшная мысль вспыхнула в его мозгу:
"Эта женщина лжет! Она говорит о собственной смерти, а хочет убить меня!"
И он не двинулся с места, не сделал больше ни единого жеста. Фауста горько вздохнула и подняла глаза к серому зимнему небу, по которому ползли тяжелые тучи… Крупные слезы задрожали у нее на ресницах и скатились по зардевшимся щекам…
В ту же секунду принцесса, взявшись за поводья, повернула коня к реке и направила его вниз с обрывистого берега. Жалобно заржав, животное поднялось на дыбы и рухнуло в воду. И вот уже воды Луары уносят и коня, и всадницу…
- Фауста! - закричал Пардальян.
Первый раз он назвал ее по имени, и это перевернуло всю его душу. Пардальян понял, что не хочет и никогда не хотел смерти этой женщины.
Стремительно развернув коня, он тоже бросился в Луару. Сначала его потянуло на дно. Вода заливала глаза и уши, мокрая одежда мешала двигаться. Но шевалье сделал отчаянный рывок, высвободил ноги из стремян и вынырнул на поверхность. Внимательно оглядевшись, он заметил в нескольких десятках метров от себя коня Фаусты, который один, без всадницы, плыл к берегу, поднимая над свинцово-серой водой красивую породистую голову.
Где же? Где же она? Из последних сил шевалье закричал:
- Фауста! Фауста!
И тут он увидел ее. Итальянку несло течением вниз по реке, и она покорно отдавалась воле волн. Ни движения, ни стона… Может быть, она уже умерла?..
Пардальян торопливо поплыл к несчастной и успел обхватить ее за плечи как раз в тот момент, когда она начала тонуть…
Через несколько минут шевалье удалось выбраться на берег. Конь Фаусты уже стоял там, фыркая и отряхиваясь. Пардальян положил Фаусту на песок и осторожно коснулся ее щеки. Она была жива, более того - она даже не потеряла сознание. Открыв огромные глаза, Фауста с отчаянием и упреком посмотрела на шевалье. Потом она приподнялась на локте и спросила:
- Зачем? По какому праву вы помешали мне умереть?